Останься на... Всегда

ГЛАВА I "Воспоминания о ней"

Наша с тобой осень поистине прекрасна. Неповторима, волшебна и загадочна. Наблюдать как городские деревья, под порывами влажного ветра, меняют своё одеяние с ярко-зеленого, на желтовато-коричневый, до того, как окончательно обнажиться перед зимними морозами. Не это ли счастье? Все это создаёт иллюзию сказочного бала, под наигрыши Австрийского вальса. Когда вы ходите по бульвару под шелест опавших листьев, подкармливаете свежим хлебом лебедей на зеркальном озере или просто держитесь за руки. Осень, давай присядем на скамью, не торопись, дай на тебя полюбоваться. Огненно-золотое платье на фоне, затянутого серой пеленой, неба и твои кудрявые волосы цвета спелого каштана. Не нарушая мужских стереотипов скажу: «Я ненавижу зонты» и ты об знала. По мне проще промокнут под холодными «слезами» туч, чем носить с собой (по моему мнению), ненужный аксессуар. Стоит погоде немножко нахмурится, как ты, перед выходом из дома, хватаешь зонт и плевать что утренний прогноз сулил +20. Знаешь, что самое странное?
Ты никогда не ошибалась.

-Как ты это делаешь? Не уж-то в тебе открылся дар провидицы?
-Нет, просто осень тоже женщина и мы поймём друг друга не только с полуслова, но даже по мимике.
С другой стороны, зонт-одна из вещей благодаря которой люди могут быть чуть ближе друг к другу, взявшись под руку, идти соблюдая один темп, плечом к плечу. И вот на этот раз ты взяла его с собой, но нести приходится мне, укрывая тебя от ноябрьского дождя. В такие минуты каждой клеткой своего организма, каждой порой своего тела я чувствую, что могу и хочу защитить тебя от всего. От весенней слякоти, от летнего зноя, укрыть от посторонних глаз, выкрасть у тетушки зимы и перенести сюда;в нашу с тобой осень. Если бы осень была чем-то осязаемым, я с уверенностью могу сказать, что мы вшили бы её в себя, чтобы никогда с ней не расставаться. Но сейчас это всего лишь воспоминания. Обычные, никому ненужные воспоминания. Но ты именно там. Изъять тебя оттуда сможет лишь внеплановый визит «тётушки с косой».

От когда-то единого и бессмертного слова «МЫ» теперь остались раздельные Ты и Я. Беспамятства блуждая по земному шару мы обязательно найдем точки соприкосновения в любимых песнях, знакомых местах, слегка уловимых ароматах… Суммарно это все накрывает тебя огромной волной, и ты чувствуешь себя тряпичной куклой в этом беспощадном водовороте событий. В конце концов, выбившись из сил, смертоносный поток воды прибьёт тебя к долгожданному берегу. И ты снова обретешь себя. Почему же я решил начать с этого момента? С того самого когда я утратил тебя. Может потому, что хотел выговориться бумаге. Вылить все из себя и начать по новой. С чистой главы. Возможно проанализировать каждый наш день, каждый свой шаг и понять в чем я прокололся. А нужно то всего немного-осознать всю глубину пропасти между «ЖИЗНЬ С ТОБОЙ» и «СУЩЕСТВОВАНИЕ БЕЗ ТЕБЯ», и не дать друг другу в нее шагнуть.

«Без тебя» -два слова и килограмм боли повисший где-то в районе гортани.
Без тебя обычные вещи, которые мы делаем изо дня в день перестали иметь смысл. Я перестал ощущать истинный вкус пищи, перестал рано ложиться спать… Зачем? Ты всё реже стала приходить в мои сны;единственное место для наших встреч, после долгой разлуки. Даже в самые морозные январские дни без тебя, мне становится больно вдыхать этот воздух полной грудью, ставший для меня раскаленным как Адское пламя.
Знаешь…
Раньше я думал, что от недостатка всего этого просто;напросто сложно жить-без пищи, сна, и воздуха, но жить без тебя оказалось сложнее.

Мы с тобой очень часто сталкивались с разлукой. Будь оно на час или же несколько дней, а порой и лет. Поэтому обидно, когда влюбленные люди перед разлукой говорят друг другу: «Я буду ждать тебя вечно», а в итоге умирают, состарившись в гордом одиночестве либо в окружении родственников так и не познав всю радость долгожданной встречи.
Ничто не вечно кроме времени.
«Я буду ждать тебя вечно»
Люди слишком поверхностно мыслят, планируя завтрашний день.
«Я буду ждать тебя вечно»
А ведь мы с вами знаем о завтрашнем дне столько же, сколько любой человек смотрящий на закрытую перед ним дверь, без щелей и замочных скважин.
«Я буду ждать тебя вечно»
Она вроде есть, но что за ней? Интересно не правда ли?
«Я буду ждать тебя вечно»
Не гадайте, она откроется для вас сама…
Завтра.

Именно в такие дни, когда часть «другого меня» разрывалось на мелкие кусочки я рисовал тебя в своей памяти лёгкими, невидимыми штрихами. Как неумелый художник. Едва касаясь. Да, это образ той, что сделала меня таким сентиментальным, образ женщины которая заставила меня писать такие сопливые и слащавые строки. Я никогда не был таким как сейчас и с легкостью переносил навечные расставание с теми, кто был до тебя. Виной тому твоя чересчур ранимая душа. На вид такая взрослая, а внутри еще крохотное дитя. Я бы сравнил её (твою душу) с океаном. Без дна и края. Местами волнующуюся от мелких обид и переживаний, но в итоге отдающая всё не требуя ничего взамен. Мне всегда нравилось разглядывать твой задумчивый вид и смотреть в твои глаза. В них отражалось небо. Осеннее небо с пурпурным отливом, как знак не гаснущей любви и надежды. Словно зеркало, они повторяли твой внутренний мир и каждый раз, когда шёл дождь, я мчался к телефону чтобы набрать твой номер.

-Ты плачешь?
Молчание.
Длинные гудки.
Гром на улице стал грохотать еще сильнее, казалось сама природа доносит крик твоего отчаяния. Тётушка тоска, переполнявшая меня капля за каплей, все чаще вонзала мне в сердце холодные ножи, но я хочу чтобы ты знала: «Тебя ей оттуда не вырезать».

Когда-то ради тебя я готов был отречься от этой жизни. От всего с чем меня связывает этот бренный мир. От бытовых хлопот и мыслей о вечном. Хотел остаться в сегодняшнем дне с тобой. Навсегда. Будучи за тридевять земель от тебя я часто ходил к морю, смотрел как солнце засыпает за его пазухой и как чайки ласково касаются крыльями волн. Я шагал босиком по галечному пляжу, глядя как море жадно поедает солнечный диск, словно огромную таблетку от душевной боли. Шел вслед твоему расплывчатому образу, изредка опускаясь на колено и касаясь каждый клочок земли на который ты ступала. Я верю что мы вновь встретимся. Верю что наши пути сойдутся на перекрестке несбывшихся грез. Мы вновь возьмемся за руки, чтобы никогда их больше не разомкнуть.
-Дэя, ты знаешь чего я больше всего боюсь? Потерять и не найти и если кто-то там наверху дал нам шанс, то второго уже не будет, как не будет у нас и второго шанса заново родиться.

Из всех видов транспорта на этой земле я предпочитал поезда. Их монотонный стальной звук колёс вечно нагнетающий сон. Любил поезда, любил тебя. Не любил когда они нас разводили, но всегда предвкушал очередную встречу. Ты не поверишь, но от этой дилеммы во мне стала просыпаться до ныне дремлющая ревность к поездам. Они все чаще стали увозить самое дорогое что у меня было- Тебя.
Каждое купе словно одна большая семья. Каждый вагон словно отдельный мир, со своей атмосферой, в глубине тамбура укутанный серым одеялом сигаретного дыма и житейских бесед.

-У меня завтра поезд
Эти слова я до сих пор перебираю по слогам и буквам, но у меня никак не получается сложить из них: «Я остаюсь.»
Чем дольше ты смотрела мне в глаза, тем чаще я менялся в лице.
-Останься хотя бы на…- не дав мне договорить ты прикрываешь пальцами мои губы-Я уже осталась… Здесь — прислоняя ухо к моей груди — Я это слышу.

Ковыряясь в своих воспоминаниях отыскиваю одно утро...
На подоконнике стоит дымящаяся кружка чая, разносясь ароматом бергамота по всей кухне. Не люблю горячий чай. Моя сестра всегда упрекала меня за это, говорила что у меня «кошачий язык». Чай должен быть как объятие любимого человека — крепким и согревающим. Наверное я никогда к этому не привыкну. По крайней мере он не обжигает как остывшие человеческие чувства. Я повернулся лицом к окну, выпуская со рта никотиновый столб дыма отсыревших сигарет. Единственный раз за все это время встал с постели раньше нее. Аккуратно, ступая по холодному паркету, ты заходишь на кухню, протирая сонные глаза.

-Кажется эта рубашка мне идет больше чем тебе.
Улыбаюсь. Обнимаешь меня сзади, целуешь в плечо.
-О чем ты думаешь? — спросила ты и попыталась заглянуть мне в глаза из-за спины.
-Не о чем. Правда. Когда люди по-настоящему счастливы, они перестают о чем-либо думать.
-Согласна. Зачем забивать себе голову лишним мусором? Достаточно просто наслаждаться моментом. Кто его знает сколько он еще продлится.

Не знаю почему я вспомнил именно этот день. Может потому, что это было наше первое совместное утро после того как рассказали друг другу о своих чувствах. С тех пор прошло очень много дней и ночей являвшихся для меня когда-то самыми яркими и бесценными. Но достаточно было остаться с тобой наедине как ты сразу же задавала мне один и тот же вопрос: «Ты помнишь как впервые признался мне в любви?» Глядя на меня искоса твои глаза наполняло приятное сияние, а на лице появилась лучезарная улыбка.

-Дэя не начинай.
Не потому что я не желал вспоминать об этом, просто не хотелось делать шаг назад, как огромный скачок в прошлое, когда в моей жизни еще не было Тебя. Вчера-это уже история, со своими победами и поражениями, учитывая, что поражении в моей маленькой истории было больше чем побед. История не приемлет такого понятия как: «А если бы…» что было, то было. Конечно без притворства я помнил тот день.

Вечерний парк провинциального городка светился словно Лас-Вегас, от переливающихся огней ржавеющих аттракционов. Мы шли медленно, нога в ногу, вдыхая декабрьский воздух, пропитанный сахарной ватой и карамельным поп-корном. Впереди «Мост влюбленных». Раньше я ходил здесь в одиночестве, читал стершиеся за время надписи подростковых признаний, водил пальцами по намертво закрепленным замкам молодоженов, в форме сердца… Мост-это волшебное место, он соединяет два берега одной реки, так же как Бог соединяет двух людей, с одной судьбой. Я не искал подходящего места, не ждал значимого повода.

-Дэя, я хочу тебе кое-что сказать, но скажу это раз и навсегда. До сих пор мы были словно эти два берега, не соединенные мостом. Вели разный образ жизни, глядя друг на друга с разных концов одного мира, но сегодня, с этой минуты, я хочу проложить кусочек моста именно к тебе… Потому, что Я люблю тебя. Всем сердцем.
Она опустила голову, прижалась лбом к моей груди.
-Я тоже тебя люблю. Очень.
Мы настолько непостоянные… Говорим одно, а поступаем иначе. Тогда, не подумав, я вымолвил, что скажу это всего раз, но сейчас понимаю, что не разучусь говорить об этом ежедневно.

Ночами, находясь друг от друга на расстоянии вытянутой руки, у нас отпадало всякое желание спать. И возникало это по двум причинам либо мы до рассвета занимались любовью, либо с огромнейшим интересом рассматривали ночное небо в поисках знакомых созвездий (обычно это были Большая и Малая медведицы). На этом наши познания в астрономии заканчивались. В основном небесные тела разглядывала ты, а я в свою очередь разглядывал тебя и думал: «Как же мало нужно человеку для счастья». Обычного взгляда, теплого прикосновения, доброго слова. Бывают такие, кому и этого недостаточно. Человек-самое жадное творение на этой Земле. Чем больше получает, тем больше хочет. Мне кажется что счастье между людьми, кем-то там наверху, делится по порциям. Как в столовой. Кому-то больше, кому-то меньше, главное угодить тому, кто на выдаче. Разве не так? Самое странное то, что последнее от себя готовы оторвать не те кому перепала львиная доля, а те кто совсем лишен этого понятия-СЧАСТЬЕ. У каждого из нас свое мировоззрение о нем. Для кого-то это любовь, семья, крепкая опора друзей, а для кого-то деньги, статус, карьерный рост… Мы индивидуальны, мыслим по разному, этим и отличаемся друг от друга, но в наше суровое время все эти понятия о счастье не могут с нами идти бок о бок и порой чтобы добиться одного, нам навсегда приходится жертвовать другим. Все таки я верю что есть что;то большее чем судьба, обычное стечение обстоятельств, либо банальное совпадение.

-Знаешь Давид… Я никогда не умела молиться. А кому, скажи? В моменты когда мне становилось плохо, я пыталась выковырять его ногтями из запылившихся углов моего разума, но каждый раз перед глазами вырисовывался человеческий образ. Не думаю, что было бы правильно молиться человеку. Так есть ли Он-Бог?
Смотришь в синюю бездну, будто пытаешься в нем Его отыскать.

-Если ты веришь, то он есть, если не веришь, то его нет.

По выходным мы могли сутками валяться на кровати и ничего не делать, считая друг у друга на теле родинки. Я никак не мог понять, как ты выносишь мой скверный характер. Любовь тут явно не причём. Возможно это чувство чего-то близкого или родственного. Ведь даже самая стойкая любовь со временем но выветривается как порфюм, где на упаковке написано, Fabriqu en France, а на самом деле Made in China. Мужчины и женщины именно поэтому вместе, что в итоге понимают о неизбежности нахождения рядом друг с другом. Здесь сердце не подвластно разуму. Когда сердце берет на себя не входящие в ее компетенцию обязательства, мозг дёргает рычаг стоп-крана. Тебе хочется сохранить этот баланс, удержаться, зацепиться, но ты бессилен перед законом тяготения. В какой-то момент оступаешься и отдаешь себя свободному падению, но страх перед смертью заставляет тебя дернуть за кольцо парашюта. Бац! И он не раскрывается. Конец близок. Либо ты будешь гнить в земле, либо в инвалидном кресле. Не знаю даже что из этого лучше. Но не смотря на все эти удары судьбы пройдут года, возможно даже десятилетия перед тем как ты останешься с осмыслением того, что «Она тебе нужна» или «Его тебе не хватает». И тогда ты поймешь, что это было только начало. Были и такие особы кто клялся и божился мне в любви, а потом не моргнув глазом предавали. Не прощались, а именно предавали. Потому, что после расставания со мной они менее чем через неделю выходили замуж. О чём это говорит? Правильно! О любовном треугольнике. Только вот в кругу их общения я стал лишним углом. Ладно если бы это был единичный случай… Но четыре раза подряд-это уже не похоже на совпадение. Первое время мне казалось, что я проклят, либо на мне некий сглаз. Однако это была мимолётная слабость. Эти самовольные выходки «благородных» дам настолько меня толкнули в суеверие, что пришлось обращаться к псевдогадалкам, но там всё по шаблону: казенный дом, дорога дальняя… Тем самым я никак не мог разобраться в себе. Как говорится: «Либо я дурак, либо лыжи не едут». А лыжи не ехали потому, что наступила весна. Она всегда наступает вовремя. В итоге я простил предательниц и от всей души пожелал им счастье.

-Дэя, мне кажется что нет ничего хуже предательства. Особенно когда предаёт близкий человек. Чужой оставит неприятный осадок, а родной-глубокий рубец на всю оставшуюся жизнь. Это словно удары по лицу розгами крапивы, от человека, которого ты по сей день любил… Одно лишь название «человек». Смотришь ему прямо в глаза, и спрашиваешь: «Что ты ко мне испытываешь?», а там;пустота. Не знаю что ты со мной сделала, но когда тебя нет рядом я готов перешагнуть горы, перелететь океаны, только бы вновь ощутить прикосновение твоих ресниц на своей щеке. Постоянно говорю, что ты у меня САМАЯ, но продолжения этому слову подобрать не могу.

-Скажи МОЯ и этого будет достаточно.

По утрам мы играли с солнцем в игру: «Кто первым коснется твоих волос». Поверь, я ни разу не проиграл. Похожие на волны Черного моря, с шоколадной стружкой, они дарили мне аромат непередаваемого душевного уюта. Уюта, который ощущаешь только дома. Почему-то в последнее время я вспоминаю их запах с трудом.
В отношениях у нас никогда не было ущемления. Мы не говорили: «Знай свое место», наоборот обменивались исключительной вежливостью. Кто первым встал того и тапки. У нас их была одна пара. Розовые. Они на три размера были тебе велики и на два размера малы мне. На завтрак ты варила для меня крепкий-как медвежий сон-кофе, а я в свою очередь баловал тебя двойной порцией горячего шоколада и всячески пытался подавлять, переполняющую меня ванильную нежность, с её приторным вкусом. Она быстро надоедает. Едва касаясь губами твоей шеи, мы пританцовывали под песню группы One Republiс-Come home, а вечерами вместо просмотра новинок мирового кино, мы спешили потеплее нагреть кровать, чтобы, лежа в изощренных позах, разглядывать на стене причудливые тени от наших пальцев.
Смешно.
В порыве злости мы могли обменяться пощечинами и через минуту жалобно спрашивать друг у друга: «Тебе было больно?» Боль я начал чувствовать только сейчас, правда не на лице, а в груди и она стала разрастаться всё больше и больше, заставляя меня стонать по ночам или заливаться огромнейшим количеством спиртного. Разве это выход? Нет. Просто очередной дешевый анальгетик.

Голова трещит по швам, изо рта будто бы сыпется песок, а мышцы шеи охватила судорога. Такое ощущение, что я всю ночь лежал в позе малышки Риган из «Изгоняющий дьявола». Кое-как открываю правый глаз, жду пока он привыкнет к темноте. На столе-среди опустошенной бутылки Ламбруско, огрызков груш и недопитой водки-твоё полусоженное фото. Первое правило пьянки: «Никогда не смешивай алкогольные напитки». До этого я выпивал понемногу, но исключительно то, что горит т.е. не менее сорока градусов, но вот шампанское я пил крайне редко. Разве что символически и то на Новый год. Любовь, к этому изысканному напитку французских гурманов, привила мне Ты. Не спорю, это действительно вкусно.

-И совсем не обязательно напиваться до потери пульса, а потом ходить весь оставшийся день как зомби.
Не твои ли это слова? Порой мне кажется, что я всё еще тебя слышу. А может я схожу с ума?
Снова воспоминания о тебе. Они грызут меня изнутри точно также как назойливый червь поедает спелое яблоко.

Бескрайний купол небосвода постепенно окрашивался в синие тона. Словно какой-то неряшливый писатель в порыве вдохновения опрокинул чернильницу на белый лист бумаги. И так всегда. Мы настолько зависим от обстоятельств, что несколько слез от хмурых туч, заставляют нас раскрыть зонт. Хватит одного слова, действия, шага, чтобы жизнь кардинально изменилась. Я не припомню значительных перемен в худшую сторону, потому, что белая полоса моей жизни, целиком состояла из Тебя.
До ниточки промокшие, озябшие, но чрезмерно счастливые мы стояли под козырьком продуктовой лавки, вытирая с лица холодные капли осени.

-Я забыла когда последний раз так радовалась дождю.
Твой задорный смех придавал этой непогоде какой-то теплый позитив, заставляя солнце с боем пробиваться сквозь темную завесу облаков. В тот вечер мне на мгновение показалось, что ты впервые за всю свою жизнь видишь дождь. Так искренне ты была ему рада…

Ты не поверишь, но я так же по-прежнему гуляю в ливень босиком, раскачивая в руке изношенные за годы туфли. Дохожу до того самого магазинчика, покупаю бутылочку игристого вина с переспелыми грушами и ковыляю в опустевший без тебя дом. Туда, где единственным собеседником является тишина. Где в воздухе все еще витает иллюзия твоего присутствия.

Вспоминаю день, когда мы переехали в нашу однушку. Ее прелесть заключалась не в квадратуре и месторасположении, а в виде из окна откуда виднелось небольшое вишневое деревце. Вроде бы ничего необычного, но за это время мы с ним более чем подружились. Оно росло по над тротуаром прямо под нашим окном и каждую весну надевало свой самый прекрасный наряд. В конце июня, когда вишня созревала, ты собирала её плоды в небольшой целлофановый пакет и готовила по утрам вареники. Наверное, благодаря ему мы все ещё не умерли с голода. Шучу. Но ведь ты сама как — то мне призналась, что совершенно не умеешь готовить. Денег, после покупки квартиры у нас не оставалось даже на то, чтобы приобрести лампочки, поэтому свой первый вечер мы провели достаточно романтично;при свечах, с бутылочкой вина и на надувном матрасе. Нам крайне было мало друг друга и каждую ночь мы занимались любовью так, будто это последний раз. Возвращаясь домой после работы, мы начинали раздеваться уже в лифте. Об этом всём помнит, как раз-таки тот самый надувной матрас. Сейчас он уже в кладовой. Замученный, залатанный и затёртый. На первую зарплату мы купили обои, но клеить их начали только через год. Весь клей и вся краска до сих пор остались на старой одежде. Стоило мне случайно окропить ими твою майку, как в ту же секунду начиналась настоящая битва. В тот момент мы превращались в самых настоящих квартирных рыцарей. Стоя в одних трусах посреди комнаты, мы надевали на головы пустые ведёрки, фехтовали рулонами обоев и «стреляли» друг в друга из валиков. В то безбашенное утро ты оставила на моём лице отпечаток своей ладони, окунув её перед этим в краску. Я же свой оставил на твоей ягодице. Краску ты конечно же отмыла, но красный след ещё долго не сходил. За то от души. Кухню оливкового цвета, несмотря на мой протест, выбирала ты. Я терпеть не мог эту ягоду, но сама ты уплетала его банками. Благо в квартире сейчас ремонт, только вот в душе полнейшая разруха. Сегодня за столь долгое время, я впервые (в клину перелётных птиц) возвращаюсь в наше «гнездо», впервые не набираю номер домофона, впервые мне никто не откроет входную дверь. Протру вечером пыль везде, полью из ведра вишневое дерево, надену заляпанную краской майку и снова не буду спать.

Каждый понедельник, через курьера, я отправляю на твой домашний адрес письма с тёплым набором слов, не указывая при этом обратный. Не знаю почему выбрал этот день, возможно потому, что это просто начало новой недели, как начало новой жизни или нового меня. Приятнее было бы если б неделя состояла из трёх дней и начиналась с вечера пятницы, но вот только она была бы скучна. Дни напролёт валяться в кровати, пересматривая старые индийские фильмы, с ванночкой клубничного мороженого на животе. Нет, это не по мне.
Очередное письмо дописано.
Аккуратно складываю его в конверт и оставляю на краю стола. Докуриваю последнюю сигарету из пачки и выхожу из дома пообщаться с городом. Не устаю вдыхать его, (все ещё не загрязнённый автомобильным выхлопом и дорогим парфюмом), воздух. Грею руки в пустых карманах, слушаю разговоры случайных прохожих и вливаюсь в его единый и шумный поток. Отдельные обрывки фраз, переходящие в одну большую историю. И это история о тебе Дэя. О нас с тобой, потому, что это наш город. Здесь каждый глоток кислорода пропитан запахом твоей кожи. Листья дикого каштана вдоль дороги, постоянно вторят твоё имя. Только не здесь, не рядом, не мне под ухо, а где-то там, в конце квартала. Я ускоряю шаг.


Зима.
Ты помнишь, как мы ездили в гости к моей матери? Я знаю помнишь. Тебе-девушке лишенной родительского тепла, она стала поистине родной. С раннего утра ты пекла абрикосовый пирог и собирала объедки старому псу по кличке Пират. Белоснежная собака с чёрным пятном на весь глаз, как повязка на боевой ране морского разбойника, да к тому же хромого. Всем сторожам сторож. Преданнее друга уж точно не найти. В сельской местности, под треск дров в печи, мы пересматривали пожелтевшие за время фотографии. Тебе особенно нравились те, на которых я ещё совсем маленький, приписывая к ним язвительные комментарии. К той где я сижу на горшке, ты как-то сказала моей маме:

-Годы идут, а он всё не меняется. Туалет;это его второй дом. Если засел, то это минимум на час.
А я всего лишь читал. Но читать приходилось отнюдь не художественные романы, а инструкцию к освежителю воздуха и состав стирального порошка, которые я уже знал наизусть. Дни, которые мы провели в селе у Мамы были, наверное, одними из самых лучших в моей жизни. Эх! Вернуть бы то время. Отмотать плёнку назад как на старой видеокассете и заново всё это прожить, но…
Я ушёл. И сказать по-правде на то была веская причина.
Одной ногой оказался в пропасти, а другой всё ещё на качающемся мосту из прогнивших досок. И ты где-то рядом. Я чувствую это. Стоишь, смотришь на меня со стороны и думаешь: «Подать ему руку или же толкнуть?»

Снег крупными хлопьями медленно ложится на мерзлую землю, засыпая под ветками вечнозеленой ели. Вдалеке на перебой лают собаки, а из труб соседских домов кубарем валит белый дым. Добрый, белый дым уюта, от не гаснущего семейного очага. Время пить чай с инжирным вареньем и свежими блинами. Мама в первую очередь накормит нас до отвала, затем приступит к трапезе сама. Она неспешно перелистывала альбом, пока Дэя хлопотала на кухне.
Тут наше первая поездка на море. Помню, как боялся этого здоровенного удава, а фотограф пытался меня успокоить: «Не бойся он не кусается». Интересно, он «не кусается» точно так же как из фотообъектива «вылетает птичка?» Не важно. Важно то, что я избежал сердечного приступа. А вот новогодний утренник в детском саду. Я в костюме медвежонка на коленях у Дедушки Мороза. Кстати тот костюм для меня мама сшила сама. Бывало проснусь среди ночи, а она сидит в кресле с кусками коричневой ткани и спит.
Была еще одна фотография на которой она заострила свое внимание.

-Это больше чем фото. Единственная уцелевшая фотография после пожара в 1989 году. На ней ты еще совсем маленький, пять дней от роду. На ней все еще жив твой отец.
Сглотнув, она сделала небольшую паузу, не отводя глаза от застывших образов на клочке обгоревшей, бумаги. Это фото было сделано на выписке из роддома где наша маленькая (но теперь уже полноценная семья), была в полном сборе.

-Ты ни в чем не виновата. Поверь, мне его тоже не хватает-сказал я.
Она с трудом натянула улыбку и нежно провела ладонью по моей щеке.

-Я знаю сынок, но будь он рядом, нам было бы намного легче.


Засохшая веточка сирени на окне, в баночке из под прошлогодней аджики-единственное яркое пятно, среди серых тонов интерьера. Старый комод со своими секретами и щелчки секундной стрелки на часах, нарушающие молчание сельской тишины. Пожалуй, это единственное место где нас всегда ждут. Неважно сколько тебе лет и какой социальный статус ты занимаешь в обществе, под хлёсткой плетью судьбы мы прибежим в наше «убежище», к нашим защитникам. Эта цепь нерушима. Мама-это звание, столь же сакральное как и Бог. Сквозь боль, пот и кровь иметь возможность подарит жизнь и воспользоваться этим шансом-две разные вещи. Ее возраст выдавали переполненные заботой руки и проступавшие морщины возле уголков глаз. Не в зависимости от времени года, она сидела в кресле укрыв колени пледом и вязала шерстяные вещи, ловко дирижируя спицами. Только на нее я мог смотреть так долго, так трепетно. Перед отъездом крепко обхватываю ее плечи, как знак того, что она не одинока.

— Мам, я всегда буду рядом с тобой, что бы не случилось.

По дороге домой в пригородной электричке как всегда безлюдно. Мало кто пользуется электричками чтобы добраться на окраину города. У одних уже личные автомобили, а у других личные автомобили с личным шофером. Подавляющее большинство людей пользуется автобусами, либо вовсе забывают дорогу к отчему дому. Так и стоят эти дома как безмолвные призраки, заросшие осокой и бурьяном. Некоторые из их обитателей уже давно изжили свой век, а кто;то до сих пор с тоской глядит сквозь замерзшее окно дома престарелых в сторону знакомой калитки. Принципиально не езжу на машине к Матери. Я такой что и пешим ходом прошел бы эти шестьдесят километров чтобы увидеть не тлеющий огонек в ее добрых глазах.
Мы всегда жили бедно и где бы я не был;в детском саду, в школе, на каникулах у бабушки с дедушкой-Мама всегда приходила пешком. Деньги она оставляла для меня и по пути домой покупала любимые сладости. Хотя она могла ведь доехать на чем-нибудь, но нет же… Сердце ей не позволит. В этом сущность всех Матерей. Лишать себя лучшего из мира сего и это лучшее отдавать своим детям. Пейзаж за окном практически не меняется. Всего лишь пол часа езды, и мы снова к каменных джунглях. Пальмы хрущевок и лианы высоковольтных проводов.