Прятаться больше не с кем. Party 12

Рэ и я сидим у него дома. Скорее полулежим — я попросил его разложить диван, чтобы у нас, чтобы между нами было пространство, не разделяющее, не отдаляющее, а такое, где концентрировалось напряжение, его — от предстоящего разговора, тема которого, мне кажется, ему неизвестна, и моё — необъяснимое. Я уверен, что напряжение уйдёт, как только мы заговорим, пока же мы молча курим, я принёс шесть «Мёрфис» и пару косяков, всё это разложено на диване, Рэ пожарил миндаль и арахис, его, очевидно, гнетёт необходимость начинать разговор, поэтому он не спешит, отдаёт инициативу мне. Я не сбежал, как подумала Миднайт — провёл пару недель у одной из своих знакомых, не выходил из квартиры ни разу, она работала с утра до вечера, а ночью мы говорили, обычно с часу до пяти, она выкраивала два–три часа на сон и уходила. Я ходил к ней и раньше, одно время мы были парой, но у меня на неё не вставал. Пи*дец. Она могла отсасывать, вертеть своей пи*дой по–всякому, пихать сиськи мне в лицо, дрочить до онемения рук — я не реагировал, нет, мой х*й не реагировал, а остальной Дэнни хотел её, но желание не давало твёрдости. Я е*ал её пальцами, вибратором, чем–нибудь ещё, только не своим собственным х*ем. Ей было достаточно, члены из человеческой кожи её вообще не интересовали, о чём она и сказала мне, облизывая пластиковый пое*унчик. Я не пересекался с ней в течение года — до последнего двухнедельного «отдыха».

Я рассказал об этом Рэ за то время, что раздевался и доставал пиво из пакета, чтобы разрядить обстановку. «Честность — вот что нас объединяет».

— Ничего не изменилось, Рэ — на неё одну не реагирую, но её мысли и то, как она их преподносит, намного интереснее её пи*ды.

Он безразлично кивал, вспоминая, шевеля пыль на полках памяти, что у него–то чаще были дырки, которые интереснее мыслей того тела, в котором они находятся. Е*ать и не слушать, не засорять мозги. Ну, Миднайт, ещё кто–то — исключения, всё–таки большинство решений принял его х*й.

Потом он ушёл жарить орехи, вернулся в комнату и вот уже минут десять мы молчим. Я закинул одну руку на спинку дивана, другой растираю пепел в пепельнице. Я должен выглядеть раскованным, в шашки сейчас поиграем, ага, а Рэ зажат, ссутулился, будто признаёт свою вину, избегает контакта с моими глазами, наблюдая только за движениями моих рук. Когда Рэ потянулся к банке пива, я перехватил его руку, он вздрогнул, но глаза не поднял. Я держу его за запястье, то усиливая, то ослабляя хватку, чувствую кости, давлю на них — типа массирую, отпускаю руку.

— Пульс щупал, хахаха, а то выглядишь как–то мёртво.

Рэ рассматривает своё запястье таким взглядом, будто я ему новую кисть пришил. На меня он так и не смотрит и к пиву больше не тянется. Беру банку, открываю и протягиваю ему. Он ждёт — уровень недоверия зашкаливает, ожидание разговора, ожидание очередной «шутки» от меня, бери уже, ссыкун, и начнём.

Он всё же берёт банку, проливает на себя немного пива, неуклюже отряхивается, отпивает и смотрит мне в глаза. Наконец–то! И я не понимаю, почему сегодня злость перевешивает всё остальное, это же Рэ, но логическая цепочка неумолима — «Рэ — Миднайт — ЧУВСТВА». Несколько раз сглатываю, провожу рукой по щетине на лице, закуриваю, миндаль такой ароматный, беру один орешек, разглядываю и пробую, выпускаю дым, закрываю глаза на секунду.

— Рэ, помнишь мой старый диван? Тот самый, который мы с тобой продавливали столько лет своими ленивыми жопами за о*уительно интересными разговорами.

Рэ почти незаметно кивает. Что, звоночек не звенел, когда я нервничал и срывался, если Миднайт заходила ко мне в комнату там был ты? Давай, бл*, ты уже должен понять, к чему я веду, к кому, вякни мне в ответ хоть что–нибудь. А ни х*я ты не вякнешь, дружок, смотришь только своими поросячьими глазками, грустно тебе, печально, может, молочка принести? Сейчас–сейчас, нужно всего лишь заставить Миднайт войти в период лактации, хахаха.

— Мне пришлось его выкинуть и заменить новым.

Играешь со мной что ли? Никаких внешних реакций. Мы же друзья, Рэ, расслабься, покажи мне, что ты сейчас ощущаешь.

— А ты знаешь, как я не люблю делать срочные покупки, не хочу покупать только потому что «надо». Я мог бы и на полу спать..

Зашевелился вроде. Один глоток, второй, один орешек, ещё три, ну, ну, х*ли ты рот открыл, если говорить не планируешь?! Похоже, я и сам уже занервничал. Время для косяка. Нет, не время, подожди.

— Но на полу тоже кое–какие следы могут быть, не хочу с этим соприкасаться, не хочу..

— Дэнни, я тебя понял. Да, мы занимались любовью с Миднайт на твоём диване. Примерно год.

«На твоём диване» — неверный акцент, Рэ, «занимались любовью» — вот правильная метка. Любовью. Любовь.

— Твоя мама..

— Твоя, бл*дь, мама! Зачем? Что за х*йня у вас уже год происходит? Я и раньше предполагал, что ты поё*ываешь её — твои реакции на её присутствие, направление взгляда, уголки твоих сучьих губ, ну, месяцев десять, допустим,  назад где–то вспыхнуло предположение, думал, что расскажешь — опровергнешь, ты ж не можешь, хахаха, не каждый день мои друзья е*ут мою мать, а тут получается — именно каждый день. Ну, вперёд, рассказывай.

Его запал исчез. Только назад даже тропинки нет, сзади стена, мягкая, но не сломаешь — тело Миднайт.

— Я никуда не тороплюсь, подожду, пока ты сложишь слова в предложения, мне же интересно, как вообще это получилось.

— Дэнни, я не могу с тобой говорить, когда ты настолько злой. Мои слова могут не дойти..

— Не рисуй мне свою перспективу, я и сам неплохо рисовать умею. Расскажи как есть.

Я чувствую, что размяк. Агрессия ушла, злость ушла. Я готов слушать.

— Рэ, честность.

— Как–то мы с тобой говорили, потом ты прервал разговор, я подумал, что ты немного не в себе был, наговорил мне странных вещей и ушёл.

— Да, помню.

— Ты ушёл, пришла Миднайт, мы поговорили, она за тебя переживала, а потом.. Я не буду подбирать слова, ладно? Скажу как было.

— Всё нормально.

— Ну вот. Попросила вые*ать её, «если у меня смелости хватит».

— Ну и ты, конечно же, за х*ем в карман не полез, сразу штаны с трусами стянул.

— Не сразу, Дэнни, не сразу. Сначала вылизал её.

Чё?! Ни х*я себе уверенность разливается в воздухе!

— И как?

— Дэнни, тебе нужны подробности? Мне очень некомфортно рассказывать такое тебе о твоей же матери, я еле удерживаюсь от того, чтобы отвечать на каждую твою издёвку. Прости меня, Дэнни, это не должно было так долго продолжаться.

Так длинно и так глубоко. Нет, сучок, ты и подробности мне расскажешь. Сравню.

— А, не умножай штампы. Рассказывай.

— Нет, Дэнни, не буду.

Реагирую быстро на его слова, не думая — хватаю его одной рукой за горло, в другой держу сигарету. Рэ не отшатывается, сидит как замороженный, но я чувствую, что кожа тёплая, я чувствую его пульс. Сдавливаю сильнее, ещё сильнее — у него слезятся глаза, он перестаёт дышать. Взгляд не отводит, я тоже.

— Расскажи мне, Рэ, как вы трахались.

Отпускаю горло, но руку не отвожу, хлопаю Рэ по плечу, щёлкаю пальцами у него перед глазами — я добрый доктор, лечить даже не пытаюсь.

Молчим. Я снова думаю о косяке, но если мы его запалим, то расслабимся, Рэ надо бы расслабиться — плавность речи, мельчайшие подробности, а мне — пока нет, нахлынет сопереживание, сочувствие, реакции замедлятся, нет, не сейчас.

— Дэнни, если тебе хочется подраться — хорошо, давай сделаем это. Но твоей грушей я не буду.

Не будешь, я знаю.

— Объясни мне, зачем тебе нужны эти подробности? Тебе будет приятно слушать?

Правильные вопросы, Рэ.

— А, Дэнни?

Я молчу. Криво улыбаюсь, болтая банкой пива в руке, смотрю в пол — изображаю размышление и торг.

— Что, необходимо тебе знать, что у неё пи*да такая узкая, что можно кончить за тридцать секунд? Что она глотает, что сосёт как безумная, что любит е*ать сама, а?

Умничка! Заговорил. Не так много ресурсов пришлось задействовать.

— Это всё такие вещи, которые можно сказать о любой девушке.

Хук —

— Но она не "любая", она моя мама, Рэ.

Оценка сказанного, осознание, а вот с принятием могут быть проблемы. Закрепим материал.

— Или ты не только мою мать трахаешь, а?

Хахаха.

— Все ли они в такой хорошей форме? Или временами приходится раздвигать дряблые складки на пути от лобка к пи*де?

На лице Рэ проскакивает то ли ухмылка, то ли усмешка.

— А вы предохраняетесь или климакс вас предохраняет?

— Дэнни, что ты хочешь услышать?

— Подробности, Рэ. Я и с Миднайт поговорю — я должен понимать, что будет дальше.

«Будет дальше» произношу так, будто я подросток и голос у меня ломается. С баса перехожу на всхлип. Сглатываю и сглатываю подступающие к горлу комки, видит ли это Рэ, дыхание перехватывает — видит ли это Рэ, начинаю кашлять, не могу остановиться, мне нужно откашлять ЧУВСТВА, выплюнуть их, вы–плю–нуть, думаю слогами, чтобы вернуть внутреннее равновесие. Ломается не голос — я сломался. Видит ли это Рэ?

Я их выплюну и мне больше не захочется издеваться над Рэ, я их выплюну и уйдут всплески агрессии, я смогу наслаждаться дружбой с Рэ и сексом с Миднайт — как это было раньше. Смогу? «Честность — вот что нас объединяет». Рэ ковыряется в орешках, все уже потрогал, перебрал, воображает, наверное, как водит пальцами в пи*де у Миднайт, а она и рада, помогает ему, трёт.. Оо, я не могу, бл*дь, сейчас — нет.

Нужно прийти в себя.

— Расскажи хотя бы, понравился ли тебе мой диван. Вы же не нашли другого места. Или Фил важнее чем я? А, Рэ?

Я аж взмок. Проступил пот на лбу. Видит ли это Рэ? Я не могу сейчас вытирать лоб — привлеку внимание, Рэ учует, что я сломался, а вдруг пота нет, вдруг это ложное ощущение, спина точно мокрая, ноги, уфффф.

— Пусть Дэнни ложится и впитывает ваши выделения, ммм, какой чудесный запах у этой пи*ды! Ой, но это же пи*да моей мамы, как я могу..

— Можешь, Дэнни.

Чего бл*?! Миднайт ему уже рассказала что ли? Нет, нет, нет, нужно как–то это проверить, опровергнуть или подтвердить.

— Ты зашёл, чтобы таким образом пристыдить меня? Уличить? Или, скорее, унизить. Дэнни,

— Подожди, мать твою. Что я могу?

— Можешь вдыхать запах пи*ды Миднайт.

— И как же?

— В вашей квартире везде феромоны Миднайт. Ты сам–то помнишь, как она выглядит? Как двигается и разговаривает? Фил ушёл в самоизоляцию, ты тоже сознательно держишь дистанцию, сравни теперь ваше поведение с поведением Миднайт. Она открыта, только эта открытость никому из вас не нужна. Не собираюсь осуждать ни тебя, ни Фила, если ты хотел спросить. Я ответил на твой вопрос?

Конечно, мой мальчик. Мы же дышим одной и той же пи*дой. Значит, он не в курсе.

— Она тебе давно уже не мать.

Ну Рэ, всё должно было быть не так.. Я х*ярю ему ногой в ухо, он двигает мне в челюсть полупустой банкой, пиво попадает в глаза, кулак Рэ тоже, ещё удар, ещё,

— Хватит!

— кричу я, но удары не прекращаются, мы падаем на пол,

— Хватит! Всё, всё! Всё–ооо!!

— я смотрю в пол, Рэ заламывает мне руки за спину, неприятно, но терпимо, отпускает руки, я выстраиваю фразу, но не успеваю сказать. Раз, два — Рэ схватил меня за волосы и крошит мой нос — три, пять.. Он слезает с меня, уходит. Трогаю нос — ничего не хрустит, хотя, может, я не чувствую пальцев — Рэ неплохо придавил их коленом, он возвращается с водой и влажным полотенцем.

Поднимает меня, сажает на диван, грубо хватает за подбородок и смывает кровь.

— Мудак ты, Дэнни.

— Твоя порода,

— огрызаюсь и выдавливаю кровавую улыбку. Рэ какой–то грустный.

— Ты останешься, чтобы ещё раз попробовать меня избить, останешься, чтобы сказать, зачем пришёл или пойдёшь домой?

Трогаю языком зубы, хочется сплюнуть, но некуда. Вы–плю–нуть.

— Рэ, Миднайт трахается не только с тобой.

— Ну и что? Она не моя собственность.

— Рэ, её Я е*у.

Вы–плю–нуть. Не вижу удивления в Рэ. Наверное, момент не такой драматический. Ох бл*, да он верит.

— Рэ, я трахаю Миднайт, свою мать. Уже года три.

Он садится на диван напротив меня, открывает ещё одно пиво, нащупывает под задницей косяк, достаёт, кладёт между нами. Теперь инициатива у него.

— Ты мне не веришь?

— Нет. Не знаю. Не знаю, что делать с этой информацией.

— Я сегодня уже хорошо на*уевертил тут, попробую исправиться. Просто расскажу. Тебе же Миднайт..

— Она просила поговорить с тобой, но так и не сказала, о чём.

— Да, значит, говорила.

Речь замедлилась, слегка кружится голова, я почти не воспринимаю Рэ, но он быстро приводит меня в сознание.

— Дэнни, она тебе давно уже не мать.

— Ты прав, Рэ, прав, и никогда ей не была, если брать в расчёт только мои ощущения. Но не говори так, пожалуйста. Вот сейчас, в этот момент — не говори, я расскажу, почему.

— Дэнни, я тебе сейчас ничего не говорил.

Зае*ись. Говорю сам с собой. А о чём они говорят, когда меня нет? Или у них нет на это времени, торопятся, суетятся, бл*дь, вы–плю–нуть. Вы–плю–нуть.

— Я не могу с тобой говорить как с посторонним человеком. Не могу отключить чувства.

ЧУВСТВА. Отключи их на х*й, выруби, это ложные покровы Рэ, вторая кожа, вены сплетаются в клубок и кровоток останавливается, я хочу её вые*ать, я е*у её, Рэ, механически, вы–плю–нуть, бл*дь, бл*дь, бл*дь, но теперь я её делю с тобой, мы её делим, а что думает она? Да насрать мне — я хочу так думать, я хочу так думать, но не могу разжать губы, чтобы, чтобы.. Вы–плю–нуть.

— А ты, Рэ, как ты к ней относишься?

— Ну уж точно не как к твоей маме.

— Ты это уже говорил.

— Нет. Я говорил, что тебе она уже не мать.

— А это не одно и то же? Как скажешь. Ну так и?

— Мы просто трахаемся и разговариваем.

— И это, по её мнению, забота и внимание? Ха, мало же ей нужно на самом деле, хахаха.

— Она же сравнивает меня с тобой. Даже если не говорит об этом прямо.

Уверен?

— Уверен?

— А с кем ей ещё сравнивать? Я не спрашивал, меня это не интересует — есть ли у неё кто–то ещё.

— Я тоже..не спрашивал..пока не увидел твою задницу на ней.



— Каким–то вечером. Я пришёл раньше, чем она меня ждала, хотел как всегда запереться в комнате, почитать там, музыку послушать, а там — ты и она, она меня заметила. Ты засаживаешь ей, а она смотрит на меня — почти двойное проникновение, хахаха, двойной оргазм.

— Ага, почти.

— Я–то был спокоен до этого вечера, ну секс и секс, можно ей пинка ещё дать, чтобы быстрее одевалась и проваливала из комнаты. И она принимает всё так, будто это норма для неё. Соси — не соси, раздвигай — уё*ывай, потрогай — не прикасайся, сними всё — порви колготки на пи*де.

— Ну.. У меня с ней как–то нежнее было. Компенсация за твои правила — теперь мне понятно.

— Понятно, ещё бы. Так не я же к ней пришёл, а она ко мне. Миднайт, не получая обратной реакции в виде слов, решила получить обратную связь через секс. Но я и здесь скуп, обращаюсь с ней как со шлюхой, но хер его знает, Рэ, раз всё продолжается так долго, значит её это устраивает.

— Дэнни, что за, на х*й, происходит.. Мы обсуждаем, кто из нас и как е*ёт твою мать, какие эмоции при этом испытывает..

— Ты, кстати, так и не рассказал подробностей.

— Похоже, нам придётся разговаривать втроём.

— Ни х*я нам не придётся, Рэ. Убрав сына из её жизни и убив в ней мать, я начал испытывать к Миднайт ЧУВСТВА. Мне это не нужно, я бежал от этого всю жизнь, выстраивал своё восприятие и отношение не для того, чтобы ревновать её, не для того, чтобы бояться её, а бояться я начинаю сейчас, когда она знает, когда она может начать контролировать что–то. Она захочет большего, Рэ, как только уловит, как изменилось моё отношение к ней. Как легко контролировать и получать доступ, удерживая х*й в пи*де и находясь в замкнутом пространстве. Ты кончал когда–нибудь в свою мать? Я могу ошибаться, сильно ошибаться, но Рэ, ты говоришь со мной так, будто тебе до манды вся эта ситуация, отношения «мать плюс сын плюс ты». Что ты сидишь как мудила, выкинь уже эту пустую банку, крутишь и гладишь её как свои яйца.

— А что ты ждёшь от меня? Чтобы я пошёл и застрелился? Я просто о*уел, Дэнни, я не могу сейчас думать рационально. Не обсуждается, что я отвалю, считай, уже отвалил.

Рэ поднимает обе руки ладонями ко мне. Я показываю ему fuck.

— Рэ, ты всё–таки глупый. То, что ты отвалил, ни на что не повлияет, ты можешь и не отваливать. Есть ещё я и мои ЧУВСТВА. Ты уже пое*ал Миднайт, я уже знаю об этом — соответственно, отменить мы ничего не можем. Ни отменить, ни исправить.

Я уеду отсюда. Затеряюсь. Но сначала можно и втроём поговорить, какие это будут реакции, как он и Миднайт будут блеять и оправдываться, попрошу их пое*аться в моём присутствии, ммм, надо будет сразу раздеть Миднайт, чтобы она не была очень уж уверенной в себе. Я просто прикажу ей раздеться — я же её сын в конце концов, хахаха. Ублюдки.

— Что ж ты не сказал мне раньше, Рэ?

— Считай, что побоялся.

Уж понятно, что обосрался как слон после гнилых абрикосов. Друг. «Честность — вот что нас объединяет». Пи*да нас объединяет, Рэ. Пи*да моей мамаши.

— Зря я это всё, Дэнни. Не жалею, что трахал Миднайт, но нач..

— Заткнись, Рэ.

Резко встаю и иду к двери.

— Подожди минут десять, я устрою тебе сюрприз.

Миднайт, Миднайт, ты должна быть дома, как же мы без тебя. Рэ что–то мяукает, но я уже захлопнул дверь и вышел на улицу.

Мне весело. И я хочу унизить их обоих, и я их унижу, бл*дь, нет–нет, никаких мстительных настроений, моя голова ясна, я излучаю радость, я предвкушаю хорошую подпитку от моих друзей, милая Миднайт, милый Рэ, позвольте пригласить вас в удивительный мир утончённых и незабываемых эмоций, у меня есть ЧУВСТВА, бл*дь, а у вас — похоть, страсть и взаимное влечение. Я вые*у вас обоих на других уровнях, в других плоскостях, ментально. И ты, Миднайт, ты знаешь, что..чтобы..

Медленно пальцы ползут по струне, я хочу кричать громко, звук застревает во мне, дрожит и вибрирует, горло царапает, я вижу дорогу, но путаюсь в знаках, тротуары пусты, но идти по ним некуда, дождь сменяется ливнем и я прячусь за ветками, я вижу не всё, но цепляется взгляд за промокших прохожих, что у дома стоят, он машет руками, он кричит и дрожит, она ловит упрямо его слова как ножи, убирает в рюкзак, прячет под платье, месит ногами чёрную слякоть, я не слышу угроз, я слежу за губами — «у тебя ещё один есть, в правом кармане», он проверяет, он ещё не уверен, он не видит меня — я сама почти дерево, он бьёт её в грудь и я отвожу глаза, мне тебе нечего больше..

Сказать, что я ей скажу? Хахаха, скажу, что может не одеваться, так пусть идёт, не будем скрывать своих, хахаха, отношений, своих, хахаха, ЧУВСТВ, бл*дь. Она посопротивляется для вида, да ну, просто схвачу её и потащу.

Я в таком предвкушении, что меня даже слегка потряхивает, такая сила, такая уверенность, я специально громко хлопаю дверью и гадким таким, нарочито слащавым голосом говорю

— Миииднааайт, пораааа на прогууууулку!

Снова в моей комнате. Одного объё*анного дивана ей мало.

Меня кроет? Я вижу..что.. Вик? Грёбаные навязчивые вспышки памяти.

Но это не Вик, бл*дь.


Рецензии