Саккос Митрополита Алексия и его дробницы

 Прошло 25 лет с момента публикации этой моей статьи в IX сборнике трудов и 30 лет с момента её устной публикации на Лазаревских чтениях в 1988 году. Публикую снова, чтобы не затерялась.
Ю.А. ОСИПОВ
ЭМАЛЕВЫЕ ДРОБНИЦЫ САККОСА МИТРОПОЛИТА АЛЕКСЕЯ
Исследователям древнерусской культуры хорошо известен памятник, хранившийся в
Патриаршей ризнице, затем в Чудовом монастыре, а в наше время занимающий достойное
место в экспозиции Оружейной палаты Московского Кремля, - саккос митрополита
Алексея (1354-1378). Не раз отмечалось стилевое единство всех изобразительных
элементов памятника, вместе с тем оставались открытыми вопросы, касающиеся точной
датировки и иконографии дробниц, украшающих саккос (ил. 1). Одно из первых достаточно полных
упоминаний о саккосе мы находим в "Указателе Патриаршей ризницы" второй половины
XIX в.: "В лето 1364 года сделан был сей саккос на память святого мученика Димитрия,
повелением митрополита Московского и Всея Руси Чудотворца Алексия, шит по таусиной
камке, кресты и углы с золотом, меж их дробницы серебряные чеканные, позолоченные,
оплечье и зарукавье и подольник низан жемчугом мелким, а на сторонах вышиты слова
летописи, подложен тафтою зеленою, восемь пуговиц серебряных" .
Н.П. Кондаков, изучая эмалевые дробницы на саккосе и поручах митрополита Алексея,
сделал предположение об их раннем происхождении (XI-XII вв.): "...весь убор, видимо,
снят с ризы или облачения очень древнего, исполненного еще в Византии", отметив при
этом, что "мы не вправе отрицать для всего Востока и Запада в течение XI-XII вв.
существование одной школы эмалевого производства и притом, очевидно, греческой..." .
Б.А. Рыбаков в ряде работ разных лет доказывал, что комплексный памятник, каким
является саккос, включает в себя оплечье и эмалевые дробницы, представляющие собой
часть более древних боярских или епископских одежд XII в. Эти одежды, по-видимому,
сохранялись в роду боярина Федора Бяконта, отца будущего митрополита Алексея, и
привезены им из разоренного Чернигова в Москву при князе Юрии Даниловиче - "иначе
трудно объяснить, почему у предшественника Алексея, митрополита Петра, был менее
парадный саккос, без золота и без эмали...". В подтверждение идеи о домонгольском
южнорусском происхождении малых эмалевых и тисненых бляшек приводится ссылка на
аналогичные бляшки, обычные в кладах XII-XIII вв.". Другой исследователь эмалей
саккоса, Т.И. Макарова, подтвердила предположение Б.А. Рыбакова о домонгольском
происхождении перегородчатых эмалей "на золоте и серебре", стилистически связанных с
южнорусскими, но представляющих, по ее мнению, их огрубленный вариант. Она тем не
менее отметила, что Дробницы с изображениями птиц у древа, сиринов, геральдических
птиц с оплечья несходны с киевскими эмалями: "...длинноногие птицы даже отдаленно не
напоминают птиц с киевских колтов... Круглые же мелкие бляшки с идущей птицей
близки большим бляшкам киевских кладов". Таким образом, все исследователи саккоса
отнюдь не единодушны как в оценке художественных достоинств дробниц на саккосе, так
и в предположениях относительно места и времени их создания. В 1984 г. саккос был
передан в реставрационные мастерские Музеев Кремля. Общие результаты двухлетней
реставрационной работы и исследований дают возможность дополнить и уточнить
данные об этом уникальном памятнике.
Традиционным символическим прообразом архиерейского саккоса, одежды покаяния,
считается багряница Христа, сходная с далматикой - одеждой византийских императоров.
От византийских императоров саккос вместе с поручами был передан в дар патриархам
Константинопольским и от них через обряд рукоположения перешел к патриархам других
областей и митрополий. Русское духовенство, как говорит предание, следовало традиции
принимать саккос в дар от патриарха, например, саккос митрополита Фотия (1410— 1431)
, или позднее от великого князя - саккосы митрополита Макария 1542-1563) . Оплечье
саккоса, как и княжеские бармы, несло особую смысловую и художественную нагрузку,
являясь, наряду с гривной, шейным обручем, библейским талантом, знаком отличия,
связанным с обрядом инициации . Саккос состоит из эпомита - нарамника, украшенного
цветами, "образа вселенной" и нагрудника - "образа земли, стоящей посреди мира" , В
верхней части нарамника саккоса Алексея эллипсовидный вырез оплечья украшен по
краю жемчужной обнизью в виде S-образных завитков, повторяющихся в тисненых
мелких дробницах.
2. Оплечье. Деталь саккоса митрополита Алексея
На передней стороне оплечья - семь круглых дробниц с изображением поясного Деисуса и
две эллипсовидные дробницы на плече с изображением восьмиконечного голгофского
креста с орудиями страстей (ил. 2). Все эти дробницы выполнены в технике тиснения по
серебряной пластине с последующей гравировкой, чернением и золочением. Черневой
рисунок положен внутри гравированных контуров. На оплечье спины - семь тисненых
дробниц, шесть из них с эмалью, средняя с изображением голгофского креста - черневая,
по сторонам ее две дробницы с изображениями орла с нимбом и крестообразно
распластанными крыльями, Две с крестчатыми древами и две выполнены в технике
перегородчатой эмали с неприпайными перегородками по серебряным тисненым
пластинам. В основе эмалевого изображения на этих дробницах сложный крестчатый
узор. Дробницы с орлами и крестчатыми древами выполнены в технике тиснения не по
серебряному листу, как все остальные дробницы саккоса, а по медному с последующими
эмальерными работами и густым золочением. Применение меди, несмотря на
использование мастером внутри дробниц воскового наполнителя, предохранявшего
дробницу от деформации и окисления, вызвало появление значительных окислов в местах
утраты позолоты и с внутренней стороны; восковой наполнитель сохранился в трех
дробницах.
По характерным различиям в манере исполнения петельчатых и круглых перегородок
(чистая работа на одном кресте и орле и огрубленная манера без использования средних
элементов - прорастающих семян в кольцах на древе) можно говорить о работе двух
мастеров. Все дробницы оплечья окружены двойной жемчужной обнизью, внутри которой
помещены дугообразные тисненые серебряные пластины и крестообразно расположенные
в высоких тисненых кастах кабошоны, внешне схожие с альмандинами. Исследования
показали, что это слабо окрашенное в фиолетовый цвет пузырчатое стекло с отражающей
свет подкладкой из серебряной фольги, крепящейся в касте восковым наполнителем.
Иконография деисусного чина к XIV в. стала традиционной. Характерны жесты рук
предстоящих, как бы раскрытых для принятия благодати благословения. Ближайший
аналог их можно увидеть в мозаичных изображениях Деисуса в Софии Киевской XI в. (ил.
3). Как особенность поясного Деисуса на дробницах следует отметить фронтальное
положение замыкающих ряд фигур апостолов Петра и Павла.
С XIII в. в Византии исчезает традиция изображения двуглавого орла на предметах
царской утвари и облачения, однако она наблюдается у высших сановников, а затем и у
патриархов. Символом же русских архиереев становятся одноглавые орлы. Например,
чинопоставления епископов 1456 г. обязывают рисовать на епископском помосте "орла
единоглавна" . Поэтому можно предположить, что изображение орла и крестчатого древа
на оплечье саккоса имеет символическое значение, отражающее достоинство Алексея как
митрополита Киевского и всея Руси, в которое он был возведен в 1356 г. патриархом
Константинопольским Филофеем.
Зарукавья саккоса представляют собой две накладные полосы с основой из тафты;
крайние орнаментальные ряды на них - тисненые серебряные с позолотой пластины Х-
образной формы, центральный ряд состоит из семи круглых дробниц, шесть из них с
лицевыми изображениями, седьмая, створчатая, - с сюжетным. Дробницы и тисненые
фигурные пластинки, напоминающие византийскую официальную флаговую
эмблематику, окружены жемчужной обнизью в две нити. На правом зарукавье на
дробницах изображены: поясное Благовещение и поясные апостолы: Фома, Иаков, Андрей
и Филипп (ил. 4). На левом - Рождество Христово и поясные евангелисты: Иоанн, Лука,
Матфей, Марк (ил. 5). Оба зарукавья заканчиваются эмалевыми дробницами с криновым
орнаментом, тиснеными по одной матрице. Дробницы с Благовещением, Рождеством,
апостолами - Андреем, Иаковом и Марком выполнены в одной огрубленной манере с
крупными кистями рук и чертами ликов, без разделки складок хитонов. Характерным
является штихельный след-змейка в сочетании с отрывистым глубоким следом в малых
деталях створчатых дробниц: глубокая чернь, положенная в несколько слоев, черневые
зрачки в ликах. Характер гравированных надписей также дает возможность соотнести их с
манерой одного мастера. Колончатые надписи без слова "агиос", неустойчивая манера
гравирования в надписях "Рождество", "Марко"; характерно зеркальное «р» и
перевернутое а - скорее всего, результат гравирования от начала надписи вниз (особенно а
с малой петлей и высокой прямой мачтой). Остальные дробницы зарукавья выполнены
вторым мастером. Манера гравирования устойчивая, чистый, плавный в скруглениях
штихельный рез без задиров, сбегов и змейки. Складки хитона, гиматия и полосы на них (ил.
6) проработаны в манере, верно передающей особенности одежд, носимых в свое время при
дворе Константина VII Багрянородного, и подобны эмалевым изображениям хитонов
апостолов на знаменитой Лимбургской ставротеке X в.

(ил. 7). Моделировка волос на всех изображениях "второго мастера" выполнена одним
приемом: черневой рисунок волос нанесен тонкой кистью по оставленному без позолоты
серебряному фону. Надписи "поясковые" с "аги-ос", манера их написания четкая и
устойчивая, характерное ф и прямое м, а с изогнутой петлей. Титлованные надписи без
сокращений в написании слов уравновешивают схему "агиос" в левой части дробниц.
Сравнивая деисусный ряд оплечья с дробницами зарукавий, можно с уверенностью
сказать, что фигуры Деисуса на оплечье, исключая изображение апостола Павла, имеют
все отличительные особенности манеры "первого мастера" дробниц зарукавий. Апостол
Павел выполнен в манере "второго мастера". Две эллипсовидные дробницы с крестом
сделаны третьим мастером. Для них характерна четкая манера с прорисовкой "чернью"
(длинными тонкими движениями кисти в один слой с промежутками между прорисями).
Гравированные надписи на дробницах оплечья и зарукавий имеют много четких
палеографических признаков второй половины XIV в.: а с вертикальной мачтой и
небольшой петлей, и с прямой перекладиной, выше середины, ъ с косой мачтой и крупной
угольчатой петлей. Одновременно с этими имеются признаки владения мастером
скорописью, чем и объяснимо появление, в отдельном случае косой перекладины у и,
скругленного крючка у ъ, петельчатой у (Филипп, Лука), сочетание широкого и обычного
е (Благовещение, Петр, Павел) . Характерно написание унциального греческого м (Фома,
Матфей). Наиболее убедительными датирующими признаками являются начертания а, и,
с, у на створчатых пластинах с композициями "Благовещение" и "Рождество Христово",
совпадающие с эпиграфикой креста-ковчега XIV в. из собрания Музеев Кремля, и
общность неуверенной манеры гравирования при хорошем знании иконографического
сюжета или, скорее всего, гравирования с "образца", размещение надписей на малом поле
в три строки.
7. Апостолы Филипп и Симон. Деталь ставротеки. X в. Лимбург-на-Майне, собор.

Спереди и на спине саккоса среди шитых крестов и углов симметрично расположены
тридцать две дробницы в виде квадрифолиев. Они составляют по размерам три
самостоятельные группы, делящиеся по типу изображения на шесть подгрупп (ил. 8).
Первая группа из четырех больших квадрифолиев: сирины (2), птицы у древа (2).
Дробницы со спины, передней части и оплечья саккоса митрополита
Алексея:
а) Сирин (со спины саккоса); б) птицы у древа (со спины саккоса);
крестчатые узоры:
в) с передней части саккоса; г) со спины саккоса; д) с передней части
саккоса; е) с оплечья саккоса
Вторая группа из двадцати четырех средних квадрифолиев: триквестр (2), птицы у
древа (6), кресты (6), крины в круглом среднике (10). Третья группа из четырех меньших
квадрифолиев с квадратным средником. Квадрифолии с лотками под эмаль выполнены
методом тиснения по матрице. На всех однотипных дробницах с внутренней стороны
имеется общий матричный след, совпадение всех его размеров исключает "тиснение с
переходами". Технологической особенностью эмалей является применение неприпайных
перегородок. Перегородки набирались вплавленим на грунтовой эмали-фондоне
голубого, зеленого и белого "цветов. После закрепления перегородок наносилась цветная
покровная эмаль. Применение нетрадиционной подвижной технологии, не связанной со
сложным процессом пайки перегородок, одновременно устраняющей вредное влияние
серебряной основы на цветную эмаль, говори о блестящем знании мастером тонкостей
развитого эмальерного производства. Однако эта сравнительно быстрая технология имеет
свои технологические дефекты, неизбежные при спекании разных по составу эмалевых
масс при контакте с серебряной основой: газовые пузыри в поверхностном слое,
изменение цвета эмали на границе "эмаль -серебро", что свидетельствует о пережоге
эмалей. Подобные дефекты отмечены у большинства эмалей квадрифолиев. Следует
отметить, что все ранние южнорусские эмали в основе имели иную - классическую
византийскую -технологию с припайными перегородками и чеканным лотком на золотой
пластине.
На одной из деталей саккоса, по-разному трактовавшейся исследователями, остановимся
особо. Это эмалевое изображение шагающей птицы на мелких круглых дробницах,
расположенных между изображениями апостолов на зарукавьях, в ветвях крестчатых древ
подольника, где их положение иногда кажется случайным, заполняющим места каких-то
утрат. Такого же мнения придерживался Н.П. Кондаков, считая эти дробницы прежними
пуговицами саккоса. Т.И. Макарова же отметила, что дробницы, возможно, расположены
здесь не случайно. Действительно, на этих изображениях птиц основные цвета эмалей
(синие, голубые, зеленовато-голубые у оперенья и красные у лап и клюва) такие же, как у
птиц на квадрифольных дробницах саккоса. Еще одна своеобразная особенность всех
птиц на саккосе: в отличие от южнорусских изображений птиц, имеющих характерные
когтистые лапы, на дробницах саккоса этих признаков нет. Здесь у птиц плавно
скругленные лапы красного цвета (ил. 9). Следует отметить, что на разнообразных
русских и византийских украшениях встречаются изображения различных птиц. Среди
них можно выделить наиболее устойчивую группу, восходящую к одному архетипу: птица
шагающая, голенастая, с круглой головой, длинной шеей, крючковатым сплошным
клювом, оперение у нее синее с красным, лапы и клюв красные. Ближе всего она к
описанию птицы Феникса в памятнике греческой письменности "Физиологе", возникшем,
как считают исследователи, во II-III вв. в Александрии и известном в Европе по
многочисленным компилятивным сочинениям - "Бестиариям", а на Руси по болгарским и
сербским редакциям XIII в. в русских списках XVI в. "Феникс, самая красивая птица из
всех, и красивее павлина.
9. Птица Феникс. Дробница с подольника саккоса митрополита Алексея
У павлина в обличье ни золота, ни серебра, а у Феникса - иакинфы (красно-коричневый
корунд.- Ю.О.) и многоценные камни. Голова его украшена венцом, а на ногах - сапоги, как
у царя. Обитает же птица близ Индии (здесь - Эфиопии.- Ю.О.), около Солнечного города
Гелиополя. Возлежит он (Феникс- Ю.О.) лет пятьсот на кедрах ливанских без еды... И бьет
в било иерей Солнечного города, и та птица идет к иерею и входит в церковь. Иерей же
садится на солее с птицей. И превращается птица в пепел. А назавтра приходит иерей и
находит птицу в виде малого птенца. А через два дня находит ее зрелой, какой была
раньше...". Далее в тексте приводятся слова пророка Давида: "Праведник процветает, как
феникс, как кедр ливанский..."Праведник яко финикс процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится" (Псалом 91: 13). Греки считали Фениксом птицу бену, которую египтяне
отождествляли с цаплей . Храм Бену находится недалеко от Фив в Верхнем Египте, на
острове Табени. Именно в этом месте в IV в. возникает табенская христианская община
Пахомия Великого, основателя общежитийной формы монастырской жизни. Устав ее лег в
основу почти всех позднейших монастырских уставов . Вполне понятен глубокий смысл,
вкладывавшийся в образ птицы христианскими философами. Синкретизм
раннехристианского верования, связь с теократической идеей обожествления Василевса ,
идеей воскрешения и процветания государства нашли устойчивый образ, хорошо усвоенный
в древних верованиях, перешедших в христианскую символику, а затем и в геральдику
Нового времени. Крестчатое древо - библейский кедр ханаа-нян - и птица Феникс - эти два
образа, хорошо известные по греческим и славянским литературным источникам XIII—XIV
вв., стали символической и композиционной основой саккоса.
Можно предположить, что духовный отец Дмитрия Ивановича митрополит Алексей мог
получить саккос от великого князя Дмитрия, но не ранее 1362 г., когда тот уже прочно
садится "на стол московский", однако скорее всего, как и отмечает летопись, "сделан саккос
ко дню мученика Димитрия" - 8 августа повелением самого Алексея. Безусловно,
митрополит Алексей имел полное облачение к 1365 г., ко дню основания первой соборной
церкви Чудова монастыря - церкви Архистратига Михаила. В годы тяжелейшей "моровой
язвы" - эпидемии 1364-1366 гг., унесшей тысячи жизней и среди них жизнь матери Дмитрия
- княгини Александры, одежда скорби и покаяния - саккос должен был уже существовать. В
этом случае безусловно участие в создании саккоса мастеров и мастериц всерусского
митрополичьего двора и двора великокняжеского, некоторые из них еще в XIV в. при
митрополите Феогносте были "рустие родом, а греческие ученицы", что справедливо не
только для живописцев. Отсюда знание византийских традиций, появление Деисуса на
оплечье. Как справедливо заметил В.Н. Лазарев о Киеве: "Можно предположить сложение
золотых дел мастерских на митрополичьих кафедрах, здесь на базе мастерских князя могли
происходить контакты русских и греческих мастеров". Это положение, видимо, верно и для
мастерских Москвы, наследовавших и развивавших традиции золотого и серебряного дела
киевских мастеров, дела, никогда не умиравшего и никогда не вырождавшегося даже в годы
тяжелейших испытаний. Мастера множились и совершенствовались в своем творчестве. Не
случайно в грамоте, данной митрополиту Петру в Орде, говорилось: "Если при церквах
будут какие мастеровые люди, то такие на работы свои брать запрещается, так же отбирать
у них орудия их...".
Саккос, дававшийся "в роды и роды и в веки", не раз поновляли, что отмечено описями
Патриаршей ризницы . Так могли появиться на нем дробницы с летящими гусями на
подольнике на месте утраченных "многих", выполненные в технике, отличающейся от
основной техники исполнения дробниц.
Таким образом, исследование дробниц на саккосе во время реставрационных работ
приводит к следующим выводам: техника выполнения эмалевых дробниц - тиснение по
серебряному и медному листу с глубоким лотком, неприпайными перегородками,
особенности черневого рисунка и гравировки, иконографические особенности лицевых
изображений и эпиграфика относятся к XIV в.; имеется стилевое единство всех
изображений Феникса среди крестчатых древ, присутствие в гравированных дробницах
оплечья и зарукавий авторской манеры двух мастеров, создавших все черневые дробницы,
что не позволяет говорить о составном, дробном характере памятника, а технологические
данные - о его домонгольском южнорусском происхождении; памятник можно отнести к
работе московских мастеров второй половины XIV в., к кругу вещей, о которых Н.П.
Кондаков писал как о подражаниях замечательным южнорусским золотым эмалевым
украшениям XI—XIII вв., но выполненных в серебре в южной и северной России в XIV-XV
вв.29
1. Савва, еп. Можайский. Указатель для обозрения московской Патриаршей (ныне Синодальной) ризницы.
М., 1863. С. 3-4.
2. Кондаков Н.П. История и памятники византийской эмали. Спб., 1892. Т. 1. С. 239-240.
3. Р ы б а к о в Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1947. С. 536.
4. Однако в киевских кладах 1824, 1827, 1876, 1885, 1887 гг., а также в украшениях из Сахновки и Княжей
горы мы не обнаружили прямых аналогий дробницам саккоса (см.: Кондаков Н.П. Русские клады. Спб.,
1896; К о р з у х и на Г . Ф . Русские клады IX—ХШ вв. М.; Л., 1954).
5. Макарова Т.Н. Перегородчатые эмали Древней Руси. М., 1975. С. 82-84.
6. См.: Попов Н. Описание патриаршей ризницы. М., 1910. С. 11. (Музеи Кремля, инв.
№ ТК-4).
7. См. там же. С. 12. (Музеи Кремля, инв. №№ ТК-7, ТК-8).
8. См.: Этимологический словарь русского языка. М., 1910-1914. С. 158; О с т р о г о р с к и й Г.А. Эволюция
византийского обряда коронования // Византия, южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. М., 1973.
С. 33-42; Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 1. С. 543-544; Jobes G. Dictionary of mythology
folklore and symbols. New York, 1962. Vol. 1. P. 1369-1370.
9. Ф л о р е н с к и й П. А. Философия культа // Богословские труды. 1977. 17. С. 216.
10. См.: К о н д а к о в Н.П. Лицевой иконописный подлинник. Исторический и иконографический очерк.
Спб., 1905. Т. 1. С. 27.
11. См.: Настольная книга священнослужителя. М., 1983. Т. 4. С. 107.
12. См.: В и л и н б а х о в Г.В. Крест царя Константина в средневековой воинской геральдике Европы //
Художественные памятники и проблемы культуры Востока. Л., 1985. С. 191.
13. См.: К о н д а к о в Н.П. История и памятники византийской эмали. Т. 1. С. 203; Co n s t a mini
P o r p h y r o g e n i t y imperatoris. De cerimoniis aulae byzantinae libri duo graece et latine. Bonnae, 1830. Vol. 2.
P. 239, 578.
14. См. надписи на окладе "Евангелия Симеона Гордого" (РГБ, ф. 304, III, № 1/М. 8653) и на кресте мастера
Семена Золотилова (Сергиево-Посадский музей, инв. № 14).
15. Ср. Летопись Манассии 1345 г. (см.: К а р с к и й Е . Ф . Славянская кирилловская палеография. Л., 1928.
С. 415) и духовную грамоту Симеона Гордого 1353 г. (см.: Москва. Иллюстрированная история. М., 1985. Т.
1. С. 36).
16. Музеи Кремля, инв. № МР-6167/1-2.
17.См.: Карский Е.Ф. Славянская кирилловская палеография. С. 167-210; Николаева Т.В. Прикладное
искусство московской Руси. М., 1976. С. 71-74, 145.
18. См.: Бреполь Э. Художественное эмалирование. Л., 1986. С. 96-102.
19. См.: Grabar A. Christian iconography: A study of its origins. London, 1980. P. 188, 298.
20.Текст "Физиолога", приведенный в статье, дан по списку Цесарского (ГИМ, Увар., № 515), близкому
греческим спискам XI1I-XIV вв.
21.Карнеев А. Материалы и заметки по литературной истории "Физиолога" и его начальные судьбы в
литературах Востока и Запада. Варшава, 1889 (см. прилож. список Цесарского); Памятники литературы
Древней Руси: XIII век. М., 1981. С. 477-479.
22.См.: Уваров А.С. Христианская символика. М., 1908. Ч. 1. С. 193-195; Jobes G. Dictionary of mythology fol
klore and symbols. P. 202, 1265.
23. См.: Мансветов И. Церковный устав. Его образование и судьба в греческой и русской
церкви. М., 1885.
24. См.: Hultgard A. Man as a symbol of god // Simposium on religious symbols. Stockholm, 1979. P. 113-115;
Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М., 1979. С. 46.
25. См.: Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Спб., 1784. Т. 4, ч. 1. С. 11-14, 17;
Соловьев СМ. История России с древнейших времен. М., 1960. Кн. 3. С. 231; Ключевский В.
Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871.
С. 140.
26. Лазарев В.Н. Михайловские мозаики. М., 1966. С. 17, 89-90.
27. Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Спб., 1774. Т. 3. С. 495.
28. См.: Опись Патриаршей ризницы 1720 г. М., 1910. С. 12 (ссылка на Опись 1631 г.).
29. См.: Кондаков Н.П. История и памятники византийской эмали. Т. 1. С. 310-352; Т. 3. С. 196.
30. См.: Макарова Т.И. Древнерусское наследие в ювелирном деле ранней Москвы. XIV век. М., Наука, 1998, С.23. Не могу согласиться с высказыванием уважаемого специалиста о моем подтверждении предположений А.В. Рындиной о принадлежности дробниц саккоса XIV веку, так-как мои выводы сделанные в результате проведенных исследований и реставрационных работ и сходная хронология изготовления дробниц, были вполне убедительно представлены научной общественности в моём докладе о реставрации и исследованиях саккоса на Лазаревских чтениях в 1988 году, за два года до диссертационной публикации А.В. Рындиной. Свои же высказывания о возможных датировках периодов создания дробниц мною высказывались при работе Т.И. Макаровой в моей мастерской над научным описанием дробниц в период проведения моей реставрационной работы над дробницами саккоса в 1990 году.