Перфоманс

Государственный обвинитель:

- И все-таки: зачем вам понадобилось спровоцировать беспорядки на площади?

Обвиняемый:

- Я уже который раз объясняю: не беспорядки это, а живая картина. Перфоманс.

Государственный обвинитель:

- И как же называется эта, так сказать, «картина»?

Обвиняемый:

- Я уже говорил на следствии и повторяю на суде: картина «Битва русского марша с гей-парадом»! Это как у Брейгеля: «Битва карнавала и поста», только в современном варианте.

Государственный обвинитель:

- Это вы про пост полиции на площади?

Судья:

- Картина Брейвика? Террориста?

Обвиняемый:

- Да Брейгеля! Питера Брейгеля-Старшего! Голландца.

Государственный обвинитель:

- Голландца? Тут иностранный след!

Судья:

- Неудивительно, что голландец, гей-парад же. Придется вызвать этого Брейгеля в качестве свидетеля…

Обвиняемый:

- Он же умер давным-давно!

Судья:

- Подсудимый, своими репликами вы нарушаете нормальный ход судебного заседания. Это может быть расценено как неуважение к суду. Извольте давать конкретные ответы на вопросы обвинения.

Обвиняемый:

- Понимаю, гражданин судья. Молчу… то есть отвечаю чисто конкретно.

Государственный обвинитель:

- Обвиняемый, к какой категории участников беспорядков вы себя относите: геям или националистам?

Защитник:

- Протестую, ваша честь! Вопросы половой и политической ориентации моего подзащитного не имеют отношения к делу. Речь идет об организации так называемых «беспорядков», а не о частной жизни…

Судья:

- Протест отклоняется! Имеют самое непосредственное отношение. Вам понятен вопрос, подсудимый?

Обвиняемый:

- Куда уж тут яснее. Я не имею никакого отношения к русским националистам, уже хотя бы потому, что мой прадедушка Соломон был первостроителем Биробиджана и женился на дочери нанайского охотника, моей прабабушке, мой второй прадедушка – чуваш…

Судья:

- Национальность ваших предков точно к делу не относится. Отвечайте ясно: вы националист или нет?

Обвиняемый:

- Тысячу раз нет! Кроме того, я не имею отношения к сексуальным меньшинствам, поскольку женат, имею семью…

Голос из зала:

- И любовницу. Женского пола!

Судья грозно звонит в колокольчик.

Государственный обвинитель:

- Так что же побудило вас столкнуть лбами геев и националистов, когда вы не тот и не другой? Это же смахивает на провокацию.

Обвиняемый:

- Не хотел я никого стравливать и сталкивать. Праздника захотелось, карнавала!

В городе нашем не жизнь, а тоска зеленая! Даже красные даты скучно проходят: официальщина, казенщина, мэр с трибуны речь толкает, депутаты перед народом красуются, флаги, ленты, менты в оцеплении, массовка – студенты, бюджетники, одно и то же из года в год. Что Первомай, что день этой самой независимости, что четвертое ноября, что седьмое. Вот и пришло мне в голову договориться с молодежным творческим коллективом: пусть одни актеры геями нарядятся, другие – головы побреют, повязки имперских цветов на рукавах – и айда бузить, скоморошничать! Народ смотрит, смеется, все же понарошку, «фонари» под глазами и те – грим.

Государственный обвинитель:

- Что ж вам мешало устроить это шоу, например, первого апреля? Подождали месяц, подготовились по-хорошему, с администрацией согласовали. А вы как будто назло в день рождения нашего дорогого мэра, подарочек преподнесли….

Обвиняемый:

- Так ведь первое апреля – Великий Пост. Меня б тогда по двум статьям судили – за беспорядки и за оскорбление религиозных чувств. А так одной отделался!