Она прожила чужую жизнь. глава 25

Глава 25 (Василий)

Василия очень тяготили невыясненные отношения с Надей.  Никак не получалось поговорить, вот и опять в следующее увольнение не застал в магазине - у неё был выходной. 
Снова не была  поставлена точка над «і», как он того хотел.

Шёл второй месяц службы, ребята немного втянулись, вошли в ритм солдатской жизни, и она уже не казалась такой неимоверно тяжёлой.
В один из дней Василия окликнул дневальный: 
- Тебя вызывают на проходную.

Удивился, кто бы это мог быть? 
Доложив по уставу и получив разрешение, пошёл на проходную.
В комнате для встреч его ждала Надя.  Увидев  её, смутился, не знал, как себя вести, а она заулыбалась, обрадованно заспешила навстречу:
- Здравствуй, Вася. Вот решила проведать, а то тогда ты сказал, что надо поговорить, а я не могла, сам видел, что творилось. А сегодня я выходная, решила  приехать, узнать, что за разговор у тебя, - вопросительно смотрела на него, прижимая к груди свёрток. 
Он невольно задержал взгляд на этом свёртке, подумав: что там? Словно прочитав его мысли, Надя спохватилась:
- Ой! Это ведь я тебе принесла!
- Не  надо, зачем?  - отказывался Василий, но она уже схватила его за руку и тащила к скамейке.
- Пойдём, посидим, поговорим, а ты покушаешь. Говорят, солдаты поначалу  голодные, не наедаются.  Я тебе принесла колбаски, и пирожков домашних, и яблок, и даже апельсинчик,  у нас в магазин завезли немного,  только сотрудникам по килограмму дали, - она уже разворачивала бумагу и раскладывала на скамейке  бутерброд с маслом  и колбасой, румяные пахучие пирожки, яблоки, апельсин.  У Василия  потекли слюнки, а Надя уже вложила в руку ему бутерброд, и он откусил его, и даже глаза зажмурил от удовольствия.

- Так о чём ты хотел поговорить? -  спросила снова. Василий чуть не  подавился,  он совсем  отвлёкся от предстоящего разговора.
 Но как сейчас он может вести такой разговор? Ведь это будет свинство с его стороны. Девушка  пришла проведать, он ест все эти  вкуснятины и, наевшись скажет: - Извини, у меня есть другая, я её люблю, а ты мне никто?   
Нет, не может, никак не может он сейчас об этом говорить!

А  Надя смотрела на него, и тень беспокойства сквозила в её глазах. 
Он отвёл взгляд и с набитым ртом промямлил: - Да ничего такого нет, и вообще, тогда это было важно, а сейчас не стоит об этом  говорить, - и словно гора упала у него с плеч. Прожевал,  проглотил,  и уже чётко повторил: - Всё уже позади.  Никакого разговора нет, всё в порядке.

Она  недоуменно пожала  плечами, недоверчиво  посмотрела на него, и немного помолчав, сказала: - Ну, нет, так нет. Надумаешь, скажешь. Может, ты хотел попросить о чём, так не стесняйся.

Василий посмотрел на часы. Увидев это, Надя стала прощаться: - До  свидания, Вася. Я ещё приду, если ты не возражаешь.
- Ну, почему же, конечно, я не против, но если у тебя нет времени, то ты  не беспокойся, -  бормотал извиняющимся тоном.
- Вася, о чём ты говоришь! Мне приятно тебя проведать, так что всё в порядке, - подошла к нему и чмокнула в щеку. - Пока, Василёк, побегу! - и быстрым шагом, не оглядываясь, ушла.

Он вышел с  проходной, пошёл по аллее  к  своей казарме.  На  душе было  муторно.  Оглянувшись  по сторонам,  расстегнул пуговицу на вороте гимнастёрки и быстро сунул за пазуху апельсин - угощение брату.
Неровен час, отберут «деды», пока дойдёт до казармы.

Когда после обеда Василий тайком, чтобы никто не увидел, сунул в руки брату апельсин, тот очень удивился.
- Откуда  он  у тебя? На гражданке попробуй, достань, а ты в Армии апельсинами балуешься.
- Да ничего я не балуюсь. Надя приходила, принесла гостинец.
- Молодец, Надюха, - сказал  брат и положил апельсин в наволочку подушки. -  Сейчас не могу съесть, пойдёт запах на всю казарму. Ночью встану, как будто в туалет, там и съем его, - объяснил, глотая слюнки.

Вечером перед сном, лёжа в постели, братья тихонечко разговаривали: - Повезло тебе, Вася. С Надей не пропадёшь.  Видишь, не успел ты начать службу, а она уже пришла, и не с пустыми руками, такие гостинцы принесла!
Василий рассеянно слушал,  думая о том,  рассказывать или не рассказывать  брату о всех сложностях  в их отношениях с Надей.
- Ты чего сидишь, как в воду опущенный, как будто и не рад своему свиданию? - удивился брат.
- Лучше бы она не приходила, - мрачно сказал Василий, -  я совсем запутался.  Всё время хочу с ней объясниться, и никак не получается. Сам себя презираю за малодушие, - и он рассказал брату о своих отношениях с Ларисой и срывающихся попытках серьёзно переговорить с Надей.
- Да-а! Попал ты в довольно  пикантную  ситуацию, - посочувствовал брат. - Ну и что делать будешь?
- Если бы я знал.  Всё время  возникают проблемы, как  только соберусь с ней поговорить. Может, ты  ей всё расскажешь?
- Ну, ты даёшь! Разбирайся сам со своими невестами, - отшутился брат. - Давай спать, а то схлопочем наряды вне очереди.

Через неделю Надя снова пришла. Как-то удавалось ей приходить именно тогда, когда Василий был свободен, и его отпускали на проходную.
Когда он подошёл, Надя оживлённо беседовала о чём-то с дежурным офицером. Увидев Василия, заулыбалась и приветливо помахала рукой.
- Так это и есть ваш  брат? -  спросил офицер. - Ну идите, общайтесь, время ведь ограничено.

Они  вошли в комнату  для встреч, сели  на лавочку. Василий решил, что  именно сейчас наступил  момент для разговора:
- Надя, зачем ты пришла? Не нужно  ко мне приходить, -  начал  он, но почему-то замолчал, нужные слова вылетели из головы. 
Надя восприняла всё  совсем  по-другому:
- Ой, Василёк, ну почему ты стесняешься? -  заторохтела она, -  в этом нет ничего плохого,  и мне ведь совсем никакого труда не составляет.  Я понимаю, как тебе здесь тяжело,  наверное,  как  в  тюрьме,  сам себе не принадлежишь. И вообще я пришла по делу. Мама уже поправилась, чувствует себя хорошо, а у меня скоро день рождения. Ты попроси увольнительную, и мы приурочим день рождения к твоему увольнению. Приходите вместе с братом.  Я приглашу  несколько сотрудниц, посидим  за  праздничным столом,  у  меня пластинки хорошие  есть, потанцуем.  И не вздумай отказываться! Я не принимаю никаких уважительных причин.  Хочешь, я сама попрошу твоих начальников, чтобы тебя отпустили в увольнение, скажу, что тётю после операции надо проведать. Я ведь сказала, что ты мой двоюродный брат.
- Рядовой, время истекло, возвращайтесь в часть! - приказал дежурный офицер.
 Василий встал, Надя сунула ему в руки свёрток с гостинцами и громко, чтобы слышал офицер, сказала:
- Вася! Я очень прошу, приди проведай мою маму, твою тётю.  Она перенесла тяжёлую операцию и очень хочет тебя видеть. Попроси увольнение, пожалуйста! -  и незаметно подмигнула.

Василий понуро пошел к двери.
Снова не получилось, да ещё и от дня рождения отказаться не смог.

Вечером перед сном обо всём рассказал брату. Брат воспринял всё совсем не так, как хотелось Василию:
- Ну чего ты так беспокоишься? Подумаешь, проблема! Кто тебе мешает переписываться с Ларисой и одновременно поддерживать отношения с Надей?  Она же тебя в ЗАГС не тянет,  и  никаких  обязательств не требует.  У вас нормальные дружеские отношения, и я считаю, что тебе ни о чём с Надей говорить не надо.  Пусть всё идёт как идёт, а там видно будет.  А пока, - он потёр руки и, зажмурив глаза провёл языком по губам, как бы облизываясь, - а  пока мы будем собираться на день рождения. Не знаю, как ты, а я обязательно пойду. Представляю, какой там будет стол!  И селёдочка,  и картошечка,  и огурчики-помидорчики!  А  на сладкое — пироги,  или даже торты!  Да надо быть последним дуралеем, чтобы отказаться от всего этого!

Василий долго не мог уснуть, впервые за время службы.  Мысли роились в голове,  никак не мог успокоиться.  Может, брат прав, ничего плохого нет в том, что он поддерживает отношения одновременно с  двумя девушками?
Но в то же время чувствовал себя предателем, никчемным человеком, достойным презрения.
Проворочавшись полночи, забылся тяжёлым сном, так и не приняв окончательного  решения.
Утром проснулся с тяжёлой головой и уныло подумал:
«Чёрт с ним! Будь, что будет.»

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)