Блокнот жизни

Растоптав цветы сухие,
Мы не помним их названья,
Птицы вновь расправят крылья,
Не страшны им расстоянья.



      Я зачем-то в блокноте опять выверяю абзацы, прикрывая ладонью фонарика гаснущий свет. Сверяюсь с рядом лежавшей книгой, а тот ли это цветок.

      Понятия.

      Абсолютная свобода — это действительно хаос. Обычная свобода — всего лишь люфт структуры порядка.

      Я задумался, а точно ли, расстояние не есть оковами для получения свободы. Вздох.

      — Спи, мой любимый, тебе ни к чему просыпаться из-за нескольких фраз, что засели в моей голове.

      Дыхание зимы ощущалось в каждом морозном узоре и один из них был похож на нежный только что распустившийся цветок. В нём не было жизни.

Те, кто видит цель,
Стремятся к этой цели,
Будет дней ли цепь,
Месяцы, недели…
Может сбыться сон,
Если постараться,
Или может он
Просто сном остаться…



      Пожалуй, в настоящем будет трудно найти человека, который бы искренне верил в них.

      Знаешь, я ведь не верю уже в случайное чудо. Мы умираем каждые сутки, я знаю, а точно ли это так?

      Стоит лишь на минуту замедлить темп безумного бытия, присесть, отдохнуть, осмотреться вокруг, как все чудеса мира один за другим начнут задаривать своей особой магией. Но тем, кто умер, увы, сей дар не дан.

      Я ведь знаю, что завтра наступит. Но не для нас и не с нами.

Забудь глупые мечты,
Это лишь иллюзия твоя.
Поверь, всё, что видишь ты,
Детская бравада, только зря.
Может просто сон сбылся наяву…
Ты не видишь разницы теперь
Но время не вернуть назад, поверь.



      …В этой сказке пусть нас и другими зовут именами, но такую любовь я героям другим не отдам.

      Эта история только наша.

      Любовь слепая, глухая и работает по принципу лотереи.

      Когтистая ладонь осторожно ложится на порозовевшую щеку. Я знаю. Закрываю свои глаза, дыхание неторопливо. Это место не для любви. Наша любовь неправильная.

      Только под вуалью темный и светлый могут позволить себе это.

      Я кусаю себя за губу, облизываю. Перед глазами лишь ты. Дрожащей рукой накрываю сосок, слегка сжав.
Розовые губы роняют стон, тело темного содрогается в нетерпении.

      Кончики пальцев проскальзывают ниже, вынуждая содрогаться все тело. Я представляю.

      В горле стоит ком. А в глазах — нежность. Глубже — грусть и печаль. Я знаю, что эта ночь последняя.

В этом сне ты только охотник,
И инстинкт диктует правила,
Ты — убийца, смерти угодник,
Смерть идти вперёд заставила…



      Клыки чуть прикусывают нежную кожу. Я выпустил когти и умело стал ласкать…себя или тебя? Тут ли ты сейчас?

      Чувственно выгибаюсь, нетерпеливо изгибаясь и желая близости, искушенно прижимаюсь идеальным утонченным телом к. Не важно.

      Жалобные просящие стоны слетают с губ, и я мягко развожу напряженные ноги.

      Открываю бутылек с маслом, пара капель падает на простынь. Смазываю, на минуту, остановился.

      — Дорогой, надеюсь, ты хочешь этого, — закрываю глаза.

      Мы искусные любовники, только никто не знает, что — это как ходить по лезвию ножа. В любой момент можно пораниться.

      Два пальца свободно скользят в растянутой дырочки, начинаю изнемогать в сладостном наслаждении. Запрокидываю голову.

      Улыбаюсь. Я хочу получить от этой ночи все. Ведь утро — время самоубийц.

      Расцветают на коже огни оставленных меток — кто осудит за это, когда коченеют тела?.. Человека с самого начала, можно считать, за не жильца.

      Я хочу быть с тобой — до сих пор. До конца. До рассвета. Я хочу быть с тобой.

      Горячим гнильем пахнет наш догорающий лес. Ни к чему вспоминать, что чудовищ слышна перекличка, а у нас на двоих — два патрона и пара ножей.

Там за стеной, где заря занималась,
Жертва охотников заждалась.
Тело сжигает пламя страсти —
Наши сердца у охоты во власти.
Стрелы возмездия к цели летят
Их не вернуть назад.



      Я пишу о жизни. Эта сказка на узких страницах все живей и реальней, вплетая в фантазии явь — это сон, что под утро нам мог бы случайно присниться. Дежавю.

      В свой потертый блокнот я старательно строки вшиваю. Чувствую себя хирургом линий жизни.

      Если рукопись бросить в воду, то она раствориться и все повторится вновь.

      В другом мире, времени года, дне, часу, с другими людьми и героями. Это будем не мы. Лишь отголоски чего-то неизведанного.

      В этой сказке ты жив, в этой сказке я тоже жив, и ты спишь со мною рядом, у стены, до восхода кровавой зари.

      Увы.