Вотьпинский Пайтур. 5. Пожар

               

     Влад с нетерпением ждал рассвета.  В Покров, по охотничьей традиции, нужно было «окровениться», то есть подстрелить хоть какую-нибудь дичь.
     К пяти часам утра, охотник вроде бы уже и выспался.  За стенами избушки при сильном ветре, раскачивающем сосны, сыпал снежок, и в то же время заметно подмораживало.
     Парень попил чайку, подбросил в печку дровишек, и надо же было попасться среди них смолевому полену, железная труба сразу же раскалилась докрасна.  Такое и раньше случалось.  Обычно, тогда Влад сидел и пережидал, когда краснота у трубы спадет, а тут что-то бдительность притупилась.  Ведь до этого всё нормально обходилось.  До рассвета не близко, он прилег на нары и всё же задремал.
     Его что-то словно в бок толкнуло, открыв глаза, охотник вдруг увидел, как на железной разделке у трубы тлеет торф, которым был покрыт, для утепления, потолок. 
     Парень вскочил, схватил ведро с водой, и нет, чтобы по уму-то сначала плеснуть в печку и залить там жар, накаливающий эту трубу.  А он всю воду выплеснул снизу, в район разделки.  Туда где вот-вот мог вспыхнуть торф, практически это действие большой пользы не принесло, так как почти вся влага стекла на землю или печку.
     Потом он выскочил раздетый, в одном трико и босиком, из избушки.  У стены, где брали при строительстве торф на потолок, в ямке наполненной водой, Влад разбил ведром ледок, установившийся за ночь, зачерпнул им из рукотворного водоёма и плеснул к трубе сверху.  Основная масса жидкости скатилась по рубероиду обратно на землю.
     Поняв, что так дело не пойдёт, парень, словно взлетел, с вновь наполненным ведром, по углу сруба наверх.  Там, разорвав вокруг трубы рубероид, он выплеснул содержимое туда.  Как в ускоренных съёмках, погорелец спрыгивал с избушки, иногда угадывая прямо в ямку с водой, а затем опять взлетал наверх с полным ведром.
     Ещё осталось вылить два-три раза и очаг, пожалуй, будет затушен.  Но, несвоевременный сильный порыв ветра, и мигом вспыхнула вся крыша.  Вот только тогда Влад додумался плеснуть воду в раскалённую печку.  А через не толстые жердочки, заменяющие на потолке доски, уже проскакивали в избушку искорки.
     Парень спохватился, зимовье, похоже, отстоять не получится, но чтобы не остаться на морозе в одном трико и босиком, нужно убирать из помещения всё что возможно.  В первую очередь он вынес патроны с ружьём, кабы, не дай Бог, взрываться не стали, потом одежду с обувью, а дальше остальное что успеется.
     Вскоре угольки сверху посыпались гуще.  Накинув рыбацкую резиновую куртку, парень напоследок нырнул в двери избушки, выхватив из обречённого помещения ещё хотя бы пол мешка клюквы.  Дальше, решил погорелец, ещё раз лезть в горящее зимовье, рискованно и неблагоразумно.
     Он снял трико и отжал воду, затем не торопясь, так как спешить было уже некуда, нормально оделся, наблюдая, как жарко догорают сухие бревна сруба. 
     Вместо глубокой подавленности, парня разбирал иронический смех.
     «Ну и чучело, - думал он, - надо же так, по-глупому, избушку сжечь».
     Потери кроме избушки были у него конечно не велики, мешок вяленых карасей сгорел, да как потом выяснилось часы ручные.  Ещё он одной шкурки соболя не досчитался.  Да ладно, главное сам живой, а остальное дело наживное.
     Пока грелся у догорающего сруба и прибирал вынутые из зимовья вещи, наконец-то подобрался к этим местам серый рассвет.
     Закинув рюкзак за спину, и повесив на плечо ружьё, Влад направился к реке Пелым, чтобы перехватить там какую-нибудь движущуюся лодку.  Проходя по тропе вдоль озера, рыбак единственный раз в жизни видел, как лёд, покрывший водоём, застыл рябью, волнисто, словно стиральная доска.