Хозяин и цепь

Мой родственник слыл хорошим хозяином. И материальный достаток был тому подтверждением. Все у него было лучше, чем у других: и двор был ухоженным, и огород без сорняков, и в палисаднике розы цвели самые красивые, а про живность и говорить нечего;  куры в любую погоду неслись, утки с жиру еле двигались, переваливаясь с лапы на лапу, а поросенок в сошке никогда не визжал, а только хрюкал от обильных помоев и сытного комбикорма.
 Работал он на заводе хлебопродуктов, был передовиком производства, поэтому «корм» получал в изобилии. К работе относился добросовестно и был не только исполнителем своих обязанностей, но вносил рацпредложения в производство, поэтому получал премии и награды. Казалось бы, вот – живи и радуйся! Наверное, так у него и было.
 Но когда я в очередной раз зашел к нему в гости, то вместо старого пса, который  обычно лежал возле огромной миски с едой и лениво подавал голос на чужака, увидел необычную собачку. Такую можно встретить только на конкурсе красоты собак. Он был словно плюшевый: густая белая шерсть завитушками без единого пятнышка, черный носик на белой мордочке и большие «фиалковые» глаза. Не черные, не карие и даже не голубые, а темно-фиолетовые как лесные фиалки. Но что меня сразу повергло в уныние, так то, что эта красота сидела на огромной цепи. Увидев меня, он так жалобно завизжал, что слезы навернулись у меня на глаза. Я смотрел в  эти «фиалки» не мигая, и думал: еще секунда и я схвачу его в объятия, рыдая, и не стесняясь слез.  Что было в его «фиалковых глазах»!? Мольба: возьми меня собой, только не оставляй здесь… Я буду служить тебе и любить вечно. Откуда мы знаем и так понимаем друг друга? Ведь один только взгляд собачки сказал мне столько, сколько я не услышал от себе подобных за всю свою жизнь. Может и правда неприкаянные души, блуждая во вселенной, селятся в живые существа в надежде встретить себе подобных. Я отвернулся, чтобы не усугублять ситуацию и обратился к хозяину:
- Откуда у тебя эта собачка?
- Да вот знакомый отдал. Он разводит породистых собак, а этот – урод получился. Да еще с голубыми глазами. Я своего пристрелил: старый, зажрался, лаять перестал. А этого посадил на цепь, а он все скулит и плачет как ребенок. Чего ему не хватает? Еды  навалом, будка просторная – живи да радуйся.
- Но ведь не тот это пес, которого надо держать на цепи. Он создан для другой жизни: для игр, для ласки, для нежности, для любви. Ну, поселилась добрая душа в тело собаки, так, что теперь она должна сидеть на цепи, лаять и кусаться? Отдай его мне или хотя бы сними с него цепь. Пусть радуется свободе и радует красотой своей людей.
- Нет! Вор должен сидеть в тюрьме, а собака на цепи. Это непорядок, когда собака бегает, где хочет.
- Но вор сидит в тюрьме за то, что он взял чужое, а собака за что сидит на цепи? Разве тебе ее не жалко?
- А чего ей не хватает? Поскулит недельку-другую и привыкнет.
- Нет! Это ты променял свободу на сытную жизнь "в цепи", а он умрет, потому как, жить на цепи не сможет.
Но хозяин меня уже не слушал. Он придерживался своих убеждений и на мои доводы отвечал твердо: «Собака должна сидеть на цепи!». Я понял, что убедить его не смогу и надо искать иные пути, чтобы забрать собачку. Попрощался и вышел со двора через огород. Чтобы не встретиться еще раз взглядом с «фиалковыми» глазами. Прошла неделя, но забыть молящий взгляд собачки я не мог. Хотя и успокаивал себя мыслью о том, что хозяин прав: поскулит пес неделю-другую и привыкнет жить на цепи. Это я все придумал: про свободу, красоту, любовь. Зачем она собаке? По большому счету это и человеку не надо: чем больше свободы – тем больше грехов, чем больше красоты – тем больше соблазнов, а любовь – одни страдания. Но все мои доводы таяли, как снежинки на ладони, когда я закрывал глаза и видел собачку с молящим взглядом: «Забери меня отсюда…, я погибну здесь». И я твердо решил: приду и заберу пса, чего бы мне это не стоило.
Но когда я вошел во двор, то увидел цепь, а собачки не было. «Наверное, отпустил пса» - обрадовался я. И, обращаясь к хозяину, спросил:
- Ну как собачка? Бегает, никого не кусает?
- Отбегалась собачка. Пристрелил я его.
- Как пристрелил? За что?
- Да взбесился он. Как ты ушел, он все смотрел в огород, вертел хвостом и повизгивал, ждал, что ты вернешься. Всю ночь скулил. А утром я вышел во двор, а он лежит тихо-тихо, морду уткнул в передние лапы и плачет.
- А разве собаки умеют плакать?
- Не знаю, может мне показалось, но он так лежал, будто о чем-то думал и слезы текли у него из глаз. К еде не притрагивался, на нас не обращал внимания, а когда кто-нибудь заходил во двор он смотрел, но не лаял. И так три дня. Не ел, не лаял, а все кого-то ждал, поглядывая на огород. Я решил привести его в чувство и слегка по пинал. Но он стал огрызаться и набросился на меня. Тогда я взял черенок от лопаты и, как следует, поучил его. А у него пошла пена изо рта, и он стал рваться с цепи. Тогда я и пристрелил его, а то еще покусает детей, он же сбесился.
Я слушал хозяина, смотрел на него и никак не мог понять: ведь он не жестокий человек, не обиженный судьбой, сытый и довольный; взял и убил собачку, и ни тени раскаяния. В чем причина такого поведения? Ни в тех ли стереотипах, которые насаждаются ребенку с детства, потом закрепляются в сознании взрослого человека и, в конечном счете, превращаются в ЦЕПЬ, на которой сидит он до конца дней своих и ревностно следит, чтобы никто другой не жил иначе.
 Вы слышали, как лают цепные псы, когда увидят свободно гуляющую собаку? Что это: осуждение неправильного поведения, призыв к порядку? Да нет – это обычная зависть, присущая всему живому. Но я уже думал о другом: не опоздай я на три дня, и у собачки была бы другая жизнь; она бы радовала своей красотой людей и сама бы радовалась. Но псу не повезло. Родился он красивым, а в красивую жизнь не попал, даже не попал к доброму хозяину, который бы просто любил его и жалел. ХОЗЯИН и ЦЕПЬ – вот та судьба, которая нас выбирает.