Старая кукла из корзины на чердаке. Сталиниада

 
­­
Эгрант
 
Владимир Павлович сидел на диване с 9 летним внуком Мишкой в своей Петербургской квартире. Они увлечённо разглядывали старые открытки из коллекции, которую когда-то, в юности, собирал дедушка. Миша, беря в руки очередную открытку, спрашивал:
- Деда, это что? Деда, а это кто? Деда, а это где?

Владимир Павлович терпеливо рассказывал внуку о каждой. В руках Миши старинная фотография на толстой картонной бумаге. По нижнему канту витиеватым почерком напечатанная надпись «Фотография С.В. Самарцевъ. Ялта». На фотографии люди в странных старинных одеждах.

- А это фото, Миша, попало ко мне... - Владимир Павлович задумался. Перед его глазами стали всплывать события того далёкого, 1962 года. - Рос я, Миша, болезненным ленинградским ребёнком. Сказывались послевоенное голодное время с продуктовыми карточками. А может, так действовал на меня сырой ленинградский климат. В пятом классе, половину учебного года я проболел. Доктора посоветовали моим родителям вывести их любимого сыночка на летние каникулы к морю. Мне повезло, соседка по нашей коммунальной квартире, 24 летняя Наташа со своим 5 летним сыном Юркой, ехала отдыхать на Украину, в Крым. Она согласилась взять с собой и меня. Наташкин муж, который из-за работы не смог поехать, был очень рад тому, что я буду сопровождать его юную супругу.

В поезде дальнего следования я ехал впервые. Лёжа на верхней полке, не отрываясь, наблюдал за проносящимися в окошке видами. Раньше, своим детским умом, я не мог представить, как велика и внешне разнообразна наша Родина. Но теперь понял слова нашей учительницы - «Мы должны быть горды тем, что живём в самой лучшей, самой большой, самой справедливой стране в мире!»

Когда мы вышли из поезда на вокзале в Евпатории, к нам, с предложением снять у них комнату, сразу подошли несколько человек. Наташа согласилась на предложение одной женщины. Её лицо показалось более открытым и внушающим доверие.

Дом был небольшой, одноэтажный, побеленный снаружи и внутри. Находился он на тихой улочке, застроенной такими же одноэтажными домиками. До моря оттуда было минут 20 медленным шагом.
Нам выделили комнатку с отдельным входом со двора.
В доме ещё жила сама хозяйка Клавдия Ивановна, работавшая уборщицей в детском саду, да её сын, Прошка.
Прохор был всего двумя годами старше меня, но он уже помогал матери материально, устроившись работать на время летних каникул в каменоломни. Там добывали местный строительный материал, ракушечник. Из такого ракушечника строились здесь дома.
Мы с Прошкой сразу подружились. Я был и на карьере, смотрел, как он работает. Там, в каменоломнях, пилили ракушечник на большие кирпичи. Увиденное потрясло меня. Шум от работающей механической пилы, люди покрытые белой пылью, перетаскивающие на спине огромные блоки ракушечника. Среди них были и пацаны. Я ещё больше зауважал Прохора. Иногда вечером, после работы, он ходил со мной на море. Это было куда интересней, чем проводить время на пляже с Наташей и маленьким Юркой, за которым мне часто приходилось присматривать, пока мама его уходила прогуляться по пляжу с каким-нибудь очередным мужчиной.

После нашей, сравнительно сытой жизни в Ленинграде, мне была до конца не понятна такая бедность. Всё было здесь интересно. Даже необычная еда наших хозяев. Клавдия Ивановна, с утра, варила большую кастрюлю компота из сухофруктов, и когда Прохор прибегал с работы домой на обед, то садился во дворике их дома, в тени раскидистого дерева, на деревянную резную тахту, как он говорил, оставшуюся ещё от старых хозяев, ставил перед собой на землю кастрюлю с компотом и зачёрпывая кружкой из кастрюли, откусывая кусок от серой булки, запивал компотом. Ел он так аппетитно, что мне тоже хотелось попробовать. И я подражая Пашке, ел вместе с ним.

Как-то я спросил Пашку, давно ли они живут здесь, в этом доме? И вот, что он мне тогда поведал:
- История наша простая. В августе 1945 года наш колхоз из Краснодарского края переселили  сюда, в Крым. Колхозники были люди бесправные. Паспортов-то тогда у них не было. Люди, переехав, получали дома высланных из Крыма в 1944 году татар. Переселяли полные семьи, но мой дядька, муж сестры моей матери, тёти Маруси, был председателем нашего колхоза и он смог сделать так, чтобы мы с мамой, несмотря на то, что отец мой погиб, попали в список переселенцев. Да, уже и в Крыму, он нам помог вырваться из колхоза, сделать справку маме, по которой она смогла получить паспорт и поселиться в этом доме. У мамки теперь паспорт настоящий, как у городских. Только ты, Вовка, никому об этом не рассказывай. Это я тебе, как другу.
Раньше, на этой улице жила только татарва. Кстати, в нашем доме жил татарин, который был фельдшером. Всех тут лечил. Его местные люди и теперь вспоминают с благодарностью. На чердаке много всяких вещей осталось после старых хозяев. Пошли, покажу. Куда их высылали я не знаю. Поговаривали, что в Таджикистан. Сосед, тоже живущий в бывшем доме татарина, говорил, что они все фашисты и предатели, немцам служили.

На чердаке было навалено много всякого житейского хлама. На стене висели какие-то одежды, очень похожие на театральные костюмы для спектакля «Алладин и волшебная лампа», который я смотрел в Ленинграде в театре. В углу стояла большая плетёная корзина, наполненная всякой всячиной. Вот костяная врачебная трубка для прослушивания больных. Вот яркие бусы, скорее всего их носила маленькая девочка. Мне попалось на глаза старое фото. На фотографии были изображены люди в странной, но красивой одежде, похожей на турецкую. Девочка лет 7 с куклой в руках. Рядом молодой мужчина с кинжалом на поясе положил руку на плечо сидящей с младенцем на коленях женщине в национальной одежде.  Рядом сидит пожилая женщина, а рядом с ней, положив ей руку на плечо, стоит пожилой мужчина. На обратной стороне фотографии надпись на непонятном языке и дата –1940. Я тогда подумал - вот передо мной фотография, а людей этих может уже и нет. Я достал из корзины старую тряпочную куклу. Она была без платья и видно было, что её много раз чинили. Кое-где она была зашита неумело, крупными стежками. Мне представилось, как девочка, маленькая хозяйка этого дома, нянчила эту куколку на руках, как одевала её в разные красивые кукольные одежды. Я тогда подумал, неужели и этот младенец на руках у матери и эта девочка с куклой на фото, тоже фашисты?!

- Дед, так это и есть то фото?
- Да, Мишка, это очень несчастные люди, с очень ужасной судьбой. Но, когда они снимались на фото они этого ещё не знали.
- А, разве так бывает, чтобы весь народ был виноват? Правда хорошо дедушка, что мы живём сейчас в справедливой и мирной стране?!
- Михаил, ты уже совсем взрослый и должен уяснить для себя следующее - учителя в твоей жизни будут меняться. Они будут появляться и уходить. Относись к ним лишь, как источнику информации. Ты же остаёшься один на один со своими мыслями. Поэтому советуйся с ними и доверяй именно им, своим мыслям, сопоставляя имеющие факты и уже на основании этого, сам оценивай ситуацию. И не пугайся, если твоя оценка, не будет совпадать с оценкой большинства на то же самое событие. Знай, что большенство людей, по разным причинам, не склонны к самооценке происходящего и поэтому придерживаются лишь официального мнения.
- Хорошо. Я тебя понимаю. А, давай, дед, поедем летом отдыхать в Крым.
- Нет! Теперь, нет! Пока ты ещё всего не понимаешь. - Сказал Владимир Павлович. Сказал, как выстрелил.

PS.

18—20 мая 1944 года . Депортация крымских татар

12 августа 1944 г Москва, Кремль. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ № ГОКО-6372.
О переселении колхозников из областей РСФСР в районы Крыма

В 1967 году был принят указ Президиума Верховного совета, который снимал с крымских татар обвинения в коллаборационизме и признавал их полноправными советскими гражданами. Но вернуться на малую родину крымскотатарский народ смог только в 1989
 
А в 2014 году...

---------------
А в 2023 году, в Волгограде, благодарные потомки установили бюст товарищу Сталину...