Шесть спасительных секунд

Рассказ

С вырубки мы поехали на гружёной дровами машине. Я взобрался на самый верх, на брёвна. Шофер Зиганшин начал было возражать:
- Эй, нельзя наверху. Слезай!
- Да, ладно. Пусть привыкает. Нам смелые солдаты нужны, - поддержал меня отец.
Так я и остался на верхотуре. И испытал прекрасные ощущения: мне было видно далеко вперёд, обзор широкий, на уровне плеча галки пролетают. Чувствую себя или лётчиком, или танкистом, в общем, каким-то особенным и, самое главное, храбрым человеком.
А лес вокруг – бесконечный, прозрачный, разноцветный! Сквозь белизну берёз проступают медные, латунные, бронзовые рощицы, тёмным изумрудом выглядит сосновая лесопосадка, оранжевые, малиновые, красные отдельные деревья. Школьных красок не хватит всё срисовать! Сколько деревьев – никто не сосчитает! И чтоб мы делали без леса – он нам во всём надёжа и опора, и щедрый кормилец.
Дорога, в основном, была ровной. Машина шла не быстро, ровно, поворачивала плавно. Бояться нечего. Даже в овражках  и на подъёмах мы ехали уверенно. Было радостно оттого, что сейчас привезём дрова, сгрузим, потом распилим на козлах, порубим пеньки на поленья, сложим в поленницы - и всю зиму будем жить в тепле!
А печку топить – особая любовь. Вычистишь золу, разложишь разжижу из бересты и поленья, чиркнешь спичкой – подожжёшь, разгорится весёлое пламя. И потом на пляску огня можно смотреть без конца. Иногда в такие моменты кажется, что огонь с тобою говорит на своём языке, да переводчика огненных слов рядом нет. Думаешь о чём-то, пока мать не прикрикнет: «Ну-ка, закрой дверцу!» Закроешь, а пламя загудит ровной неведомой песней, слабый дымок на кухне исчезнет – по дому пойдёт ласковое тепло…
Нормальный человек всегда радуется полезной работе. Напиленные деревья имели толстые стволы, длинные - раза в два длиннее кузова машины. Поэтому свисали, чуть ли не до земли. Берёза, осина, осокорь, вяз, иногда дубки – крепко держались друг за друга… Сучья на стволах обрублены, но закавыки остались, поэтому поклажа была всё-таки рыхлой. Изгибы и остатки сучков мешали брёвнам лежать аккуратно.
Скоро будем дома. Мать обрадуем. Осталось преодолеть последний крутой подъём и проехать ещё километра два-три по ровной дороге. Наше самое большое дело на сегодня будет закончено. И мать к этому случаю приготовилась, как всегда. Она наверняка приготовила что-то вкусное: горячие щи с мясом, и гречку распаренную, тоже с мясом и молоко, и чай, и даже компот. Отцу нальёт стакан московской водки. И он выпьёт её одним махом, крякнув для порядка. А может, банька будет натоплена…
На подъёме и произошло то, что потом я припоминал долго, постепенно соединяя детали в целое событие.
Машина вдруг перестала двигаться, застыла на мгновение и пошла с горы задним ходом. Потом немного съехала с дороги, и кабина стала задираться вверх. Передние колёса болтались без дела. Зашевелились, заходили ходуном брёвна подо мной. Я встал – надо было держать равновесие. Сзади раздался треск – это более тонкие вершины упирались в землю и ломались, как спички…
Отец выпрыгнул из кабины. А передок машины всё поднимался, и сама она заваливалась на бок влево.
- Прыгай, сынок! – приказал отец.
Ну, да – надёжной опоры нет, под трясущимися ногами двигающиеся кругляши, в которых легко застрять, прищемить и даже сломать свои конечности. Прыгать вправо – очень высоко, примерно пять-шесть моих ростов, и расстояние до земли увеличивается. Прыгать влево – страшно, машина может перевернуться, и дрова меня завалят. Куда же прыгать? Время размышлений тянулось очень медленно, как струйка мёда из ложки. Однако голова была ясная, словно морозный осенний день.
- Прыгай, кому говорю! – вновь крикнул отец. – Я тебя поймаю…
Ещё секунда, и я прыгнул. Летел медленно, как газета на ветру. Ждал приземления – успел ноги подогнуть и даже руки к удару приготовить, чтобы спружинить…
Отец меня не поймал – я прыгнул далековато от него. Но приземлился, как настоящий парашютист, - на слегка согнутые ноги и сделал кувырок, после которого тут же встал.
Отец  сделал шаг и обнял меня. А в самом-самом начале прыжка, я видел по его глазам, он был готов отвесить мне хорошую затрещину. Но сейчас спросил:
- Испугался?
- Да…
- Ничего. Ты приземлился прямо, как десантник. Но маме о подвигах не скажем. Женщина не поймёт. Договорились?
- Да.
- А ты молодец, сын! Быстро сообразил, что делать. И прыгнул быстро, я даже вытянуть руки не успел. Шесть секунд – и ты передо мной целый и живой!
А мне показалось, что мой прыжок тянулся, как резина, самое малое – на полчаса. И кто-то помогал мне лететь и планировать. Кто-то спасал…
 
Однако приключение закончилось. Уже надо думать об устранении последствий.