Аллея встреч

               
Мы сидели с моей подругой Людмилой на Аллее героев: здесь очень красиво и уютно, много людей  приходит сюда отдохнуть, или просто прогуляться, или  встретиться.
Людмила живет рядом в большой квартире, а я живу в заполотновской части города, где,  практически нет парков и зон отдыха. Дружим мы с ней с института, и как-то нуждаемся друг в друге: если долго не встречаемся, то не можем наговориться.

Она – чаще,  о странах, в которые  они с мужем ездили и обо всем прекрасном, что видела: в центре этого прекрасного всегда был ее муж, и непонятно рассказывает она о стране или о своем муже в этой стране.
У меня было меньше «прекрасного» и я говорила о книгах,  спектаклях и о работе, конечно.

Людмила преподавала немецкий язык; за границей она освоила его в совершенстве, но в общении со мной, часто говорила, что это не профессия. Знать язык может каждый, а вот что ты умеешь кроме этого?
Я тоже высказывала свое мнение о преподавании в школах женщинами. Дома, в садике, в школе – практически, одни женщины. Надо давать и мужское понимание, и воспитание, особенно мальчишкам.
 
Людмила: А, где их возьмешь преподавателей  мужчин?

- Люд, знаешь, у меня апатия к работе появилась.
- Почему?
-В других профессиях видишь сразу выход продукции, а у нас даже никогда не узнаешь, что получилось через десятки лет. На этой неделе  была встреча выпускников;  мы с тобой их не учили,  сами  были в институте тогда. Вот с этими бывшими учениками нашей школы я долго беседовала, и они мне честно признались, что эти пятнадцать лет учебы – в школе, институте можно было сократить; много ненужного давали, а в жизни совсем другая наука. Только двое работают по специальности, а  остальные кто где, хотя любят свои профессии, но  устроиться не могут по разным причинам.

Посмотри, что получается – мы стараемся эти молодые головки заполнить программами, спускаемыми сверху; самостоятельности у нас никакой, а результат так себе.
Такое впечатление, что  нам совсем не нужно новое поколение.

Людмила: - Что ты предлагаешь?

- Я не министр, чтобы предложить новую форму обучения,  но с   удовольствием приму участие в  реформах, если они начнутся:  надо учитывать, что сейчас учащиеся обладают большой информации из интернета, от поездок в другие страны – они ведь и нам не дают расслабиться.
 
Странно, но  мы  за свою длительную дружбу никогда не ссорились. Людка была мягкой, не злой; может на нее  оказало хорошее домашнее образование  и  с детства материальная обеспеченность. После встречи и болтовни с ней, я возвращалась домой успокоенной: я нужна ей - если меня с ней не будет, то  Людкиного счастья тоже; она смеялась над моим убеждением.

А сегодня мы собрались на нашей лавочке пораньше, так как у ее соседей женился сын, и молодожены приедут  к Вечному  огню – поклониться и попросить счастья в жизни

Людмила  с улыбкой говорит: « Посмотри, все бабки одеты,  как на подиуме,  даже за некоторых молодых становится неловко за их неопрятный вид, но к нам это не относится».
Людмила была в платье  василькового цвета, что  очень подходило к ее глазам,  я - в светлом льняном костюме.

 Внимательно поглядев на женщин в возрасте, которые сидели на лавочках или шли по аллее, ответила: « Да, ты права. Очень хорошо, что они достойно  несут свою старость или  так сказать, - заключительный, очень тяжелый период своей жизни».

Людмила сообщила, что предупредила соседей о том, что перекроет дорогу молодым и будет ждать выкуп; они посмеялись и ответили – гостинцы уже приготовлены.

Много пар молодоженов  уже побывало здесь; красиво одетые, влюбленные, в предчувствии  будущего счастья. Как приятно смотреть на этих молодых людей, у которых прошлого очень мало, а будущее еще не пришло; они радуются сегодняшнему дню, о котором  будут вспоминать всю жизнь.

- Вон они!- воскликнула Люда.

Молодые подошли к Вечному огню, поклонились погибшим, положили цветы, помолчали;  я подумала, что хорошая эта традиция, даже в такие счастливые минуты жизни, не забывать о тех, кто защитил наш город.

Голубятник с белыми голубями был тут как тут; молодые брали голубей и подбрасывали вверх; голуби быстро возвращались и садились на плечи своему хозяину. Я вспомнила свою свадьбу:  когда моя голубка летала, я успела попросить небо осуществить мою заветную мечту
 
-Пошли быстрее!- зашептала Людмила

Мы выбежали навстречу нашим молодоженам, взялись за руки и начали поздравлять их заготовленным, очень красивыми стихами, а сами не давали им пройти дальше.
Люди собрались вокруг нас, стали хлопать и кричать: «На счастье! На счастье!

Жених, которого Людмила знала давно, обнял нас и сказал невесте: «Это мои любимые соседушки», и поднес нам красивый кулек.  Все были довольны и пропустили молодых.  Конфет оказалось столько, что хватило на всех приветствовавших.

Люди были рады, что сумели  так красиво и эффектно поздравить молодых, а я глядела на лица совсем незнакомых людей, которые желали счастье другим: у одних глаза были тоскливые, у других строгие, у третьих озорные. Видимо, желая счастье другим, каждый думал о своем счастье или несчастье, и хотел пожелать молодым прожить жизнь лучше, избежать своих ошибок, а может просто желали счастье и все.

Я спросила Людмилу: " Ты счастлива?"

Людмила молчала и напряженно глядела в толпу людей, идущую по аллее. Впереди шел мужчина и вел на поводке двух собак – одна большая, черная, другая - маленькая, серая, ушастая. Собаки тянули его в разные стороны, он дергал поводки, но его вид и собаки в этом месте нарушали наше представление  о  прекрасном. Все взгляды сосредоточились на этом мужчине с собаками. Тут тебе – прекрасные клумбы, зеленая трава, ели, чистая плитка, счастливые молодожены, и эти собаки совсем не к месту.

Раньше дачники за Волгу уезжали с другого причала – около Панорамы, а сейчас с речного вокзала, поэтому иногда проходят прямо по центру города. Этот мужчина поравнялся с нами; я хотела сделать ему замечание, но Людмила толкнула меня в бок.
Мужчина был высоким,  немного сутулым, слегка помятое лицо,  одет, как все дачники, за спиной большой рюкзак.
 
Он прошел мимо, укоротив поводья, чтобы собаки не коснулись наших ног; взглянул вскользь на меня,  а на Людмиле взгляд его задержался, потом он  быстро отвернулся.

Людмила глядела на него округленными глазами, а затем подняла голову вверх, я поняла, что она хочет скрыть навернувшиеся слезы. Я без конца смотрела то на Людмилу, то  на этого мужчину,  уже в спину, и не могла ничего понять.
Мы долго молчали; краска сошла с лица Людмилы: «Это Дмитрий».
Я знала про Дмитрия, считала когда-то ее женихом, потом что-то у них не получилось.

Людмила успокоилась и начала рассказывать о своей девичьей несбывшейся мечте: « В школе у нас был выпускной бал и на него пришли выпускники с политехнического института. Этот бал я помню как наяву.
Директор школы разрешил бал, только условия поставил очень серьезные – без спиртного, обязательно пригласить родителей и  учителей.  Все пришли на этот праздник.
 
Оказалось, что этот бал был общим: родители, как дети танцевали с нами, веселились, а учителя некоторые даже плакали.
 
На этом вечере и произошла та встреча, которая прошла по моей жизни. Дмитрий был высокого роста, глаза выразительные серого цвета, руки длинные и походка своеобразная; больше я уже ничего не помню, ведь прошло более десяти лет.
Когда я поступала в педагогический институт, Дима старался помочь мне по некоторым предметам, учил, как держаться и отвечать на экзаменах.  В свободное время от учебы и подготовительных курсов, ходили в кино, гуляли по набережной, несколько раз ездили на пляж за Волгу.

Жил он с родителями на Ангарском поселке; помню, один раз мы нарвали вишни в саду и поехали на трамвае. Дима
взял одну вишенку и накрасил мне щеки, а себе нарисовал закрученные усы. Вокруг молодежь смеялась, а некоторые брали вишню из мокрого пакета, ели и раскрашивали себе лица. Мы только в институте смыли эту красоту, а  как было весело. Есть   ведь в жизни мгновенья, которые запоминаются  надолго.

Однажды пришел Дмитрий и сказал, что его забирают в армию и могут отправить на Дальний Восток. У меня сердце остановилось: вот оно счастье так близко, а его отбирают.
 
На вокзале было много ребят знакомых; все старались казаться радостными, шутили, смеялись и даже пели под гитару. Объявили посадку; Дима обнял меня так сильно, что мне показалось – сердце у нас одно на двоих, и тихо сказал: «Жаль, что у нас было мало времени узнать друг друга».

 Тогда я поняла это как признание, а сейчас понимаю его сожаление совсем по-другому: он тогда по поводу меня не определился с чувством;  у некоторых чувства возникают мгновенно, а у других гораздо позже – по мере знакомства и общения.
Из Москвы Дима прислал письмо, что проходит переподготовку, а потом  его отправят на Камчатку.

Писем долго не было, потом пришло сразу три письма, на которых был штамп «АВИА». Он описывал город Петропавловск-Камчатский: такой же длинный, как Волгоград, только не вдоль Волги, а вдоль океана.
Вулканы поразили его своим величием, и перед ними чувствуешь себя муравьем, да они еще и трясут полуостров; люди, которые здесь живут долго, к этому привыкли, а мы - новенькие все-таки побаиваемся толчков, да и пеплом часто покрывается земля.
 
Письма приходили часто, что только Дима не описывал: сколько снега выпало зимой, как замело первые этажи домов, что окон не видно, какое холодное лето.
Описывал бассейны с горячей водой  в Паратунке – это такое место, где источники бьют из земли

Я писала, что окончила отлично  первый  курс,   поеду в Крым к тетке, она  давно просит приехать, отдохнуть от учебы и покупаться в море.

Писем было много,  и только со временем  я поняла, что  ему нужен адресат, кому  писать письма и получать ответ. В его письмах  я не находила ничего для себя лично, видимо для него мы были просто друзьями и остались ими, а у меня было чувство какое- то необъяснимое  к первому молодому человеку,  ухаживающему за мной.

Прошло больше двух лет, Дима должен возвратиться; последнее письмо мое вернулось – « не найден адресат»;  я писала ему письма на какое-то общежитие, а потом не знала, что делать – связь потеряна.

Остальное в моей жизни ты знаешь хорошо. Когда я познакомилась со своим будущим мужем, то с чувством  было что-то не так, как к Дмитрию. Я не могла привести свое внутреннее состояние в равновесие.
Любила ли я Дмитрия, или это была просто мечта, но так долго, что проросла во всем организме.

Мужа направили срочно за границу,  даже у нас свадьбы не было. Я была в другом незнакомом мне обществе, но рядом был человек, помогающий мне  адаптироваться, быстро освоить язык.  Он был моим оберегом.
Со временем я стала понимать, что это и есть любовь к женщине – не какая-то мифическая, когда дарят звезды, солнце и другое, что невозможно взять, а любовь к близкому человеку, которого нужно защищать и оберегать. Мне в семейной жизни  легко; муж создал такие условия быта, что я всегда,  и в меру занятая, и в меру свободная.

Помнишь? когда он серьезно заболел – я готова подложить под него не только руки, но и голову. Три месяца казались только ночью. Хотели операцию делать в Германии, но потом решили в Москве. У меня в голове было одно – вытянуть его из этой смертной ямы.

Он, видя мой такой уход и борьбу за его жизнь, взял и выздоровел. Только  тогда я поняла, какое чувство к нему дремало во мне.

А, этот мужчина с собаками, был Дмитрий - моя первая неразделенная любовь. И по взгляду, и по редкой походке, и фигуре я узнала его, он тоже узнал меня, но не остановился. Я все-таки ощутила в сердце легкое волнение, но оно не нарушило сегодняшнего моего счастливого состояния.  Вот тебе и ответ».