Мама, они же отрастут? Я же еще маленький

Середина января  95-го. В больницах Урус-Мартана катастрофически не хватает перевязочного материала. Врачи и медсестры без конца просят родственников раненых:

- Привезите старые простыни, любую ткань, которую можно разрезать на полоски. Нечем перевязывать больных!

Ко мне заглянула соседка:

- Есть старые простыни?

- Есть. Новые тоже.

- Не жалко?

- О чем ты говоришь?

Вместе отправились в сторону больницы. В руках – увесистые пакеты с «перевязочным» материалом. К нам присоединились еще несколько человек.

В приемном покое много людей. Они растерянно мечутся среди остальных. Слышу сообщение:

- Только что привезли много людей из Черноречья.

Это пригород Грозного.

Сообщение переходит из уст в уста. Никто толком ничего не знает. Наконец, в коридор не выходит, а выскакивает молодая русская женщина. Она руками закрывает рот, чтобы не заплакать в голос. Уходит в дальний угол, чтобы выплакаться.

Но ей не удается уединиться. Кто-то принес стакан  воды, кто-то пытается дать валерьянки. Женщина некоторое время стоит, полуотвернувшись к стене, время от времени издает звуки, похожие на завывания.

- Представляете, моего мальчика  везут в операционную, а он смотрит в мою сторону и спрашивает:

- Мама, они же отрастут? Мои ножки? Я же еще маленький!

Позже, немного успокоившись, женщина рассказала, как они вместе с соседками по дому, выйдя из душного подвала, решили сходить за водой.

- Обстрелы вроде закончились… Говорили же, что перемирие вроде… Стрелять не будут… Вот и решила сходить со всеми за водой к озеру. И мальчик мой с нами отправился… Пусть хоть воздухом подышит...

Она снова зарыдала. В голос. Уже не стесняясь.

- Нас было много. Женщины и дети… И тут – самолеты… Мы даже не успели ничего сообразить… Все завертелось, загрохотало, люди попадали в снег. А потом весь снег был в крови...

Она глотнула воды, взяла протянутую таблетку, не спрашивая ничего, отчего она, запила водой.

- Я приподнялась, ползаю на коленях. Смотрю, сосед несет моего мальчика…

Теперь уже плакала не только она. Плакали все.

- Я смотрю, он весь бледный – ни кровинки в лице. Спасибо, что перевязали. Спасибо, что доставили сюда вместе с остальными.

Наступила тишина.

- Я даже не знаю, кто еще погиб или ранен… из нашего подвала…

Все молчат, слушают.

В наступившей тишине прозвучало:

- Кто-нибудь привез перевязочный материал?

Вопрос повторили.

И только сейчас вспомнила, зачем я здесь.

Взяла свой пакет, забрала у онемевшей от этого рассказа соседки второй пакет, стала пробираться к дверям травматологии.

Мне уступали дорогу.

- Вот, берите…

Домой шли молча. Каждая из нас думала о своем. И обе – о войне.