Черная кровь. Глава V

Приближался полдник, самое любимое время мистера Линдси. За десять минут он закрывал свою конторку, убирал со стола все писчие принадлежности и разворачивал перед собой бутерброды, обернутые в промасленную, коричневую бумагу. Потом пил чай, сверяя время с нагрудных дедовских часов с часами с кукушкой, которые стояли в дальнем углу его адвокатской конторки.
Это было любимое время мистера Линдси. До полдника 16 октября 1835 года.
В это время старый адвокат как всегда вышел на крыльцо своей конторки, гордо оглядев бауэллский переулок, пронизанный тонкими лучиками скупого осеннего солнца. Неспешно раскурил трубку, повернулся на каблуках и перевернул деревянную дощечку с "открыто" на "закрыто на обед".
- Алхимик…
- Прошу прощения? - переспросил мистер Линдси, оглядевшись. Рядом в узкой траншее канала что-то зачавкало и забулькало, как будто кто-то пытался говорить сквозь густой слой грязи.
Мистер Линдси был не трусливым человеком. Он пережил колониальную войну 1814-го года, в молодости три раза стрелялся на дуэли и был остервенелым атеистом, не верящим ни в черта, ни в бога. Но сейчас по спине стареющего мистера Линдси пробежал колючий холодок, от которого каждый волосок на его теле встал дыбом.
Голос раздался снова, низкий и искаженный. Будь люди музыкальным инструментом, а их голосовые связки - струнами, то мистер Линдси сказал бы, что кто-то пытается играть на ненастроенной скрипке, как будто человек, который пытался говорить забыл или разучился это делать давным-давно.
  Как завороженный, он медленно отнял потухшую трубку ото рта и приблизился к каналу. Редкие пучки травы, пробивавшиеся сквозь камень, блестели от влаги. Склонившаяся над водой верба слабо раскачивалась на ветру.
Мистер Линдси бросил беглый взгляд вниз и…  упал замертво.
Позднее бауэллский коронер сообщит властям, что мистер Линдси погиб от разрыва сердца.
 
Над каналом, скрестив руки, стоял Бальдр. Огромного роста великан был облачен в волчью шубу с высоким воротником, рыжие волосы и борода были заплетены в  хитроумные косы. Время от времени, когда мужчина шевелился, на его поясе можно было разглядеть скрещенные крест-накрест кремневые пистолеты и кинжал из вороненой стали.
Пощипывая правый ус, Бальдр смотрел, как копошатся под его ногами люди в черных одеждах, вытаскивая застрявший в стоках труп ребенка. Его кустистые брови сурово сошлись к переносице, а лоб избороздили глубокие морщины.
- Нет, - бормотал он, покашливая и морщась от доносящихся до него запахов разложения. - Никогда я к этому не привыкну. Никогда.
- К смерти или её виду? - раздался вкрадчивый голос за спиной. Бальдр резко обернулся и увидел другого мага, неторопливо идущего вдоль канала по бауэллскому переулку. Раздвоенные фалды черного сюртука развивались ласточкиным хвостом, из-под тяжелого плаща, скрадывающего очертания фигуры, были видны лишь руки, сжимающие набалдашник тонкой трости.
- Колгрим, - приветственно кивнул Бальдр и вновь отвернулся к каналу. - Смерть молодых. Вот к чему я не привыкну за века жизни. К чему чертово бессмертие, если ты не способен спасти даже такую мелочь, как он? Ты только глянь. Мальчишка. Мальчик! Ему бы бегать по лужайке за бабочками и играть с солдатиками! Какому ублюдку в голову придет учинить такое с ребенком?
Колгрим молчал. Он поравнялся с рыжебородым великаном и задумчиво застыл, склонив голову к плечу. Его лицо было непроницаемо. Не получив ответа, Бальдр шумно закряхтел и выругался.
- Тебя Ламорак прислал? - наконец спросил он.
- Магистр обеспокоен, - тихо проговорил Колгрим.  - Я здесь, чтобы забрать тело мальчика для дальнейшего изучения в Крепости.
- А родственники? - спросил Бальдр.
- Я проверил. Их нет.
Вновь повисла тишина. Четверо рабочих, оскальзываясь по склизкому берегу канала, медленно поднимали самодельные носилки вверх, накрыв то, что находилось на них, грязной мешковиной.
Бальдр покачал головой.
- Опять беспризорник. Какой он по счету?
- Пятый.
- Все мальчики. Четверо в Лоуэльсе, пятый в Бауэлле. Прямо рядом с нами. Согласно свидетельствам, все мертвые оживали и некоторое время функционировали, прежде чем… хм… умереть окончательно. Думаешь некромантия?
- Возможно. Но это явно не из наших.
- Приезжий?
- Вероятно.
- Но зачем? - прохрипел Бальдр и с такой силой дернул себя за бороду, что у него на глазах навернулись слёзы. - Проклятье, зачем там изгаляться над детьми?
- Как бы то ни было, нам нужно выяснить и остановить это прежде, чем император Мердок проявит заинтересованность, - сказал Колгрим. - Поговори с местными, выясни, что и кого они видели в последние дни. Я отправляюсь к коронеру, хочу присутствовать, когда он начнет вскрывать труп. Возможно обнаружатся новые улики.
- Хм. Ага, - пробормотал Бальдр и неловко откашлялся. - Колгрим, а ты ничего не забыл?
- Нет.
- Ты уверен?
Колгрим на некоторое время задержал на Бальдре задумчивый взгляд и медленно отвернулся, сложив руки на набалдашнике трости.
- Я послал человека встретить нового ученика.
- Не хочешь ли ты сказать…
Колгрим тяжело вздохнул.
- Он сделает это… Рано или поздно.

Перрон пустовал.
Нет, Джеймс не прибывал на нём в абсолютном одиночестве. Возле выкрашенного в белый цвет домика смотрителя станции прогуливалась женщина и подрезала цветы, высунувшийся из билетерский будки старик о чем-то переговаривался с мальчиком-газетчиком, вдоль перрона прогуливался толстый констебль.
Джеймс огляделся. Посмотрел на часы. Потеребил привязанный к ручке чемодана ярлык. Вытащил из нагрудного кармана письмо и прочитал его. Письмо гласило, что ровно 16 октября в два часа по полудни на перроне города Бауэлл его будет ожидать представитель Ордена, который сопроводит его в Крепость Бауэлл.
Джеймс вновь оглядел перрон. Проходивший мимо констебль остановился, скучающе переминаясь с мыска на пятку, откашлялся и строго взглянул на Джеймса.
- Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
- Нет… То есть, да! - Джеймс вновь бегло перечитал письмо. - Вы не знаете, случайно, здесь не был кто-нибудь из Ордена? Мне написали, что меня должны встретить и…
- Шутить вздумали? - поморщился констебль. - Прекратите отнимать у меня время!
- Но…
- Всего доброго, молодой человек, - буркнул констебль и побрел по перрону.
Джеймс удивленно посмотрел ему вслед и вздохнул.
Видимо, ему придется добираться до Крепости Бауэлл в одиночку. Интересно, сколько стоит нанять кеб? Джеймс пошарил в карманах в поисках денег и вновь вздохнул. Денег не было. Как-то он не предвидел, что столь уважаемая организация может так подвести, а тётка в дорогу дала несколько монет, чтобы племянник смог купить себе что-нибудь перекусить, если проголодается. На кеб этого не хватит.
Джеймс вновь оглядел залитый солнечными лучами перрон, пытаясь сориентироваться. Интересно, до Крепости Бауэлл далеко? А с чемоданом? Но едва он набрался храбрости, чтобы спросить у того же констебля дорогу в сторону места назначения, как его кто-то окликнул.
Джеймс обернулся.
По перрону, размахивая руками, как мельница крыльями, бежал худой и длинный парнишка. Он был одет в сюртук темно-синего цвета, распахнутый на груди, поверх накинут черный плащ с красной подкладкой.
- О… Наконец-то! О!
Задыхаясь, парнишка остановился перед Джеймсом и сложился пополам, жадно хватая ртом воздух. Он был весь взъерошен, лицо раскраснелось, а темные волосы топорщились в стороны, как перья мокрой птицы. Когда парнишка отдышался и выпрямился, Джеймс сумел его рассмотреть получше.
Он был года на два постарше самого Джеймса, его длинное лицо было густо усыпано веснушками и прыщами, круглые глаза имели неестественно ярко-голубой оттенок, отчего взгляд казался по-детски простым и наивным.
- Ты…Ой, простите…. Вы! Да… Вы Джеймс? Мистер Блэкуэлл, то есть? - спросил парнишка.
- Да, - осторожно сказал Джеймс, мучимый самыми неприятными подозрениями.
- Отлично! Меня зовут Квентин Свитхин, - представился Квентин Свитхин. - Мне поручили встретить вас!
- Вы… и есть тот самый представитель Ордена? - спросил Джеймс, в очередной раз перечитывая письмо.
- Да, - гордо сказал Квентин, приосанившись. - То есть, не совсем. Вас должен был встретить мой наставник, Колгрим, но он отлучился по…э-э… очень важным делам.
- Ясно, - проговорил Джеймс, скептически смотря на Квентина поверх письма.
- Извините что опоздал, - сказал Квентин, чуть покраснев. - Я не хотел опоздать, но разговорился с одной галкой. Обычно я не разговариваю с галками, они несут какую-то чушь, но сегодня встретил одну и…
- Простите, с кем вы говорили? - переспросил Джеймс.
- С галкой! - с самым честным видом ответил Квентин. - Это мой дар. Я понимаю язык животных. В основном, правда, разговариваю с птицами. Собаки вечно говорят однообразно и скучно, а коты не снисходят до беседы, а если и снисходят, то, как правило…
Джеймс торопливо обвел взглядом платформу, надеясь увидеть кого-то еще. Как назло большинство людей старались игнорировать и Джеймса, и Квентина Свитхина.
- Ладно, нам нужно идти,- спохватился Квентин, тряхнув темно-русыми волосами. - Позволь я помогу с чемоданом. Ой… позвольте, то есть!
Не успел Джеймс опомниться, как Квентин неловко потеснил его, больно толкнув в раненное плечо, схватил чемодан, споткнулся, перелетел через него и упал на перрон. Джеймс с трудом подавил тяжелый вздох.

Бауэлл жил по своим законам небольшого курортного городишки, который по сезонам, то охватывает бурная жизнь, то сладкая дрёма. Глядя на кукольные домишки не выше второго этажа, декоративные веранды ресторанов, убирающих к зиме с улицы стулья и кадки с цветами, нарядные флажки и ленточки, протянутые над улицей, аккуратно уложенной брусчаткой, можно было подумать о чем угодно, но только не о таинственной крепости магов.
Послеполуденное солнце, яркое и холодное, торопливо катилось вниз, как будто торопясь домой с холодного ветра, чтобы выпить чашечку чаю с бренди. Редкие прохожие, подняв воротники, следовали его примеру, зябко пряча руки в карманах или муфтах. Несмотря на ясную погоду, ощущался легкий морозец, несвойственный октябрю.
- О, это лучшая булочная в Бауэлле! - рассказывал Квентин Свитхин, таща чемодан Джеймса вперед. - Мистер и миссис… э-э… забыл как, но они пекут самые лучшие изделия в городе, да! Жена булочника регулярно выигрывает осенние фестивали по выпечке пирогов. Вы слышали когда-нибудь о яблочной пироге с патокой по-бауэллски?
- Наслышан, - отвечал Джеймс, потирая больное плечо. - Вам не тяжело? Я бы сам мог потащить свой чемодан.
В этот самый момент чемодан Джеймса подпрыгнул на очередном камне и обзавелся новой почетной вмятиной.
- О, нет-нет, ничего страшного! - торопливо заверил Квентин, обливаясь потом. - Всё прекрасно. Кстати, обратите внимание на музей справа, основанный в 1789 году самим Орденом. Там расположена большущая коллекция старейших артефактов, также есть комната, в которой хранят самые опасные образцы из них, а также архив. Да, крупнейший архив из всех. Он уступает разве что нашей резиденции в Лоуэльсе, но там, в основном, хранятся самые древние тексты…
Джеймс поймал в толпе глазами какое-то движение и обернулся. Улица, по которой они шли, была аккуратно вымощена цветным булыжником, дома из серого камня и белого кирпича украшали затейливые балконы и резные ставни, остроконечные крыши венчали флюгера с фантастическими животными и птицами. Люди спешили по своим делам, не оглядываясь на яркие витрины, дамы старательно придерживали свои широкополые шляпы на только что поднявшемся ветру.
- Ты видел? - резко спросил Джеймс.
- …на древне-визайском или ша'аттском языках… - вещал Квентин. - Э… Что видел?
- Ничего, - пробормотал Джеймс, потерявшись в толпе пестрых платьев и черных сюртуков. - Идем.
- А… - растеряно мигнул Квентин, словно собираясь с мыслями. - Так на чем я остановился?

Они шли и шли, пока светило солнце, окатывая золотом древнюю черепицу старых домов. Джеймс недоумевал почему они не взяли кеб или за ним не выслали карету, но решил не задавать подобного вопроса вслух, боясь показаться навязчивым или невежливым. По крайней мере, пока они шли по городу, они двигались легко, но вскоре потянулись сельские дороги, размытые дождями и начались первые сложности.
Широкая плоскость тракта, окаймленная с двух сторон тусклыми пейзажами засохшего верещатника, бежала вперед, петля за петлей забираясь в гору. Мимо древних корон из менгиров, мимо одиноких ферм и усадьб, мимо пустующих пастбищ и одинокий рощ, уже играющих по ветру золотыми листьями.
Где-то далеко на горизонте чернел силуэт старой крепости, подпирающий низкое небо тяжелыми башнями. Лента зубчатой стены, время от времени прерываясь естественным валом из камней, спускалась по скале, на которой была возведена крепость, и таяла за краем крутого обрыва.
Стоило Джеймсу и Квентину покинуть стены города, как в рыщущем по равнине ветре ощутился привкус соли… и моря. Джеймс был готов поклясться, что если как следует прислушаться, то можно услышать как где-то далеко пульсируют волны и бьются о скалы, разлетаясь на мелкие брызги.
Он никогда не видел моря, так как тётя Софи всегда сильно переживала за здоровье Джейн и не возила племянников на берег. Она боялась, что её Принцесса может подхватить воспаление легких. Но сейчас, различив надрывный плач чаек в воздухе и вкус соли на языке, Джеймс ощутил странное и непонятное ему волнение. Может быть, в нём взыграла кровь его деда, который, если верить тётке, был настоящим капитаном корабля?
Но вскоре зародившийся интерес к местным пейзажам и запахам угас, грязь и крутая дорога лишили Джеймса каких-либо сил и он уже не мог мечтать ни о чем другом, кроме как об отдыхе, теплом камине и, если повезет, чашке горячего чая.
- Далеко ли до крепости? - спросил Джеймс, когда Квентин в очередной раз уронил его чемодан в грязь.
- Э-э… - Свитхин огляделся, почесав затылок. Вид его был смущенный, несмотря на то, что Квентин всё еще пытался приправить его хорошей долей нездорового оптимизма.
- Мы ведь не заблудились? - уточнил Джеймс, тревожно оглядывая местность.
Осеннее солнце уже катилось вниз, опалив горизонт рыжей ржавчиной.
- Конечно нет, в Крепость Бауэлл ведет только одна дорога! - заверил Квентин. - Просто я рассчитываю время… М-м… Думаю, до неё еще не меньше двух часов.
- Сколько?!
- Простите, то есть… Может нам найти какого-нибудь фермера и попросить его подвезти?
- Почему тогда вы не взяли в городе кеб?
- Я как-то об этом не подумал, - виновато признался Квентин и попытался сгладить ситуацию своей улыбкой, но получилось у него плохо. Заметив выражением лица Джеймса, Квентин поспешил его успокоить:
- Не волнуйтесь, я уверен, что скоро кто-нибудь проедет по дороге и нас подберет! Здесь постоянно курсируют экипажи от города и обратно.
Джеймс хмуро покосился в сторону крепости, нелюдимой и чем-то зловещей на фоне угасающего заката.
- А как же вы добрались до города? - кисло спросил он, обернувшись к Квентину. Тот, вцепившись в ручку чемодана, отчаянно силился вызволить его из объятий особо вязкой лужи.
- О! - сказал Квентин, вытирая нос рукавом, словно деревенский мальчишка. - Верхом, конечно.
- Тогда где же ваша лошадь? - спросил Джеймс.
- Верхом не на лошади, - ответил Квентин. - На быке.
- Что?
- Я опаздывал, то есть… Не совсем опаздывал, просто немного увлёкся, помогая в крепости, а когда вспомнил, то до прихода поезда оставалось чуть-чуть и я спешил…
- Ясно, - сказал Джеймс.
Он тоскливо оглянулся в сторону города, где на фоне темнеющих домов зажигались первые огни. Над дорогой уже вилась легкая дымка тумана, похожая на дрожание воздуха, словно Джеймс пытался смотреть сквозь мутное стеклышко. Длинные, бурые тени тянулись с холмов, мягко окатывая землю черным, как будто художник мазок за мазком рисовал на хосте ночь.
- По дороге кто-то идет, - сказал Джеймс, сузив глаза и пытаясь различить в сгущающихся сумерках одинокую фигурку на тракте.
- А? - Квентин встащил чемодан на узкую полоску прибитой травы посередине дороги и оглянулся. - А! Наверное, кто-то из местных. Возможно сын какого-нибудь фермера. Надо его подозвать, может его отец согласится нас подвезти до крепости… Эй, малый! Э-эй!
Квентин замахал рукой, но Джеймс резко перехватил его за запястье, настороженно склонив голову к плечу. Сердце против его собственной воли забилось быстрее.
- С ним что-то не то, - пробормотал Джеймс, продолжая щуриться.
- В смысле "что-то не то"? - переспросил Квентин, непонимающе переводя взгляд с бредущей вдали фигурки на Джеймса и обратно. - Обычный…
Фигурка на дороге резко споткнулась и упала.
-… сельский…
Фигурка поднялась и даже с такого расстояния, на котором находились Джеймс и Квентин, стало видно, что ноги у маленького путника переломаны, а сквозь грязные брючины торчат осколки костей.
- маль…чиш… ка… - осекся Квентин.
Он и Джеймс быстро переглянулись.
- Идем, - коротко бросил Свитхин, забыв о чемодане, и схватил Джеймса за руку. Его лицо сделалось неестественно бледным.
- Погоди, - забеспокоился Джеймс, увлекаемый своим проводником вдоль дороги и бросая нерешительный взгляд через плечо. - Может ему нужна помощь!
- Если ты к нему подойдешь, то помощь уже понадобится тебе, - оборвал его Квентин. - Живее! Бежим!
Джеймс бросил последний взгляд назад и увидел как одинокий путник сорвался в бег, держа спину неестественно прямо, но при этом раскачиваясь, как оборванный трос на ветру. Его руки болтались вдоль тела, голова перекатывалась между плечами, словно привязанная дыня.
Квентину не понадобилось убеждать Джеймса во второй раз.
Они побежали по дороге, нервно оглядываясь назад, но их преследователь не отставал. Ни изуродованные конечности, ни отсутствие признаков жизни в сломанном теле не казались препятствием для того, что гналось за ними по пятам. Оно тащилось следом, игнорируя всё на своем пути, напоминая марионетку в руках неопытного кукловода. И только зловещая тишина окутывала всю эту картину, больше похожую на обрывок кошмарного сна, чем действительность.
Небо окрасилось полосами рыжего и черного, хотя солнце давно исчезло из виду. Красный шар словно прокатился по краю горизонта, порезавшись о его края, и упал за обрыв в море. Последние лучи солнца вспыхнули на вершине холмов, озаряя корону менгиров багровым, но ни одна капля света больше не пролилась на дорогу.
Джеймс ощутил животный приступ страха. От долгого бега у него начало колоть в боку, дыхание подводило его, легкие горели от холодного воздуха и с каждым вдохом в груди становилось всё больнее и больнее. Он вдруг ощутил, что еще немного и он просто физически не сможет бежать и вместе с этим осознанием на него навалился липкий, душераздирающий ужас.
Его взгляд взмыл вверх, выше по тракту, к чернеющей на горизонте Крепости Бауэлла, возможно единственной надежде на спасение. Так близко! И так далеко… Пучки алеющего заката окрасили древние стены во все цвета крови, но солнце продолжало умирать, уступая власть ночи. Еще чуть-чуть и всё скроет тьма.
Джеймс вдруг четко ощутил, что с последним лучиком света он просто… сойдет с ума от страха.
Оглянувшись в последний раз назад, он увидел труп совсем близко. Именно труп, сейчас у него не возникло насчет этого никаких сомнений. Ночь исказила мертвые черты ребенка, маленького, невысокого, хрупкого… В пустых глазницах и отвисшей челюсти клубились тени, каждое движение отдавалось влажным, рвущимся звуком гниющей плоти… Он был так близко, что очередной рывок и маленький мертвец протянул руку, схватив Квентина Свитхина за одежду.
Квентин закричал и споткнулся. Оба - мертвец и представитель Ордена - рывком упали на землю и покатились по склизкой от грязи дороге. В какой-то момент Квентин из последних сил дернулся и выпал из общего клубка, рухнув с тракта в прилегающий кювет.
Джеймс остановился. Его сердце с чудовищной силой билось о рёбра, руки дрожали, в голове пульсировала кровь… Он только мог стоять и наблюдать, как застывший на мгновенье мертвец беспомощно барахтается в грязи, затем изгибает позвоночник и под хруст собственных костей вновь поднимается на ноги.
Та часть сознания, которую еще не парализовал страх, отчаянно взывала о побеге, мысли проносились в голове, но как-то отстраненно, далеко. Всё, что происходило с Джеймсом сейчас как будто было ненастоящим, как будто он видел дурной сон и мог лишь беспомощно наблюдать, не в силах помещать разворачивающимся событиям.
Мертвец надвигался. Он был мал, костляв и источал тошнотворный запах разложения, но в сгущающихся сумерках казался еще страшнее. Раскачиваясь из стороны в сторону, он потрусил в сторону Джеймса и тот попятился назад. Оскользнулся. Упал. Беспомощно выставил перед собой руку.
Мертвец был близко.
Ближе.
Рядом.
Джеймс уже слышал, как булькает и клокочет его разорванное горло, выуживая из гниющего тела обрывки звуков, как будто нерадивое дитя пытается читать по слогам.
- Алхи… фе… ма!
Раздался всплеск. Время как будто замедлилось. Джеймс увидел, как ближайшая к нему лужа покрылась рябью, а затем взорвалась брызгами и грязью, выплюнув воздух что-то взъерошенное, черное, пернатое.
В небе зависла птица, чуть побольше кошки, развернула крылья и упала вниз, быстро увеличиваясь в размерах.
Уже не птица. Человек…
Всё произошло слишком быстро, чтобы Джеймс это смог понять или запомнить.  Он различил в темноте лишь фигуру мужчины, черное на черном, с неровными углами в очертаниях, повторяющие форму шляпы и развивающегося плаща…  Выброшенная вперед рука, блеск металла в темноте и грохот выстрела.
В воздухе повис запах пороха.
Мертвец замер, откинувшись назад и слабо подергивая руками, как марионетка, у которой резко обрезали нити. Мгновенье и он упал на спину, застыв навсегда.
Мужчина убрал пистолет под плащ и равнодушно перешагнул через Джеймса, как будто его вообще не было. Склонился над поверженной нежитью, а затем вновь выпрямился, сжимая в руках какую-то нить, снятую с мертвого запястья. Джеймс только различил белеющие в полумраке косточки и бусинки, привязанные к этой нити.
- Кто… - начал было он, но тут же осёкся.
Человек исчез.
Просто сделал шаг в сторону и растворился, как тень в лучах солнца. Соседняя лужа лишь выпустила на поверхность несколько лопнувших пузырей.