Любовь слепа

 Ольгу, двадцатилетнюю красавицу, не радовала суета по случаю дня рождения мужа. Отмечать юбилей Виктора ей не хотелось, так как все её мысли с недавних пор занимал сосед-холостяк, посылавший ей смс, одну за другой. Но свекровь настояла:"Как же без праздника?"
"А чему веселиться? К сорока пяти годам постарел, облысел, худющий, в постели никакой," - раздражённо размышляла юная жёнушка, но предвкушение встречи на гулянке с двадцатипятилетним любовником, атлетом-симпатягой, подняло ей настроение. Размечтавшись и на какое-то время погрузившись в радужное море грёз, она всё же укорила себя за то, что капризничает, ведь муж с мамашей всё сами готовили к празднику, а ей оставалось всего лишь стать украшением торжества.

- Оль, ты бы Виктору хоть рубашку погладила, вот-вот гости постучатся, - обронила свекровь, расставляя салаты на столе.
- Ничего Вы не понимаете, мама, эта рубашка из "мятой" ткани.
- Ну да, из мятой, - укоризненно хмыкнула Алла Владимировна.
Именинник, вернувшись из супермаркета с многочисленными сумками, обнял свою ненаглядную и закружил, восторженно целуя и одновременно приговаривая:
- Какая же ты у меня красивая! Как же я тебя люблю!
- Вить, опять будешь пугать гостей бородой? - холодно отстранилась от него Ольга и направилась к зеркалу...

***

В разгар веселья к шумной компании неожиданно присоединились  брат Виктора с женой. В силу житейских обстоятельств мужчины не виделись на протяжении десяти лет, а тут, проезжая мимо на курорт, Олег решил проведать близких. Братьям было о чём поговорить и наконец-то познакомить  жён друг с другом. Но женщинам удалось лишь переглянуться и перекинуться парой ничего не значащих реплик, так как Ольга, приглашённая красавчиком соседом, закружилась с ним в танце, а Лиде - жене Олега - пришлось присесть за праздничный стол. Она, оказавшись в окружении совершенно незнакомых ей людей, занятых, каждый своим, сначала растеряно огляделась, но увидев, что муж увлёкся беседой с братом, ловко наложила себе в тарелку всяких яств и сама налила в бокал шампанского...

Виктора приятно удивил ухоженный вид брата,  одетого с иголочки, чисто выбритого и пахнущего дорогим французским парфюмом.
- Слушай, тебя и не узнать! - искренне восхитился он.
Но Олег лишь отмахнулся, заворожено смотря на танцующую Ольгу. Изящная фигура, облегающее тёмно-зелёное платье с глубоким декольте, жгуче-чёрные волнистые волосы, кукольное личико, стройные ножки - абсолютно всё было прекрасно в этой женщине.
- Женщина - мечта, - восхищено прошептал он.
- Что-что? - не расслышал сидящий рядом Виктор.
- Да это я так, о своём, - неопределённо буркнул родственник.
- Да ты Олег не отмахивайся и меньше пялься на мою жену, а лучше расскажи, как живёшь, а то Лидочка твоя уж больно бледная. Не больна ли часом?
- Да не говори, брат. Угораздило же жениться.

- Так тебе вроде на пользу пошло, - рассмеялся Виктор, - помню каким ты заморышем был, а теперь бы и не узнал на улице - красавец-молодец. Такого и в Голливуд возьмут, не задумываясь.
- Ну скажешь тоже. Да всё ничё, но замучила меня Лидка своей любовью - натащит, наварит, нажарит и, Олежка, это покушай, да то попробуй, а потом, это примерь, да то одень - пылинке на меня упасть не даст, желания с губ считывает, ковриком передо мной стелется, в общем задолбала в конец, устал я от неё.
- А что, не вкусно готовит, шмотки-то на тебе ой-ой-ой? - удивился Виктор.
- Да нет, отлично готовит, она же поваром в ресторане работает, да и шмотки по знакомству фирменные домой таскает пачками, примерять не успеваю, - не отрывая взгляда от Ольги, отрешённо и глухо промямлил Олег.

- Вот те на! А что же тебе ещё надо?
- Да достала; каждый день стирка, да возьми то, да не забыл ли что...
Виктор, слушая брата, недоумевал. С одной стороны, ему было его жаль, а с другой, он ему даже позавидовал. Но увидев, что его Ольга, бесстыдно прижавшись в танце к соседу, казалось, забыла обо всём, извинившись, встал, и, поправляя на ходу старенькую, выглаженную Аллой Владимировной, рубашку, направился к танцующим.
 Проходя мимо жены брата, Виктор взглянул на её измождённое, не выразительное лицо, на её фигуру, не вызывающую никаких эмоций, и подумал:
"Зато моя - королева".