рассказ Стихи о прекрасной розе

Рассказ:
«СТИХИ  О  ПРЕКРАСНОЙ  РОЗЕ»
(К вопросу работы со стихом)
   
Проза жизни неизменно вступает в противоречие с поэзией воображения. Первая – приземленная,  рациональная, кормящаяся  человеческим разумом. Вторая, имеется в виду легкокрылое стихосложение, воздушная и летучая субстанция, её основа – наши мечты и грёзы, а место обитания – конечно же, заоблачные эфиры. Ведь вы понимаете, что только там существует реальная возможность для полёта. Но на деле  получается какая-то путаница: провести границу между двумя понятиями можно, но где она будет проходить, установить мы не в силах. Но оставим в стороне эту легкую философию, окунёмся с головой в реальность. А что мы имеем на сегодняшний день?
Утро… Дел особых на сегодня не предвидится, хотя при желании можно с лёгкостью составить список из  пунктов двадцати,  каждый из которых требует умственных, финансовых и физических затрат. Конечно же, моих. Все эти дела  придется делать, но давайте их отложим на потом – главное не будем ими заниматься  сейчас, сегодня.  Начнем  воплощать их в жизнь, уже завтра… послезавтра… Искренне завидую человеку, который не откладывает на грядущий день  большие и малые сегодняшние заботы. Наверное, именно  люди  такого склада становятся известными и богатыми.  Вставлю в контекст ещё только одно слово, чтобы несколько охладить пыл  любителей тут же приняться за дело, – возможно.  Да, именно так: возможно, быть может, вероятнее всего, если повезёт.  Последняя строка многих отрезвит и, возможно, остановит ретивое исполнение не до конца продуманного списка  «нужных дел». Завтра, да, именно завтра, если позволит время, мы кое-что в этом списке подкорректируем, а, быть может, даже вероятнее всего, некую часть пунктов исключим, признав их ненужными и даже вредными на нынешнем этапе нашей жизни.
В данности сегодняшнего дня всё выглядит ещё проще: я еду в деревню, имея целью прогуляться по лесу и заодно присмотреть за хозяйством: не своровали бы чего… К сожалению, лихоимцы и воры, несмотря на клятвенные заверения классиков марксизма, вольготно чувствуют себя при любых общественно-экономических формациях.  Хотелось бы узнать ещё только одно: будут ли  нечестные на руку люди существовать при коммунизме? Но кто нам правду скажет…
Мысль часто опережает реальность, потому её, как скаковую лошадь, надо не забывать в нужный момент сдерживать. А то умчится неведомо куда, в дали безоглядные, и ищи её потом, свищи… И,  вообще, мысли из головы надо выпускать с опаской, потому как никогда не знаешь, возвратятся ли они назад к  своему хозяину.   
   
Автобус с минуты на минуту должен объявиться, пока ждём… Вчера, к слову, была плановая сходка литераторов: профессиональные авторы, начинающие поэты… Кто-то из них  стишки сочиняет лучше, кто-то  хуже  –  поди-ка  разберись.
 
  Коли неймётся, то садись, пиши,
  Не тщась заслуг, а для души.
  Пиши о том, что видел, чем дышал,
  И даже, предположим, дар твой мал,
  Но если стих не полный бред,
  То минимален его вред.

Я вам сегодня, раз уж зашел разговор, открою страшную тайну: стихи пробовал писать даже сам вождь мирового пролетариата товарищ Ульянов.
«Я ещё в Красноярске стал сочинять стихи:
В Шуше у подножья Саяна…
Но дальше первого стиха, ничего, к сожалению, не сочинил». Это строки из письма В.И.Ленина к сестре Марии.
Писал стихи и, говорят, неплохие, генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов.  Я думаю, что можно найти в мире немало достойных людей, занимающихся на досуге стихосложением. Опять же, талант и поклонники у каждого индивидуума свои. Один вдохновенно напишет: «Колокольчики мои, цветики степные, что глядите на меня, сине-голубые…»   А  другой  нечто совсем иное: «Колхоз дело добровольное: хочешь, не хочешь, а вступать надо…»  Конечно, последнее высказывание не в рифму, но зато сказано от чистого сердца. Поэт Василий Гнедов в начале двадцатого века вообще отколол номер: написал поэму под названием «Поэзия конца», в которой не было ни одной буквы.
Но одно хорошо, одно радует душу – пишут наши граждане ещё стихи. А это уже, с какой стороны не возьми, вещь позитивная.  Может быть,  и повезёт, так расположатся на небе звёзды, что некий «шедевр» и будет подарен человечеству.  Если удалось написать    хотя бы три-пять стоящих стихов, за которые ты голову готов отдать на отсечение, значит,  повезло тебе, очень повезло.  Но подписываться под этим утверждением надо с осторожностью, даже с оглядкой, не то и проживёшь оставшиеся дни без головы на плечах.  Да, несколько достойных стихов в арсенале стихотворца – это уже несомненная  удача. А на большее замахиваться и не стоит.  Даже такие великие, как…  Но остановлюсь, великих трогать не будем, уже давно растворился их прах в нашем мире, распались они на мелкие частички, которые химики называют атомами и молекулами. Стихи же, лучшие их строки, собранные из словесного хлама по буковке, живы, и чтение их доставляет истинное наслаждение измученному действительностью сердцу.  Ведь прав я, на тысячу процентов прав  и насчет стихов,  и насчет мучающей нас разными путями и методами повседневности.  Что вы на это скажите? Полностью согласны со мной? То-то же!
«Вот, –  думаю я, – задать бы все начинающим поэтам конкретную тему, да и посмотреть, что из этого выйдет, что в итоге напишется». Мысль довольно интересная. Организовать бы нечто вроде поэтического пленера,  ведь художники такое уже давно практикуют. Пейзаж, предположим,  один и тот же, а видение мастера и его профессионализм всё ставят на свои места.
Вот  предложим мы поэтам, к примеру, тему, зашифрованную словом «роза».  Между прочим, у меня даже книжка стихов есть под названием «Роза Азора».  Ведь вы помните из детства: «А роза упала на лапу Азора». И если читать это утверждение в обратном порядке, то получится всё равно одно и то же:  роза как падала, так и упадёт  на лапу учёной собаки  по кличке Азор.  Вот чудеса!
Далее развиваю свою мысль, скажем так – и вширь,  и вглубь. Возьмём цветок по имени роза. Что можно о нем написать?  Да целый трактат, ибо роза –  растение, действительно достойное похвалы. И поэты современные её сильно любят. Не то чтобы за деньги розы девушкам покупать, этого нет, а чтобы в стих вставить – то  пожалуйста! Хоть алую, хоть чёрную…
Роза согласно ботанической классификации  относится к семейству розовых. Побеги обычно покрыты шипами. И ещё, выискиваю я,  покопавшись в памяти, роза отличается большой изменчивостью, совсем как некоторые женщины.   Вообще  Роза – это имя русское, но и татары своих дочек так называют. Краем уха слышал, что где-то за морями да за горами обитают девушки с подобными именами, но видеть их не видел. Римму хорошо знаю, даже могу сказать, где живёт. Но зачем вам её адрес? Вот и я говорю, совсем ни к чему эти случайные встречи-расставания. С Раисой был  хорошо знаком… Из редких имен достойное место занимают жительницы Средней Азии – Луиза и Гульнара… Но Розу, как на духу признаюсь, за всю прожитую жизнь ни разу не встречал.  Вот только в прежних жизнях что-то вроде бы смутно припоминается… Но за те,  уже канувшие в Лету отжитые годы  я не ответчик, какой спрос с подневольного карме человека? И здесь в голове,  вовсе ни к селу  ни к городу, сбивая с толку все гладкие мысли, всплывает непонятный стишок:

Ты прекрасна словно роза!
Из какого ты колхоза?

Гоню его прочь поганой метлой. Нам сегодня не до шуток, перед нами поставлена серьезная задача, требующая  и соответствующего подхода. Будем сочинять!

   Автобуса всё нет, зато времени для размышлений в достатке.  Вспомнился мне по случаю старый анекдот.
Поезд стучит на стыках колесами,  в купе плацкартного вагона три женщины обсуждают некие аспекты садоводства. «У меня в этом году неземной красоты ирисы были. Просто загляденье!» – докладывает одна. «Что ирисы? Тюльпаны – вот истинное чудо!  Тюльпаны и только тюльпаны!» – перебивает ее соседка.  «Ну,  вы и придумаете! – категорично заявляет третья дама.  – Спорить не буду, а скажу правду: нет на свете цветка краше розы».  С последними словами встрял в разговор  отдыхающий на верхней полке похмельного облика мужчина: –  Я тоже, доложу вам,  одну Розу знавал. Гром-баба, ни больше ни меньше. А как выпьет, вообще сладу нет».
Так вот, что мы имеем в качестве темы?  Можем выбрать девушку с чудным именем Роза,  а кто-то, уже заведя дружбу с какой-либо иной юной леди,  предпочтет посвятить рифмы прелестному алому или белому цветку.  И тут, даже неожиданно для меня, в голове всплывает первая строка будущего стиха, задавая общий тон всей строфе:

Я загрустил… Уж девять лет,
Как я не видел милой Розы.

Девять лет, это вам не девять месяцев, за которые уже может произойти чёрт знает что.  Девять лет! Это  срок, смахивающий на тюремный. Может, действительно, наш герой только что с зоны откинулся? Или был в дальних странствиях, сколачивая начальный капитал для бизнеса? Но нас этот вопрос сегодня интересует менее всего. Девять лет не был, значит,  не был. Объявился, и на том спасибо.
Беру такси, купил букет,
И прямо  в гости к ней с мороза.

Мелькают в голове какие-то строчки, бегут ручейками потоки рифм, но есть и критические замечания. Когда лежишь на диване рядом со своей кошкой Мусей, а под рукой у тебя всегда   карандаш и  писчая бумага, то согласно своей привычке я фиксирую весь поток мыслей, чтобы потом можно было легко  выбрать из хаоса основу  сюжетной линии. А здесь, на автобусной остановке, необходимо всё держать в памяти. Вы же сами понимаете, что память человека ограничена  объемом мозга и рамками черепной коробки. А тут еще неприятность – большое место в кладовых  памяти заняли настырные  «История КПСС», «Атеизм» и «Научный коммунизм» и др.
Расскажу вам вообще страшную вещь: до недавнего времени там полноправной хозяйкой чувствовала себя и формула мыла.  Это очень сложное органическое соединение, но наш декан, что в университете вел курс «Органическая химия», почему-то считал, что эту формулу должен знать каждый уважающий себя человек. А так как я учился хорошо, пришлось заучить на память и «мыльную штучку». Представьте себе огромный кроссворд, со всеми его загибами и перегибами, только вместо букв стоят знаки химических элементов. Ужас… Миллионы людей по утрам, хотя и не знают формулы,  моются с мылом, миллионы вообще не моются – как кто привык.  А здесь мойся – не мойся, а формула десятилетиями как сидела в голове, так и сидит. Сколько мне труда стоило ее выселить, кто бы знал…
Там же, на полках памяти, до сего дня живы и здоровы и, главное,  хорошо себя чувствуют  томики с работами неутомимого писателя-фантаста В.И.Ленина.   Жизнь нас всегда чему-то учит, что-то подсказывает,    и потому скажу вам,  что уже понял: не следовало бы умному человеку забивать всей этой дребенью свою голову.  Но что здесь много говорить:  что имеем, тем и владеем.   Будем работать с тем материалом, который под рукой.
Сходу набрасываю в уме ещё три-четыре строфы. Одну, серединную, удавшуюся более других, пытаюсь затвердить, в то же время  понимаю, что начало и конец стиха  уже забыты  бесповоротно. Что же это за наказание божье? В кармане есть несколько листиков бумаги с записанными по случаю мыслями  и разными правками и поправками, но ни ручки,  ни карандаша в наличии нет.  Обидно…
   
В автобусе я пытаюсь все сочиненное припомнить. Но куда там!  С трудом восстанавливаю  первую строфу, но, по-моему,  над ней надо ещё работать.

Напала грусть. Уже пять лет,
Как я не видел милой Розы.
Беру такси… Купил букет…
И  прямо в гости  к ней с мороза.

Почему зима?  Какие гости? Четвертая строка откровенно плоха...   Букет, хотелось бы, чтобы был составлен из роз, тогда возникает некое подобие каламбура: букет из роз для милой Розы. Что-то в этом есть… Но не забыть бы срединную строфу, а такая опасность существует.

Я помню, как цвела сирень,
Как грохотали в небе грозы…

Это хорошие строчки. Легко подобрать рифму: тень, день, плетень, дребедень… И «грозы» – это не плохо: розы, грёзы, слезы… Из этого мы кое-что выберем. Но все равно как-то блекло, не совсем ясно. Где еще грохотать грозам, как не на небосклоне?  На земле, что ли? Абсурд… Будем думать…

Я помню, как цвела сирень,
Как грохотали в мае грозы,
И разрывал объятья Розы
Лишь только наступивший день.

Строфа, это я вижу ясно, удалась. Не растерять бы… Без ручки человеку просто гибель…  Грозы в мае – это нормально. Вы помните Тютчева: «Люблю грозу в начале мая…»  Сирень, май, грозы, и как подарок Весны – милая и нежная девушка по имени Роза. Но вот беда, начало опять выскочило из головы, а конец стиха я  даже  под пыткой не припомню…  Напрочь забыл…

А автобус в это время уже подбирается к южной окраине города. Шоссе  называется Черниговским, если ехать по нему прямо и прямо, в конце концов, и попадёшь в этот благодатный украинский город.  В нём на каждом углу американские доллары легко меняются  на гривны, а уже на украинские денежки,  всё,   что ни купишь,  выходит очень дешево.  Но  пусть  там даже всё задаром, переселяться на Украину мне совсем не хочется. Вещи пакуй, грузчиков нанимай…  Одних самоваров, может быть, целый грузовик будет… А мозгами пораскинь – на кой чёрт вся эта суета?  Скажу,  не лукавя: мне моя белорусская земля и милей и родней.  Вот так! И Чернигов нам сегодня вовсе не нужен,  довольствуемся малым: поскорее бы добраться до деревни, да записать  в блокнотик ускользающий из памяти стих. 
Всё это сочинительство, вы должны понимать, несерьёзно, лишь игра ума, ни больше  ни меньше.  Но здесь таится этакий подводный камень: если уж голова включилась в процесс стихотворства, то соскочить, не завершив начатое, не так уж просто. Не отпускает. Слабые  места, всякие недосказанности и  туманности тебя тревожат, заставляют вновь и вновь возвращаться к тексту, пока не сыщется приемлемый и, как видится автору, единственно возможный вариант.
Остановка… Теперь через лес двадцать минут ходьбы до дома.  Несколько дней назад откуда-то с Атлантики на Гомель накатили морозы. Ведь всё плохое, весь промышленно-финансовый негатив, включая нежелательное раннее понижение температуры до отрицательных величин, идёт с севера, от Москвы.  Так или почти так утверждают белорусские синоптики и политики. Явных причин, чтобы им не верить,   у меня нет, так что  согласимся с этой версией.  Тем более что так оно и есть.  При северном ветре стоит в Москве наступить холодам, как буквально через день волна напасти уже у наших ворот. Белорусский город Гомель так по отношению к столице Российской Федерации никогда не поступал и не поступает, хотя старше Москвы на целых пять лет. Датой основания древних русских городов считается их упоминание в летописях. Гомель помечен 1142 годом, а Москва только лишь 1147-м. И вот результат: никакого уважения со стороны младшего соседа, а только леденящий душу  холод.
Хорош осенний лес. И хотя лист уже опал, у нас картина замечательная: крупные рослые сосны тянутся вдоль  дороги до самого болота.  Да и болото наше игрушечное – небольшая  низина с ручьем, берега которого сплошь заросли низкорослым  ольшаником, двухметровым камышом и осокой. Но проселок,  в конце концов,  выбирается из топи, появляются заросли орешника, а вон впереди, по левую руку,  уже поджидает путника весёлая рощица  берёз. Белые деревья, даже лишенные листьев, достойное украшение пейзажа.
   
Отпираю дверь и сразу же к столу: записать всё то, что ещё помню. Дорабатывать будем после, сейчас главное – тема и идеи.

Напала грусть. Уже пять лет,
Как я не видел милой Розы.
Ловлю такси. Купил букет –
Три желтых веточки мимозы.

Я помню, как цвела сирень,
Как грохотали в мае грозы,
И разрывал объятья Розы
Лишь только набежавший день.

Да, именно так. День должен не наступать,  лениво и не спеша,  а неожиданно  набегать,  налетать,  ведь ночь для влюбленных  (увы!)  коротка.   Был и другой вариант концовки строфы: «И я сгорал в объятьях Розы, кляня летевший птицей день». Но я его забраковал.  Герой пять лет обходился без девушки Розы, а ранее она, именно она   удерживала его в своих объятиях, и потому… Оставляем, то что нам подсказывает сердце.
Девять лет мы, подумав, тут же  заменили  на пять.  Вы  же понимаете, что за отрезок времени длиной почти в целое десятилетие Роза могла состариться и потерять свою былую резвость и привлекательность. Зачем она тогда нашему герою?   Молодых девиц вокруг и сегодня пруд пруди…   И ещё: лучше бы сказать нам «лет пять», чем «пять лет». «Лет пять» свидетельствует  о том, что наш герой года не считал, говорит о своем сроке отсутствия навскидку. А «пять лет» – это уже конкретное заявление о сроке отсутствия, высчитанное. Но…  рифмы менять уже поздно, развитие сюжета пошло по линии «лет… букет… свет… и т.д.»  «Беру такси» легко меняем на «ловлю такси», этот процесс мне напоминает старые добрые времена, когда машины не стояли,  как прикованные цепями у тротуара, а  находились в вечном движении.  Визит к Розе в квартиру прямо «с мороза» мне не нравился по многим причинам.  В результате примерок и прикидок  я  с легкостью поменял строку на «три желтых веточки мимозы».  Все стало на свои места: пять лет отсутствия – это одна сторона дела, а «три веточки» нам без слов говорят о характере человека. Ты уже понимаешь, что-то здесь не так, что-то настораживает, если не сказать большего.  За пять лет отсутствия мог для любимой женщины и на белые лилии деньжат накопить…
Такси… Три веточки мимозы… Закрытый наглухо  подъезд…  А код запирающего устройства наш герой не знает.  …В подъезде код… В квартире муж… А где же Роза? И какая в подобной ситуации таится угроза?

В медвежьей шубе, неуклюж,
Стучу я в дверь. Встречает муж.

А где же Роза? Бред какой-то…  Начнем всё сначала.  Медвежья шуба хороша для ХIХ века, а нынче в ней ходят только олигархи. Шубу, хоть она и медвежья, бракуем.  Мужа оставляем.  Розу,  пока суд да дело, отодвинем в сторону, пускай погуляет за кадром. Подъезд у нас как был, так и остается на замке.  Картина в общих чертах проясняется.

Подъезд закрыт. Но я, как уж,
Скользнул за кем-то. Роза! Роза!
Звоню… Стучу… Открыл мне муж…

Герой торопится, спешит. Вот-вот и в его объятиях раненой птицей забьется желанная прелестница Роза. Быстрей, быстре
Картина почти нарисована. Почти? Все уже на своих законных местах, композиция выверена.  Стих, вроде бы, получился. Может быть, в будущем последуют ещё кое-какие замены, но основной текст написан неплохо.  Рифмы точные, в моём вкусе. Но пока то да сё, всё равно многократно проговариваю строчки, стараясь выявить скрытую неясность.
И только уже поздним вечером, возвратившись  домой из дальних странствий,  я заношу выверенный текст в компьютер. Понятное дело, что замен и правок было ещё больше,  чем рассказано, но обо всём упоминать нет никакого смысла. Процесс творчества  и так ясен и понятен.  Все варианты проверяются, и зачастую приходится возвращаться к первоначальной версии – она лучше и понятнее. Работы много, но, признаюсь вам как родным, законченный стих привносит в душу тихую радость…

СТИХИ  О  ПРЕКРАСНОЙ  РОЗЕ

Напала грусть. Уже пять лет,
Как я не видел милой Розы.
Ловлю такси… Купил букет:
Три чудных веточки мимозы.

 Я помню, как цвела сирень,
 Как бушевали в мае грозы,
 И разрывал объятья Розы
 Лишь только набежавший  день.

 Подъезд закрыт. Но я, как уж
 Скользнул за кем-то… Роза! Роза!
 Звоню… Стучу… Открыл мне муж…

Слышу чей-то заинтересованный в скорой развязке  голос: «Так здесь же, судя по сценарию, только и начинается самое интересное.  Да на этом материале  поэму можно написать! Что же ты, уважаемый поэт, нам всей правды рассказать не хочешь?  Договорились же мы в самом начале друг от друга ничего не скрывать…  Дальше что было? Дальше?»

Звоню… Стучу… Открыл мне муж…
А дальше?..  Дальше только проза.

Стишок закончен. Работать с ним дальше уже не интересно.  Всё что мог, на свой профессиональный уровень и ум, я сделал. Если другие могут  лучше, пусть они и попробуют. С меня хватит. Один день скоротечной жизни я провёл,  держа  сексуальные заботы нашего героя  в своей голове. Вот такая,  друзья  мои, получается версификация,  а говоря проще – сочинение стихов дело не простое.  Бывает, конечно, и совсем иначе: когда стих слетает с небес уже готовым на белый  лист бумаги. Но не забывайте, что сегодня мы с вами разговаривали о вариациях  на заданную свыше тему: о розах и Розе. Только и всего.
2009 г.