Разорванные временем

Пролог
О, если бы мы, люди,  могли выбирать времена своего рождения! Выбирать век  и страну! Семью! Выбирать нравы!  Нам выбора  не дано!  Провидение лишь беспощадно  выбрасывает нас, как живых кукол,  в уже сложившуюся жизнь, беспощадно заставляя в нее вжиться и к ней  приспособиться.
Великое "Оно"  не спрашивает у детей человеческих,  когда им  выходить на сцену жизни. Страшное  непознанное просто выбрасывает  нас  в эту жизнь, в это время, в этот народ,  в эту семью,  и,  сразу, навсегда  забывает про нас.
Обласканные горячим, летним солнцем, подобно двум бриллиантам,  сверкали в его лучах две милые детские головки детей, играющих  песочнице возле  богатого провинциального дома в уездном городке "Н", центральной полосы Российской империи. Их окружали одноэтажные и двухэтажные дома, отгороженные деревянными заборами, утопающие в садах.  Небольшая полноводная речка, пересекающая вековой сосновый лес.
Здесь родились в 1880 году  наши герои.
Купеческий отпрыск- голубоглазый, молчаливый,широкоплечий  Ванюша и  Голда- круглолицая соседская  девчушка с вьющимися темными  волосами и огромными серыми  глазами, выдумщица, застрельщица  бесконечных сюжетов детских  игр.
Никогда не дравшаяся, спокойная  пара само достаточных милых детишек...
Пока папа девочки  чистил купеческие и прочие городские трубы, черноволосая его малышка  играла с хозяйским сынком. 
- Я буду твоим мужем!   Глубокомысленно произнес не многословный  Ванюша, однажды, когда им было по шесть лет.
- Хорошо, только понарошку! Серьезно ответила девочка.
- Нет! Вырасту и по-настоящему,  твердо сказал мальчик.
- Согласна. Ответила девочка.
Откуда могли знать еще совсем крошечные  дети,  о намертво  разделявших их семьи  сословных предрассудках  и о разных их  верах.
Песочница  была пока  их райским садом и не вкусили  они еще  горьких яблок его.
Простая как мир сказка про двух сверстников все детство не вылезавших из одних луж,все повторяется в этом мире, со времен Адама.
Жил был мальчик  Ваня  и был он  купеческий сынок  в богатой провинциальной  семье и  черноволосая   девочка Голда- дочь местного,  еврейского  трубочиста.
Играли дети- ровесники  все детство в одних дворах, купались в одной речке. Были  всегда вместе и прикипели душами друг к другу. Так  дружили они и дружили до самой  своей зрелости.
Железная, ржавая  стена из вековых  предрассудков их  патриархальных  семей,  все росла и росла вместе с солнечными детьми, отгораживая их  друг от друга  сильнее и сильнее,  беспощадной силой дремучих,  вековых предрассудков еще  не замаранные  земными дрязгами,  юные детские  души, готовые не смотря ни на что  соединить свои тела.
Наверно они были бы прекрасными супругами, если бы не принадлежали к разным  религиям,  да и сословиям то же.  Ни какая семья в те темные царские  времена не позволяла столь неравный брак!
- Для счастья в браке одной любви слишком  мало, поясняла Павлу мать.
- Я прокляну тебя, в гневе кричал на Голду отец.
Родители, через колено,  переломали своих детей.
- Я вынужден венчаться, однажды  объявил  Голде  Павел, нежно держа ее за руку.
 Сердце девушки застучало так, что казалось выпрыгнет из груди, а земля закружилась под ногами.
Над ней то же висела необходимость замужества, была она девушкой столь интересной, что за женихом дело не стояло,  но она пока все тянула...
Подчинились. По заповеди.
Брак стал для каждого хомутом, но не изменил их. 
Уж, конечно, их  семьи  "постарались".  Две светлые  мечты безжалостно,  вдребезги  были разбиты, похоронены   вместе с переломанными судьбами
Мезальянс  не состоялся, а  любовь не только осталась, а еще и укрепилась, ибо то в двойне молодым  всегда желанно, что запретно.
И пятнадцати  лет не прошло и  надо же случиться!   Ураган!  Сдвиг, застывшего времени.  Революция,  в моду вошло   без божие,  проклятые  сословия отменили, в бога не так уж молодые  и верят, а  годы Вани и Голды  золотые  вышли, убежали, утекли. Связаны семьями оба.   Молодость, улетевшую,  никому  не вернуть. То, что не свершилось в свой срок, засело в них   занозой, хотя,  назло всем,  предрассудкам и запретам,  они, по-прежнему,  любили друг друга даже сильнее,  вопреки показной морали, плюнув на  обстоятельства ... Каждый из них казался близким и соседям примерным супругом, а был в тайне,  пылким любовником.
Мир рушился,  они долго  ничего не замечали, замкнутые друг на друге.

Глава1. Вопреки предрассудкам.

 Поднявшись с солнцем,   изрядно попотев  и  износив ноги, уже  к десяти утра,  с трудом распрямив натруженную спину,  выйдя из чащи на дорогу,  двигалась  Голда устало  к дому.  Шла, почему-то,  не спеша,  внимательно  посматривая по сторонам, будто  кого то, выглядывая:
Не то, опасаясь,  не то, поджидая кого-то. Может, просто,  наслаждаясь воркованием  птиц и лесным  покоем.
Покорные лишь ветру, пели вокруг  свою тихую песню черные,  вековые сосны, о чем-то своем беседовали птицы, поражали волшебными узорами бабочки, а нее на душе скребли черные  кошки, ибо не один голод был причиной ее  раннего лесного похода.
 Не такой уж простой, как казалась  была эта провинциальная  красивая  простушка.
Ей  хотелось  повидаться  с Ваней, с ним сложно было в городе  поговорить  наедине.
Здесь,  на  известной только двоим, тайным  возлюбленным,   поляне,  в полдень,  было назначено у  них  свидание.
 Собиралась  свернуть, а он  выскочил,  перегораживая  путь, ее с детства  любимый, ее истинный,  коренастый, широкоплечий мужик, такой  молчаливый,  такой любимый, такой  трудяга. И плевать ей было на то, что есть у него жена, она о ней просто не думала, как и не слишком заморачивалась по поводу своего мужа  Петра.
Ждала, а все равно испугалась,  лес все же.     Испуг, моментный  быстро  сменился облегчением  - узнала:  знакомая с детства Ванюшина  фигура. 
-  Привет красавица!  Давай с поклажей  помогу! Не страшно ли в лесу  одной? Съедят ведь  Голдочку  серые волки.
- Страшно, только кушать  вай, вай, вай, как  хочется. Спокойно передразнила  Голда.
- А что муж твой не боится за тебя совсем?    продолжал  ерничать   Иван.
- Боится,  а что ему  делать то, он при  службе.
В крошечном городке,  где,  все знали всех,  ну или почти всех  и уж точно все  обо всех.
Да, и родственников кровных  среди горожан было бес счету. Свидеться было не просто.
Оба  они были счастливы   побыть чуть- чуть  наедине, отгородившись от условностей жизни,  предписаний и предрассудков этим сказочным лесом.
В просвете темных елей,  перед глазами мелькнула пурпурная поляна, поманившая  мягкой, усыпанной земляникой травой. Не сговариваясь, свернули, устроили привал.
Сверстники, закадычные  друзья детства навсегда остались ими.  В вечность  улетели от них беззаботные времена.
-Рухнул полный выдуманных предрассудков,  страшный в своем мракобесии религиозный мир.
- Но, что же ты бог  с  нами наделал, думал  Ваня, с затаенной тоской, обнимая любимую.
- Зачем не сделали по-своему? Испугались родителей, покорились. Навязчивая эта мысль засела и в женщине. Хорошо быть крепкой задним умом, а тогда  внешне покорная, а в душе своенравная  девушка  Голда, подчинившись неуклонной  воле отца,  вышла,  в назначенный срок, замуж,  но брак без любви  обернулся для нее  кошмаром.   В отчаянии,   в тайне от мужа, она  делала  все что хотела, что  считала нужным.
Казавшись добродетельной, застегнутой на все пуговицы  провинциалкой, она  тайно жила с Иваном.
Тем временем,  прежний местечковый  мир рухнул,  похоронив, отделив от жизни  обе  церкви,  сравняв сословия в нищете и безденежье.   Кулаки сжимались от злости и не возможности повернуть жизнь в спять. 
Ванина,  богатая при царе, семья  потеряла уже  почти все и жила в страхе выселения,
но они  не голодали, да и детей у него от жены  не было.
Опять, как в детстве, расслабляясь,  становились в лесу  сами собой, ибо только друг с другом, были  честны, а потому счастливы.
Здесь, под соснами  возрождались на миг, растворившиеся в тумане мечты,  улетевшей юности.
-  Послушай, Ваня  мой дядя, теперь важный человек. Он  милиционер,  ты, его знаешь, так  от него  страшные дошли до меня  новости, сбивчиво,  волнуясь,  начала  Голда.
- Ваня, я боюсь,  как бы вас всех не раскулачили, не убила бы тебя,   новая власть, за столом у родни вчера  про такие  ужасы  говорили.  Разнарядки какие- то им  спускают.
Он  помрачнел,  изменился в лице, выругался,   без  нее чувствовали, знали они, совсем  сгущаются над   всем  известной в городе,  купеческой семьей страшные тучи.  Сомневались,  теперь же окончательно  утвердился в нелегком решении.
-  Распродаем мы все, да в Орел уезжаем. А к тебе, Галочка,  козочка наша забредет ненароком.
- Прощай люба  моя, не скоро мы теперь  свидимся. Вот, адрес квартиры нашей новой только в тайне его храни.
- Послушай!  Есть у нас на отшибе небольшой домик с садом, в нем управляющий наш  прежде жил,  займите его, может вас от туда, как бедноту многодетную,  не выгонят,  но, нам плату не большую в Орел присылайте, а когда  тучи, даст бог  рассеются,  я, может,  и сам за деньгами приеду, тогда  мы  и свидимся.
Когда к полудню она вернулась,  дети встретили ее радостным криком и вареной картошкой.
- Мама! Мы  хорошо, до сыта  поели.  Нам ведро картошки принесли!  Она даже не поинтересовалась откуда, благотворитель был ей  известен.
- На какие шиши картошка?  Вставая из-за стола, поинтересовался муж Петя.
Как он ее раздражал! Когда любишь, все прощаешь, а если не очень, все в человеке  раздражает.   Понимала, что больше чем он приносил в семью денег,  ему при этой власти не заработать,  но все равно злилась, не зная, ни как накормить, ни во что одеть такую  кучу его  детей.
- Не на твои же гроши, со злостью подумала она,  но сдержалась,  собой овладела.
- На ягоды выменяла спокойно  солгала   Голда.  И молча принялась за домашние дела.
Праздной ее никто в семье не видел. Только работы наемной, за деньги в городе не было.
Вранье давно  стало ее истинным,  вторым я, артисткой она была талантливой.
Через несколько дней во двор к ним  забрела  бесхозная  коза, да так и осталась.  Дети ликовали.
 С детства знакомый всем горожанам  резной, купеческий дом, украшение  уездного  городка "Н"  был через пару  дней  наглухо  заколочен, старая  жизнь ушла из него до времени,  противоестественно, враз оборвавшись...
А  Голда с мужем Петей и детьми перетащили не хитрые свои  пожитки  на выселки, где и земли под огород  и  фруктов в саду  было больше.
  Не прошло и года, как семья еще увеличилась, ибо  на свет появилась  новая малышка- Лида.
Странно, подумал Петр, не доедем, еле ноги носим, а дети у нас  все  родятся ...
- Чем же мы кроху  кормить то  будем? поинтересовалась старшая дочка, опытная в жизненных делах  Розочка.
-Да,  уж еды у нас  совсем мало, а мама все рожает, тихо поддержал ее старший  брат Миша.
-А родители наши почему-то  совсем переругались, друг на друга не смотрят,  хоть из дома беги, продолжила сестра Фаня.
- Вчера папа на маму так орал и обзывался, а она молчала, добавила сестра Фаня
- Надоели нам  уже со скандалами, вздохнул кто-то из детей.
- Козу подоите! Болтуны, решительным голосом  приказала из кухни  мать.

Глава 2. Не ждали.

Не прошло и года с рождения Лиды, как как-то  под вечер зимнего,  воскресного дня в двери дома постучались.  Никто особенно  не удивился  хозяину дома,  Ивану, он был с  женой  Ксенией.  Петр, конечно, про себя  поморщился, но сделал любезное лицо.
Иван огляделся и  еле сдержался, от возгласа ужаса,  увидев столь  убогое, без покрывал и занавесок,  нищенское убранство  некогда процветавшей своей хаты.
 Вскипятили самовар, чинно  попили с гостями чаю,  ни о чем  побеседовали.  Жильцы расплатились за аренду.
- Дело у нас к вам, совсем другое,  тайное,   наконец, упавшим голосом,  произнес Иван.
- Детей погулять отправьте, тихо прибавила  Ксения.
Поморщившись,  шумная ватага, не хотя,  удалилась. На миг воцарилось молчание, одна крошечная Лидочка  мирно  посапывала в своей  люльке.
- Как бы не так!   Любопытство не порок! Раз слушать нельзя, значит будем. Решили дети
Ухо старшей,  Розочки, как всегда в таких случаях,  намертво   приросло к дырке в замочной скважине.
Гости неожиданно, бес приглашения   подошли к младенческой  колыбели, суровые их лица, застыли в умилении, расплывшись  в грустной улыбке.
Увы,  я безнадежно  бездетная, тихо призналась Ксения. При  неожиданном ее признании  арендные деньги вдруг почему-то,  бес шумно вернулись на стол.
Удивленный взгляд супругов застыл на Ксении.  К чему это она?
Затянувшаяся пауза, наконец, прервалась:
- Отдайте нам Лизу, рубанул, как отрезал Иван. Вам  ведь есть нечего с такой оравой, нищенствуете,  а у нас  детей нет и не будет добавила Ксения.  Услышав такое,   Петр молча  побледнел, казалось он смысла  не понял, потом   глаза его  расширились, кровь прилила к голове и он в сердцах закричал, забыв, что выгоняет хозяина, что это  не прилично!
- Убирайтесь, вон, вон от сюда! С ума сошли что ли?
 Мы детей своих  не раздаем и не продаем.
Нет такого закона у бедных семей  детей отбирать!
 Выдержанная, как всегда  Голда,  будто застегнувшая свою теплую душу на огромный невидимый замок,  грустно потупилась, сердце ее было полно сочувствия.
Ваня просил невозможного  и с ней разговора о ребенке  раньше  не вел.  Впрочем, когда? Не в письмах же...
Вот Ваня, купеческий сын,  выплыл и  в новые не легкие  времена к жизни приспособился, а муж  мой слабак, пустой мечтатель,  подумала она, но промолчала, тщательно  обдумывая как Петра  унять, урезонить.
-Петр, ты в чьем доме арендуешь, тихо, но настойчиво  попыталась привести она в чувство взбесившегося   мужа.
Петр собрался было во всем разобраться и  прямо  спросить:  от кого из них  у нее  дочка Лида?  Но, пожалел, вдруг,  Ксению и подавил свой гнев.  Не дурак же он был, знал в чьем доме живет и чья коза спасает всех их  детей  от голода.
Чувствовал  всегда,   что не вся  душа жены принадлежит  ему,  но смирился с тем, что некая тайная  частица  ее  была  для него  не доступна, ибо была эта душа столь щедра и добра, что и того что было  ее ему хватало.
  Ребенок этот вполне  мог быть и его, а потому  все   просьбы и  уговоры были бессильны,  и через час  нежданные гости,  вконец  расстроенные,  с мрачным видом  удалились.
- Не Вани  ли она дочь?  В ярости набросился на жену Петр. Ведь в школе вы когда-то так  близко  дружили!
- С ума ты сошел? Уймись. Спокойно, с достоинством  отрезала  Голда.
- Артистка! Ехидно заметил он
- Тряпка, мечтатель,  мелькнуло в ее голове.
- Впрочем, как знать...
-Только, извините, мальчики, моя дочь будет при мне.  Подумала она, промолчав.
А старшая дочка  Роза все это  слышала! Хорошо, что мысли мамы  читать не умела.
- Лиду нашу купить хотели, но, родители ее не продали,  на ушко сообщила она брату и  младшей сестре.





продолжение следует