Река

День выдался тихим, безветренным, безнадёжно унылым. Грязно-серые, местами почти черные тучи так обложили небо, что надеяться на какой-то просвет, нечего было и думать.
Изредка накрапывал дождик. Лица встречных казались слишком серьёзными, слишком деловыми, слишком озабоченными. Всё в этот день было слишком.
И может от того, что вот выдался такой день и ещё от того,о чём не хотелось думать, казалось, что так будет всегда.
"Стихов бы,"-подумал старик. Как давно он их не писал. С того самого дня, когда вдруг ясно и окончательно понял-не судьба. Ведь стихи пишут многие. Хорошие и даже очень хорошие,а поэтов единицы. И бросил. А ведь сколько лет только ими и жил. "А знаете,они спасали. Просты,понятные,как "Здрасьте", а годы шли и разрывали мне душу медленно на части." Ведь сам же и написал когда-то. И так оно и было. Казалось само небо ему их посылало. И был счастлив,когда вдруг ложилось на бумагу всегда, как чудо, то,что нужно, что долго искал, перерывая массу слов, забыв обо всём.
Другие не понимали, чему тут радоваться. Но какое ему было дело.
Спешил, как будто знал. Ненадолго. И вот бросил. А любовь осталась.
Они были такие разные эти люди, пишущие стихи, как и их стихи, впрочем.
Мучительно-растревоженными, бесконечно ищущими, тоскующими, грустными, как сама жизнь. Казалось все цвета и оттенки человеческой души были в них.
А, порой, такое утолённое, переполненное, как осенние яблоки соком, женское счастье было в них. И неутолённое, тоскующее тоже.
И была среди них одна. Он почему-то сравнивал её с рекой. Чем-то её стихи  её на поминали.
Широкую, полноводную, никогда не мелеющую,как будто все на свете ручьи и речонки, не скупясь, отдавали ей всё, что имели.
Она была нужна всем и все были нужны ей. Казалось ей было ничуть не трудно нести на себе  тяжеленные пароходы и доверху груженые баржи, катера, лодки, байдарки, мальчишек, бесстрашно заплывающих на самую середину, поближе к пароходам, неба, несущихся облаков, осеннюю грусть туманов, чью-то песню на берегу, чей-то горячий шёпот. И ещё тысячи разных прочих вещей- маленьких и больших. Это был её мир, её жизнь. Единственный, неповторимый.
А ночью она засыпала под тихий, убаюкивающий плеск воды и ей снились сны. Разные.
Но чаще всего море. Большое-пребольшое, синее- синее, куда она всё равно когда-нибудь доплывёт.
Старик вздохнул. Погода не менялась. Снова подумалось о том, о чем думать не хотелось, и снова он отогнал от себя эту мысль. Слишком больно. Пора было возвращаться.