Защитники Отечества

В современной России есть праздники с некими вымышленными (либо чисто условными) датами, возведенные в ранг государственных, и всегда отмечаемые торжественно и с помпой. Два из них, тем или иным образом, связаны с защитой Отечества.
Вот, взять, к примеру, День так называемого народного единства, отмечаемого 4 ноября. Здесь понятно, властям хотелось аннулировать день большевистского переворота 7 ноября, но при этом, как говорится, и рыбку съесть и за стол не сесть. 4 ноября – это же совсем рядом с седьмым. Коммунисты поворчали, погундосили, да и успокоились – им-то ведь никто не запрещал устраивать свои демонстрации 7 ноября (правда, на календаре этот день теперь отмечается не красным цветом, а черным). Но что, собственно, произошло в день 4 ноября, о каком единстве нации можно говорить? Обратимся к историческим фактам.
В ночь на 21 сентября (1 октября) 1610 г. правившая тогда в стране «семибоярщина» впустила в Москву 8-тысячное польское войско гетмана Жолкевского. Поляки заняли Кремль и Китай-город, комендантом московского Кремля был назначен Александр Корвин-Гонсевский, довольно удачливый польский военачальник, будущий маршал Сейма. Перед этим бояре отправили из столицы для борьбы со шведами почти весь московский гарнизон, и столица оказалась без защитников.
Против поляков поднялось так называемое первое земское ополчение, которое возглавил рязанский воевода Прокопий Ляпунов (напомним, один из соратников предводителя первой крестьянской войны Ивана Болотникова). Ляпунов шел на выручку антипольскому восстанию москвичей во главе с князем Дмитрием Пожарским, но опоздал. К тому же, перессорились между собой казаки и служивое дворянство, что привело к гибели самого Ляпунова. И тогда настала очередь спасать Москву нижегородцев – купец Козьма Минин бросил клич, уговорил возглавить войско все того же князя Пожарского. На этом подробно останавливаться нет смысла – все это известно даже из школьных учебников по истории. Остановимся на других фактах.
Александр Гонсевский правил в Москве «железной рукой», пресекая всякие попытки москвичей изгнать оккупантов. По некоторым данным, за время его «комендантства» погибло до 7 тыс. москвичей. Но передовые отряды ополчения, возглавляемые Пожарским, Батурлиным и Колтовским заставили поляков мандражировать. Не придумав ничего более убедительного, поляки начали жечь Москву. Специальные отряды поджигали город с разных сторон, многие церкви были разграблены и разрушены. Выгорела большая часть Москвы, сгорели Белый и Земляной города. Сами же поляки вместе с несколькими десятками коллаборационистов из русских бояр оказались запертыми в Кремле. В числе последних были Федор Иванович Мстиславский, Иван Михайлович Воротынский, Иван Никитич Романов и его племянник Михаил Федорович с матерью Ксенией Ивановной, в иночестве Марфой (для не уловивших сути, уточню – Михаил Федорович – это будущий первый царь из династии Романовых). Эти люди привели поляков в Москву и целовали крест королевичу Владиславу, все эти семейства с 1600 года участвовали во всех интригах Смутного времени и поддерживали всех самозванцев.
А вот каким образом Романовы из коллаборационистов превратились в самодержцев Всея Руси – тема для отдельной статьи.
В Кремле вскоре начался страшный голод, расцвело людоедство (но это, опять же, не тема данной статьи), тем не менее, поляки сдаваться сразу не собирались. Они ждали помощи от гетмана Ходкевича.
На рассвете 22 августа (1 сентября) гетман Ходкевич начал прорыв к Кремлю, чтобы доставить туда огромный обоз с провиантом для осажденного гарнизона. Сражение началось с боя конницы на Девичьем поле (у Новодевичьего монастыря). Этот бой длился семь часов, и только тогда королевские люди стали теснить противника. После этого бой начался среди развалин выгоревшего города. Сражение в тот день завершилось смелой атакой казачьих отрядов атаманов Афанасия Коломны, Дружины Романова, Филата Можанова и Макара Козлова, после чего гетман приказал отступить. Гетман Ходкевич ушел на Воробьевы горы, простоял там всю ночь и рано утром 25 августа (4 сентября) с «великим срамом» бежал от Москвы на Запад. Огромный обоз с провиантом для «кремлевских сидельцев» (неудачно ходивших на вылазку) стал главным трофеем победителей.
Переговоры о сдаче начались 22 октября (1 ноября) 1612 года. В тот день воины народного ополчения под предводительством Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского, не желавшие делать никаких уступок врагу, взяли штурмом Китай-город, откуда осажденные бежали в Кремль. 26 октября (5 ноября) кремлевский гарнизон согласился сложить оружие и сдаться на милость победителей. Договор был подписан и скреплен крестным целованием. В нем говорилось, что королевским людям будет сохранена жизнь на условии, если они сдадут в казну имевшиеся у них награбленные государственные ценности. 27 октября (6 ноября), началась сдача королевского гарнизона. Русское же население и бояре во главе с Ф.И. Мстиславским покидают Кремль через Троицкие ворота. Среди освобожденных Иван Романов с семьей брата Федора. Ксения Ивановна Романова с сыном Михаилом тут же выезжают в Кострому. Отсюда Михаил отправляется в их вотчину село Домнино, старостой которой был небезызвестный Иван Сусанин, родом из соседней с Домнино деревни с простым названием Деревенька.
Безусловно, именно освобождение Кремля стало знаковым событием, ведь там находилась резиденция русских царей, заседала Боярская Дума и т.д. Однако стоит оговориться, что на этом Смута также не закончилась. К тому же, как видим, 4 ноября 1612 года в Москве вообще ничего знаменательного не происходило. Достаточно открыть любой подробный курс лекций по истории, чтобы убедиться: в этот день в Москве не было ни освобождения, ни единения, ни победы сил, возглавляемых Мининым и Пожарским.
А при чем тогда здесь 4 ноября? Это «всего лишь» день прославления Казанской Божьей Матери.
Кстати сказать, окончательная сдача поляков и сброс польских знамен в  кремлевскую грязь состоялись как раз 7 ноября. Но это так, к слову о двух близких датах. И к тому, что можно было, не меняя даты, просто переименовать праздник. Ведь у нас любят периодически все переименовывать. Правда, в таком случае, никакого народного единства не получилось бы – коммунисты бы отмечали одно событие (которое нынче стыдливо отмечают, как Парад 7 ноября 1941 года на Красной площади Москвы, при этом почему-то забывают напомнить, в честь чего этот парад состоялся), все остальные – другое. Единение было бы только в дате, что, впрочем, таким «праздником» и предполагается.
Не менее забавная история получилась и с датой 23 февраля, что нынче отмечается как День защитника Отечества.
Предложения организовать День Красной Армии появились едва ли не одновременно с нею. Документы свидетельствуют, что такие намерения уже в 1918 г. (т.е. ровно сто лет назад) возникали неоднократно. Но речь при этом велась не о государственном празднике, а о разовом агитационном мероприятии, каких в первые послереволюционные годы проводилось немало. Среди них были и чисто военные – Дни Красноармейца-фронтовика, Всеобуча, Красного офицера и др.
Так, 3 января 1919 г. по постановлению ВЦИК на всей территории РСФСР проводился День винтовки с целью мобилизации населения на сдачу находящегося у него на руках оружия. А по постановлению комиссии при ВЦИК на воскресенье 9 февраля 1919 г. намечался День Красного подарка, который должен был проводиться с целью сбора материальных и денежных средств для Красной Армии. В первые дни января 1919 г. вспомнили и о приближающейся годовщине декрета Совета Народных Комиссаров об организации Красной Армии. Председатель Высшей военной инспекции РККА Николай Подвойский 10 января направил в президиум ВЦИК предложение отпраздновать годовщину создания Красной Армии: «28 января исполняется год со дня издания Советом Народных Комиссаров декрета о создании Рабоче-крестьянской Красной Армии. Было бы желательно отпраздновать годовщину создания Красной Армии, приурочив празднование к 28 января, дню издания декрета». Мероприятие предлагалось приурочить «к ближайшему воскресенью до или после 28 января, чтобы трудящиеся могли приветствовать армию на улицах во время парада и торжественных шествий».
Однако, рассмотрение предложения Подвойского во ВЦИК состоялось только 23 января, когда до 28 числа оставалось всего лишь 5 дней, а до ближайшего за ним воскресенья (2 февраля) – 9 дней. За это время, конечно, невозможно было подготовить все мероприятия по празднованию, предлагавшиеся Подвойским. Президиум ВЦИК вынес вердикт: «Никаких решений не принимать ввиду позднего представления ходатайства и невозможности в столь короткий срок организовать празднование». Со своей стороны, 24 января президиум Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов также рассматривал вопрос «Об устройстве праздника в ознаменование годовщины создания Красной Армии» и принял решение: «Признать необходимым устройство Дня Красной Армии в ознаменование годовщины создания ее. Приурочить празднование Дня Красной Армии ко Дню Красного подарка. Организовать в этот день митинги, концерты и спектакли». Подготовка ко Дню Красного подарка уже разворачивалась, а поскольку он тоже имел прямое отношение к Красной Армии, можно было в этот же день, пусть и с незначительным опозданием, отметить и годовщину ее создания, сочли члены Моссовета.
28 января 1919 г., в день годовщины декрета СНК об образовании РККА, на пленарном заседании Моссовета его председатель и член ВЦИК Лев Каменев напомнил присутствовавшим, что «сегодня – годовщина Красной Армии», и сообщил, что «по целому ряду технических причин празднование годовщины Красной Армии отложено на 17 февраля». Однако выбор даты 17 февраля оказался не вполне удачным, так как не совпадал ни с Днем Красного подарка, ни с воскресеньем. В этой связи 30 января созданный при ВЦИК Центральный комитет по организации празднования годовщины Красной Армии и Дня Красного подарка сообщил о переносе праздника на воскресенье 23 февраля.
«Правда» и другие газеты опубликовали следующую информацию: «Устройство Дня Красного подарка по всей России перенесено на 23 февраля. В этот день по городам и на фронте будет организовано празднование годовщины создания Красной Армии, исполнившейся 28 января».
Но всероссийский День Красной Армии первоначально не прижился, его постигла судьба других разовых «дней»: о нем забыли почти сразу же после проведения. Ни в 1920 г., ни в 1921-м этот день не отмечался. И только в 1922 г. о нем вспомнили: 27 января было опубликовано постановление президиума ВЦИК о 4-й годовщине Красной Армии, в котором говорилось: «В соответствии с постановлением 9-го Всероссийского Съезда Советов о Красной Армии президиум ВЦИК обращает внимание исполкомов на наступающую годовщину создания Красной Армии (23 февраля)».
По-настоящему же всенародным праздником стала 5-я годовщина РККА, отмечавшаяся в 1923 г. В циркуляре ЦК РКП(б), подписанном А. Бубновым и В. Куйбышевым, подчеркивалось: «23 февраля с.г. исполняется пятилетие существования Красной Армии. Пятилетний юбилей Красной Армии есть великий праздник всех трудящихся России. Партийные органы должны принять самое активное участие в организации этого юбилея и в придании ему характера широкого массового праздника». Особо следует заметить, что в постановлении президиума ВЦИК, принятом 18 января 1923 г., объяснялась причина празднования Дня Красной Армии именно 23 февраля. В документе авторитетно утверждалось: «23 февраля 1923 г. Красная Армия будет праздновать 5-ю годовщину своего существования. В этот день, пять лет тому назад, был опубликован Декрет Совета Народных Комиссаров от 15 января того же года, которым было положено начало Рабоче-крестьянской Красной Армии, оплоту пролетарской диктатуры».
При этом, как мы видим, дата (23 февраля) была совершенно случайной и никакого отношения к Декрету о создании РККА не имела. Поэтому нет ничего удивительного в том, что эта версия происхождения праздника оставалась в ходу только до очередной «круглой» даты. Во вводной части постановления ЦИК к 10-летию Красной Армии говорилось уже нечто иное: «23 февраля 1918 г. рабочее и крестьянское правительство издало декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной Армии». Таким образом, и 10-ю годовщину РККА, как и все предыдущие, отмечали как годовщину декрета СНК об организации Красной Армии от 15(28) января 1918 г. Но саму дату издания этого декрета теперь, вопреки истине, связали напрямую с 23 февраля. Уже тогда высказывались сомнения в обоснованности сложившегося положения. Сам народный комиссар по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета Клим Ворошилов (как пелось в некогда весьма популярной песне «первый красный офицер») открыто высказал сомнение в правомерности установленной даты праздника. В опубликованной 5 марта 1933 г. в «Правде» статье «15 лет Красной Армии» он, в частности, писал: «Кстати сказать, приурочивание празднества годовщины РККА к 23 февраля носит довольно случайный и трудно объяснимый характер и не совпадает с историческими датами».
Казалось бы, вопрос закрыт. Ан, нет! Современные российские власти решили внести и свою лепту в празднование этой «довольно случайно и трудно объяснимой» даты, правда, додумавшись все же, заменить в официальном описании праздника в законе слова «День победы Красной Армии над кайзеровскими войсками Германии (1918 год)» на «День Защитника Отечества» (Постановление Государственной Думы РФ от 18 января 2006 г.) И это вместо того, чтобы, как предлагалось некоторыми историками и общественными деятелями, перенести день Защитника Отечества на дату реальной победы над реальным агрессором, будь то немцы-тевтонцы и князь Александр Невский (5 апреля), будь то монголо-татары с темником Мамаем на поле Куликовом и князь Дмитрий Донской (8 сентября), или же победа на поле Бородинском в схватке с Наполеоном (7 сентября). Кстати, вполне логично было бы и объединить эти две даты величайших битв, как реальный пример защиты Отечества.

 Что же касается собственно мифа о «победе под Псковом и Нарвой», то, по мнению многих историков, он был изобретен лично И.В. Сталиным в 1938 году. Впервые он появляется в материале, опубликованном в «Известиях» 16 февраля 1938 года под заголовком «К 20-летию РККА и ВМФ. Тезисы для пропагандистов». Соответствующий тезис звучал следующим образом: «Под Нарвой и Псковом немецким оккупантам был дан решительный отпор. Их продвижение на революционный Петроград было приостановлено. День отпора войскам германского империализма стал днем юбилея молодой Красной Армии».
В сентябре того же года он был закреплен в опубликованной в «Правде» главе «Краткого курса истории ВКП(б)»: «Вооружённая интервенция немецких империалистов вызвала мощный революционный подъём в стране. В ответ на брошенный партией и Советским правительством клич «Социалистическое отечество в опасности!» рабочий класс ответил усиленным формированием частей Красной армии. Молодые отряды новой армии — армии революционного народа — героически отражали натиск вооружённого до зубов германского хищника. Под Нарвой и Псковом немецким оккупантам был дан решительный отпор. Их продвижение на Петроград было приостановлено. День отпора войскам германского империализма — 23 февраля — стал днём рождения молодой Красной армии».
Гораздо более решительная формулировка дана Сталиным в приказе от 23 февраля 1942 года: «Молодые отряды Красной армии, впервые вступившие в войну, наголову разбили немецких захватчиков под Псковом и Нарвой 23 февраля 1918 года. Именно поэтому день 23 февраля 1918 г. был объявлен днём рождения Красной армии».
 Возражать отцу всех народов, разумеется, никто не решился.
Чтобы закрыть данную тему, коротко отметим, что же все-таки произошло в день 23 февраля 1918 г.
Ни в германских, ни в советских военных документах и мемуарах не встречается ровным счётом никаких упоминаний о якобы имевшем место 23 февраля 1918 г. победой красных карателей под Псковом и Нарвой. В архивных документах идет речь о бегстве без боя красных карателей из под Нарвы.
В действительности Нарва была взята очень небольшим отрядом немцев, всего около 40 человек, приехавших на мотоциклетках в 8 часов утра. Бегство из города красных началось как раз 23 февраля, около 12 часов дня. Первыми бежали солдаты и комитеты, бросая все на произвол судьбы. Потому речь не идет о поражении в битве, речь идет о проявлении трусости и бегстве без боя.
С другой стороны, известно, что оборонявшиеся на псковском направлении красноармейские отряды общей численностью около 2500 человек под командованием бывшего полковника Генерального штаба царской армии Е. Пехливанова не смогли остановить продвижение германцев. В ходе боев, начавшихся 23 февраля в 10-25 км от Пскова, противник прорвался к станции Псков-1 (вечер 24 февраля), а в ночь на 25 февраля захватил центр города. 28 февраля весь Псков находился под контролем немцев.
Не кто иной, как сам Ульянов-Ленин в своей передовице в «Правде» 25 февраля 1918 г. по поводу позорной сдачи Нарвы красными без боя отмечал: «Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком». А большевистский Совнарком в этот же день, 23 февраля 1918 г. по новому стилю, провозгласил по радио свое согласие на все условия капитуляции, продиктованные торжествующей «германской военщиной».
В ту же дату на юге России, в ночь с 22 на 23 февраля (c 9-го на 10-е февраля по старому стилю) 1918 года начался знаменитый «Ледяной» (Первый Кубанский) поход Добровольческой армии. Эта дата стала фактической датой становления и начала Белого движения. Она широко отмечалась бывшими белыми воинами в изгнании. «Ледяной поход» добровольцев, как акт беспрецедентного мужества и патриотизма, по сей день считается одной из самых героических страниц в истории белой России.
Вот такой он, день Защитника Отечества!