Из полевых воспоминаний. Практиканты. Зелёный

В 90-е довелось поработать на Крайнем Севере, в Хибинском горном массиве. Тогда основные разработки в Хибинах велись Производственным объединением «Апатит», в состав которого на то время входили три действующих рудника – Центральный, Комсомольский и Восточный, и, соответственно, три АНОФ (Апатит-нефелиновые обогатительные фабрики) с собственными хвостохранилищами. Местные населённые пункты переживали не лучшие времена – целые улицы брошенных внушительных домов сталинской архитектуры, возведённых в своё время, как и всё остальное, силами ГУЛага, стояли с грубо заколоченными окнами; помпезный железнодорожный вокзал в городе Кировске (в 20 километрах от станции Апатиты Октябрьской ж.д.) покрывался пылью – поезда туда давно не ходили. Но рудники ещё работали, на производстве жизнь поддерживалась, концентрат производился.

Мы же непосредственно апатитовой добычей не занимались, а работали по тингуаитовым и эгириновым (полудрагоценные поделочные камни) месторождениям на участке от Коашвы до Кировска; также, как помнится, было задание по астрофиллиту. (Память прочно хранит лопарские названия местных горных объектов – Айкуайвенчорр, Эвеслогчорр, Тахтарвумчорр, воспетый Юрием Визбором Расвумчорр («На плато Расвумчорр не приходит весна…»), Юкспорлак…) Попадавшийся амазонит (тоже, в принципе, полудрагоценный, похожий на ярко-зелёный гранит камень) за ценный минерал не считался, щебень из него использовали даже при тамошнем дорожном строительстве.

Поскольку подходящих мест для жилищного строительства в непосредственной близости от производственных объектов было немного, рабочие посёлки с незатейливыми названиями «Посёлок 25-го километра», «27-го километра» и тому подобными, да и сам город Кировск оказывались буквально прилепленными к подножию хоть и сравнительно невысоких (порядка 1000 метров), но тем не менее достаточно лавиноопасных гор. По периметру подножий устанавливались мощные железобетонные противолавинные заграждения, но стопроцентной гарантии надёжности это всё равно не давало. (Недавний, произошедший буквально во время написания данного рассказа случай схода лавины на жилой район – печальное тому подтверждение). Поэтому в качестве дополнительной меры защиты проводился искусственный спуск скопившегося на склонах снега до достижения им критической массы. Это делалось  при помощи миномётного обстрела; ржавые стабилизаторы разорвавшихся мин попадались под ногами в горах довольно-таки часто.

Природные условия, надо сказать, в Хибинах специфические. Из-за отсутствия смены дня и ночи «внутренние часы» у людей сбивались, и не диво было, когда, отряхнув июльский снег с полога, человек вылезал из палатки, и, получив ответ на вопрос: «Сколько времени?» - «Два часа!», уточнял: «Два дня или два ночи??» (Ночами оказывалось зачастую светлее, чем днём, потому что, как правило, очищалось небо от облачности). Но ни это, ни какие-либо другие обстоятельства не мешали проводить там практику студентов географических факультетов из расположенных в (относительной, конечно) близости ВУЗов  (Мурманск, Петрозаводск, Санкт-Петербург, Тверь).

У автора этих строк был на тот момент «Магирус» с арктическим кунгом, и мы периодически оказывали транспортные услуги будущим коллегам. Вот и в тот памятный день необходимо было забрать группу практикантов в заданном квадрате и доставить её в базовый лагерь.

Приехали на место, нас уже ждут… (Надо сказать, что в многокилометровые маршруты по горам и парни, и девушки у них ходили наравне, единственной привилегией прекрасного пола было то, что им не давали носить тяжёлые рюкзаки с оборудованием и образцами минералов и горных пород. Во всём остальном условия оставались одинаковыми). Так вот, обрадовались они нам, как небесным посланникам, стали залезать в кунг. А там высоко, лесенка, не очень удобно; смотрю, один рюкзак на себе прёт – здоровее его самого, вот-вот перевесит, на спину опрокинет. «Снимай, – говорю, – лезь, сейчас подам тебе». (Руководитель группы пока помогает женщинам). Берусь за рюкзак – тяжёлый, зараза, – и через приоткрывшийся клапан вижу торчащий хвост минного стабилизатора. Со словами: «Ничего себе (слово, правда, было сказано другое), вы не только камни, вы ещё и металлолом заодно собираете?» протягиваю его парню. Группа начинает оглядываться, но студента это удивляет лишь на мгновение, затем он гневно шмякает рюкзак на пол машины и рывком вытаскивает оттуда посторонний предмет. Им оказывается неразорвавшаяся мина.

 Как я понял, доброжелательные коллеги решили подшутить над незадачливым товарищем и на очередном привале незаметно сунули ему в рюкзак дополнительную, так сказать, нагрузку. (Про валяющиеся стабилизаторы им преподаватель наверняка говорил, они усвоили, что ничего опасного в них нет, но отличить пустой хвост от целой мины девушки, по-видимому, не смогли). Но это я проанализировал потом, а тогда вижу, что парень сильно переполнен эмоциями и собирается запустить тяжёлым предметом (не разобравшись сгоряча, что это такое) в стоящих рядом предполагаемых обидчиков. Сдержавшись и не став говорить сразу всё, что я об этом думаю (скажу – он с испугу уронит, и слова мои тогда так и так уже будут бесполезны), спокойно произношу: «Дай сюда», беру мину, отхожу от машины и кладу на мох в сторонку. Старший группы стоит ни жив, ни мёртв. Рявкаю: «Чего стоим, садитесь, поехали, время!» (Знаю, что в ближайшие дни здесь нога человеческая точно не ступит, ничего страшного, а взрывники с рудника по моему звонку разберутся). Погрузились, сели, поехали…

…Проводилась ли во время поездки профилактическая беседа среди студентов, и, если да, то в какой форме, – не скажу: не знаю. Из кабины происходящее в кунге не слышно…



Жми на зелёный!

Как известно, навигация на внутренних водных путях (проще говоря, движение судов по рекам и озёрам) осуществляется в соответствии с определёнными Правилами и согласно имеющейся судоходной обстановки (как плавучей, так и наземной, а также размещаемой на искусственных сооружениях). Правила эти для судоводителей (от вёсельных лодок до многопалубных теплоходов) по сути своей являются тем же, чем Правила дорожного движения – для автомобилистов, но в части содержания аналогий с ними (с ПДД), мягко говоря, не имеют. Приведу пример.

У одного товарища, моего тёзки и друга детства, имеется собственный катер довольно-таки внушительных габаритов (бывший сторожевик, впоследствии долгое время служивший в редакции областной газеты и списанный оттуда в перестроечные годы), на котором мы изредка совершаем выходы на природу по Волге и её притокам (в компаниях различного состава). Возвращение из одного такого «рейда» запомнилось надолго.

«Запас прочности» у отдыхающих, как правило, разный, и рассчитать его бывает иной раз очень сложно, но расположенная в носу пассажирская каюта позволяет достаточно комфортабельно разместить контингент, требующий срочного отдыха. Так получилось и в тот раз, причём среди отдыхающих оказался и хозяин катера. Между тем выходные заканчивались, возвратиться домой было необходимо, и автору этих строк пришлось взять управление на себя, благо, и навыки, и судоводительское удостоверение (полученное в своё время благодаря тому же товарищу), а также запас координации движений и сил были ещё в наличии.

Идём вверх по Волге, приближаемся к городу. До прибытия к месту стоянки необходимо пройти под автомобильным мостом. Осень, стемнело, ещё небольшой туман над рекой, но навигационные огни на мосту горят вполне ярко. Спокойно держу штурвал, тракторный дизель урчит, как ему положено, белые бурунчики волн расходятся от форштевня, всё хорошо.

И тут в рубку заходит другой товарищ из нашей компании (чтобы пройти из носового отсека на палубу). Всё бы ничего, но, на несчастье, он глянул вперёд по курсу и увидел приближающиеся мостовые огни. С истошным криком: «Ты что, обалдел, смотри куда рулишь, под красный прёшь, давай на зелёный!!!» (причём выражения были покрепче) начинает вырывать у меня из рук штурвал и пытаться повернуть в сторону зелёного огня. («Зелёный – иди, красный – стой». Подготовительная группа детского сада. Всё правильно.).

Силы физические у нас с ним были примерно равные, и, вполне вероятно, не писать бы мне сейчас этих строк, но на стороне автора оказалась относительная трезвость и осознанная жажда жизни, и курс движения в результате оказался более-менее сохранён. Когда же подошли к мосту настолько близко, что он стал виден целиком даже сквозь пелену алкогольного тумана этого товарища, протрезвление его произошло быстрее, чем от нашатырного спирта. Путешествие окончилось благополучно.

Здесь, наверное, всё-таки надо дать комментарий.
Огнями красного цвета в навигации обозначаются судоходные пролёты мостов.
Огнями зелёного – опоры («быки»).
Иногда полезно, оказывается, знать правила…

(Может, конечно, возникнуть вопрос – а почему, собственно, именно так. На самом деле всё очень просто: увидеть на воде место безопасного прохода столь же важно, как на суше – вовремя остановиться. Красный же свет по своему спектру является наиболее различимым на расстоянии и наименее искажаемым атмосферными помехами (не зря как автомобильные задние габаритные огни и стоп-сигналы, так и судовые ходовые огни левого борта всегда именно красного цвета). Так что никакой «нелогичности» тут нет…).