2. Девочка из подземелья

Больше трех столетий назад мой народ проиграл в Большой войне и был изгнан. Но, так как все соседние земли были также порабощены, идти было некуда. Опасаясь жестокой расправы, жители спрятались под землей, в катакомбах, проходивших почти под всей страной. Они были построены нашими предками и служили убежищем на случай опасности. На руинах нашего королевства разрослось новое, с названием Соты, а мой народ, не имея другого приюта, остался в подземельях. Там провела свои семнадцать лет и я, Виллета Бланш. И если вы думаете, что сейчас услышите историю о необычной, совершенно особенной личности, то вы будете правы только в том смысле, что каждый человек сам по себе уникален и неповторим. Откровенно говоря, всю свою жизнь я была частью толпы. Шла туда, куда шли они, делала то, что делали все. У меня была большая и шумная компания, хотя едва ли кто-то был в ней настоящим другом для остальных. Мы проводили вместе время, шутили, громко смеялись, сплетничали, заступались друг за друга в разных переделках, праздновали вместе дни рождения, находились в постоянном поиске приключений и подставляли на выбор свои плечо и жилетку в случае необходимости. Потому, что так было нужно. Мы знали, как должны вести себя друзья и со всех сил старались справляться со своей ролью. Нельзя сказать, что мы ненавидели друг друга, нет. Но, как бы сильно мы не притворялись, не все в нашей дружбе было настоящим.
С самого детства я любила сказки и истории. Фантастические, волшебные, о других мирах и существах, о долгой дороге, приключениях и счастливом вознаграждении после тяжелых испытаний. Они вызывали во мне полет души, несоизмеримый с высотой потолков подземелий, мне так хотелось быть как эти герои, прожить то, что прожили они... Мне хотелось сказочной жизни, разноцветной и многогранной, яркой и теплой, как приятный сон.
Моей любимой историей стал человек по имени Дими Дюрэй. В возрасте еще меньшем, чем мой сейчас, он собрал кое - какие вещи и ушел наверх, прочь из Подземелий. Он не был первым. Даже не десятки, сотни людей уходили отсюда по разным причинам. Но Дими был первым, кто ушел в столь юном возрасте. Никто из ушедших никогда не возвращался и никак не пытался связаться с жителями нашего королевства, Нового Дома. Не зная ничего об их судьбе, ушедших считали мертвыми. Так случилось и с Дими. Его вещи сложили в гроб и отнесли в дом мертвых. Самое удивительное в этой истории то, что спустя два года он вернулся. Впоследствии, он возвращался еще два раза с промежутками до нескольких лет. Он рассказывал невероятные истории о своей жизни на поверхности, о своих путешествиях и приключениях всем, кто только охоч был его послушать. Но на просьбы остаться отвечал категорическим отказом и через какое-то время действительно уходил. Уже больше двенадцати лет он провел над землей, и так случилось, что я знаю его лично.
Я часто ходила в парк, где он любил рассказывать истории. Сначала вокруг него собирались такие толпы, что невозможно было протолкнуться и не всегда даже было слышно, что он говорит. Всем хотелось послушать человека, который был на поверхности. Но со временем слушателей у Дими становилось все меньше, пока не осталось совсем никого. Кроме меня, конечно. С каждым разом его рассказы становились все фантастичнее и невообразимее.
- Врешь, - начали отмахиваться люди.
Так, теряя доверие, он терял и слушателей. Но меня не интересовала достоверность, я не копалась в деталях, пытаясь поймать рассказчика на лжи. Чем нереальнее был рассказ, тем больше он меня привлекал. Но главным было то, что я безоговорочно, не сомневаясь, верила каждому его слову.
В детстве слушать Дими меня водила мама, позже - я тайком уходила из дома или прикрывалась каким-то делом. На моих глазах редела толпа перед фонтаном, на бортике которого любил сидеть рассказчик. Я никогда не забуду тот день, когда оказалась единственным человеком на скамейке неподалеку от Дими. Мне тогда было двенадцать. Я помню, как он долго и внимательно смотрел на меня своими до боли печальными глазами-нефритами, отчего мне стало даже неуютно. Потом он сказал:
- Твои глаза похожи на звезды, ты знаешь?
Я ответила, что никогда не видела звезд, на что он улыбнулся:
- Это ничего, когда-нибудь увидишь. И убедишься в правоте моих слов.
- Я и так Вам верю.
Его улыбка стала еще шире и теплее. Вообще в тот момент я как будто впервые его увидела. Приглушенный свет фонарей и тени так играли с его угольно-черными волосами  и исхудавшими чертами лица, что он представился мне сказочным волшебником, способным унести меня на другую планету.
- Я не такой уж и старый, зови меня просто Дими.
Я кивнула, и в этот момент мы стали друзьями. Настоящими. Он подолгу бродил по землям, которые я даже представить себе не могла; я сидела в Подземельях и занималась сугубо подростковыми делами вроде учебы и походов к друзьям, но между нами натянутой нитью существовала связь, которую вряд ли кто был способен разорвать. В буквальном смысле. Возможно, я немного слукавила, когда сказала, что ничем не выделяюсь. Потому что я еще не встречала людей, способных видеть нити, как я. Разноцветные, разной толщины, нити тянутся от человека к человеку, являясь доказательством разных видов привязанности: дружбы, любви, заботы, ненависти и других. И я их вижу. За многие годы я довела это умение до автоматизма, сделав чем-то рядовым и привычным.
 Я страшно скучала по Дими и даже немного завидовала. Его жизнь-то всяко интереснее моей. Вдобавок ко всему, мне не давали покоя мысли, что рядом с ним в его странствиях должна быть я. Было очень много вещей, которые я хотела бы увидеть. Я без конца представляла себе, какими могли бы быть наши приключения. А, если верить Дими, возможности были безграничными. Все что угодно могло случиться на поверхности. От этих мыслей все во мне сжималось и трепетало.
Мой семнадцатый день рождения выпал на вторник, так что половину своего особого дня я провела в школе. В месте, которое ненавижу. Не поймите меня неправильно, и там бывает вполне даже неплохо, но уж слишком много там негатива. Приходишь на историю - ругают за плохую подготовку класса, на литературу - за то, что не читаем произведения, на физре (любимый предмет прогульщиков) орут на оставшихся людей из-за отсутствия большей половины класса, на математике - просто так. И даже какой-нибудь завуч, спеша по своим делам, возьмет и заглянет на минутку, чтобы прочитать нотацию. Учителя свято верят, что имеют основания отчитывать нас за вещи, которые, как они думают, имеют значение. Я же не видела в этом никакого смысла. Только пустая трата нервов учеников да и самих учителей.
И тем не менее мое настроение в этот день было вполне сносным. Я не купалась в популярности и даже близко не ходила. Изгоем (как шутливо мы именуем себя с ребятами) я тоже не была, ведь аутсайдеры имеют хоть какое-то значение в глазах общественности. Я не обладала ничем выдающимся, чтоб меня все любили, но и не давала поводов себя ненавидеть, поэтому всем просто было на меня по боку. И все равно я получила свои поздравления и преувеличенно радостные объятия даже от тех, с кем мы едва ли обмениваемся приветствиями в обычные дни. Это была цепная реакция: ребята из моей компании кинулись меня поздравлять, как только я перешагнула порог класса, а остальные последовали их примеру. Что сказать, ведь я поступала так же, когда праздник был у других (конечно, кроме безусловных королев школы, которые окружали себя презрительно-насмешливой аурой, как только рядом оказывались мне подобные). И хотя уроки были теми же, что и обычно, день прошел довольно быстро.
Я ясно помню вечер, накрытый стол и старания родителей поддерживать беседу. Что бы там ни было, родителям редко удается понять своих детей. Этому способствует и тот факт, что сами дети, в страхе быть непонятыми, не всем делятся со своими родителями. И вот в такие вечера эта пропасть становится намного заметнее, чем в другие. Когда все возможные дела отложены, когда никто не задерживается на работе и, потому, не ужинает позже других, когда ни одна из дочерей семейства Бланш не гуляет где-нибудь допоздна с друзьями, когда все в абсолютном молчании не берут тарелки и не разбредаются по своим укромным углам - вот тогда эта пропасть ощущается почти физически.
Тускло горели две ввинченные в каменные стены лампы в противоположных концах гостиной, которая служила еще и кухней. Мама, папа, моя сестра Сона, ее жених Кеин и я сидели за круглым столом, который занимал практически все узкое пространство от стены до стены.
Из нашего разговора я мало что помню. Говорили, конечно, об учебе, о моих последних месяцах в школе, об успехах моей сестры Сониты на ее первой работе, о ее скорой свадьбе, о перспективах на будущее и о том, как замечательно, что мы собрались этим вечером. Я сгорбилась над тарелкой, подперев голову рукой, думала о чем-то своем, ловила отдельные фразы и активно не принимала участия в разговоре. Непривычные к подобным застольям, мы здесь сидели как будто из чувства долга друг перед другом. Ну, и из рвения родителей продемонстрировать Кеину Кейди дружную семью Бланш. К слову, комфортно здесь себя чувствовали только Кеин и Сона. Весь вечер с их лиц не сходили счастливые улыбки, Кеин раз за разом проявлял себя как кладезь неиссякаемых тем для разговоров, рассыпался в комплиментах перед моими родителями, своей потрясающей невестой и, конечно, вашей такой взрослой покорной слугой, которая, казалось, еще вчера звала его на чай с куклами. В перерывах он заливисто хохотал над своими же шутками. Сона, в отличие от жениха, не имела цели произвести впечатление и мило поддерживала разговор, предоставляя всем любоваться тем, как ее совершенство озаряет комнату. К чему лишние жесты? Все и так знали, что она идеальна. Я же ждала той минуты, когда сбежать будет вежливо.
И тут случилось чудо. Я превратилась в неудержимый поток радости и счастья, вся скука вечера забылась, как и вообще все на свете - тонкая костлявая рука отодвинула полог и со стеснением, сковывающим движения, в гостиную шагнул Деметрис Дюрэй.
- Привет моему любимому семейству! - его тонкие губы растянулись в улыбке.
Мой визг затопил комнату, я вскочила, смутно мелькнула и молнией скрылась мысль о с грохотом упавшем стуле. Я не бежала к Дими, нет, я летела через стол и то небольшое пространство, что нас разделяло! Но Сонита, сидевшая ближе к выходу, опередила меня в последний момент, и я на полном ходу затормозила, отпрыгнув в сторону. Сона обвила руками длинную шею Дими и с теплотой смотрела на потрепанного долгой дорогой друга с высоты своего роста. Дими, задрав голову, по-щенячьи преданно смотрел на мою сестру, не скрывая своего обожания. Я устала от созерцания этой картины уже через минуту и отвернулась с тяжелым вздохом. Сердце чуть не выпрыгнуло, когда:
- Скучала по мне? - Дими заорал мне прямо на ухо, подхватив на руки (у меня даже дыхание перехватило), и, наверное, закружил бы, если бы в комнате было больше места. -  С днем рождения!
Я вцепилась в него:
- Я ОЧЕНЬ СКУЧАЛА!
Папа недовольно хмыкнул, и мы одновременно к нему повернулись. Он и мама с непроницаемыми лицами продолжали прием пищи. Дими опустил меня на ноги и смущенно покраснел. Тут, издав смешок, со своего места поднялся Кеин Кейди.
- Здравствуй, друг! - сказал он, обняв Дими, и я заметила как тот замер, прежде чем похлопать Кеина по спине в ответ. Мой друг покраснел еще больше, но уже явно не от смущения, - Я та-ак рад тебя видеть! Ну как ты, не набродился еще?
Кеин излучал сладкое добродушие, а его слова сочилась медом. В его поведении не было ничего необычного, но оно вместе с плохо прикрытой критикой образа жизни Дюрэя подействовало на последнего, как холодный душ: он вспомнил, куда вернулся и почему ушел.
- Ке-еин, - с широкой улыбкой протянул Дими. О фальши его радости можно было узнать, только посмотрев в глаза, твердые и полные ненависти. Кейди, всегда избегающий зрительного контакта, ничего этого не видел (но не исключено, что догадывался), - я тоже та-ак тебе рад, не представляешь! Но что ты здесь делаешь? Не припомню тебя среди друзей Вилл, - он бросил на меня быстрый взгляд.
Кеин, помедлив, запрокинул голову и рассмеялся, как если бы Дими выдал хорошую шутку. На его глазах даже слезы выступили! Успокоившись, время от времени фыркая от недавнего веселья, он сказал с явным удовольствием:
- Так ты же не знаешь! Я здесь не только как друг Виллеты, но и член семьи. Да, до свадьбы еще месяц, но это такие мелочи...
- Кеин давно для нас свой, - подтвердил мой папа, кивнув.
Я видела, как медленно и нехотя к Дими приходило понимание, будто он сам сопротивлялся ему. От улыбки не осталось и следа, черты его лица стали недвижными, окаменели, дуги бровей линией нависли над впавшими глазами, веки были полуопущены, взгляд замер, потом вдруг всколыхнулся, впился в меня, упрямые губы приоткрылись, я угадала его мысль и в ужасе покачала головой, он кивнул, стиснув челюсти, наклонился, чтобы подобрать рюкзак.
- Рад за вас, Кеин и Сона, - он усмехнулся, но улыбка тут же снова исчезла. - Такой прекрасной паре можно пожелать только счастья.
Он намеренно ни на кого не смотрел, когда говорил, делая вид, что поправляет молнию на рюкзаке, затем закинул на плечо гитару и сделал шаг к выходу:
- Был рад вас повидать, но я на минутку. Решил сначала зайти Вилл поздравить...Я еще даже Кайла не видел…Так что...хорошего вечера.
И исчез за пологом. Не заботясь ни о чьем мнении, я побежала за ним.
Дими не ушел далеко, стоял на углу, прислонившись к холодному камню стены. Бледный, неподвижный, да еще в тусклом белом свете, он мог сойти за статую, украшение дома. Я поумерила пыл, с которым покинула квартиру, и как можно тише подошла к нему, сохранив при этом дистанцию. Я не хотела мешать ему думать, решила подождать, пока он не захочет поговорить, но, видимо, само мое присутствие уже было проблемой, потому что Дими открыл глаза и отлепился от стены.
- Мне жаль, что Кеин Кейди придурок, - вздохнула я.
О неприязни своего друга к жениху моей сестры я знала много. У Дими, можно сказать, была страсть поносить идеального Кеина как перед людьми, так и наедине с собой. Всякий такой раз его глаза загорались, речь пестрила изобретательными остротами, а сам он практически без остановки жестикулировал.
- Прости за это, - Дими тяжело выдохнул и провел рукой по угольно-черным волосам. - Некрасиво вышло. Клянусь тебе, я не собирался разыгрывать драму. Я хотел, чтобы твои родители видели, что твой друг не такой ужасный, как они могут думать. Я планировал задержаться на ужин, если меня, конечно, пустят, развлечь тебя, - я улыбнулась, вспоминая, как умирала от скуки до его появления, - попутно мило болтая с твоими родными. И я выучил новую песню на гитаре, хотел показать тебе, - он оторвал взгляд от пола и приковал им меня к месту (я была привычная к его тяжелым взглядам, но все равно вздрогнула. Влияние долгой разлуки, наверно). - Я так спешил к ужину, но все равно опоздал. И все испортил. Но ты ведь понимаешь, что я не хотел этого? - он снова вздохнул и опустил глаза. - Вилл, прости.
- Да ты чего? - выдавила я, потом нерешительно сделала несколько шагов и обняла его, краснея от неловкости. - Я люблю тебя, ты же знаешь.
- Я тоже тебя люблю.
Когда он в ответ обвил меня руками, я почувствовала, что напряжение уходит (Дими сложный человек, иногда взаимодействие с ним может быть похоже на ходьбу по натянутой веревке).
- У меня есть для тебя подарок, - пробормотал он мне в плечо. Я сразу оживилась (подарок с поверхности!), он почувствовал это и засмеялся.
Мы разомкнули объятия, и он снова пригвоздил меня взглядом:
- Для этого придется ночью уйти из дома.
Я колебалась всего секунду:
- Не проблема.
Он кивнул:
- Я буду ждать тебя у Кайла. Приходи, как будешь уверена, что все уснули.
Я ответила ему также кивком:
- Поняла.
Он улыбнулся:
- Тогда увидимся. Я действительно еще не видел ни Кайла, ни сестер.
Он потрепал меня по плечу и скрылся за поворотом, ободренный моей улыбкой.
Я проводила его взглядом, счастливо вздохнула и вернулась к застолью.
За вечер больше не случилось ничего интересного. Вскоре после ухода Дими разговор за столом вернулся в свою колею, как будто ничто его и не прерывало, только я сидела абсолютно счастливая, окрыленная. Но этого чувства не хватило надолго - меня начало съедать нетерпение. К тому моменту, когда Сона и Кеин ушли, я только что не подпрыгивала на стуле.
Оказавшись наконец в своей комнате, я села на кровать и стала ждать. Глаза бегали по темной комнате (я накрыла лампу) как бы в поиске чего-то, что хоть немного меня отвлечет. Еще каких-то два месяца назад, до того, как Кеин наконец собрался жениться, я делила эту комнату с Соной, мы спали на одной кровати, но в остальном комната была условно разделена на две части, и личное пространство практически не нарушалось. Теперь большая кровать была моей, опустевшие полки сестры я кое - как попыталась заставить своими вещами, чтобы та часть комнаты не выглядела такой уж одинокой. Но у меня было не так много милых безделушек (вроде статуеток, камешков, маленьких книжечек)  для этого. Во времена, когда все мои сокровища с помощью чудес находчивости и сообразительности были втиснуты на двух полочках и расставлены на письменном столе, я чувствовала уют, мне было комфортно находиться в своем закутке. Теперь же, поменяв расположение вещей, острее всего мне в глаза бросались пустые, незанятые места. Я будто распределила одиночество по комнате, уюту это никак не способствовало. Играл, конечно, еще тот факт, что странно было делить комнату только со своими мыслями. Сона не была шумной соседкой, часто она, как и я, сидела в своем уголке и занималась своими делами. Иногда мы разговаривали. Если меня что-то мучило, например, в школе, я знала, что по приходу домой я могу смело обращаться  за советом к сестре. Сона никогда не осуждала, всеми силами пыталась понять ситуацию и придумать наиболее приемлимый для меня выход из нее. В этом плане она была мне значительно ближе мамы. В общем, как бы тихо мы ни соседствовали, ее отсутствие я ощущала почти физически, особенно первое время.
Я прислушалась, почти до боли напрягая слух: тишина. Взволнованно вздохнув, я медленно поднялась на ноги, прислушиваясь к едва слышному скрипу матраса и пытаясь уловить какую-либо реакцию на него из соседней комнаты. Тихо. Я специально не раздевалась, чтобы покинуть дом как можно быстрее и бесшумнее. Плавно перекатываясь с пятки на носок при каждом шаге, я вышла в гостиную. Кромешный мрак держал меня в нервном страхе что-либо задеть. Я мысленно напомнила себе, что справа от меня стоит шкаф с посудой, слева - комод с одеждой родителей, прямо, параллельно стенам, был диван, на котором сейчас, посапывая и временами ворочаясь, спали мама и папа. Я двинулась вправо, за спинку дивана, даже пригнулась и, кажется, перестала дышать. Я миновала плиту и раковину, в которой осталась немытая посуда с сегодняшнего ужина, затем обогнула стол и - ура! - выскользнула за тяжелый полог, отделяющий меня от свободы. Шумно выдохнув, я почувствовала, что нервное напряжение уходит. Я это сделала.
Сейчас я находилась в широком коридоре, напротив меня стоял дом, абсолютно симметричный тому, из которого я вышла: те же три горизонтальных ряда арок, одинокая арка в четвертом ряду (общая ванная) и лесенки сбоку, только пологи, которыми занавешивали входы в жилища, были разными, но рассмотреть их отсюда не представлялось возможным. Слева возвышалась глухая стена, справа - другой коридор. Я направилась к нему, дошла до угла и снова повернула направо - к домам более состоятельных людей.
Я не первый раз уходила ночью из дома (мои друзья любят побродить ночью), но все равно было страшно. Но боялась я не того, что меня поймают родители, а скорее того, что из-за этого я не попаду к Дими. Отойдя от своего дома на значительное расстояние я уже была спокойна, так как вероятность того, что мама или папа встанут ночью и зайдут в мою комнату была практически нулевая.
Я внимательно разглядывала таблички на домах, мимо которых проходила, высматривая нужную. Каждые шагов десять мне попадались фонари, рассеивающие мрак Подземелий белым светом. Могло показаться, что впереди их бесконечно много, но, к сожалению, это не так. “Бесконечные Подземелья, может, было бы даже неплохо. Но все, что я вижу вокруг, - это стены. Мы здесь, как в коробке с плотно закрытой крышкой”, - так сказал однажды Дими. Тем не менее, эта безлюдная аллея фонарей веяла чем-то волшебным. Мне вспомнились рассказов Дими о звездах, но, в отличие от настоящих, этими можно было любоваться и днем, и ночью. Я знала, что на поверхности день и ночь четко различаются, у нас же всегда было темно и всегда были фонари. Единственным способом определения времени суток были внутренние часы жителей Нового Дома, работающие безотказно. Дими говорил, что наверху такого нет, что мы просто приспособились к условиям жизни под землей, я гордилась этим и считала нашей выдающейся особенностью.
Наконец я достигла дома с цифрой “10” на фиолетовой табличке и свернула с главного коридора направо, поднялась по лестнице на второй этаж и постучала по еще одной табличке (квадратик дерева, из которого она сделана, был выкрашен в розовый и фиолетовый, а посередине красовалась тщательно выведенная надпись “Моро”) рядом с каменной аркой. Прошло секунды две, послышались шаги, тяжелая ткань полога зашевелилась, и я увидела на пороге Кайла, отчима Дими. Он был высоким, подтянутым, хоть и осунувшимся, в испещренном редкими морщинами лице еще угадывалась красота минувшых лет, светлые волосы, подернутые сединой, были зачесаны назад. Вид у него был располагающий, отчим Дими мне всегда нравился. Кайл улыбнулся мне и отошел в сторону, приглашая:
- Здравствуй, проходи.
- Здравствуйте, спасибо.
Не успела я договорить этих слов и шагнуть в гостиную, как услышала крик из глубины дома:
- Ты не сделаешь этого!
Я узнала голос Дими. Я не могла слышать, что ему ответили, но он снова закричал:
- Ты не можешь так со мной поступить!
В его голосе угадывались истерические нотки, я забеспокоились и посмотрела на Кайла, тот только головой покачал.
Что-то глухо грохнуло, кто-то (голос был женским) завизжал. Я услышала тяжелый топот, из кухни в гостиную вбежали Марта (девушка одной из дочерей Кайла, Марии) и Дими. Мой друг пытался догнать девушку, энергично размахивая локтями при беге, Марта же, с визгом и хохотом, вполне неплохо уворачивалась. Они пронеслись вдоль стены, Дими бедром сбил стол (тот со скрежетом сдвинулся с положенного места, мой друг охнул от боли, но не остановился). Они начали бегать вокруг большого светло-желтого дивана, Дими делал выпады в сторону Марты, но та будто видела его насквозь и выдерживала все обманные маневры, пока парню все-таки не удалось повалить ее на диван.
- Твои последние слова! - потребовал мой друг, прижимая девушку своим телом к дивану.
- Я ни о чем не жалею! - драматично прокричала она в ответ, для большего эффекта размахивая головой. Тут-то, запрокинув голову, Марта заметила меня:
- О, Вилл!
Дими резко поднял голову, я смущенно помахала им рукой. Хватка парня ослабла, и Марте удалось освободиться. Она тяжело вздохнула и тщетно попыталась привести в порядок растрепанную копну рыжих кудрей, ее лицо раскраснелось. Тут в гостиную вошла Мария, сводная сестра Дими. Голубая пижама со слишком длинными рукавами делала ее похожей на милого ребенка, ноги были босыми, белокурые длинные косы растрепались. Она сонно потерла глаза и раздраженно бросила:
- Что вы здесь устроили?
Ее слова явно адресовались брату и девушке. Я оглянулась и поняла, что Кайл куда-то ушел.
Недовольство сестры никак не повлияло на Дими, в отличие от Марты. Девушка виновато потупилась и пробормотала:
- Прости, что разбудили.
- Она съела последнее пирожное! - судя по тону Дими, он считал это обстоятельство достаточной причиной для недавнего кавардака.
Марта не смогла промолчать:
- Да ты и так много съел!
- Как бы не так! Ты - больше!
Девушка возмущенно хохотнула:
- Чтобы больше тебя съесть, еще нужно постараться!
- Мария их для меня сделала! - это был последний аргумент моего друга.
По виду Марии стало понятно, что удивляться этой сцене нечего, и даже наоборот, было бы странно, если бы ничего подобного не произошло. Все вдруг вспыхнуло в моих глазах, и я увидела две красные нити, идущие от сердца Марии к спорящим. Одна была насыщенно вишневой - любовь, другая более розового оттенка - тоже любовь, но к члену семьи. Я моргнула и видение пропало. Мелькнула мысль о том, насколько искренне раздражение Марии.
- Я испеку тебе еще, - вздохнула блондинка и зевнула. - Только завтра, - и собралась уже вернуться в кровать, как вдруг улыбнулась мне и помахала рукой.
Я неуклюже ответила ей. Не передать, как мне неловко просто стоять у входа и наблюдать за происходящим. Они семья, подобное этой перебранке является чем-то нормальным в этом доме, у них давно есть свой уклад жизни, привычки, особенности взаимоотношений. А я среди этого всего лишняя. Зачем Дими позвал меня, если ему явно не до меня? Несмотря на занятность этого спектакля на почве пирожных, мое настроение испортилось. Вдохновленная заспанной Марией, я подумала, что отличной идеей будет вернуться домой, в кровать и забыться в сне.
Но тут из арки, ведущей в кухню, выглянул Кайл с добродушной улыбкой на лице:
- Объявляю ночной чай для всех, кто еще на ногах.
Марта потянулась и прошествовала в кухню, явно довольная наметившемуся чаепитию, а мой друг наконец-то обратил на меня внимание. Он подошел ко мне и крепко обнял. Очутившись среди знакомых запаха (запаха поверхности!) и истощенного голодными скитаниями тела, я мгновенно забыла свою обиду, и эта перемена меня даже раздосадовала (его влияние на меня слишком велико!).
- Прости, что заставил ждать, - пробормотал он мне на ухо.
Я крепче прижалась к его плечу - значит, прощён.
И мы пошли на кухню к остальным. Я не первый раз прихожу домой к Моро, и моей любимой комнатой была и остается кухня. Стены в ней, разрисованные Кайлом в голубых и бирюзовых тонах, выглядывали из-за резных деревянных шкафов и буфетов, кое - где мелькали полки, заставленные разной всячиной. Мария не просто очень любит готовить (особенно сладкое), но и делает это лучше всех, кого я знаю. Кухня - ее царство. А дальний уголок был даже специально приспособлен для занятия выпечкой: большой квадрат стола, духовой шкаф под ним, разные скалки и венчики, всевозможные формочки и прикрепленные к стене цветные записочки (с любовью украшенные Кайлом или Мартой), наверное, с рецептами. В центре кухни стоят большой круглый деревянный стол и восемь резных стульев для всех членов семьи. К сожалению, ни один семейный ужин в этом доме не соберет всех вместе, так как Ирен Моро, мама Дими, вот уже двенадцать лет как лежит в доме мертвых. Ее стул всегда пуст, и первое время я очень боялась случайно приблизиться к нему, чтобы ненароком никого не разозлить или оскорбить. Я твердо помню, что этот стул стоит по правую руку от стула Кайла и по левую от Дими, и практически всегда сажусь рядом с другом, на стул Амели, еще одной его сестры, так как она не против. Так я сделала и сейчас. Напротив меня была поставлена расписная чашка на блюдце, а в центре стола я увидела такой же узорчатый чайник, сахарницу и несколько глубоких тарелок с ароматным печеньем и сразу проголодалась. Дими проследил за моим взглядом и ухмыльнулся, Марта разлила всем чай, и я с наслаждением вдохнула струящийся из чашки пар.
- Ну, - сказал Кайл, поворачиваясь к пасынку, - рассказывай.
Дими поджал тонкие губы и несколько секунд над чем-то размышлял.
- Если ориентировочно...я шел на север, - сказал он на выдохе. - Сначала были небольшие поселения. Обычные люди, обычные дома - ничего интересного. Потом я шел через рощу усыплённых деревьев. Это было жутко. Жители одной из окрестных деревушек говорили мне: “Одумайся, пойди по другой дороге!”, но я обычно не слушаю предупреждений - так можно пройти мимо всего интересного.
Дими с усмешкой оглядел слушателей, а встретив непонимание, закатил глаза.
- Что не поняли? Усыпление деревьев? Я объясню, - он рассеянно уставился в потолок, подбирая слова. - Один путешественник, очень славный малый...Как же?..Карло, кажется...Я встретил его лет этак...пять-шесть назад...Он рассказал мне, что когда-то очень-очень давно деревья были свободной нацией и жили наравне с людьми и волшебниками. Потом...я ничего не понимаю в политике..потом как-то так случилось, что Корона (это королевство тогда было очень сильным) захватило все земли и пошло войной на деревья, которые решительнее других наций отстаивали свою независимость. Было объявлено об опасности, которую деревья якобы могут причинить людям...И кто-то придумал их усыпить. Корни чем-то смазывали и деревья постепенно лишались способности двигаться, перемещаться, разговаривать и хоть как-то защищать себя. Не думал, что это практикуют и сейчас, ведь от усыплённых деревьев и потомство усыплённое. Я и представить не мог, что когда-нибудь на моем попадутся живые деревья...Но меня действительно возмущает, что в современном мире есть место подобному варварству!..
- Погоди, - попросила я. Мне нужно было переварить услышанное. - Ты говоришь, что деревья, такие как у нас в парке, раньше умели ходить, и разговаривать, и были...вообще, как мы?
- Ммм, нашу растительность никоим образом нельзя сравнивать с той, - Дими ткнул пальцем в потолок. - А так, да, если верить рассказам, так и было. В любом случае, у меня нет причин сомневаться после того, как я увидел все своими глазами. Большинство деревьев там были давно усыплёнными или их потомками, и я не мог понять реакцию местных жителей, с которыми общался накануне. В маленьких деревушках на Поверхности удивительно гостеприимно относятся к чужестранцам. Может, у них это единственное развлечение, не знаю.  В этом поселении, например, за те сутки, что пробыл там, успел пообщаться если не с каждым, то с подавляющим большинством точно. И когда они узнавали, куда я собираюсь дальше идти, все как один делали большие глаза и замолкали, а потом испуганно накрывали мою руку своей и почти шепотом предостерегали, - он прочистил горло. - Не ходи, мол, так-то и так, там другая дорога есть, не хуже, а если слишком по той хочешь, подожди с недельку, пока вязы не уснут крепко, - Дими отпил из своей чашки. - Так вот, в дорогу я собрался еще до рассвета, туман еще не рассеялся, но сильно видимости не мешал. Я шел по широкой протоптанной местными тропинке и через минут двадцать совершенно расслабился, даже разочаровался, так как не видел ничего опасного или страшного. Я слишком поспешил с выводами, - парень обвел нас всех хмурым взглядом, заставляя поёжиться (дальше ведь могло произойти все, что угодно!). Дими поднял руку над столом.  - Что-то коснулось моего плеча. Думаю: “Обычное дело. Ветка, наверное” - и сделал шаг...Тут ветка обвилась вокруг моей шеи и потянула назад, больно впиваясь в кожу - Дими остановился, чтобы в подтверждение своих слов оттянуть ворот черной пайты и продемонстрировать неровный белый шрам, отдаленно напоминающий звездочку. Мы с Мартой дружно ахнули, а мой друг откинулся на стуле и продолжил:
- Я запаниковал, начал отбиваться...Над самым моим ухом раздался голос. Он был слабым, тихим, хриплым, стонущим...Я перестал сопротивлялся.
- Что, - Марта, вжавшаяся в стул, запнулась. - Что сказал голос?
Дими навис над столом, пристально глядя на Марту:
- Всего одно слово: “Помоги”.
Дими, как талантливый рассказчик, с помощью интонаций, жестов, интригующих пауз и говорящих взглядов почти сумел добиться потрескивания напряжения в воздухе. Я едва усидела на стуле, чувствуя, как новые волны дрожи разбегаются по телу. Я пожирала глазами Дими, бледного, с падающей на глаза черной челкой, взволнованного не меньше нашего.
- Со мной говорило дерево, - Дими снова пригубил чай, я же про свой совсем забыла и быстро сделала глоток. - С виду это был обычный вяз, раскидистый, красивый, но в форме ствола угадывались очертания тела и лица. После усыпления ничего этого уже нельзя различить: кора становится тверже и ровнее, лишает возможности двигаться, будто сковывает с ног до головы. Этот вяз еще владел собой, но было видно, с каким трудом ему дается каждое движение, и понятно, что продлится это недолго. Мне стало безумно жаль его. Я спросил, что могу для него сделать. Вяз, будто не понимая меня, сказал, что он и еще девять вязов, его семья, многие столетия скрывались от людей, притворяясь усыплёнными. Сами понимаете, что вечно прятаться невозможно, и их раскусили. Люди испугались и, как это это часто бывает, пытаясь защитить себя, разрушали жизни других. Вяз рассказал о своей семье, о любимых жене и детях, которые время от времени глухо стонали дальше в роще. Вслушиваясь в его хрипы, я сам не понял, как начал рыдать в три ручья. “Кемия, моя жена, слишком далеко от меня, ближе к выходу из рощи, - сказало дерево. - Я не могу даже попрощаться с ней. Ты сделаешь это за меня?” Мое сердце болело, дыхание сбивалось, я ничего не мог с собой сделать. Я обещал выполнить его просьбу. “Неужели нет способа освободить вас?” - я спросил, сам не веря, что что-то подобное возможно. Вяз тяжело выдохнул, и я верно растолковал это как “нет”. “А лепестки лилии? Папа, ты забыл?” - тоненький голосок будто вспорхнул в воздухе и осел на землю. Я принялся оглядываться, но так и не нашел говорившее дерево. “О чем он?” - спросил я у вяза. Тот пояснил мне, что это всего лишь старая сказка, которую он рассказывал своим детям, что нет никакого шанса на ее правдивость. Но один милейший человек заразил меня твердой верой во все невозможное, особенно, в сказки, - Дими подмигнул мне, я расплылась в улыбке. Не только он знает много историй. Я, в свою очередь, являюсь специалистом по сказкам. Дими знает это лучше других, ведь именно с ним я люблю их обсуждать (в то время, как моя компания может меня высмеять за “детские” увлечения и наивность). - Я узнал, что недалеко от рощи находится дворец королевства Соты. Если набрать в серебряный кубок воду из ручейка, протекающего через сад, и бросить в него лепесток садовой лилии, а потом нагреть на солнце, можно получить противоядие. Но суть заключалась в следующем: лепесток нельзя обрывать, лилия должна отдать его добровольно. Как это сделать, я не представлял. Да и попасть в дворцовый сад не так уж просто. Но я твердо решил спасти вяз и его семью, иначе сам себя не прощу. Мне посчастливилось прийти к воротам Мены, столицы королевства, к вечеру, до темноты. Стражники немного помучили меня вопросами, а потом все-таки пропустили и даже разрешили мне переночевать в их сторожке. В этой их коробчонке было темно и тесно, но это, конечно, лучше, чем спать на улице. Я поделился с солдатами листьями наших светящихся деревьев. У них этот товар не в ходу, на поверхности люди используют для освещения огонь. А когда мы сели ужинать, к их запасам я прибавил кое-что свое, приготовленное для меня Марией, и уже совершенно завоевал их расположение. К середине ночи нас легко можно было принять за давних приятелей. Я ждал подходящего момента, чтобы расспросить их о дворце, но все сложилось даже лучше, - рассказчик криво усмехнулся. Было видно, что к истории с деревьями он до сих пор неравнодушен (у меня самой сердце сжимается!), но по озорному блеску его глаз, я поняла, что дальше будет что-то забавное.- Дверь распахнулась и в сторожку вошел еще один стражник. Он принес новости: королеву Сот убили. Я пришел в ужас, но реакция моих сотрапезников совершенно сбила меня с толку. Один устало вздохнул: “Опять?”, другой, представьте себе, воскликнул: “Наконец-то!”. “Давно пора, - поддержал его вошедший, присоединяясь к нам за столом. - Отравленное одеяло, представляете?Никакой фантазии!”. Они наперебой начали усмехаться и фыркать. “Королева была очень плохой?” - спросил я, чувствуя себя полным идиотом. Как вы знаете, мне не нравится быть непросвещенным. После взрыва хохота, который последовал за моим вопросом, мне объяснили, что убийство правителя в Сотах - обычное дело. А причина в постоянной борьбе за власть между тремя королевскими семьями: Делодобрами, Сердомилонами и Любомирами.
- Постой, - поднял руку Кайл. - Как ты сказал? Довольно странные фамилии.
Дими с улыбкой повторил.
- Это…- задумчиво протянула Марта. - Доброделы, Миролюбы, так? - Дими кивнул. - И…
- ...Сердомилоны, - подсказал парень.
- Милосердны! - поняла я и отпила из чашки вне себя от гордости.
Довольная улыбка Дими стала еще шире:
- Верно. Я тоже догадался. Стражники сказала что-то о том, что эти качества одни из многих, которыми должен обладать монарх. Но королевские семьи исказили смысл этих слов, так что история сделала то же самое с их фамилиями. Все они - дальние родственники, потомки одного древнего рода, но часто, особенно во время выборов, предпочитают забывать об этом. “А выборы у нас чуть ли не каждый год!” - весело сообщил мне стражник. Для них это что-то вроде развлечения: они гадали, кто убил королеву, делали ставки на будущих победителей и на то, на сколько их хватит. Дело в том, что выборы проходят в три этапа. Первый - обещания. Претенденты от каждый семьи выступают перед народом с речью и, можно сказать, заманивают на свою сторону обещаниями. Только вот какая загвоздка: народ пережил столько выборов и невыполненных обещаний, что все претенденты в этом плане им по боку, разве что посплетничать и пошутить. На втором этапе граждане Сот в буквальном смысле становятся на сторону кандидата, но вера людей в правительство давно иссякла, так что здесь в дело вступают родственники и слуги претендента. После этого один из трех выходит из игры. Третий этап предполагает что-то вроде гонки за короной: где-то в лабиринте за садом прячут корону, кто ее нашел - тот новый правитель. Этот этап играет главную и решающую роль.
- Что это за выборы, - возмутился Кайл, - если никто никого не выбирает? Одно название.
- Так там все работает, - пожал плечами Дими. - Так вот, наметившиеся выборы были идеальными условиями для моего проникновения в дворцовый сад. Правда, у меня не было никаких идей по этому поводу, но я чувствовал, что лучше возможности не будет. Этот спектакль (так стражники называли выборы) начитался после полудня (монаршие особы не охочи до ранних утренних подъемов), так что я прекрасно выспался и был в приподнятом настроении. Если верить жителям того поселения за рощей, до конца усыпления оставалось около шести дней. Я думал: “Если повезет, то сегодня я добуду противоядие, а завтра уже буду в роще” - и на душе становилось совсем спокойно. На площади перед дворцом собралась уйма народу, и мне пришлось постараться, чтобы протолкнуться - мне ведь необходимы были места в первом ряду. В центр вышли двое: один затрубил, а другой звучно, с фанфарами и пафосом объявил претендентов на престол. От Любомиров выступал мужчина лет сорока по имени Терний, длинный, тонкий, с решительной маской вместо лица, активный и подвижный, но какой-то дерганый. Семья Делодобров выдвинула девочку Зеллу тринадцати лет. С виду она была вредной и нетерпеливой (эти черты характера ужасно искажали ее лицо). Зелла без конца трогала людей вокруг себя и чего-то требовала с самым решительным и злобным видом. Круг претендентов замыкала Лестия Сердомилон, полная женщина за тридцать с густо раскрашенным (не накрашенным, а именно раскрашенным, возможно, замазанным до неузнаваемости) лицом, ужасно ленивая, она лишний раз слова не говорила и даже не ходила сама: ее носили на руках слуги. Я понял, почему народ так относится к своим правителям, просто взглянув на них. Признаюсь, я даже был разочарован. Снова грянули трубы, претенденты были готовы отправиться во дворец, чтобы подготовить речь, и я не выдержал, - Дими сделал паузу, и я увидела настороженное лицо Кайла. - Я прокричал что было мочи: “Стойте!!!”. Когда все взгляды были прикованы ко мне, я подобрался, расправил плечи под весом рюкзака и гитары и гордой неспешной походкой вышел вперед. Стражники отправляли меня на место и только один спросил: “Кто вы такой?”, остальных я решил игнорировать. “Мое имя Деметрис Дюрэй, - внушительно проговорил я. - И я, на правах принца Никудамского, выдвигаю свою кандидатуру на выборы в правители Сот!”, - мы все уставились на него с выкатившимися из орбит глазами, мой друг усмехнулся и дернул плечами. - А что? Видели бы вы этих потенциальных правителей... Клоуны да и только! Вот и я решил стать частью этого цирка. После моего заявления поднялся гвалт, началась непонятная беготня, на меня сыпались вопросы, а я, стараясь сохранить серьезное и уверенное лицо, отвечал им одним и тем же: принц, мол, имею право. Кто-то спросил: “Разве могут становиться кандидатами принцы других стран?”. “Конечно, - говорю, - могут. Это прописано в Законе, можете проверить”. Кем-то была притащена здоровенная книга с жирной надписью “Закон”. Но, увидев какая книга большая и толстая, читать ее никто не захотел, и мне поверили на слово. Так я стал претендентом на корону, - Дими шутливо раскланялся, жутко довольный собой.
Тут в кухню пришлепала Мария. Она выглядела еще более сонной и пока дошла до стола раза три зевнула. При ее появлении Марта вскочила:
- Мы опять тебя разбудили? Прости-прости-прости! Я думала, мы ведем себя достаточно тихо и тебе не помешаем.
Мария села на свой стул рядом с Мартой и снова зевнула:
- Единственный человек, из-за которого я не сплю, сидит прямо рядом со мной, - девушка легонько пихнула Марту локтем (все вспыхнуло, и я снова увидела красную нить). - Ты же знаешь, как трудно мне спать без тебя, и так долго здесь сидишь.
- Прости, - снова пробормотала Марта. - Просто Дими такое рассказывает, ты себе представить не можешь, в какую историю он попал! Я сделаю тебе кофе?
Мария кивнула, а когда Марта встала, блондинка задумчиво улыбнулась. И снова у меня сложилось впечатление, что все упреки, замечания и раздражение Марии не имеют под собой реального обоснования. Она будто наслаждается всем, что происходит в этом доме с ее семьей. Как же она их всех любит!
- Так куда тебя занесло? - голос Марии звучал уже гораздо веселее. Кайл с Мартой кратко передали ей суть того, что мы уже услышали.
Марта поставила перед Марией большую кружку с потрясающе пахнущим кофе и вернулась за стол, как раз когда Дими продолжил рассказ:
- Я попал во дворц - большая часть моего задания выполнена. Там буквально на каждом шагу была охрана, но я не растерялся. Вообще, я понял, что не важно, кто ты и что делаешь, если при этом ведешь себя так, будто это естественно и другое развитие событий просто невозможно. Я петлял по залам, лестницам и коридорам, пока не нашел дверь, ведущую в сад. По-ощущениям он был не меньше самого дворца. Наконец я нашел огромную клумбу с лилиями. И вот здесь мой приблизительный план действий обрывался, так как я был без понятия, как уговорить растение пожертвовать мне лепесток. Я решил понимать все буквально: присел напротив цветов и постарался вежливо объяснить им ситуацию, но мне помешали, - в выражении лица Дими промелькнуло что-то странное, но я не успела уловить, что. - “Я еще на площади поняла, что ты ненормальный”, - чей-то высокомерный голос прозвенел за моей спиной, как хрусталь. Я обернулся, и… Передо мной была никто иная как Гордия Сердомилон, младшая сестра Лестии, той приросшей к трону претендентки. Гордия, в отличие от сестры, была более естественной: не прятала лицо под косметикой, каштановые волосы были, насколько могу судить, натуральными (Лестия выкрасила свои в омерзительный оттенок красного). На Гордии было роскошное платье в пол, вышитое золотом, на голове - неестественных размеров сверкающая диадема. Я тогда почувствовал себя палкой рядом с розой. Но это не так уж и важно, ведь я понимал, что внутри она такая же пустая, как и другие члены ее семьи. Одно ее имя чего только стоит! Не помню, каким образом, но наш диалог вдруг свернул с темы выборов: “Если Лестия не получит корону, меня выдадут замуж за Терния Любомира - он самый вероятный победитель”, - Гордия поморщилась. “Почему тебя, а не Лестию?” - спросил я. “Она толстая и страшная, поэтому никому не нужна, - ответила принцесса. Меня поражала ее прямолинейность и то, как холодно она отзывалась о своем возможном будущем, хоть и было видно, что оно ей не по душе. - А вот если ты возьмешь меня в жены, то все останутся довольны”. Не передать, как я был шокирован ее предложением, поэтому без особых раздумий выпалил: “Я не принц”, - почему-то я решил, что она меня не выдаст. Гордия насмешливо приподняла бровки: “А то я не догадалась! Но другие дураки не в курсе. Ты увезешь меня с собой, а там спокойно разойдемся. Ты ничего не потеряешь, если подыграешь мне!” Да, самое интересное, что при всем своем эгоизме, при всей надменности, гордыне и избалованности, принцесса Гордия прекрасно понимала, в каком цирке она живет, и страстно желала из него вырваться. А я не видел никаких преград, чтобы помочь ей. Даже наоборот. Я рассказал ей о своей миссии, и она помогла раздобыть мне серебряный кубок, показала, где протекает ручеек. Конечно, она не поверила в правдивость моей истории, но помогала, чтобы я помог ей, и, может, из какого-то собственного своеобразного понимания развлечений. В то же время я заискивал перед цветами. “Да сорви и все!” - Гордия начинала раздражаться (а делала это она легко, на раз-два, ей не много было надо), но и мне принцесса уже действовала на нервы, и я в который раз повторил: “Нельзя”. Посыпались колкости, одна едкая фраза за другой, началась перебранка. Когда в своей грубости я зашел слишком далеко, Гордия топнула ножкой и объявила: “Я ухожу!”.  Я мгновенно остыл и побежал за ней. Она никак не реагировала на мои попытки дозваться ее, так что я поймал принцессу за плечо и принялся искренне просить прощения. К моему удивлению, она не только простила меня, но и сама извинилась передо мной. Мы улыбнулись друг другу. Внезапно Гордия сжала мою руку и закричала: “Смотри!”, - Дими криво усмехнулся. - За моей спиной белым дождем на землю сыпались лепестки лилий. Это было чудо. Дальше было легко: мы собрали лепестки, набрали воду из ручейка и отнесли кубок в покои Гордии. “На моем окне противоядие сможет нагреться, и никто его не тронет, можешь быть уверен“, - сказала она. Пока мы возились в саду, на площади возобновились выборы. Мы пропустили выступления Зеллы и Лестии, зато мне удалось послушать речь Терния Любомира. Этот человек явно самого высокого мнения о своих возможностях. “Мы не будем пытаться прыгнуть выше головы, -кричал он визгливо, - но со всей уверенностью могу вам заявить, что к концу моего правления у ног Сот будет лежать весь мир!” При этом он смешно подпрыгивал на месте и размахивал высоко поднятым пальцем. Уморительно, - Дими засмеялся, и мы вместе с ним. - У меня сложилось впечатление, что у Терния не все в порядке с нервами. Но представьте, каково мне было, когда меня объявили следующим! Если честно, я и не думал над тем, что мне придется участвовать в соревнованиях. Свою выходку я рассматривал как способ достижения цели и только тогда осознал все последствия, - рассказчик шумно выдохнул. - Что ж, мне очень повезло стать участником разговора со стражниками накануне вечером. От них я узнал много чего о столице Сот, например, о полуразрушенном мосте, по которому жители переходят на другую сторону на свой страх и риск, о прохудившихся крышах некоторых старых домов, принадлежащих бедным людям, об омелевшем озере - единственном источнике пресной воды в городе. Так что мне было о чем сказать. Закрадывались даже мысли о том, что если каким-то невероятным образом я стану королем, то непременно выполню все обещания.
Это явно смущало Дими, так что он поспешил отмахнуться:
- Глупости страшные. О чем я говорил? Да, тогда же я воспользовался случаем и сделал Гордии предложение. Эта новость была встречена с воодушевлением. Меня это радовало, так как не хватало еще похищать принцессу в случае отказа ее семьи. Второй этап начался практически следом. Мы с другими претендентами разместились по углам площади, после нудного оглашения формальностей было наконец объявлено начало. Суть заключалась в количестве людей, которые примут твою сторону. Ко мне подошла Гордия, что стало для меня неожиданностью. “А Лестия?”, - спросил я, на что принцесса пренебрежительно дернула изящными плечиками: “Не она мой будущий муж”. К другим трем кандидатам со всех сторон  стремительно стекались родственники, которых можно было узнать по излишней вычурности и роскоши в одежде, и обычные люди из народа. “Их подкупили”, - шепнула мне Гордия, я понимающе кивнул: мне и об этом рассказывали. Тут толпа зашевелилась, вперед вышли трое моих знакомых стражников, только не в форме. Они подошли ко нам и почтительно поклонились. Я думал, это адресовано принцессе, но вовремя вспомнил о своей роли. Оказывается, что неприхотливость,  простодушность, легкость в общении и отсутствие заносчивости вчера мне, как принцу, сделали честь. Стражники рассказали обо мне своим знакомым, а те - своим. Слухи в Мене почти такие же быстрые, как скорость звука. К концу второго этапа на моей стороне стоял почти весь город. Не буду преувеличивать, всех я не смог покорить, многие остались при своих убеждениях. Да и вообще, то, что я смог пройти дальше, заслуга добрых стражников. После подсчета выяснилось, что наименьшее количество голосов набрала Зелла Делодобр. Она замахала кулаками и устроила истерику. Переподсчетам, казалось, не было конца. Наконец, все поняли бесполезность этого мероприятия и объявили подготовку к третьему этапу. Я видел, как Гордия морщилась от истошных воплей Зеллы, и, будучи джентльменом, закрыл ей уши руками и быстро протащил сквозь толпу подальше от прощади. “Последние пару лет она только и приставала ко всем с этими выборами. Стать королевой - ее каприз, детская прихоть, - пояснила мне Гордия и добавила. - Спасибо, что помог выбраться оттуда. У меня непереносимость криков, особенно детских”. Потом мы направились в сад, к огромному лабиринту из живой изгороди, в недрах которого была спрятана корона. Там была и Зелла. Как выяснилось, она выпросила продолжить участие.
Кайл возмущенно фыркнул. Он хоть и был заботливым и любящим отцом, но такого бы ни за что не потерпел.
- Терний Делодобр сидел верхом на лошади, на его расшитой золотом груди трепыхался огромный бинокль. Лошадь никак не хотела стоять на месте, принц не переставал дергать поводья и подпрыгивал, клацая челюстью и визгливо ругаясь. Лестия расположилась на горе подушек под натянутым тентом, лениво опустив веки. Около нее стояла дюжина дворцовых стражников с надписью “Лестия Сердомилон” на спине. Зелла так надрывалась и визжала, что я не мог разобрать слов, но ее горничные и няни рыдали во весь голос. “Из них троих только Терний собирается искать корону самостоятельно, но только по той простой причине, что никому не доверяет, - шепнула мне Гордия. - Мои сестренки посылают своих слуг, хотя… Зелла на месте не выстоит, глядишь, и сама побежит. - И обратила на меня внимательный взгляд своих серых глаз. - А как поступишь ты?” Ох, здесь я растерялся. Слуг у меня при себе не было. Я, конечно, мог попробовать обратиться с здешним или своим знакомым стражникам. Но мне ведь не была нужна корона, я пришел во дворец не для этого. Следовательно, у меня не было необходимости бороться за победу. Но все еще нужно было сохранять видимость моей вовлеченности в игру. Я сказал Гордии, что справлюсь сам, а она, - Дими вдруг запнулся и покраснел, - она выразила свою поддержку и отошла к своей семье. Мы выстроились на старте, хотя эта линия была очень условной и была пересечена еще до начала гонки. Громкий гудок взорвал воздух в саду, а дальше все помчалась так быстро, будто до этого время просто стояло, - мой друг до сих пор выглядел ошарашенным. - Прошу извинить меня, но этот кусочек просто выпал из моей памяти. Помню, что в лабиринте было темно и тесно, а слуги Лестии и Зеллы даже подрались. В какой-то момент я остался один и долго бежал, сам не зная куда. Может, вы посмеетесь или не поверите, но я нашел ее, - он испытывающе посмотрел каждому из нас в глаза, - корону. Помню, как за одним из поворотов исчезла стена живой изгороди, и я увидел сверкающую золотую корону на мраморном пьедестале. Я оторопел, сбавил шаг, не мог понять, что мне делать, бежать прямо или повернуть обратно. К счастью, меня избавили от выбора. Мне в затылок прилетело чем-то тяжелым, я вырубился, - мы, слушатели, забеспокоились, кто-то ахнул, но не осмелились прервать рассказ вопросами. Дими только усмехнулся. - Это были стражники Лестии. Они явно оказались сильнее нянек Зеллы. Я не застал ее последующего припадка и, может, это стоило того, что я провалялся неделю в кровати.
- Как неделю? - прошептала Марта. - А вязы?
- Да, - кивнул ей парень, как бы говоря: “Вот, что важно” - Странная у них медицина в Сотах. Они держат человека в состоянии сна, пока тот не поправится. Когда я проснулся, то обнаружил возле себя Гордию и еще каких-то людей. Принцесса велела им уйти, и тогда я узнал, как долго спал. Он ужаса у меня разболелась голова, а в глазах все поплыло. Тогда Гордия сообщила мне, что сделала все сама, - он изумленно пожал плечами. - Это творение эгоизма и тщеславия спасло деревья. Разумеется, я ей не поверил, но не хотел обижать. Тем более, что на следующий день мы с ней покидали Соты, и я мог убедиться во всем лично. Когда мы пришли в рощу и нашли живую семью вязов, я чуть не расплакался от облегчения и признался Гордии, что сомневался в ней. Она очень оскорбилась этим, бросила мне что-то резкое своим ледяным тоном и ушла, скрылась в зарослях рощи. Я не пытался ее искать - она приказала не делать этого, а таких женщин лучше слушаться. Тем более, что мы все равно не собирались идти одной дорогой долго.
Дими остановился, повисло тягостное молчание.
- Это печально, - вдруг сказала Марта. Брови парня дернулись, он залпом допил свой чай, встал и потянул меня за руку:
 - Пойдем, - и с улыбкой (явно притворной) посмотрел на остальных. - Все, конечно, здорово, но мне нужно успеть показать кое-что Вилл. Уже поздно, все устали, Мария вон с ног валится, а мои рассказы можно послушать и завтра.
Все зашевелились, стол быстро опустел: исчезли чашки, сахарница, тарелки. Марта обняла Марию за плечи и с ухмылкой ей что-то говорила, уводя в комнату. Кайл попросил Дими не задерживаться слишком долго, пригласил меня приходить почаще и тоже ушел к себе.
Мы покинули дом. Дими вел меня за руку, и вокруг наших запястий обвилась оранжевая нить дружбы, я не могла осмелиться прервать молчание. Не знаю почему, но история расстроила его. Но ведь он и шутил, и смеялся сам, и проделывал разные штуки вроде изменения голоса, и демонстрировал некоторые моменты жестами с неподдельным удовольствием. Так в чем же дело? В концовке?
Только тут я обратила внимание, что мы все больше отдаляемся от центра города, проходим уже мимо домов богачей, и странная мысль шевельнулась в моей голове: я вспомнила, что где-то в этой стороне находится выход на поверхность. Но звучало это слишком фантастически. Да, Дими был человеком спонтанным и непредсказуемым, но за все время нашего знакомства он никогда даже не заговаривал о том, что может отвести меня наверх, а я - тем более. Попасть наверх - моя мечта, но одна из тех, которым заведомо не суждено осуществиться.
Дими остановился так внезапно, что я врезалась в его спину.
- Ой, извини.
Мы оказались в тупике, дома остались позади, два последних фонаря из бесконечной вереницы стояли по обе стороны от глухой стены с запылившимся гербом Нового Дома.
- Не страшно, - он посмотрел на меня с самодовольной кривой улыбкой, смысл которой я поняла только когда он сказал:
- Готова увидеть звезды?
У меня отвисла челюсть. Звезды! Друг не дал мне прийти в себя и подтолкнул вперед. В стену.
- Куда мне…?
Дими мягко развернул меня влево, продолжая улыбаться. Он наслаждался моей реакцией, тем, как я недоуменно смотрела в темную нишу, в которую не попадал свет фонаря, как я протянула руку и с изумлением поняла, что та не находит препятствия, и радостно засмеялся вместе со мной. Я чувствовала недоумение, удивление и не могла поверить, что это происходит на самом деле. Дими пригласил меня пройти в щель между стенами, а сам тихо двинулся за мной. Я шла боком, выставив руку, около пяти минут. Мне казалось, что коридор плавно поднимается вверх. И я в этом убедилась, когда подъем стал совсем крутым, и я уткнулась ногой в высокую ступеньку. Дими помог мне подняться на небольшую квадратную площадку, которую стало видно, когда мой друг включил фонарик. Одна из каменных стен была почти разрушена, на полу валялся мусор и разбитые каменные блоки. Все было покрыто пылью и паутиной, на полу даже удавалось разглядеть следы. “Это Дими”, - подумалось мне. Это место не должно бы вызывать восторг, но вызывало. Я посмотрела на Дими и с радостью поняла, что он чувствует то же самое. Мы еще немного постояли здесь, Дими хотел дать мне время собраться с мыслями, но ни о каких мыслях не могло быть и речи. Был только неудержимый поток эмоций, пульсирующий во мне. Сердце билось так сильно, как никогда, и я не хотела ничего с этим делать. На поверхности, наверное, я просто упаду в обморок.
- Ну, пойдем, - Дими обошел меня, вручил свой фонарик и остановился в центре помещения. Я присмотрелась и поняла, что камни здесь сложены в своеобразные ступеньки. Дими забрался на них, каменные блоки угрожающе под ним закачались. Парень дотянулся руками до потолка, сделал рывок, и внезапно хлынувший свет заставил меня зажмуриться. Мой друг уже вскарабкался наверх и скомандовал, свесив голову:
 - Становись на эти штуки, я помогу тебе вылезти.
С опаской я стала на шатающиеся ступеньки и протянула руки Дими. Он взял у меня фонарик, отшвырнул его куда-то в сторону и подтянул меня к себе. Тяжело дыша, мы повалились на землю. Мне были знакомы и трава и земля благодаря парку, но теперь я поняла, о чем говорил Дими: все не то, все другое. Я запустила пальцы в траву и сжала ее, подняла глаза. Ночь. Вот она какая. Темная, но все же светлее, чем в Подземельях. Что ее освещает? Где фонари? Я првертела головой и сквозь густую сеть ветвей и листьев увидела их.
- Какие красивые, - прошептала я.
Сотни, тысячи, несчетное количество звездочек зависли в небе и сияли холодной красотой.
Нежный и свежий ветер, о котором так много рассказывал Дими, ударил мне в лицо, растрепал косы,разметал выбившиеся пряди, и я задохнулась.
Я выбежала из-под древесного купола, мои ноги по колено тонули в высокой траве. Земля. Как она пахла! Я вдохнула поглубже и почувствовала головокружение, когда надо мной безо всяких преград нависло черное небо, мерцающие светила и еще одно, особенно огромное. Я спросила у ночного неба, зная что Дими за спиной мне ответит:
- Почему эта звезда такая большая?
- Это луна, - охотно отозвался мой друг. - Она и звезды - разные вещи. Звезды светятся сами, а луна отражает свет солнца - особо яркой звезды.
Я завертела головой:
- А где оно?
- Спряталось где-то, - хмыкнул он.
Это было настолько чудно, что я не смогла ничего ответить.
Через некоторое время я снова заговорила:
- Ты не говорил, что небо похоже на черную бездну.
- Ну, оно не всегда такое.
- Какое здесь все изменчивое, - пробормотала я, вспоминая Подземелья, в которых всегда все то же.
- Да, теперь, может, ты лучше поймешь, почему я не могу долго сидеть под землей.
Я кивнула, с наслаждением наполняя легкие прохладным воздухом.
- И скоро я снова уйду, - в его тоне что-то изменилось, но это насторожило меня не сразу.
“Твои глаза похожи на звезды, ты знаешь?”- раз за разом проносились перед мысленным взором навсегда отпечатанные в памяти слова, и я думала: “Неужели похожи?”
Я кивнула:
- Ты всегда уходишь.
- Нет, я…- он усмехнулся, - не то...не так...я...- его новая усмешка была больше похожа на горестный вздох. - Этот раз будет последним. Я больше не вернусь.
- В первый раз ты тоже так думал, - заметила я рассеянно.
- Теперь все по другому, - сказал он, и я оторвала взгляд от неба. Мне еще нужно было время, чтобы осознать услышанное, но тело уже реагировало: в глазах защипало, знакомый бледный профиль расплылся перед глазами. - Я уйду через два дня не позже.
- Почему так скоро? - прошептала я.
- Я не могу здесь оставаться, - вздохнул он.
- Ну да, - слезы уже хлынули, но голос немного окреп, хоть и звучал хрипло, - здесь ведь так ужасно. Дружная семья, которая тебя обожает, уютный дом, в котором тебе всегда рады, чай по вечерам и горячее печенье к завтраку. Я, в конце концов. Да, здесь намного больше людей, которые тебя недолюбливают или которых недолюбливаешь ты, чем людей, с которыми у тебя все хорошо, но неужели последние не стоят того, чтобы ты остался? Ты думал о той боли, которую причинишь им?
Я не могла представить себе жизнь без Дими. Да, большинство времени мы проводили в разлуке, но провожать его вечером в парке, ждать и знать, что он придет, однозначно лучше, чем прощаться навсегда.
- Перестань плакать, - раздраженно вздохнул Дими и провел рукой по волосам. - Думал я, обо всем думал. А толку? Мне плохо в Подземельях, я буду несчастным. Зачем я такой кому-то нужен? Еще я думал, что ты меня понимаешь. И все еще в этом уверен. Это просто твой очередной эгоистичный порыв. Ты говоришь о боли, которую я причиню своей семье, но думаешь только о том, как это отразится на тебе.
Я чувствовала, как злые слезы закипают в глазах и обжигающими дорожками скатываются по холодным подставленным ветру щекам. Я злилась, потому что понимала правоту его слов.
- Не только я здесь эгоист.
- В чем-то мы друг друга стоим, - согласился он с грустной улыбкой.
Я не могла больше его видеть. И направилась домой. Не нужно было вообще сюда приходить. И почему я не ушла, когда еще была у него дома? Ведь хотела же. Я мимоходом отметила огромные размеры возвышающегося передо мной дерева, его высокий толстый ствол, похожий на ногу великана, и размах ветвей.
- Стой, Вилл! - крикнул мне вслед Дими. Я слышала, как он бежит. - Я еще не все сказал.
- Мне все равно! - бросила я, не оборачиваясь.
- Да стой же! Я хочу, чтобы в этот раз из Подземелий ты ушла вместе со мной!
Я продолжала идти, но нога вдруг подвернулась, когда до меня дошел смысл долетающих из-за спины слов, земля стремительно ушла куда-то влево, но мой друг догнал меня вовремя, чтобы не дать упасть.