Первый квартал. Гл. 3. Сила экономических рычагов

Глава 3. Сила экономических рычагов.

Планёрка. По уже устоявшейся традиции провожу её по понедельникам, тридцать, –  максимум сорок минут. До начала рабочего дня – в восемь тридцать. Ни-чего лишнего.
От начальников цехов – кратко, общее состояние дел, за прошедшую неделю, включая субботние с воскресеньем происшествия, проблемные вопросы к смежным службам.
От меня – изложение информации, которую необходимо присутствующим знать, уточнение вида работ и их объёмов на предстоящую неделю. Задания, исполнение которых обязательно, всеми из присутствующих. Всё!
Конкретные проработки вопросов будут позже, в отдельно назначенное время, с присутствием только тех людей, которые что-то в решение обсуждаемого вопроса могут внести. Быстро, по-деловому.

Моя задача – не дать увести обсуждение в сторону от сути и удержать в рамках проблемы, отдельных участников, – любителей сдобрить его, изрядной долей пространственной водички, а то и вообще, притягиванием за уши всего, что можно притянуть, вроде бы и важного, но к этому, конкретному делу, не имеющего никакого отношения. А это, ещё вовремя уловить надо.
Все, с кем я работаю, уже давно поняли и приняли мою методику работы, и лишь экономист – Мурносова Валентина Васильевна непробиваемо удивляется. Что это за жёсткость такая, и порассуждать даже, нет никакой возможности...
Да, можно порассуждать, – но конкретно, по существу, а не абстрактно, ради собственной зарисовки…
Мне обычно удаётся по кратчайшему временному руслу погасить её «заносы», – а ведь когда надо, умеет она и очень привлекательные идеи подбросить. Тем и ценна, несмотря на всю, так и просвечивающуюся из нутра, непредсказуемость и авантюрность… Мне удаётся своей властностью перебивать её властность, – откуда такая у человека, в общем-то, никогда не занимавшегося конкретным производством, – бумагомараки-экономиста, женщины, по своей профессии только и умеющей свёрстывать планы? Во время общения, Мурносова какой-то внутренней силой подавляет окружающих. Никто на телефонной сети не желает с ней связываться, – даже, если полностью прав…

Даже, открыто, – Макарычев, главный инженер…
Лишь один Висящев может подбросить ироническую шпильку в адрес её вездесущности, да и то, так, вскользь, вроде бы в шутку…
Я понимаю источник её силы и влияния. Он – в финансовых рычагах. Экономист держит в руках штатное расписание, экономист оценивает финансово повышение разрядов работникам, экономист формирует размеры премий практически всем, и непосредственно, через формирование финансового состояния каждого работника, влияет на его семейный бюджет. Как доведёт начальнику предложения по его оценке труда, – так в подавляющих случаях и будет.
Разве может начальник непосредственно вникать в распределение премий, надбавок и лишений каждого работника? – нет, конечно. А она, – может! Обязана, в силу прямых должностных полномочий.
Скрепляет и одобряет своей подписью все её решения начальник, то есть я, но повседневная, реальная финансовая власть – у неё.

Это понимают все, всё чётче. По мере освобождения от уверенно ослабевающего ярма повреждений, буквально ещё год назад, всё поглощающих, и отвлекающих от всего.
Начинаю понимать это и я. Всё под более и более пристальный взгляд попадают оценки и решения экономиста, всё чаще и чаще вношу я поправки в её предложения. И она это всё ощутимее чувствует, и я чувствую, как передёргивается Мурносова в душе, и понимаю, как ей это не нравится.
И всё чаще и чаще меня посещает крамольная мысль – больше всех, именно экономисту был выгоден тот хаос, который совсем ещё недавно, буквально парализовал возможность всех моих предшественников спокойно анализировать финансово-экономическую работу на предприятии. Понять и вникнуть в её сущность – оценить, способствует она порядку, или хаосу, взять под полный контроль и полновесно использовать силою данной власти финансовые рычаги во благо всех.

С незавидной регулярностью сменяли друг друга у руля Телеграфно-телефонной станции растрёпанные в чувствах и эмоциях начальники, полностью расшатавшие нервы, доведённые разъярёнными потребителями и различных мастей вышестоящими начальниками, до полу инфарктного состояния. Уходили с навешанными ярлыками наглых хапуг и блатников, и чуть ли не преступников. Полностью раздавленные непосильной борьбой с повреждениями, множащимися, как отрубленные в сказке у дракона головы, – вместо одного устранённого – взраставшими тремя, новыми. Сломленные душевно и злые. И не до реального руководства проблемным предприятием, в настоящем смысле этого слова, им было.
Они за всё, что происходит с предприятием – только, несли ответственность. А реально руководил им – экономист!

Крамольная мысль… Но я всё больше и больше, в силу всё твёрже утверждающегося, и теперь уже полностью контролируемого процесса, на резко повысившей своё качественное состояние, телефонной сети, вникаю в экономические дела, и всё плотнее и плотнее руковожу, именно, экономистом и бухгалтером. И перебиваю Мурносову и перебиваю…
Но разве могу проследить и перепроверить её действия во всем? Нет, конечно. И всё равно, она чувствует, что начальник «загорелся» экономикой и уже давно – осторожничает. Хороший экономист, хотя в силу поголовного кадрового голода на руководителей среднего звена, мне не из кого выбирать и не с кем её сравнивать, – чувствую лишь, что очень уж, – она, себе на уме…