Тихий час

 
    Густой тёмный лес подступал вплотную к зданиям санатория. Они были ярко-жёлтого цвета, но терялись в сплошной зелёной массе. Сиделка, которая ухаживала за неходячими детьми, иногда прикрикивала на особо смешливых ребятишек. Её  полное  лицо с носом в виде картошки становилось грозным и красноватым. Она широко открывала рот и, из него вырывался грозный окрик:
   - Щас вышибу, как пробку! – Тётя Шура кивала на окно, где шуршал листвой таинственный и пугающий лес.
    Сашка лежал в углу палаты. У него был сложный перелом ноги, но он уже научился во время отсутствия медперсонала выбираться из-под прикреплявших его к кровати ремней и путешествовать. Ходил он, держась за бледно-жёлтые стены, довольно редко, так как побаивался, что его мог застучать Колька Дрынов. Тот постоянно грозился про кого-нибудь рассказать тёте Шуре или Лидии Ивановне – старшей медицинской сестре. Сашке было шесть с половиной лет, и к школе его обещали обязательно выписать. Дети школьного возраста обучались и в санатории, но его уже тянуло вырваться из тесного больничного мирка.
    Сашке очень нравилась девочка на кровати у противоположной стены. Она была примерно одного с ним возраста, её звали Верочка. Через койку от неё лежал Колька Дрынов,  рядом с ней Витька Анфиногенов. За Колькой  лежала ещё одна девочка, потом ещё один мальчик и Саша. В ногах у него стоял большой красный огнетушитель.
    Верочка большими тёмными глазами наблюдала за ним и, если они встречались взглядами, приветливо улыбалась, словно показывая, какие у неё на щечках симпатичные круглые ямочки.
   После того, как все в «тихий час» засыпали, а нянечка, дежурившая днём, уходила, Саша освобождался от ремней и иногда подходил к Вере поговорить.
   - А тебе нравится лес за окном? – спрашивала она, кивая на окно палаты.
   - Да, нравится, только он страшный.
   - А я его не боюсь. Он красивый, - отвечала ему Вера и добавляла. – Как ты.
   Однажды он присел к ней на краешек кровати и погладил её по распущенным тёмным волосам. Она прикоснулась к его руке.
   Колька Дрынов – десятилетний ребёнок, худой и глазастый в это время наблюдал за ними сквозь полуприкрытые веки. Когда Саша вернулся на своё место, он с ехидством проронил:
   - А я всё расскажу старшей медсестре.
    Старшую медицинскую сестру  - высокую белокурую женщину в строгом белом халате и в очках дети тоже побаивались. Не так, как тётю Шуру, но всё же опасались. Это ведь она делала им уколы в вену на руке.
    Кольку поддержал Витька Анфиногенов.
     - Тили - тили тесто. Жених и невеста! – громко пропел он.
     Остальные дети, поддерживая старших ребят, тоже похихикали над  Верой и Сашей.
    С того дня, если мама передавала Саше гостинцы, то Колька с  Витькой,  в отсутствии персонала, не сводя с тумбочки Саши голодных глаз, начинали на пару напевать:

   Тили-тили-тесто
   Жених и невеста!
   По полу катались
   Крепко целовались!

    Родители к ним приезжали редко. В санатории детей кормили очень хорошо, но этим двоим всегда не хватало. Похоже, если бы они смогли двигаться, то съедали бы и за младших.
    Саша слушал частушки и стыдливо краснел. Чтобы задобрить недругов, он  после ухода медсестры открывал коробку шоколадных конфет или пакет с мармеладом и, лёжа, передавал конфеты соседнему мальчику, чтобы тот в свою очередь передал их через других детей сначала Верочке. Во вторую очередь их получал самый говорливый и бессовестный Колька, а уж потом все остальные.
  - Верочке, Верочке, Верочке, - говорили дети, передавая конфеты  друг другу. - Кольке, Кольке. Витьке, Витьке, Витьке, Наташе, Роме.
   Сашка одаривал всех, а последние две или три съедал сам. Маловато. Но всё же больше, чем остальным.
   Долгое время мама не приезжала, и без подарков Колька совсем распоясался. Саша уже давно и по палате не ходил. А Колька продолжал подсмеиваться и пугать:
   - Я всё расскажу, как вы обнимались. Всё расскажу. И как ты по палате ходил, расскажу.
   Настал очередной «тихий час». Саша шевелил ногами, перебирая проволочку с печатью на огнетушителе, том самом, что стоял у него в ногах. Вдруг тот громко зашипел и, повалившись с грохотом на бок, как волчок закрутился по полу. Сильная струя рыже-красной смеси с силой вырвалась из отверстия и с первого раза угодила в Кольку. В мгновение ока лицо у него стало рыжим. Потом пострадал Витька, на его широкой физиономии появилось множество красно-рыжих пятен, и он тут же стал конопатым. Дальше струйка чиркнула по девочке и мальчику рядом с Сашей. Огнетушитель ещё несколько раз обернулся  вокруг своей оси и притих. Совершенно не задев Верочку и её приятеля.
   Набежал медицинский персонал. Старшая медсестра, еле сдерживаясь от смеха, смотрела на выпученные глаза краснолицего Кольки и конопатое личико Витьки.
   Прошла генеральная уборка. Что удивительно, Сашу даже не пожурили, не то чтобы отругали. Новый огнетушитель поставили ближе к дверям. Старый ушёл из палаты с достоинством. Главное, с этих пор конфеты, которые приносили Саше и те, что присылали Верочке, они делили между собой. Остальные на них завистливо поглядывали, время от времени из жалости получая по маленькой порции сладкого.
   Кольку с Витькой с этих пор будто подменили. Они опасливо косились в сторону Сашки и уважительно на Верочку. Через пять месяцев в один день выписали Верочку и Сашу. Верочка уехала в далёкий город Магадан, а Саша в свой посёлок. Больше они не встретились.