Водопад Девичьи Косы. Глава 16

Глубоко засунув кулаки в карманы куртки, Андрей брёл, взволнованный и одинокий, среди шероховатых, по-осеннему грустных стволов деревьев. И не заметил, сколько времени он прошатался, окунувшись в мир, воскрешенный им из прошлого.
Это бесцельное блуждание вывело его на тропу, ведущую к водопаду.
Конечно же, он не мог не прийти сюда сегодня. И было что-то трогательно-чудесное в  том, что бессознательно путь его с самого начала пролегал именно к водопаду - главному символу тех дней и тех воспоминаний.

По бледному предвечернему небу неслись сизовеющие клочья быстрых облаков.

Тишина осеннего леса нарушалась лишь шорохом шагов в опавшей листве и далёким, призывным зовом падающей воды.

Вот наконец и он, водопад.
Человек и каскад воды вышли навстречу друг другу.
Вода тихими прядями струилась с отвесной скалы, расширяясь книзу полураскрывшимся веером и неторопливо спадая в небольшое озерко-запруду, где с раздумчивой печалью, как бы прощаясь, кружилась некоторое время на месте, и затем с полной решимостью устремлялась по камням вдаль.

Андрей, завороженный, ласкал взглядом длинные чистые струи, и сладкая горчинка вызревала в его груди - хотелось слиться с этой высокой водой и печалиться вместе с  нею о чём-то неведомом, неразгаданном, но невыразимо прекрасном.
Он сел на большой валун и смотрел, смотрел, смотрел... До тех пор, пока призрачные волосы водопада не обернулись длинными, светлыми прядями девичьих волос.


Дверь в их комнату была приотворена.
Андрей вошёл без стука.

Сидя на корточках, Алла искала что-то в тумбочке, и волосы, рассыпавшиеся по всей спине, выглядели струящимися, непроизвольно вздрагивая из-за движений рук.
Он приблизился к ней и с безотчетной осторожностью дотронулся до нежной, шелковистой прядки, выскочившей из-за уха.
Почувствовав его прикосновение, Алла подняла на него глаза, смутилась и, выпрямившись, бросила на тумбочку стопку цветных фотографий.

Дальше ничего не успело произойти, потому что в комнату вошли Лариса, Даша и толстушка, именуемая, как выяснилось, Наташей. До этого момента они смотрели  телевизор в комнате отдыха, откуда вернулись после вторжения Васьки, который их оттуда и выудил.
Когда вся эта толпа оказалась в комнате, посыпались смущенные приветствия, ничего не значащие возгласы, вежливые бессмысленные фразы. Но вскоре, видимо, из деликатности Даша с Наташей снова куда-то ушли.

Отойдя от тумбочки, Алла приблизилась к окну и, справившись с нашедшим на неё мимолетным смущением, уже со всегдашей спокойной насмешливостью произнесла:

- Мы на экскурсии были у водопада. Это уже после того, как мы с тобой и с Кариной
там побывали, - обратилась она к Андрею, сменив тон на другой, без тени насмешки. - Но это всё не то. Если бы не вы, я бы так никогда не увидела водопад по-настоящему... Вот уж действительно: "прекрасное не терпит суеты - прекрасное должно быть величаво"!

Лариса подошла к её тумбочке и, увидев фотографии, стала их с интересом рассматривать, хотя, судя по всему, уже не раз их видела.

- Этот фотограф... Я ему говорила, что мне столько не нужно, что у меня и денег не хватит все эти снимки оплатить. Но он не слушал. Вот приволок потом целую стопку.

- Этот водопад называется Девичьи Косы, потому что очень похож на распущенные
длинные волосы, такие как у вас! - продолжила вслед за Аллой Лариса, возведя руки кверху и пытаясь изобразить пансионатского фотографа.

Андрей заметил, что с некоторых пор Лариса начала подражать подруге, её манерам и  словечкам, но не очень-то у неё получалось.

- Как человек с художественной душой, я просто обязан сфотографировать вас, именно здесь, на фоне этого волшебного водопада! - подхватила Алла игру, начатую подругой, метко подчёркивая жеманность мимики и выспренность высокопарных фраз, которые так любил сооружать изображаемый ею человек.
Получилось настолько похоже, что Васька с Андреем не смогли удержаться от невольного смеха. Сама же она даже не улыбнулась.

Андрей подошёл к Ларисе и, не спрашивая, взял из её рук фотографии.
Разглядывал, перекладывая каждую просмотренную сверху вниз стопки: Алла на фоне водопада с Ларисой; с Дашей и Ларисой; все те же плюс Наташа. Тех, где она была в одиночку, всего несколько штук. В полный рост; до пояса. И одна со спины, когда её волосы стекались вольным потоком на фоне падающих со скалы прядей водопада.

- Дай посмотреть, - обратился к нему Васька, сидевший за столом.

Андрей протянул ему просмотренную стопку.
Тот с интересом, но очень быстро перелистнул все, словно перетасовал, и спросил, обращаясь к Алле:

- Зачем тебе столько?

- Я, вообще-то, не просила. - Она виновато улыбнулась. - Фотограф сам, по собственной инициативе столько наштамповал. - Это прозвучало так, как если бы она оправдывалась. Но, тут же почувствовав неправильно взятый тон, махнула небрежно рукой и произнесла голосом, соответствующим этому жесту: - А, пусть будут. На память.

- Подари мне одну, - попросил Васька.

- Зачем тебе? - удивилась она.

- Так. Тоже на память, - ответил он с неопределённой интонацией в голосе. Однако, перехватив её непонимающий взгляд, обращенный в сторону Андрея, поспешил объяснить, блеснув насмешкой в зелёных глазах: - А ему не надо. Он хочет оригинал иметь.

Андрей покраснел и из-за спины показал Ваське кулак.

- А что я такого сказал?! - с дурашливым непониманием воскликнул тот в ответ.

- А я не люблю фотографироваться, - сказала Лариса.

- Почему? - заинтересовался Васька.

- Не знаю, - вздохнула она. - Наверное, потому что плохо выхожу. Я нефотогеничная.

- Я тоже нефотогеничная, - призналась Алла. Подойдя к столу и собрав свои фотографии, направилась было к тумбочке, но остановилась. Снова перелистала свои снимки и заявила:
- Но мне интересно. Просто интересно. - Она пытливо посмотрела на Андрея и тут же погасила взор, опустив ресницы. - Я же не вижу себя со стороны. Не знаю, какая я. А человек каждую минуту разный. Разве не интересно, каким тебя видят другие люди? Вот фотографии это немножко проясняют.

- Может быть, и так, - отозвалась Лариса. - Но это если тебя фотографируют неожиданно, без предупреждения, когда ты не позируешь. А так...

- У нас в школе, в десятом классе, фотографировали всех для альбома выпускника. А потом, по желанию, каждого в отдельности. Все с радостью фотографировались. Одна я сидела в сторонке. Фотограф потом подошёл и спросил, почему я не хочу последовать примеру остальных. А я сказала, что плохо выхожу. Потому что некрасивая. А он сказал, что некрасивыми бывают только мёртвые. Среди живых некрасивых нет. Есть только те, кто не умеет видеть внутренним взором. "Как это, видеть внутренним взором?" не поняла я. "Видеть внутренним взором - значит, чувствовать красоту". Фотограф - тот же художник. Он должен уметь чувствовать красоту. А если он этого не умеет, значит, ему надо менять профессию. И в самом деле, этот фотограф сумел найти нужный ракурс, освещение, ещё что-то и сфотографировал так, что я никогда себя такой не видела, и поверить не могла, что это я. И все, кто смотрел потом на эту фотографию, поражались, как он сумел меня такой увидеть и так запечатлеть.

- Ну подобные мастера встречаются редко, - вздохнула Лариса. - А так...

- И так тоже интересно, - сказала Алла, и лёгкая улыбка коротко вспыхнула на её лице.- Это также интересно, как примеривать новые тряпки. Разве ты не любишь обновки? - обратилась она к подруге.

- Не знаю, - ответила та и, покачав головой добавила: - Мне редко приходится это делать.

- Редко, часто! Разве это главное? Мы любим менять наряды, потому что нам интересно примеривать на себя новые образы. - В глазах её вспыхнули озорные искры. - Не обязательно иметь кучу тряпок. Но иметь кучу разных образов обязательно. Вот говорят, быть самим собой, быть самим собой... А как узнать, какой ты есть сам по себе? Разве человек постоянно одинаковый? Нет, он разнообразный. - Алла, нахмурясь, посмотрела на верхнюю фотографию в стопке, которую продолжала держать в руке. - Быть только однообразным самим собой - скучно. - Оторвав взгляд от фотографии, улыбнулась    какой-то своей мысли. - У меня подружка есть, Маринка. У нас с ней договоренность: на её день рождения я выполняю какое-то её желание, а она - на мой день рождения. В пределах разумного, конечно. И вот однажды она пожелала, чтобы мы вдвоём пошли в фотоателье, увековечиться на память. Пришли. А там фотограф, парнишка молоденький, симпатичный, похожий чем-то на нашего Андрюшу. - Она мельком улыбнулась ему своими сияющими глазами. - Посадил нас рядышком. "Улыбайтесь", говорит. "Ну нет,- возмутились Маринка. - Мне так не нравится!" - "А как же вы хотите?"- удивился он.- Может, стоя?"- "Ну вот заладил: стоя, сидя! Разве в этом дело?" - "А как вам надо? Я не понимаю!" - "Как, как! - разозлилась Маринка. - Лёжа!"- "Как это?"- удивился он. А потом и сам загорелся. Снял со стены ковёр, постелил его на пол, притащил два телефона, журналы по полу раскидал. И мы разлеглись, якобы по телефону переговариваемся и ржём при этом.
Рассказывая это, мгновенным и неуловимым изменением в лице показывала она степень удивления сбитого с толку фотографа, своё собственное несогласие со скучным  однообразием фотоателье и недовольство непокорной подружки. Мимолетный прыжок бровей, движение какого-то лицевого мускула, молниеносный взлёт или падение уголков губ, трепещущие крылья носа - и ты уже видишь во всей полноте, во всех красках, обрисованную ею картину.

Она будто только что вспомнила, что всё ещё держит в руках стопку фотографий,  удивлённо посмотрела на них и сказала:

- Фотографироваться - значит, примеривать на себя новый образ.

Подойдя к тумбочке, она равнодушно бросила свои, запечатленные в снимках, образы в жадно распахнувшуюся пасть верхнего ящика.
Приостановилась на миг в задумчивости и уже другим, совершенно спокойным тоном, но с выражением на лице таким, словно её только что осенило, сказала:

- Всё-таки фотографировать - это тоже творчество. Фотограф - это не просто человек, щелкающий аппаратом. Он рисует живые картины, которые потом увековечиваются. - Алла улыбнулась и, поймав на себе их непонимающие взгляды, пояснила свою мысль: - Ещё давно, в детстве, в какой-то книжке читала, что в прошлые века в европейских странах было модно устраивать так называемые "живые картины". К примеру, в каком-нибудь маленьком городке или в поселке, как этот, в летний праздничный день в местном театре или на специально сооруженной под открытым небом сцене играл оркестр, в качестве зрителей собиралась разнаряженная публика, чтобы посмотреть выступления местных талантов. Кто пел, кто танцевал, кто декламировал, а после всего художник творил на сцене живые картины: то есть, люди, в специально приготовленных для этого случая диковинных, чаще всего исторических костюмах, застывали в определённых творцом-художником позах, и вся картина раскрашивалась с помощью разноцветных фонарей.
В этих живых картинах могли принимать участие все желающие; для этого им не обязательно было обладать какими-либо особенными талантами - кроме самого художника, конечно, - и поэтому зрелище пользовалось у публики неизменным успехом.
Представляете? Распахивается занавес - и зрители ахали в восторге от сказочно красивой картины, возникшей перед их взорами. Я думаю, что оттуда и взяло начало фотография, после изобретения "волшебного фонаря". Живопись живыми людьми.
Потом придумали даггеротипы и всё такое прочее. Потому что жалко было, что эти
картины жили недолго и отпечатывались только в памяти публики, их видевшей. Затем, конечно, появилось и кино, и цветное фото...
Но я всё это к тому, что фотограф - это не тот, кто лишь щелкает аппаратом, а самый настоящий художник, умеющий выстраивать живые картины. Нажимать же на кнопочку, выдавливая из людей улыбки обещанием вылетающих птичек, - это и обезьяна сможет.

   Продолжение:  http://www.proza.ru/2018/02/11/2437