рассказ Старые вещи и новое время

Рассказ:
«СТАРЫЕ ВЕЩИ И НОВОЕ ВРЕМЯ»
 

        Всё старое было когда-то новым. Время, обладая только ему присущим даром, старит одно и оживляет другое. Вещи старятся, устаревают, выходят из моды.  А что происходит со временем? Говорят, оно бывает прошедшим, бывает и настоящим. Но бывает ли время старым? И что такое новое время?
Несколько книжек,   заложенные многочисленными  закладками;  даже  хозяину  порой  до конца не понятные  страницы черновиков; на  блюдце  чашка черного кофе:   все это  как могло, теснилось на небольшом столике у изголовья кровати. Тут же  кофейник, вмещающий в себя  лишь пару чашек.  Окружающее пространство  освещает  привезенная давным-давно  из города Ленинграда настольная лампа, основанием которой служат три бронзовых барана. За прошедшие годы я с ними по-настоящему сдружился, был бы в силах – оживил, пусть бы паслись в деревне на лужайке.
Лампу эту я купил в небольшом   комиссионном магазинчике на Васильевском острове. Кому и где  светила она? Чья рука зажигала её и гасила? Кто и почему снес её в  комиссионку? Разоренная, без абажура,  годная лишь на то, чтобы получить за неё несколько советских рублей: вот в таком виде  она и попала мне в руки. Сегодня утром она светит для меня, но завтра, завтра… и это самое страшное и непонятное.  Завтра она будет освещать другой мир, согревать  собой другую душу. Будет  согревать?  Но все ли мы понимаем и чувствуем старые вещи?   Это, конечно, вопрос…
Чашка, из которой я пью кофе, изготовлена в городке Ликино-Дулево  (Московская область) в 1959 году. Об этом говорит красное клеймо, которое можно рассмотреть на донышке.    Товарищество М.С.Кузнецова, основанное  в 1832 году, стало  при советской власти  Дулевским фарфоровым заводом имени газеты «Правда».  Какое отношение имела партийная газета к фарфору, понять трудно, хотя предположить кое-что можно: в газету удобно заворачивать хрупкие предметы, чтобы   они при транспортировке  не разбились…
Фарфоровую чашечку, разукрашенную маленькими голубыми цветами,  нельзя назвать антиквариатом – это просто  обычная чашка. Она не большая и не маленькая, именно такая, из которой  приятно пить  кофе. Добавим к этому еще только  одно – ей уже пятьдесят лет. А это, по любым человеческим меркам,  срок не малый. Потому-то мне так приятно держать ее в руках. «А разобьётся твоя любимая чашка? Вдребезги! Что на это скажешь?» – слышу я чей-то заинтересованный  голос.  Отвечу: что это, трагедия? Посуда всегда на счастье бьется. Пойду на рынок да куплю другую.  Вот и весь разговор.
Покупали чайную посуду  с радостью, ибо приобретения  такого рода большей частью приятны, и тихонько простояли чашки с блюдцами    в серванте   до начала  девяностых годов. До того года и часа, когда рухнула в тартарары  Советская, казалась бы, незыблемая империя. И рухнули вместе с нею чьи-то мечты, планы, провалилась в преисподнюю и сама жизнь простого человека.
Кофейник, о котором я уже упомянул, помечен вензелем «HG», который располагается в выгравированном на его боку флажке. Хозяин пометил свою посуду начальными буквами имени и фамилии, а это говорит о его состоятельности. Стоял когда-то этот кофейник на кухонной полке в уютном    особнячке  законопослушного бюргера. Началась война, и все в мире смешалось. Немцы, пытаясь завоевать мир,  не могли даже в страшном сне увидеть, что  наступят такие времена, когда на порог их родного дома ступит  чей-то иноземный сапог. И такой день, для кого страшный, а для большинства  населения  Европы – радостный,  наступил. В конце января 1945 года Советские войска пересекли границу Германии на Берлинском направлении.
Владелец дома к этому часу уже мог быть убит на фронтах в далекой России, а если был слишком пожилой, так сбежал подальше со своей liebe frau, опасаясь мести русских солдат. А солдатик, забежав в дом и особо не разбираясь в благородных металлах и клеймах, сгреб с кухонной полки вилки да ложки, смахнув заодно и малый чайничек. Будет чем по возвращению домой семью удивить да порадовать. Вот так и устроена жизнь: где одному радость да удача, там, зачастую, другому печаль да разорение. Но бежали годы, и настал день, когда  кофейник без объяснения причин перекочевал на блошиный рынок, подошло время менять хозяина. Такова судьба  и многих других старинных вещей, очень часто жизнь их значительно интересней и дольше, чем у их владельцев. 
Вы вообще-то  знаете,  где продаются старые вещи?  Где их можно не только  увидеть, а взять в руки, покрутить, а если понравится,  то и купить? Не знаете?  Всё верно, потому как в нашем городе магазинов подобного профиля нет. Ни антикварных, ни комиссионных.  Но места, где кое-что можно приобрести, как ни странно, существуют. Вот об этом своеобразном парадоксе мы с вами и  поговорим. 
Скупка и покупка, продажа и перепродажа – всё это в условиях отдельно взятого  города для несведущего человека тайна за семью печатями. Под понятием «старые вещи» я подразумеваю  не столько многолетнюю старину и антиквариат, а большей частью просто устаревшие предметы интерьера и быта. Всякий ненужный хлам и старьё, если оно ещё на что-то годится, надо раздавать знакомым.  Если  эти вещи  никого не интересуют,  выбрасывайте их  на помойку безо всякого сожаления.
Некоторые наивные люди полагают, что вот пройдет ряд лет, пускай даже сто, и всё, заполнившее ваши полки в шкафах и на антресолях, станет дорогим антиквариатом.  Неосуществимые мечты… Вернее, даже не мечты, ведь они еще способны воплощаться в реальность, а чистой воды грёзы.
В старые времена вещи делали основательно, предполагая долгий век службы, вкладывая в них если не душу, то мастерство. А потом пришло время ширпотреба, массового и не интересного производства. Вещи выбрасывались на рынок многомиллионными партиями и тиражами.  На смену бронзе и меди пришли в порядке очередности алюминиевые сплавы и вредоносная пластмасса, взамен дерева – фанера и ДСП. Во главе массового производства одна доминирующая идея и одна цель – получить максимум прибыли.  К огорчению простых людей, всё это делается в ущерб качеству.
До недавнего времени посетители центрального крытого рынка могли наблюдать следующую картину: недалеко от входа в фирменный спартаковский магазин (конфеты и кондитерские изделия) толпилась  группа весёлых ребят. На всеобщее обозрение выставлена одна или две таблички с лаконичной надписью: «КУПЛЮ  ВСЁ». Понимать её нужно, конечно, весьма условно, примерно так: «куплю всё, что мне понравится и подойдет по цене». Народ подходит, интересуется,  что и почём… Ответ, обычно, один: «Приносите, всё,  что есть дома, приносите…  будем разговаривать… заплатим как положено… будете и одеты и обуты…» Сомневаюсь,  что возможный клиент будет одет, но обут он будет непременно, это, как говорится, и к гадалке не надо ходить.
Здесь же, вблизи  медовых прилавков, занималась своим законным бизнесом  и семейка валютчиков. Муж вроде бы как стоял на стрёме, а девушка Наташа держала кассу. К ней, не доверяя почему-то государству, обращались  за помощью коммерсанты средней руки.
               
                Всю жизнь не в ладах с законом,
                Но тянет, коль взялась за гуж.
                А рядом с похмельным синдромом,
                Как маятник,  мается муж.

                Базар за себя отвечает,
                Народец-то здесь на подбор.
                Прохожий идёт и не знает,
                Кто рядом – кидала иль вор.
 
Поблизости от пункта обмена валюты  работала  бригада цыганок, но те занимались чистым «киданием», обманывая доверчивых владельцев долларов.  А кто же это у цыганок меняет валюту? Неужели у людей ума нет?  Что тут скажешь? Всё в жизни нашей бывает, всё случается…  Тем более, что цыганки наши крашеные, могут при случае и парик надеть.   
Самый примитивный обман, это подмена крупной купюры на единичку. Клиента напрягают, обязательно поинтересуются, не фальшивые ли у него доллары. Гражданин или гражданка, пытаясь мошенницам доказать свою добропорядочность и честность, теряют чувство реальности, перестают контролировать ситуацию. И в этот момент обычно кто-то  из шайки кричит: «Милиция!» Товарищу суют назад его сотку, которая на проверку оказывается однодолларовой купюрой. Плачь, не плачь, а денежки уплыли…
Или иной вариант: возле клиента стоит несколько человек, одна из цыганок держит  в руках пачку белорусских рублей. Отсчитывается на глазах продавца нужная сумма, он отдает одной из цыганок свои доллары. Та, у которой в руках белорусские деньги, тянет клиента в сторону: нужно рассчитаться.      
«Давай твои доллары…»   
«Так я же отдал!» 
«Кому отдал? Ведь я тебе деньги меняю… Беги, догоняй…» 
Всё, разговор окончен. Цыганки, сыграв мизансцену, тут же растворяются в базарной толпе. И  кричи не кричи, никто, включая всезнающую милицию, тебе не поможет. Уж такое были  на дворе время.
Есть в арсенале мошенников  и более сложные схемы, человеку с улицы их разгадать невозможно, да, самое главное,  и не нужно. Каким бы умным вы себя не считали, если свяжитесь с цыганами,  пожалеете. Степан Захарович, давний знакомый,  которому я склонен верить, рассказывал, как его в считанные минуты обобрали в Москве на Киевском вокзале. Ехал он с заработков, сезон провел на фасадах, при себе  имел приличную сумму. Как и почему он отдал деньги цыганкам, до сих пор остается тайной.  Но факт говорит сам за себя.
Но пришло новое время и цыганкам пришлось переквалифицироваться: часть  ушла  работать к скупке,  там,  вроде бы, и сегодня промышляет одна бригада, а кто-то занялся более прибыльным бизнесом – наркотой. Хочется верить, что все, кто творит в мире зло, будут наказаны. По крайней мере, кидалы, что ещё сравнительно недавно нагло орудовали на рынке у сберкассы, в конце концов  были арестованы и осуждены. Аукнулись шайке проходимцев пролитые слёзы.
О цыганках и валютчиках я рассказал только потому, чтобы вы представляли – базар, и всё, что на базаре,  живёт по своим законам, тайные течения, о которых иной человек и представления не имеет,  не видны. А ведь под водой есть ещё и омуты, и водовороты.
Всё, хватит нам перемывать косточки всяким уродам    и лихоимцам,  вернёмся к нашим законопослушным перекупщикам. С этими хоть как-то  спокойнее и веселее.
Лежит где-то у человека вещь не нужная,  лишняя,  а поверни  по-другому – в хозяйский дом лишняя копейка.  Так что будем делать? Конечно,  надо снести эту вещицу на базар!  Дорого ребята не покупают, но продают в дальнейшем уже  с  удорожающим коэффициентом.  Кто знает специфику этого дела – тот всегда с покупкой будет. Подойдёт иной человечек, шепнет скупщику слово заветное  на ухо, смотришь, тот из-под прилавка кое-что  и достанет, покажет,  что за сегодняшний день у населения сумел «выхватить». Вещи переходят из рук в руки, легко меняют хозяев, пока не попадутся к тому, кто   клиента богатого имеет. На профессиональном сленге  именуют его «пассажиром». Вот у него, если есть интерес, вещь и осядет, будет повешена на стену или поставлена на полку. Но это, конечно, ещё не факт, что «пассажир» наш коллекционер, может он  собирает да копит, а потом возьмет и свезёт всё на перепродажу в Минск или Москву. Так что,  попав в руки скупщика, вещь за короткий срок легко может сменить три-четыре  владельца. Но перекупщики Центрального рынка, около  которых мы с вами только что постояли, это только представители одной городской «точки», лишь пахнущая деньгами вершина огромного айсберга.  «Что это за айсберг такой?  Да ещё с запахом? – удивитесь вы. – Первый раз об этом слышим…»  Но если вы чего-то не знаете или о чем-то не слышали, это еще не значит, что подобного явления в природе не наблюдается.
В январе 2009 года  таможня, при попытке вывоза из Гомеля,  задержала огромную партию икон. Я написал «огромную», ибо количество икон поражало: в обшивке вагона их было спрятано 94 штуки!  Большинство из них – старые и хорошего письма. Как видно, кто-то активно занимался скупкой, в надежде выгодно перепродать в Москве.  Куда ж еще везти такой товар?  Но здесь таится некий парадокс: чтобы приобрести такое количество икон надо очень много денег, связей и проворства,  но, чтобы всё это попытаться за один раз вывести, надо иметь мало ума. Одно с другим как-то не стыкуется.
Но вернемся в наш родной город Гомель, побродим ещё  немножко по его рынкам и закоулочкам. Вы против подобной прогулки ничего не имеете? Поболтаем с вами о том   о сём, может, при случае, чего-нибудь и купим. Только смотрите, ни с кем в разговор не вступайте, излишнего любопытства  не проявляйте. Не завуалированный  интерес резко повышает стоимость  интересующей вас вещички. И не спорьте со мной, не спорьте! Я знаю, что говорю.
На улице Победы у магазина «Малахитовая шкатулка» расположен пункт скупки драгоценных металлов, или попросту – Скупка. С двух сторон уличный квартал контролируют цыганки. Скупка, это их вотчина, их, говоря иносказательно, дом родной. Работают здесь несколько бригад, особо не ладящих между собой. Ибо вырученные за световой день рубли  поступают в  общак, а уже вечером делятся в каждой бригаде согласно вкладу. Потому-то у каждого свой интерес в этом деле. И в какую сторону   вы бы не шли, от железнодорожного вокзала, или к привокзальной площади, вас обязательно проверят вопросом: «Может,  сдаете что-нибудь?  Мы дороже заплатим». Не дай вам Бог остановиться и заговорить, пусть даже пустяком любым  поинтересоваться. Через секунду-другую вы уже будете в плотном кольце  цыганок и вас куда-то ведут, тянут, что-то рассказывают, уговаривают, советуют, просят… И всё это сопровождается  гамом и криком, ибо за клиента надо бороться. Чарльз Дарвин, двести лет со дня рождения  которого недавно отмечал  весь  цивилизованный мир,  говорил о межвидовой борьбе.  Хотя люди  принадлежат к одному виду: Homo sapiens (Человек разумный), но борьба, как показывает нам  действительность,  наблюдается  и внутри однородного сообщества. Я думаю, что подобный факт не противоречит общей теории дарвинизма, а лишь только дополняет её. Вы согласны?
          Нормальный гражданин связываться с цыганками не станет, но они действительно платят за грамм золота немного больше, чем в скупке, и вроде бы, больше, но при  взвешивании постараются обмануть. Иначе, 
          Основной канал поступления драгоценного металла, как вы  сами можете догадаться, преступный. Золото из ограбленного дома,  сорванная  с  шеи  цепочка, украденные подростком из квартиры приятеля  сережки, – всё это незамедлительно оказывается у цыганской братии. И дальнейший путь благородного металла не так уж сложно проследить. На одной улице Катунина (Герой Советского Союза капитан Илья Катунин повторил подвиг Н. Гастелло), расположены  четыре ювелирные мастерские. Больше говорить ничего не буду, а то вы ещё подумаете…  невесть что обо мне.  Всё, молчу, молчу, как рыба… И так, чувствую,  наболтал лишнего, как бы позже каяться не пришлось.
Теперь  давайте завернем     на маленький вещевой базарчик, так называемый Пятачок, что ютится на задворках привокзального рынка.  Пройдём мимо цветочных рядов, минуем прилавки   с турецко-китайским ширпотребом, обойдём старушек, торгующих  овощами  и домашними соленьями, и уже за ними, через покосившиеся железные ворота выйдем к пятачку, где на газетах и картонках выставлен на обозрение  разнообразный  хлам. Попрошу только об одном: вас здесь никто не знает, потому  прохаживайтесь тихонько в сторонке, вроде бы вы ни к чему отношения не имеете, гуляйте да посматривайте по сторонам, может быть, что-нибудь  интересное и увидите или услышите.
Чего здесь  только нет!  Молотки и топоры, гвозди и  болты, слесарный и плотницкий  инструмент, всё, конечно бывшее в употреблении и, зачастую, никуда уже негодное… Продает не  пропившийся вдрызг владелец,   а уже  абориген-перекупщик, которому вещи достались из первых рук за бутылку вина.  Да и у него всё продается не дорого, одно огорчает, что покупатели крутятся здесь большей частью неплатежеспособные. Посмотреть, подержать в руках,  прицениться… и назад положить. Такая вот незамысловатая торговля подержанным товаром. Продаётся здесь и одежда, и обувь, даже, в расчете на ученого человека, попадаются нечитанные книжки русских и белорусских писателей,  устаревшие учебники и просроченные календари. Хотя народу  проворачивается здесь немало, ведь рядом продуктовый рынок, покупают вещи  редко.
А вон, в уголке, вовсе незаметно, примостился человек с лаконичной табличкой: «Куплю».  У него для рекламы и заманивания  клиентуры  стоит несколько фарфоровых статуэток, но основной его промысел – продажа контрафактных дисков. И вы знаете, бизнес этот процветает.  От покупателей нет отбоя, одни уходят, другие приходят. Этакий кругооборот фильмов в природе. Вся торговля ведется незаконно, но если продавец изо дня в день на своем месте, то это говорит нам о том, что… Читатель может легко закончить предложение сам, ума хватит. Ладно, не будем лезть в чужие дела, как говорится, любопытной Варваре на базаре нос оторвали.  У нас с вами нос не лишний, а личный, потому постараемся не совать его туда, куда не следует. Про  нашу хату, которая всегда с краю, даже упоминать не буду.
Покрутив по сторонам головой,  мы увидим, что любитель фарфора здесь не один, как минимум промышляют перекупкой старины  человека  три-четыре. У всех импровизированные прилавки и таблички. У всех своя голова на плечах: кто хитрей, кто умней. Поди, разберись… Но рынок есть рынок, и  идеи о близком, но недостижимом богатстве многих доводят до безумия. Но это, как ни странно, не мешает людям заниматься подобным  бизнесом.
Наиболее известны в этом  антикварном мире два уже не молодые близнеца, которые  проходят  под кличкой «браты».
«А где ты самоварчик такой интересный купил? У кого?»  – спрашивает один коллекционер у другого. 
«Где, где… На пятаке у  братов…»
Дешево что-либо купить у братьев  сложно, это опытные  торгаши, имеющие громадную клиентуру  как по скупке, так и по сбыту товара. Понятие «товар» очень емкое, сюда входят, кроме всего прочего, и монеты,  и марки, и старинные книги, а также, к моему большому сожалению, ордена и медали. Конечно, от этого промысла сильно попахивает криминалом, но перекупщики, не раз ученные жизнью и милиций, хитры и осторожны. Поговорив с человеком минуту, бросив  мимолетный взгляд на одежду и обувь, они уже чётко представляют, с каким «контингентом»  имеют дело. Остальное уже дело техники. «Товар» сначала хают на чём свет стоит: и это не так,  и то не этак,  и, вообще, «этакое» народу не требуется. Дело ваше аховое, цена за вашу вещицу  мизерная…   Озадаченный продавец, что думал разжиться деньгами, уже сам не рад, что людей добрых потревожил. Потому уже готов даром отдать, что вынес из дома: «Хоть за сколько берите, не назад же нести…» Напоследок несмышленому клиенту  ещё  дается напутствие: «Будет что толковое:  картина, иконка, самовар – приноси, хорошо заплачу. В бриллиантах ходить будешь…»

Упомянутые скупщики-перекупщики в своем деле профессионалы, им палец в рот не клади, можешь лишиться не только денег, а и всей руки.  Подумав,  скажу одно: университетов не кончали, а поди ж ты….  Может быть, в данном случае мы наблюдаем мутацию отдельно взятых граждан в результате воздействия больших доз радиации? Но ученые  о подобных артефактах  рассуждать не любят, тема закрытая, зачем сомнительными  гипотезами будоражить ум обывателя? Но данный факт настораживает, мутанты, вполне возможно, среди нас и рядом с нами. Будьте на чеку:  есть чего и кого опасаться…
Существует  несколько товарищей, что занимаются скупкой товара посредством газетных объявлений. Такой промысел требует наличия машины, приличного костюма, умения расположить к себе продавца. Это, так скажем, более интеллектуальный уровень скупки, но внешний камуфляж не всегда способен замаскировать жаждущую наживы душу. Сложности есть, но такова специфика работы с населением. 
Вообще я уже сделал для себя вывод: образование, особенно высшее, не всем и не всегда идет на пользу. Интересно, что вы об этом думаете?  Тоже подобная мыслишка проскакивала? Сплошь и рядом случается,  что образование человек получил не в стенах ВУЗа, а в подворотне, или вообще  на улице. Порой смотришь со стороны, сравнивая одних с другими, и не понимаешь, кто из них более грамотный и ушлый. О чем это говорит? Или университеты эти  ничему толковому человека не учат, либо базар слишком хорошо своё  дело делает. Можем, все эти рассуждения отнести к загадкам нашего времени. Имеются ещё тайны в природе.
Раньше, в девяностые годы, людей промышляющих этим полукриминальным бизнесом было намного больше. Но время расставило всё по  местам: один сел в тюрьму, другой спился, а третий, не имея богатенькой клиентуры, отступил в сторону. Те, кто остался,  стоят на своих отвоёванных местах прочно, подминая и оттесняя возможных конкурентов. 
И ещё, хотелось бы вас предостеречь, удержать  от случайного, необдуманного шага.  Хоть и не люблю я советы направо и налево раздавать  да учить, но иной раз просто становится жалко человека, как его  ловко и хитро  мошенники обводят вокруг пальца. Так вот, первое: не торопитесь покупать что-то сходу, не подумав и не разобравшись в ситуации. Здесь я вас слегка озадачу, а возможно и огорчу: фальшивую вещь приобрести не опасаетесь? Дома у вас ничего похожего нет? На все сто процентов  уверены? И напрасно… Уверенность должна быть подкреплена опытом, знаниями, интуицией и т.д.  А здесь, в плане опыта, у вас наблюдаются явные пробелы. Вот взяли вы в руки иконку, и что? Надо её повертеть, проверить-перепроверить, каким образом  крепятся шпонки, это говорит сведущему человеку многое о её возрасте, нужно посмотреть, как обстоит дело с шашелем, который часто поражает оборотную сторону старых икон.  Необходимо  обратить внимание,  какой краской икона писана – маслом  или темперой,  последняя предпочтительней и дороже ценится. Требуется оценить живописную манеру исполнения, рисовал икону мастер, или сработал её простой деревенский богомаз, взяв в уплату за образ десяток яиц да кусок сала. В противовес монастырским или магазинным иконам, которые стоили совсем не дешево. Обязательно надо посмотреть,  не подновлялась ли живопись, а может все,  что мы видим, на старой доске только вчера шустрый реставратор намалевал. Вот тут надо нам иконку ещё и обнюхать – свежий запах олифы расскажет нам о многом. Обоняние, которому нет причин не верить,  свидетельствует, что над иконой еще недавно художник работал, как говорят знатоки, «подмазывал».  Получается, что иконка наша – это новодел, или как чаще говорят меж собой знатоки: «фальшак».  И поверьте мне, всё,  что вы сейчас услышали, только небольшая часть  того, что должен знать начинающий коллекционер,  мечтающий стать обладателем старинной иконы. «Вас послушать, так и шансов никаких нету…» – вставит слово скептик.  Не надо впадать в уныние, пока существует мир, шансы сохраняются.  Но скажу вам откровенно,  что на сегодняшний день 80% гуляющих по рынку вещей попадают под  категорию «новодел» или «фальшак».  Особенно сомнительны:   монеты всех времен и народов, церковная пластика и кресты, атрибутика фашистской Германии, за которой  в последнее время охотятся молодые ребята, и, конечно же,  дорогие ордена, картины и иконы.
В Москве, которую заслуженно считают  столицей антикварного бизнеса постсоветского пространства, кроме своих фальшивок и подделок, полки антикварных магазинов украшают и выходцы из нашего родного города: картины малоизвестных художников начала прошлого века и наперстные серебряные кресты. Если хороший  специалист-искусствовед ещё заподозрит «что-то не то»  в манере  художника, то для обывателя сомнений нет – картина точно старая, вы только посмотрите, какой на живописи кракелюр!  А невдомёк   восторженному покупателю, что кракелюр  этот (этакие трещинки на живописном слое) делается умельцами запросто, но чтобы добиться желаемого результата, конечно, немного  повозиться надо. Кухонная газовая плита и солнце, если умело ими пользоваться, довольно быстро из новой картины делают картину старинную. Взяв в руки лупу и внимательно рассмотрев живописное полотно,  вы действительно  убедитесь в чудодейственности простых народных средств – кракелюр говорит сам за себя. Я даже не буду задавать уместный здесь вопрос: «Вы всему сказанному  верите?»  Можете мне верить, можете ни на грош не верить, но картина,  повторяя феномен Дориана Грея,  старится  прямо на глазах.
Эх вы, скептики, всё бы вам подвергать сомнению, всё бы вам в чудеса не верить…  А они в нашей жизни есть!
 И вот в результате всех вышеописанных мероприятий  миру подарено еще одно ранее утерянное  полотно  известного немецкого художника-примитивиста Ромблера.  Сегодня оно выглядит на все сто лет, а завтра, вися и потихоньку старясь  на  стенке, оно без сомнений займет свое законное  место среди  шедевров европейской живописи.  С нагрудными серебряными крестами и того проще: скопированы  они один к одному с  оригинала  первой половины ХIХ века. Всё хорошо, всё великолепно, только одна вкралась ошибка: клеймо не то   на кресты поставили, датировку немного спутали.  Специалисты, хотя и с трудом, в конце концов    разберутся,  а для любителя старины подобный крест – настоящий подарок.      
А как же все-таки не стать жертвой мошенников?  Отвечу: спрашивайте, интересуйтесь, читайте литературу,  заглядывайте в каталоги.  Дилетантство  напоминает мне колбасу на наших магазинных прилавках – с виду хороша,  куда как приятна, а специалисты в один голос твердят: ничего натурального в ней и в помине нет: все крахмал, соя да пищевые добавки. Хотите неприятностей – кушайте.
Уверенность в покупке старины придают только две вещи: если вы что-то приобретаете у населения и, самое главное, – не дорого, и второе – покупка вещи у хорошего знакомого, который постыдится, вернее,  побоится всучить вам подделку, ведь легко можно выставить встречные претензии. Вот и получается, что покупка у случайных людей  антиквариата не так уж безопасна, в этом случае мы даже не будем говорить ничего о криминале. Чур нас!
Но фальшивыми бывают не только иконы и картины,  бывает фальшивым и  поведение некоторых товарищей.
Пока есть время, ведь, по-моему,  мы с вами  никуда сейчас не торопимся, расскажу вам небольшую историю.
Понадобился мне в деревенский дом столик. Можно  было бы сделать его своими руками, тем более, что опыт у меня подобный имелся.  Но хотелось иметь у себя столик старый, уже поживший на веку.  Нужно учесть, что гомельские цены на старую мебель  намного ниже,  чем, предположим,  цены предприятия Гомельдрев, которую оно выставляет за свои  фанерные изделия. Но не думайте, что всё так легко и просто – захотел, пошёл  и купил. Необходимо знать нужных людей, надо знать предложение, но, главное, надо разбираться в ценах. 
Один молодой человек, который значился у меня в  приятелях, для простоты будем звать  его Студентом, тем более, что он действительно учился на юрфаке университета,  решил на моем интересе разбогатеть. Ни больше, ни меньше.
С этой целью он выкупил у общего знакомого  старый  столик, завёз его родственнице в микрорайон, затащил на третий этаж. И всё это только для того, чтобы получить сверхприбыль. Но студент не учёл одного, столик этот я уже ранее видел, он мне не нравился, а более другого мне не нравилась его цена. 
Студент выступал как посредник, за это ему полагалось вознаграждение, и здесь  нет ничего плохого, но зачем же обманывать приятеля?  Но я, уже зная о перемещениях столика и желая проучить будущего юриста, с легким сердцем вступил в предложенную игру: ездил со Студентом смотреть «товар», щупал его со всех сторон, сетовал на шашель, торговался с подсадной продавщицей. Будущий юрист нервничал, брался уговорить несговорчивую владелицу стола  снизить цену, клял,  нецензурно выражаясь, глупую бабу  за скупость. Плохо ориентируясь в законах свободного рынка (или,  наоборот, слишком хорошо их зная?),  наш молодой человек завысил цену столика, против первоначальной,  примерно в три раза. Шло время…  Бежали дни за днями…  Столик Студент все продавал, а  я всё никак не покупал. Родственница, которой осточертела вся эта кутерьма с дутой куплей-продажей, несмотря на обещание Студента «хорошо отблагодарить»,  однажды заявила: «Да забирайте вы эту  рухлядь за сколько хотите!  Ходят, топчут…  Я уже полы  замаялась за вами подтирать! Второй месяц  честным людям голову морочите!»
Надоел спектакль и мне. В очередной раз я наотрез отказался ехать «торговать» столик, чем, конечно, очень обидел и расстроил приятеля. Видимо, он  забыл сказанные кем-то чрезвычайно умным слова: жадность до цугундера доведёт. Но успокою сразу читателя, в упомянутое заведение Студент не попал. Дальнейшая судьба старого столика скрыта туманом неведения.

И, напоследок, спрошу только одно: интересно вам  среди любителей старины? А ведь мы могли бы  и домой к кому-нибудь заглянуть, на диковинки полюбоваться.  Но с незнакомыми людьми меня даже на порог не пустят, так как же я без вас?  Вместе по улицам бродили, беседы за жизнь  откровенные вели, злачные места посещали,  а здесь нате вам: я, мол, в гости пошел, а ты, дружок, прямой дорогой  шуруй домой…  Вам  вход в такие места закрыт… Нет, не брошу я вас, не оставлю, слово даю. Писатель с читателем вроде бы как друзья не разлей вода, как говорится, в одной лодке по житейскому морю-океану плывут.
Разговор наш состоялся не для того, чтобы перед вами знакомствами  похвастать, показать, какой я весь из себя.  Признаюсь вам, что  знания мои ограничены, а виденье субъективно.  Помножим одно на другое,  и в итоге получится, что ничего такого особенного я не знаю,  ничего  особо важного  не вижу. Что знал – рассказал, ни больше ни меньше.
Вся эта рыночная купля-продажа рассчитана на бедных и наивных  в своей простоте людей, стремящихся хоть что-то заработать. Мой вам совет:   ни с кем не связывайтесь, никому ничего не продавайте, ибо всё, что ни сделаете, принесет только убыток и расстройство вашему хозяйству. Но порой, я понимаю это, иного выхода нет. И это самое грустное…
Среди множества народа, снующего вокруг да около перекупщиков, встречаются, конечно, и вполне нормальные граждане.  Собирают что-то, коллекционируют всякую всячину,  обменивают это на то, или то на это. Вообще, коллекционирование – это пагубная страсть, сродни рыбалке или охоте.  «Последние деньги отдам, но штучку эту для души куплю…»  Поэтому в этой среде нередко  можно встретить товарищей  со странностями,  этаких «чудаков»,  «людей,  не от мира сего», не пьющих водки и не курящих табак.   Для большинства людей такой образ жизни  выглядит подозрительным и странным, если не сказать большего. Как мы можем доверять человеку, отказывающемуся от выпивки? Это даже не вопрос.  Но куда хуже смотрятся те, что собирают и копят современные денежные знаки. Да, да, именно так – не тратят рубли, а маниакально топчут  их в кубышку. И скажу вам откровенно:  эти последние мне сильно не по душе. Хотелось бы узнать и ваше мнение на этот счёт, что же все-таки делать с этими чертовыми рублями и долларами: тратить их или копить? Ладно, подумаем на досуге и над этим вопросом…
   
Старые вещи сродни нашей памяти, то,  что было с тобой и вокруг тебя,   нужно помнить, ценить  и любить. Какой бы долгой ни казалась  наша  земная жизнь, но и она пролетает, проходит. Молодость  опирается на  будущее,  кормится надеждами – и это замечательно. Молодым  необходимы крылья, иначе как преодолеть земное притяжение? Ведь прожитые годы, кроме того, что ложатся тяжким грузом на плечи человека, они ещё, к сожалению, делают своего подопечного  пессимистом. А он, этот пресловутый пессимизм, не сильно доверяет будущему, не ждет от него ничего хорошего, а иногда даже просто его опасается.
Пока живется – живи, и поменьше хнычь и причитай. Это делу не поможет. Принимай жизнь такою, какой она есть, стараясь сделать всё,  что можешь,   для того, чтобы она стала лучше и красивее. Именно так я и считаю, хотя порой жить согласно этому правилу не всегда получается.  Против нас: непростая суетливая жизнь, бытовые неурядицы, семейные проблемы, сложный или неуживчивый характер и т.д. А что же за человека? Ведь не может быть, чтобы все было только против нас.  Конечно, такого быть не должно и, в принципе, не бывает. На нашей стороне, на стороне жизни: мелкие и крупные удачи, радости семейной жизни, рождение детей, пусть даже не большие, но добрые дела, которые мы успели сделать…  Так вот, взяв в попутчики  всех, кто на нашей стороне, начинаешь понимать, что не всё в жизни твоей плохо.  И на этом фоне старые вещи, больше другого семейные реликвии, привносят в жизнь теплоту.  А лёгкая грусть, что порой коснется души, позволяет нам лишь ещё острее понимать и чувствовать радости и откровения дарованной нам Всевышним, жизни.
Но хватит о грустном, хотя то, что я хочу рассказать, веселым тоже нельзя назвать… Но это, как говорится, для кого как.
16 апреля 1945 года началась крупнейшая на завершающем этапе войны Берлинская операция.   Для советского народа,  столько пережившего за годы войны, это событие стало праздником. Наконец-то фашисты отброшены в свое логово, где ненавистный враг и будет добит.  Наше дело правое. Победа будет за нами!
Уже на третий день после перехода Красной  армией немецкой границы был издан и оглашен в войсках Указ главнокомандующего о борьбе с мародёрством, где предусматривалась высшая мера наказания.    Понять некоторых солдат просто: семья погибла, убиты фашистами отец твой и мать, сестра и брат… Месть переполняла сердца…  Но, со второй стороны, не все немцы – фашисты.
Но Указ есть Указ. Жить и выжить хотелось каждому, тем более что все понимали – победа близка.  Мародёрство действительно жестоко преследовалось. Но забежать в брошенный  дом и что-нибудь прихватить для будущей счастливой и мирной жизни – это не было криминалом.  Под Указ попадали явный грабёж, насилие и убийства. На фоне всего вышесказанного особым шиком считалось выпустить пух из трофейных подушек и перин, ещё хранивших тепло человеческих тел.  Если по улицам городка носится пух, то это значит,  что здесь уже были свои. А если нет пресловутого пуха? А немцев, ни военных,  ни гражданских, тоже нет.  Что прикажите делать? Вот тогда солдатик забегал в особняк, и не бросался, как вы  могли подумать,  к шкафчику или буфету с посудой, он бежал, стремясь опередить шустрых товарищей, в спальню, хватал с кровати ненавистную бюргеровскую перину и вспарывал ей нутро немецким ножом или кортиком, который имел в конце войны  каждый уважающий себя боец. Содержимое подушек, как и перины, положено  было вывернуть через окно на улицу. Дальше дело предоставлялось уже ветру, который немедля, как бы войдя в сговор с Потрошителем, принимался гонять пух по замощенным булыжником улицам городка или деревни. «Германия в пуху!» – и это был не просто заголовок одной из армейских газет. Действительно, так и рассказывал мне отец,  дорога к Берлину была выстлана гусиным пухом, хоть и обильно полита  алой солдатской кровью.
Говорить стараешься об одном, а на деле выходит нечто совсем другое. Но, надеюсь, читатель не обиде, всегда интересно увидеть некоторые события глазами очевидца. На войне, как на войне – рядом находится  и трагическое,  и смешное.
Не знаю, вспарывал ли перины красноармеец,   захвативший изукрашенную амурами  пивную кружку из немецкого буфета, да это и не столь важно. Но кружка в походном солдатском  мешке  или в большом офицерском кожаном чемодане, который в народе называли «Великая Германия», благополучно добралась до Белоруссии. Но вполне возможно, что прибыла она и в другой какой-либо город или городок бескрайней России, а только потом, по мобилизации офицера из армии, выехала в Гомель  к постоянному месту жительства. В советское время наш город  считался  престижным,  его очень любили разного ранга и чина отставники. Река, старинный  парк, песчаные пляжи, великолепные окрестности и доброжелательные люди – весть об этих чудесах будоражила умы многим, готовящимся к демобилизации,  офицерам.
Но как бы там ни было, пивная кружка оказалась в Гомеле. В один из дней (вы помните историю маленького кофейника?) она очутилась стоящей на мятой газете, а мимо нее тянулся сплошной людской поток. Одни, что могли,  продавали, вторые кое-что покупали, как правило, ориентируясь не на качество, а на дешевизну. Вы думаете: опять автор начнет рассказывать нам о выгодной покупке, упиваясь тем, что задешево купил старую кружку.   Что сказать? Отчасти вы правы, но  поверьте, кружка лишь повод, чтобы поговорить с читателем.  Сидели бы мы с вами за столом, а на скатерке теснилась бы кое-какая закуска да пара бутылок красного сухого вина,  то я чувствую, что давно бы слушал  ваши нескончаемые жизненные истории,  а не рассказывал  свои. Ведь такое у меня  случалось уже не раз: вроде бы диалог намечен,  а собеседник даже паузы себе не позволит, речь его как вода из бездонного кувшина льётся. А здесь, на страницах рукописи, уже я не дам вам слово лишнее молвить, здесь уже только мои слова и мысли в фаворе.
– Сколько стоит ваша кружка? Дорого, наверное? – задаю я вопрос, понимая, что такая красавица кружка стоить дешево никак не может.
Владельцы диковинки, трое молодых ребят, словно сговорившись, в один голос отвечают:
– Пятнадцать долларов!
 Начался торг, но продавцы стояли на своём:
– За десять не отдадим. Такую кружку, да  задаром… Не-а… 
Нужно заметить, что на дворе было начало90 годов.
Торговали кружку мы вдвоем с приятелем Борей Азаровым. В то уже канувшее в Лету время, доллар, в отличие от дня сегодняшнего, был весом и уважаем. Ни та, ни другая сторона навстречу идти не хотела, а это значит, что кружка как стояла на измятой газете «Гомельская правда», так и продолжала стоять. У меня была назначена встреча, потому, махнув на всё рукой, я  распрощался  с Борисом и побежал  по своим делам.  Вечером того же дня звонит Азаров: «Приходи,  забирай  свою кружку».
– Я ещё чуток поторговался, – рассказывает   Борис, – а потом ребятам и говорю:  давайте бросим монету. Жребий рассудит…  Орёл – моя покупка, выпадет решка – ваша цена. Всё по-честному…  Ребята завелись… Как видишь орёл выпал…  У меня это без проблем, я умею…
– А если бы всё-таки решка вышла, неужели б деньги отдал?
– Какие деньги… О чем ты говоришь… У меня  с собой зайчиков было лишь на червонец. Сказал бы, мол, домой схожу, принесу: ждите.

На оловянной крышке, венчающей красавицу кружку, по кругу  надпись:  «Herrn Bruno Borgmann gen. vom Touristen Club ,,Fidelio”31. Juli 1898». Что в переводе с немецкого на русский язык означает: «Господину Бруно Боргману  от  туристского клуба «Фиделио» 31 июля 1898 года».  Интересно? Ещё бы! Ведь в 1971 году я, как в своё время  и многоуважаемый Бруно Боргман,    впервые переступил порог туристского клуба в Гомеле.  И сделал этот далеко заведший меня впоследствии шаг  на 73 года  позже немца Бруно.  Причину этого опоздания вы хорошо понимаете: настырные капиталисты ухитряются всегда быть первыми. 
Пришел в клуб однажды, а как оказалось, – навсегда. По сегодняшний день я, как вечный пилигрим, готов идти по миру в любую сторону: на восток и на запад, на север и юг.  И не столь важно,  куда мы забрались – в лес или на реку, но побыть на природе, разжечь костер, а ночью разглядеть среди сотен звёзд знакомые созвездия,  ставшие уже родными, это всё вместе и есть крупица счастья. Ведь я уже говорил, и сейчас повторюсь,  что счастье человеческое – это мгновенья, спрессованные в минуты, в дни и ночи, и если повезёт, в более крупные временные образования.   Но нужно помнить и о том, что наше счастье мимолётно, как дуновение ветерка,  и быстро тает под воздействием внешних факторов.
О, друг мой сердечный Бруно, как жаль, что мы с тобою не встретились! Как было бы интересно поговорить  с тобой о горах и реках, на которых бывал ты, или на которые судьба заносила меня.  Мы бы поговорили  с тобой о вечных звёздах, мы обсудили бы истинные достоинства вина и женщин,  поговорили бы обо всём на свете, ведь так приятно иметь рядом понимающего тебя с полуслова друга.  Но время и обстоятельства оказались сильнее нас.  Встрече не суждено было состояться, но глядя в темную ночь на горящие звёзды, я понимаю, что мы с Бруно одной крови. Ведь когда-то  давным-давно и он  ненасытно глядел в небо, пытаясь мыслью проникнуть в тайну Мирозданья.  Время безжалостно, время текуче, и давно уже не тело, а душа моего неведомого друга  путешествует в далеких звёздных мирах. Может быть, всё  на белом свете случается, мы с ним когда-либо и встретимся на неведомых путях-дорогах…               

Кружка заняла на моей полке почетное место, ведь все-таки иноземный гость, а Боря тоже решил переменить место  жительства. Видите, как прочно всё в этой жизни связано. Приводные нити судьбы не видны,  об их наличии в нашей жизни можно  только догадываться, но они есть, они существуют.
Борис Азаров продал квартиру и с семьёй отбыл в Израиль. Новая   волна переселения (90-е годы) вымыла из Гомеля последний  немногочисленный уже  еврейский контингент. В бывшем советском государстве, разбитом на самостийные осколки, настали  тяжкие времена. Всё познается в сравнении, а сравнивать довольно сытую жизнь восьмидесятых,  похожую на начальный этап коммунизма, обещанного народу Никитой Сергеевичем Хрущевым, с полным хаосом и коллапсом экономики  девяностых,  даже  как-то неловко. В магазинах не было ничего,  всё – дефицит, а заработанные деньги с каждым днём теряли свою основную функцию, превращаясь на глазах изумленных людей в обычные фантики. Всё это один к одному повторяло  известный читающей публике инцидент, произошедший в московском театре Варьете. Надеюсь, вы историю с разоблачением чёрной магии профессором Воландом  помните хорошо. Вот в подобной ситуации оказались и «памяркоуныя»  белорусы, совсем ещё недавно бывшие   простыми  советскими людьми.  Даже сейчас  обо всех этих фокусах с деньгами  вспоминать страшно. А ведь фокусы, уважаемый читатель, на то и фокусы, что бы их порой демонстрировать. Ну что ж, поживем – увидим.
В далеком Израиле белорусская жена Бори, Света Азарова, наивно полагая, что уже попала в райские кущи, связалась с неким  пожилым армянином. Света, хотя  и имела  двух детей,  выгодно выделялась среди окружающих дам этакой славянской  статью и длинной каштановой косой. Но ни коса, ни привлекательная внешность  не уберегли  её от коварного армянина, обманул он бедную девушку, как в народе говорят:  «поматросил и бросил».   Дети подросткового возраста,  мальчик и девочка,  то жили с отцом, то уходили к матери… Боря, всегда находящийся под каблуком своей женушки, вдруг почувствовал свободу, одиноких женщин и в государстве Израиль  хватает. «Белый свет на одной  хитро… умной Светке не сошёлся», – комментировал Азаров  заграничную жизнь, прибыв через двенадцать лет  в гости  на свою бывшую родину.
Вот такая не совсем лицеприятная  история связана с бюргеровской пивной кружкой.  Вы хорошо понимаете, что трофейный сосуд в злоключениях Бориса Исааковича Азарова не виноват, так уж карты легли. Но об этом знаем только мы с вами. А попадет эта кружка  в руки к  иному человеку,   если ей, конечно, суждено дожить до подобного дня, ведь фарфор очень хрупок,  и будет она называться просто «немецкой кружкой».  Как видите, каждая старая вещь несёт в себе тайну. А тайны, это известно даже детям, очень и очень интригуют и будят воображение. Как, впрочем, и клады. Я имею в виду те, что покоятся в толще земли, хотя могут быть запрятаны и в стены, схоронены  на чердаках старых столетних домов, да что тут говорить  да рассуждать – клады могут быть где угодно. И я  вам, по знакомству, мог бы многое рассказать: ведь доводилось и мне клады искать, и накоротке общаться с кладоискателями, да видно, придётся отложить этот интересный разговор на потом.   При случае напомните,  тогда и расскажу о  спрятанных сокровищах. Вы помните крылатую фразу отца Федора: «Куда дел сокровища убиенной тобой тёщи?»  Интригует? Вернёмся мы ещё к этой теме, вернемся…
Но, в контексте нашего приятного  во всех отношениях разговора, меня чрезвычайно волнует, не могу назвать его деликатным, скажу так: один щепетильный вопрос. Вы, я надеюсь,  не позабыли, что сегодня мы обсуждаем судьбу и пути-дорожки разнообразных старых и старинных вещей?  Так что продолжим…
Интересно всё-таки, очень интересно, пил водку слесарь, или нет? Уже битый час решаю я, лёжа на диване,  эту житейскую загадку,  но к однозначному выводу прийти не могу.
А у вас, в свою очередь, тоже вопросы множатся?  Что за слесарь? Откуда он вообще взялся?  Как его имя-фамилия и есть ли у него установленного образца Трудовая книжка? Кем он приходится автору? И почему его аппетиты и пристрастия должны волновать общественность?  Но на этом вопросы не кончаются. Ещё хотелось бы узнать, были ли у этого слесаря дети мужского пола, и,  если были, то на чьей стороне они  сражались на фронтах Гражданской войны?  Одно скажу,  не спешите со скоропалительными  выводами, здесь не всё  так однозначно. Незачем  делить мир людей,  согласно их богатству и благосостоянию,  – на белых и красных, всё проще. Кто успел мобилизовать граждан-товарищей, на того стороне в те далекие времена была и правда-матка. Но хватит загадок, введём читателя в курс дела.
Будда, занимаясь со своими учениками, иногда ставил перед ними  с первого взгляда вроде бы простую задачу: описать определённый предмет тремя словами, а потом о том же предмете написать объёмный трактат.   Учитель Будда, в прошлом обычный индийский принц Сиддхартхе Гаутаме, считал, что подобный анализ чрезвычайно развивает воображение человека. Вычитав в одной умной книге данный факт, я на минутку призадумался, что бы такое подобным образом исследовать мне? Вот тут на глаза и попался старинный самовар.
Люблю я старые вещи, чувствую их и, как я считаю, понимаю.  «А что это значит?» –  тут же спросите вы. Постараюсь и на этот вопрос ответить.
Таким образом, наш, довольно интригующий  разговор состоит из одних  туманных и неясных вопросов.  Что? Почему? Отчего? Думаю, что надо начать всё с самого начала,  чтобы толком объяснить  читателю суть исследуемой проблемы.
Я – простой собиратель  нужных и не нужных старых вещей.  Но не  путайте  собирателя с коллекционером. Последний – это человек, избравший предметом интереса  определённую тематику, настойчиво работающий в данной области, изучающий и хорошо знающий объект исследования. Собиратель же хаотичен, его не столько влечёт наука, сколько чистое любопытство, а порой просто меркантильный интерес. Вот так, на свой лад, мы и разделим на два лагеря этих внешне похожих любителей старины.
Крестился я в Никольской церкви Гомеля  в тридцать три года, так уж непросто сложилась жизнь.  Отец был коммунистом, работал в редакции газеты «Железнодорожник Белоруссии».  Не знаю, верил ли он во всемирную  победу пролетарской революции, но в Бога точно не верил. В нашей семье этот вопрос почему-то никогда не обсуждался. Я же, по своей природе,  склонен всем и всему верить. Уж таким на свет уродился.
Предки мои были православными белорусами, дедушка по материнской линии, который умер задолго до моего рождения, даже окончил три курса   семинарии, но из-за финансовых проблем учёбу пришлось прекратить. Таким образом,  к буддизму я не имею никакого отношения,   но именно Будда заставил меня более пристально посмотреть на окружающий мир. А что мы можем увидеть в небольшой моей комнатушке? Вроде бы не много, но и не мало: с десяток  самоваров на самодельной подвесной полке, пару керосиновых ламп,  два-три  подсвечника, да несколько икон…  Вот и пришлось, не долго мудрствуя, выбрать в качестве объекта размышления  самовар.
Тремя словами его можно описать так: «Аппарат для кипячения воды». Умнее я ничего придумать не мог. Можно бы было назвать самовар агрегатом, какая, в принципе, между этими понятиями разница?  Агрегат, как я мыслю, сложнее аппарата, и состоит из большего количества деталей. Можно пойти к  книжной  полке и посмотреть в Словаре трактовку, но не хочу покидать уютное лежбище, просто лень. Неправ я, так читатель меня поправит, невелика ошибка. В самовар мы наливаем воду (из биологии даже  помню её формулу – H2О), хоть с этим всё ясно, и доводим  воду эту до кипения. В старые времена натуральный чай был дорог, потому простолюдины пили чай, заваренный чабрецом или душицей, мелиссой или брусничным  листом и т.д. Вариации и импровизации на заданную тему были бесконечны. Но наши рассуждения уже относятся ко второй части задачи: всестороннему исследованию предмета.
О, незнакомый, но глубокоуважаемый читатель, не пугайся сказанного, не придётся тебе забивать голову моими  не совсем понятными измышлениями. Я понимаю и сочувствую:  голова моя, как и ваша, уже давно заполнена насущными проблемами: как жить и как выжить. Где уж здесь до составления буддийских трактатов. Хотя,  по иному поверни, полезно от действительности хоть иногда отстраняться – скажем   даже более научно – абстрагироваться.
Так вот, на полке, среди других красавцев, стоит самовар с «историей». Выпущен он тульской фабрикой Василия Степановича Баташева где-то во второй половине  ХIХ века.  Вообще, эта фамилия в самоварном деле была весьма распространённой. На рубеже века количество фабрик, выпускающих самовары с клеймом «Баташевы», достигло двадцати. Об этом факте рассказывает нам самоварный каталог.
Конечно, кое-что можно почерпнуть из литературы, но это все равно будут только крохи. Ибо никогда мы не узнаем, как в голову Василия Баташева пришла идея открыть самоварное дело. В принципе, где-нибудь в архивах можно даже узнать число рабочих на фабрике, но узнать что-либо о слесаре, точившем самоварные ручки и краны, о его интересах и пристрастиях,  о том, пил ли он горькую, не представляется возможным.
Теперь на минутку приостановимся, прервем ход рассуждений для того, чтобы понять смысл сказанного: самовар с «историей». Из клейма стоящего на крышке и на тулове большинства самоваров, мы легко узнаем имя фабриканта. Но где огнедышащий аппарат  находился последнюю сотню лет,  узнать уже не возможно, если, конечно, это не ваш фамильный самовар. На полку или на стол он попадает самым тривиальным путем – с базара или блошиного рынка.  Но наш самовар имеет за собой нечто такое, что резко выделяет его из медно-латунного сообщества.
Перенесемся ненадолго в уже далекие семидесятые годы прошлого столетия. Это сделать не сложно: написал я на экране монитора 1974 год,  как тут же  мы с вами  и телепортируемся  сквозь толщу времени в нужное место.
Почему здесь так многолюдно?   Не знаете?  Ах, да это ведь наш гомельский железнодорожный вокзал…  Как же это я сразу не узнал?  Время и память – антагонисты, но об этом мы поговорим   с вами как-нибудь в другой раз. А вон, видите, у входа в туннель  парень с девушкой? Вы, имея возможность быть невидимыми и имея интерес,  можете легко подслушать, о чём они там шепчутся со старушкой.
   
Наша команда  горных туристов едет на чемпионат Республики  в Крым. Автор,  вдвоём с подружкой Ниной Аксёнчиковой, нос к носу сталкивается с бабусей, в обнимку путешествующей по залу ожидания с ведёрным  самоваром. 
– Продаёте? – тут же поинтересовался я,   на правах любителя старины. 
– А сколько дашь? – вопросом на вопрос отвечает ушлая старушка. 
– А сколько хотите? 
– Задёшево не продам… самой нужен…
Завязавшийся диалог говорит нам о том, что, в принципе, продать самовар  можно,  вопрос лишь в цене. Начался  активный торг. Бабка оказалась прожжённым торгашом, упёрлась и стоит, как скала, на своем:
– Тридцать пять рублёв!  Гэта ж самавар… Ни копейки не сбавлю! 
– Тридцать! –  отвечаю я, пересчитав мысленно деньги в кошельке. А что их, собственно говоря,  считать, да пересчитывать,  в то время крупные суммы мне в руки не попадали.
– За тридцатку  не отдам, –  подвела итог купле-продаже владелица самовара.
Нет, так нет… Значит, не судьба… Мы с Ниной бежим на перрон. У вагона, поджидая нас, уже толпятся  ребята.  «Пять минут  до отправления, а вы неведомо где  болтаетесь… Совесть надо иметь… Билеты ж у вас… Мы уже  не знаем,  что и думать…», – посыпались на нас заслуженные упреки. Кто-то  тянет меня за рукав, оглядываюсь, а это наша любезная  старушка.  – «Мил человек, два рубля добавь, и забирай…»
Через пару минут мы уже  сидим в купе,   стол которого украшает упитанный красавец самовар, ставший тут же близким и родным.
А потом…  Потом наша команда стала чемпионом Республики.  И мы пили из самовара белое сухое вино, обмывая полученные медали. И все были переполнены счастьем, ведь мы были так молоды…
– Слушай, – шепчет мне, как капитану команды, Леня Хейфец, –  они что, с ума сошли?  Решили семнадцать бутылок вина купить…
Лёня не в курсе, что именно столько, по моим подсчетам, и должно уместиться в самовар. Что именно за таким количеством бутылок и был послан гонец.
– Разберемся и с этим. Виновных накажем, – успокаиваю я ретивого шептуна.
Леонид хочет зарекомендовать себя перед руководством как преданный делу и думающий товарищ. Голова у Хейфеца работала неплохо, потому уже на следующий год он отбыл на этническую родину, в благодатное государство Израиль. 
Самовар, в отличие от Леонида Хейфеца,  оказался настоящим  патриотом:  совершив на обратной дороге остановку на скалах в местечке Денеши (Украина),  где мы обычно тренировались в скалолазании, он благополучно вернулся   в Гомель.  Круг замкнулся. Только  непонятно, остался ли доволен этим многокилометровым путешествием самовар, ведь он как молчал, так до сего дня  не вымолвил ни слова. Вроде бы, раз или два он ещё покидал свою полку, участвуя в пикнике, а может быть, участвовали в веселье стоящие рядом с ним двойники.   
Вот такие вещи я и называю «вещами с историей».  У каждого старого предмета своя судьба, своя жизнь. И узнать хоть что-то из этой закрытой, но такой непростой жизни зачастую невозможно. Но зато как греют душу семейные реликвии, перешедшие к нам в наследство от родителей, от бабушек и дедушек. Такая вещица, пускай это будет обычная  серебряная чайная ложечка, имеет определенную энергетику, она «родная», ведь ею пользовалась бабушка, этой ложечкой твоя мама сыпала сахар в стакан с чаем, пробовала варенье… А после  ею будут пользоваться твои дети. Преемственность, семейные традиции и реликвии значат в жизни многое.
Какую  ценность  может представлять маленькая,  изъеденная временем и людьми, ложечка? По большому счету всё это, вроде бы,  совершенный пустяк, но даже подобные размышления привносят в сердце  теплоту и легкую, как дуновенье ветерка,  грусть. Можно ещё  раз вспомнить своих ушедших родных и близких, а одно это уже многого стоит. Наша сегодняшняя жизнь сложна и суетлива, так что очень часто   человеку просто некогда задуматься не столько о прожитых кем-то жизнях, так даже о той, которая дана тебе Богом.   И еще замечу, пока жива память о человеке, будем считать и его живым, только уехавшем навсегда в далёкие-далёкие края, в дали невозвратные…

                Люблю дыханье старины,
                Воздушность легких этажерок,
                Где на салфетке спят слоны
                Под тонкий перезвон тарелок.

                Люблю часов старинных бой –
                Их звук уносит прочь беспечность,
                И кажется, что пред тобой
                Сочится время прямо в вечность.

                Как грустно чувствовать уход…
                Но вещи говорят об этом:
                Все мимолетно, все пройдет…
                И уж без нас настанет лето.

                Как прежде расцветут цветы,
                Чтоб, умерев, оставить семя.
                Пробьют часы. И вздрогнешь ты.
                Как скоротечно наше время!


Где-то в году 1974-м  мне довелось побывать в гостях у ныне покойного Федора Шклярова. Был он знаменит тем, что уже к тому времени собрал огромную коллекцию старинных раритетов: от золоченых икон и разнообразной церковной утвари  до   книги «Апостол». Это первая в истории Руси печатная   книга, изданная   в 1564 году Иваном Фёдоровым. Нужно знать, что и ранее этого срока в монастырских библиотеках и у зажиточных людей было  немало древнерусских книг,   но все они были  рукописные. Например,  известная «Повесть временных лет», общерусский летописный свод, составленная Нестором в начале ХII века, конечно же,  написана пером.  На этом  исторический экскурс закончим и  вместе вернёмся в дом  художника и коллекционера  Шклярова. 
Собрать такое количество предметов старины стало возможным благодаря  тому, что жил Шкляров в небольшом райцентре Ветка, что стоит на левом берегу реки Сож,  всего в двадцати километрах от Гомеля. Сейчас ситуация не ясная, но уже через минуту вы всё поймёте.  Мы здесь не рассматриваем направленность самого человека на собирательство, ибо многое, очень многое зависит от отдельной личности. В нашем случае вместе сошлись неординарный человек  и благоприятная среда. Федор Шкляров является основателем Ветковского музея народного творчества (1978 г.), которому  он передал большое количество экспонатов из своей личной коллекции. Он и стал его первым директором. 
О, Ветка! Великолепная и горемычная одновременно.  История не щадит не только отдельные личности, вспомним хотя бы судьбу царя Крёза, закончившего свои дни в рабстве, а и отдельные города и, зачастую, целые государства. Ветер времени всесилен: исчезли, навсегда сгинули в   лабиринтах истории некогда грозные и воинственные  скифы…  По всей огромной  Евразии   разбросаны кости некогда непобедимых монголов… Лишь вечный ветер, легкокрылый ветер колышет ковыль да полынь над забытыми могилами древних воинов…
Немного истории. В середине ХVII  века патриархом на Руси стал Никон, по национальности мордвин,  «человек обширного ума и непреклонной воли», друг царя Алексея Михайловича. В 1654 году он издал «Служебник», в нём отменялись многие обряды, к которым привыкли попы и миряне. Ужасом были поражены набожные люди, рушился весь привычный уклад  жизни. 
Откуда появились эти «новшества?»  Кто возбудил Никона рушить старую веру?  Чьё веление творит он? Такие вопросы более чем триста пятьдесят лет назад задавали себе ревнители старины.   «…Хотяй всех православных христиан… в кромешную бездну адову ко отцу своему, диаволу, привести». Так говорили по Москве, так говорили по городам, по сёлам и деревням. А между тем чума ходила по России. Масштабы эпидемии даже трудно сегодня представить: города опустели, посадские люди и крестьяне разбрелись кто куда. Хоронить было некому; трупы гнили в домах, иные деревни полностью  вымерли. (Акты Нижегородского Печерского монастыря.) Никон свои идеи стал претворять силой: неугодные книги жгли, несогласных людей нещадно наказывали, заточали в остроги и монастырские тюрьмы.
Что из этого получилось? Все люди набожные, преданные церкви, уклонились от Никона и образовали церковный раскол.
А здесь приблизился роковой  1666 год. А каждому в ту пору было известно, что  число 666 апокалипсическое, это знак  зверя. Не народился ли в лице Никона антихрист?  Вот какой вопрос более всего волновал души истово верующих людей. «Погибло православие!» –  возопил народ, преданный ревностно старине. И был стон и плач по селам и деревням, в лесах и пустынях. «Мир  кончается, антихрист явился, близок час страшного суда Христова!» – говорили повсюду.
Шёл год за годом, но труба архангельская всё не гремела. Кто привык и приспособился к новым порядкам, но многие разбежались по лесам и пустыням, заселяя самые отдаленные уголки государства. Преосвященный епископ Макарий в своей книге «История русского раскола» говорит, что «раскол решительно запрещён в России, и никто в городах ни в селениях не смел открыто держаться его».  Чего только стоят двенадцать статей царевны Софьи Алексеевны от 7 апреля 1685 года!  «Жечь в срубе: тех, которые хулят господствующую церковь и производят в народе мятеж… Казнить смертью: тех, которые перекрещивали людей в свою секту… Бить кнутом и ссылать в дальние города: раскольников, скрывающих принадлежность свою к расколу…» (Полное собрание законов Российской империи. т.1.)               
Вот в такое не простое время московский поп Кузьма прихода Всех Святых на Кулишках, не приемлющий новой веры, открыто пошёл против Никона. Он  не захотел оставаться в Москве и с двенадцатью семействами самих ревностных к старому обряду прихожан бежал на дальний рубеж – в Украину Стародубскую.  О Кузьме говорили, как о святителе земли русской, странствующему «ради старыя веры».  Переселенцы и следом пришедшие  старообрядцы быстро заселили четыре большие слободы.  Царевна Софья, разузнав через своих лазутчиков о беглецах, приказала вернуть непокорных на родину.  Вот с этого момента и начинается история Ветки.
Старообрядцы, страшась неминуемой кары,  в 1685 году переходят литовский рубеж. Здесь, совсем недалеко от русской границы, они поселяются на пустом острове реки Сожи. Именно так назывался  некогда наш родной Сож.
Пан Халецкий, которому принадлежала земля, был рад пришельцам.  За пустовавшую дотоле землю он стал получать от старообрядцев хорошую плату и потому защищал их, сколько мог.
Через десять лет с момента  основания  Ветка сделалась средоточием  русского старообрядства поповского толка. Раскольники  вскоре заселили четырнадцать больших слобод.  В них было до сорока тысяч жителей.
Всё выше описанное  относится к истории раскола, а потому вы теперь хорошо понимаете, откуда в Ветке оказалось столько всего интересного, такое огромное количество икон и редких книг.  В доме старообрядца, и это было  правилом, одна из стен была завешана иконами, в сундуке хранился не один десяток  книг. Ведь раскольники были люди «правильные»,  грамотные, не ленились трудиться, а потому  жили зажиточно, безбедно.       

Рассказывая о всяческих диковинках, Шкляров упомянул, что дом его посещают самые разнообразные люди: от научных работников до правительственных чиновников. Как раз в эти годы начал пробуждаться у людей интерес к истории, ведь совсем еще недавно икона и религиозная книга воспринимались.  согласно крылатому выражению Маркса, как «опиум для народа».  Так вот однажды,  это Григорий Шкляров уже нам рассказывал, он дал почитать Откровения Экклезиаста (Библия) одной профессорше из Киева.  Она  расчувствовалась и плача сказала: «Если бы знала всё это раньше, совершенно по-другому сложилась бы моя жизнь».  Верить словам украинской профессорши можно лишь с оговоркой. Зачастую получается так, что в данный момент человек не готов воспринимать какую-то мысль или идею.  Для её усвоения и принятия сердцем   человеку надо созреть. А после,  через прожитые  годы,  мы вроде бы уже готовы без сожаления изменить свою  пережитую  жизнь. Но, как известно, поменять хоть что-то в прошлом невозможно, уже поздно, то, что случилось, уже случилось, произошло…
Экклезиаста я не читал, чего скрывать? Был молод и увлечен  другими делами. Но рассказ Шклярова запал мне в память, и вскоре я разыскал Библию, что в то время было совсем не просто.  Я только что  окончил  университет  и, конечно, хотя успел поработать до учёбы на заводе,   большого жизненного опыта не имел. Но Экклезиаст  достучался и до меня.
Я воспринимаю его слова  так,  словно царь Иудейский разговаривает со мной, да, именно со мной сквозь толщу времени. Ты живешь, ходишь по земле – а он уже давно в могиле.  Но он в силу своей мудрости, знает  о жизни то, о чём мы,  живущие на этой земле сегодня и сейчас, если ещё достаёт  ума, можем только догадываться. С тех пор не однажды я читал и перечитывал его откровения, и раз за разом мороз пробегал по коже. Я знаю и верю, что он разговаривает со мной,  учит нечему, что  должно  помочь понять жизнь, достойно прожить её и без ужаса и страха подойти к порогу Вечности.  Вполне возможно, что я   не так, как надо,  что-то понимаю, но слова великого Экклезиаста пробрались ко мне в душу и навечно там поселились.
О, мудрец мудрецов!  Сказанное тобой  живо и сегодня, ибо это слово жизни, но не смерти.
«И сделался я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме;  и мудрость моя пребыла со мною.  … Итак иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое…  Да будут во всякое время одежды твои светлы…  Всё, что может рука твоя делать, по силам делай… это доля твоя в жизни и в трудах твоих».
И чем взрослее становишься, тем всё ясней понимаешь мудрость сказанного.  Мы все привыкли смотреть в будущее и ждать, а надо просто жить... сегодня, сейчас.
Библия нынче доступна, и я бы каждому посоветовал прочитать хотя бы  книгу Моисееву «Бытие», где рассказывается о сотворении нашего мира и первых днях человечества.  Хорошо бы  ещё прочитать  притчи Соломоновы и   книгу Экклезиаста. Может быть, вам это чтение чем-нибудь поможет, а если в помощи не нуждаетесь, просто расширите свой кругозор.
   
С чего мы начали, тем и закончим… Старые вещи… Они говорят нам о быстротечности времени, о изменчивости нравов и моды, они учат нас любить жизнь, радоваться этой жизни, любить окружающий мир  и себя в этом  изменчивом и непростом  мире. Неужели, рассуждаю я сам с собой, надо отсидеть срок в тюрьме или пролежать несколько недель в реанимации, чтобы радоваться жизни на полную меру?  Я понимаю, я всё прекрасно понимаю: заедает ненасытный быт, напрягают  человека   десятки мелких и крупных неотложных дел,  и в итоге получается, что живем мы, сами того не замечая,  скучно  и серо. Только природа – мудрая и вечная, да старинные вещи, пожившие немалый срок на белом свете, говорят нам порой: остановись! Посмотри вокруг себя, ведь жизнь так мимолетна, так быстротечна…  Где люди, ещё век назад глядевшие с паркового обрыва на разлившейся по весне Сож?  Где люди, пившие  чай из самовара,  что стоял на столике в саду  под цветущей  яблоней? Где они?
И дожди, проливные грозовые дожди раз за разом  смывают все следы человека на земле. И только ветер, лишь вольный ветер  Вечности тревожит  травы на лугах,  треплет и гнет долу прибрежную осоку…  И бегут в даль, бороздя бездонное небо, легкокрылые белые облачка. 
Но  я знаю точно: уйдем мы, уйдут люди, идущие следом, но одно останется неизменным – сереет  утро нарождающегося дня, сквозь парной туман, клубящийся над тихой речкой с песчаными берегами,  пробивается в небо красный  лик солнца.  И чья-то взволнованная душа,  жаждущая света,  с восторгом смотрит  на чудо рождения нового дня.  Ибо быть жизни на земле – вечно.
2009 г.