Мысли маленького человека

1
“Кредит, кредит, кредит”, – сначала месяца в уме множилось и складывалось по буквам это ужасное слово. Я уже и забыл – каково это жить не в долг.
   – Ну чего спишь? За билет плати! – прожужжала возле уха кондукторша. Толстая, кожа вся натянулась от распиравшего изнутри жира, отчего лицо сделалось похожим на шар, в глазах раздражение и большая сумка для денег легла на живот.
   Отсчитал мелочь. Понял, что деньги кончаются, а тут опять, как некстати это слово “кредит”. Раньше хоть как-то без билета можно было проехать, а сейчас то и дело слышишь: “На линии контроль! Обилечиваемся!”. Ясное дело, кондукторы перестали рисковать, их ведь теперь штрафуют, а зарплата у них… эх, “кредит”.
   В окно автобуса ничего не видно. Отражение людей и мое. На других стараюсь не смотреть, только на себя. С утра они все угрюмые, а вечером глядь – радуется человек, домой едет. “Кредит”.

2
   Не успел автобус остановиться, как все подскочили со своих мест и понесли меня в открытые двери. На улице свежо, только пахнет плохо – выбросы. Куда ни посмотри кругом забор, а за ним раскинулась фабрика по производству пластмассовых клепок на всевозможные предметы, но в основном на мебель. Раньше фабрика делала и саму мебель, но часть производства прикрыли – кризис. Половину людей уволили, другой половине сократили зарплату. Мне повезло – мне сократили. Еще никогда я так не радовался тому, что стану получать меньше денег. Главное, что работа есть. “Кредит”. Да что ты! Раздражение сплошное, дурацкое слово! Приставучее будто муха, не отогнать.

3
   Рабочий день окончен. Автобус подъехал и люди, растолкав друг друга, наполнили просевший до земли маршрут.
   Еду. Темно. Заметил про себя одну вещь, что чем старше становлюсь, тем быстрее бежит время. Но сегодня время тянулось медленнее обычного, из-за одной причины: есть у меня хобби. За целый месяц я откладываю по мелочи. Выходит около ста двадцати рублей. Делю эти деньги на тридцать и девяносто и иду покупать лотерейные билетики. Сегодня как раз такой день – куплю за тридцать, а через неделю за девяносто. И чем ближе дата платежа за кредит, тем щекочущей и задорней азарт. А вдруг повезет? Выиграю тысячу, а если пять, то наверное в обморок свалюсь.
   Поток мыслей прервал приятный запах духов. Обернулся – женщина. Красивая, волосы длинные прямые, губки так и выпирают, а бледная ручка сжимает периллу. Я уже давно за ней слежу, но теперь стараюсь не смотреть. Дело в том, что она утром несколько раз поймала мой взгляд, так что сейчас смотреть не буду. Совестно как-то, тушуюсь.

4
   Момент истины. Стою в почтовом отделении, жду, когда рассосется очередь. Руки в карманах исхудалой куртки. Одна сжимает заветные тридцать рублей, другая “держит крестик” на удачу.
   Моя очередь. Работница почты глядит на меня с улыбкой – знает, зачем я пришел.
   – Один за тридцать.
   – Распишитесь.
   Беру ручку, расписываюсь, а сам дрожу. Вытащил из кармана счастливую монетку, соскоблил защитный слой. А за ним еще одно страшное слово, после которого весь азарт испарился – “пусто”.

5
   Поднимаясь по лестнице, встретил соседку. Она у нас полы в подъезде моет, и я иногда захожу к ней, чтобы позвонить, так как у нее телефон, а у меня нет – дорого. Сказала, что звонили из конторки, где я брал кредит. Напоминают, что дата платежа приближается (будто я не знаю).
   Вспомнился день, когда я решился на то, чтобы взять кредит. Все нормальные банки отказали (слишком маленькая сумма на слишком большой срок, да еще и зарплата мизерная у меня), но набрел я на одну конторку. Зашел. Сидит девушка – симпатичная, а рядом здоровенный парень – улыбается. Одобрили, что-то про процент говорили, кучу бумаг подписал, а как деньги взял в руки, так забыл, как дышать. Господи, деньжища-то какие – тридцать тысяч. Мне чтоб столько заработать надо месяцев семь не есть, не пить и в три смены вкалывать. Я деньги взял, в пакет завернул, а пакет в куртку, во внутренний карман.
   – До свидания, – говорю, а у самого горло пересохло.
   – До свидания, – улыбаются. Хорошие люди – любезные.
   Вышел я, иду и думаю: долги раздам, куртку куплю, а то в этой в спину задувает. И тут вдруг мысль – а что если потерял? Меня как обухом по голове, кровь вся так и примерзла к темечку. Рукой хвать. Не-е-ет, на месте. Так и пошел домой: рукой карман придерживаю, да оглядываюсь – не обронил ли?
   Вспомнил я все это, вздохнул и пошел себе дальше, ступеньки считать.

6
   Зашел домой. Комната маленькая, места хватает только на кровать да шифоньер. Здесь же в коридоре дребезжит холодильник.
   Разделся, принял ванну – сидя, так как ванна настолько крохотная, что не вытянешься. Но я привык.
   Лежу на кровати, свет не включаю – экономия. В комнате темно и только лампа уличного фонаря светит в окошко. Подслеповатые глаза привыкли к темноте. Перевернулся на другой бок, уставился на пластмассовую клепку, закрывающую болты на шифоньере. Как бы мне хотелось сейчас стать такой клепкой – вроде крохотная, а важным делом занята. “Кредит”.
   
7
   Сегодня после работы ходил в церковь. Я верующий человек и верю, что каждому воздастся. Бывает иногда дам слабину, спрошу у себя в голове: “Господи, почему так?”. Молчит. Но я знаю, что когда-нибудь он сам мне ответит, и от его ответа я станусь самым счастливым. А пока поставлю свечку, да со священником одним поболтаю. Хороший человек этот священник – упитанный, борода так и вьется. Ловлю себя на мысли, что Бог иногда говорит со мной через него.
   – Тяжело? Ну а что ж и господу тяжело было – вытерпел. Он во-о-он какой и муки его велики. А ты человек маленький, и господь трудности тебе подстать выбирает, чтоб душу закалял. Вытерпишь – рядом с ним будешь, – бубнил он сквозь бороду.
   И вправду – чего это я раскиселился. Обязательно вытерплю. А машина у священника хорошая, сразу видно – Богу человек служит.
   Когда-то я тоже машину хотел. Оку какую-нибудь или копейку. Но дорого, от одних цен на бензин бросает в пот. А если что сломается, так вообще беда. А они ломаются. Ну вот, опять жалуюсь. Прости меня Господи.

8
   Утро. Снова работа. Еду, а сам думаю, где денег достать. Занять бы, да не у кого. Друзей почти не осталось, с матерью давно не виделся, у нее и самой пенсия ничтожная. Решил отвлечься. Осмотрелся. Автобус настолько полон, что, кажется, нет возможности подумать о личном, и что сосед так и норовит заглянуть тебе под черепную коробку. Хотя какие там могут быть мысли – “кредит”. Отвернул голову в другую сторону. Снова она. Ей очень идет этот пуховик, а стройные ноги обтягивают джинсы. Кольца; на пальце нет, поэтому представляю себе, что она свободна. Но разве могут такие красивые женщины быть свободными? Вряд ли. Даже если свободна, какое ей дело до человека, мысли которого только о долгах.
   Посмотрела на меня, и я тут же перевел взгляд на толстое лицо кондукторши. Заметил у нее усы над верхней губой, стало мерзко, а всегда, когда мне становится мерзко, я вспоминаю один случай: “как-то дали нам премию на фабрике, единственную за весь мой пятнадцатилетний стаж. Раздал долги, а лишняя тысяча все же осталась. Думаю – давно женщин не знавал, вот и решил воспользоваться падшими. Настроился, взял свою тысячу, пошел в баню. Захожу, они сидят, выглядывают кого побогаче. Я дурак костюм флисовый напялил (от деда остался), причесался, занял духов у соседа. Женщины в бане не красивые, видно, как над ними жизнь потрудилась, сидят, шушукаются, смеются. Только я подойти хотел, но остановился. Не смог. Как-то гадостливо  и страшно от своей задумки стало. Ушел. Взял по пути водки, пришел домой. Пью очень редко – не люблю спиртное, вкус у него больницей отдает, а тут к месту пришлось. Выпил, опьянел, лег лицом в подушку, да и заплакал. С детства не плакал, а тут размягчился”.
   Автобус притормозил. Снова волна людей вытолкала меня наружу. Вздохнул, проводил взглядом девушку и пошел.

9
   Сегодня на работе была комиссия. Нас за неделю предупредили, раздали все что полагается: перчатки, современную робу (мы в старой ходим, она по технике безопасности не подходит). Надел я это все, стою, улыбаюсь. Материал у робы приятный, да и куртка по размеру, а перчатки… ах, работать в такой хорошо, удобно. Комиссия уехала. Все что дали, забрали обратно.
   Вечер. Еду домой, а сам взгляда от нее оторвать не могу. Интересно, как ее зовут? Может быть Даша? Мне нравится это имя – простое, звучное. В общей давке я чувствую запах ее сладковатых духов. А что если взять и подойти? Просто поздороваться, вдруг диалог завяжется. Стою, нервничаю, горло высохло, слюна со звуком по нему скатывается.
   Моя остановка, смотрю – она не выходит. Решил ждать, когда выйдет. Каждый раз, как автобус останавливается, я мельком слежу за ней – не выходит. Доехали уже почти до конца города, автобус все пустел и пустел. Страшно. Но вот она подошла к выходу, двери открылись и, смотря перед собой, она начала спускаться. А я стою, со мной что-то плохое творится, дышать не могу. Сделал шаг, еще один и вышел вслед за ней.
   Что мне ей сказать? Просто “привет” или “здравствуйте”? Мысленно перекрестился, иду за ней, ускорил шаг. Вот сейчас ее нагоню, но опять чуть приотстал – волнуюсь. Она прошла мимо магазина, я за ней; ступила на дорогу, ведущую в парк, я не отстаю. И тут произошло то, чего я не ожидал, вернее догадывался, что будет что-то подобное, но надеялся что нет. “Дарья” остановилась у небольшого кафе. Ее белая рука легла на дверную ручку автомобиля. Она села, и машина, развернувшись, укатила прочь. Я успел разглядеть за рулем красивого мужчину и значок автомобиля – три кристалла, что смыкались друг с другом, образуя звездочку. Постоял немного, стало тоскливо.
   Весь день небо собирало тучи и все грозилось залить улицы. Так и случилось. Мне пришлось бежать, потому что моим ботинкам вода вредна. И так еле дышат.
   Добежал до дома, промок как собака. Быстро поставил съеденный коррозией чайник на плиту. На что я вообще рассчитывал? Дурак, дурак, дурак. Паром обдало взбухшие обои, налил чаю, сижу в темноте, пью. На душе не спокойно – обидно.
   Постучала соседка, снова звонили напомнить про дату платежа. Неужели вот такая вот она жизнь? Ради чего все это? Родился я, рос, а зачем? Чай обжог нёбо. Видимо Богу не понравились мои мысли. Но не могу, не могу так больше. Когда я на мгновение представил, что жизнь изменится, что я подойду, скажу “привет”, она ответит, а там… И вот когда все это рухнуло в одночасье, трудно возвратиться к реальности. В этот момент я впервые в жизни взглянул на икону, висевшую в углу, с обидой. В голове забарабанила злоба. Подошел к шифоньеру, достал баночку, открыл, а там девяносто рублей. Подумал взять водки, но не стал. Оделся, иду.
   Ветер разбивает капли мне о лицо, а я иду. Отчаяние высыпает мурашками по коже, а я иду. Дошел до почтового отделения.
   – Мужчина, мы скоро закрываемся.
   – Ничего, я быстро, – протянул ей деньги – один за девяносто.
   – Сегодня новые привезли, – дает – написано, что можно три миллиона выиграть. Распишитесь.
   Беру билет, расписываюсь. Зол настолько, что не обратил внимания на ее слова. Сунул руку в карман, счастливой монетки нет – потерял.
   – Одолжите?
   Хватаю десятикопеечную, решил стирать с конца. Тру, показался ноль. Наверное опять десять рублей выиграл. Опять тру – еще ноль. Когда увидел следующий на секунду приостановился. Неужели тысяча?
   Аккуратно подтер, а там еще один ноль. Сердце ожило, заколотилось. Боюсь стирать дальше. Кассирша перегнулась через сттелаж, смотрит. Была не была. Подтер еще, а там ноль. Быть такого не может, чепуха какая-то. Закрыл глаза и разом смахнул остатки защитного слоя. Услыхал, как охнула кассирша. У меня аж челюсть задрожала. Открыл один глаз, смотрю, кассирша в ответ на меня испуганно глядит. Открыл второй, собрал картинку воедино, опустил глаза и почувствовал, что сейчас упаду. Все потемнело, отделение почты закружилось, смешалось.
   – Что же… а… я… это, – посыпались вразнобой слова.
   Подошла еще одна кассирша: – Поздравляем, вы счастливчик.
   Закрыл глаза, помотал головой, открыл – ничего не изменилось. На меня все также глядит трехмиллионная сумма. Господи, как бы не умереть сейчас.
   – У нас таких денег тут нет, – проговорила кассирша – возьмите расписку, – бумагу тянет – завтра с восьми до девяти идите на такой-то адрес, вам там отдадут.
   Не помня себя, беру бумагу и как был – в ступоре, выхожу из почты. Зажав пальцами билет, что аж побелели костяшки, спрятал его в куртку. Постоял, непонимающе огляделся. Ветер брызгами окатил лицо и тут я спохватился и бросился со всех ног домой.

10
   Прибежал. Ботинок не стал снимать, а как был обут, плюхнулся на пол и давай молитву читать и приговаривать: – Спасибо, спасибо, спасибо.
   Поднялся, бросился в туалет. Стошнило. Голову под кран подставил и думаю, что же все-таки произошло? Может, я сплю? Ущипнул себя – больно, значит все взаправду. Достал из кармана билет, а там все те же три миллиона, от которых бросило в дрожь. Вроде счастливым надо быть, а я не могу понять, что мне делать. Необычно это все, не привык.
   Разделся, спрятал билет в шифоньер, лежу. Нужно уснуть, а сон не идет, ворочаюсь. Поднялся, включил свет, достал билет, оглядел – три миллиона. Убрал, улегся, глаза потяжелели, заснул.

11
   Прозвенел будильник, проснулся и тут же вспомнил вчерашний день, стало страшно и одновременно радостно. Поставил чайник, а сам к соседке пошел – начальнику звонить.
   – Константин Андреич, это Мальков. Извините, что беспокою, мне нужен отгул на сегодня.
    – Какой еще отгул? За тебя твою работу никто не сделает! А нужен отгул, так увольняйся. У меня за забором куча людей на твое место.
   – Извините.   
   Вернулся домой, налил чай, сижу, пью и думаю. Не верится, что я теперь миллионер. А может и вправду уволиться?
   Оделся, еду на работу. Ни на что внимания не обращаю, а слово “кредит” для меня теперь такое ничтожное, что невольно скользит по лицу ухмылка. Нет, все же нужно уволиться, но куда я подамся? Вспомнился значок машины с тремя кристаллами. Огляделся, “Дарья” стоит в конце автобуса. Тут-то я понял, чего хочу. Отец у меня в такси работал и в детстве я тоже мечтал стать таксистом. А что, целый день на машине, едешь себе спокойно, людей развозишь и денег должно быть побольше платят. Уволюсь, точно уволюсь.

12
   – Константин Андреич к вам можно?
   – Мальков, ты? Заходи быстрей, говори, чего хотел, я занят.
   – Константин Андреич, я это, уволиться хочу.
   – Уволиться? – лицо начальника насупилось вплоть до усов – что ты такое выдумал Сергей?
   “Сергей. Впервые в жизни по имени назвал”.
   – Ты не заболел? Зачем тебе увольняться? Сейчас работу нигде не сыщешь – кризис.
   – А я это, Константин Андреич…
   – Не надо это, – оборвал он – ты подумай, с плеча не руби. Сотрудник ты ценный, работаешь давно, производство знаешь.
   – Но Константин Андреич…
   – Ты погоди, давай так сделаем: я отправлю бумагу в Москву с твоей характеристикой, они посмотрят, оценят, глядишь, зарплату тебе подымут. Да что глядеть – подымут!
   – Хорошо Константин Андреич, не буду торопиться.
   Вышел из кабинета, иду и думаю – прям белая полоса поперла. На счет работы он прав, а в такси можно и по выходным работать.

13
   Еду домой. Как назло автобус плетется медленно, нерасторопно собирая остановки. На миг показалось, что не может быть все так гладко. Вот сейчас приеду домой, хвать билет, а там это страшное слово “пусто”. Посмотрел на “Дарью”, успокоился. Представил, как подкачу на работу на своей машине: “Девушка вас подвезти?”. Она согласится, сядет.
   Моя остановка. Добежал до дома, вытащил билет, а там все цифры на своих местах. Всего лишь бумажка с краской, а столько счастья приносит. Собрался, надел парадный костюм, взял документы, вышел.
   Офис компании, где придется забирать выигрыш, находится в соседнем городе. Миновав пробки, потратив сто пятьдесят рублей и час жизни, я остановился напротив дверей офиса.
   – Что вам нужно? – спрашивает охранник.
   – У меня выигрышный билет.
   – Проходите, седьмой этаж, кабинет триста семь.
   Поднимаюсь на лифте, сердце так и колотится. Прижимаю к груди сумку, что взял у соседки, думаю, туда все поместится. Лифт щелкнул, выхожу, вижу девушку.
   – У меня выигрышный билет.
   – Секундочку, – снимает трубку и через минуту из-за дверей показывается раскрасневшийся мужчина в жилетке, крепко жмет руку и, чуть приобняв за плечо, куда-то ведет.
   – Выиграли? Да вы счастливчик!
   “Знаю, слышал”.
   Кабинет у него как у нашего начальника, только окна панорамные.
   – Дело в том, что мы не можем сейчас выплатить всю сумму. Я выпишу вам чек, а через два дня к нам заедет инкассация, и можете прийти, забрать остаток. Триста тысяч сейчас вас устроят?
   “Это даже хорошо, я от такой-то суммы чуть язык не проглотил. Все как в тумане, еле расслышал, что он там бурчит, а если разом три миллиона дать, так вообще потеряюсь”.
   – Устроит.
   – Вот держите.
   Хватаю чек, разворачиваюсь, чтобы уйти.
   – Подождите, а билет?
   – А что билет?
   – Нужно отдать. Я вам чек выписал, деньги получите, а потом просто его предъявите и заберете остаток.
   Достал билет, посмотрел на него и жалко отдавать стало. Влюбился я в эту бумаженцию.

Спустился на четвертый этаж, там охраны полно и мужчина в белой рубашке – подмигивает, улыбается.
   – Поздравляю, вы счастливчик!
   Кладу деньги в сумку, а тело как во сне ватное, поверить не могу, что это все мое.
   Сумка тяжелая даже не думал, что деньги могут столько весить. Решил не рисковать, вызвал такси. Еду.

14
   В подъезде встретил соседа – работает в ГИБДД, он-то мне сейчас и нужен. Спросил, как мне получить права.
   – О-о, ну это долгое дело, но если подмажешь, я тебе по-соседски за пару дней сделаю. А что машина завелась?
   – Хочу купить.
   – У меня знакомый есть, как раз продает. Японская, все детали родные, она у него в гараже стояла и просит всего двести пятьдесят штук.
   “Ничего себе, двести пятьдесят”. – Я подумаю.
   – А чего тут думать, брать надо, а то продаст. Я ему позвоню, попрошу придержать, по-соседски. Но только до завтра, а то у него и без тебя покупателей много.
   Попрощался, побежал быстрей домой. Вывалил на кровать всю кучу денег, стою, любуюсь. До чего же красивые эти рыжие бумажки, так и переливаются на свету. Радостно-то как – белая полоса.
   Улыбнулся, взял сумку и пошел к соседке. Постучал, открыла.
   – Можно от вас позвонить Людмила Петровна? – протягиваю сумку.
   Впустила, говорит, что опять на счет кредита звонили. Кредит, а я уже и забыл о нем.
   – Завтра все отдам, вас больше не побеспокоят.
   Беру трубку, набираю номер начальника, гудки.
   – Константин Андреич, это Мальков.
   – А-а, Сергей.
   – Можно мне завтра не выйти?
   – А что случилось?
   Подумал, что ему сказать и выпалил: – Машину покупаю, – а сам поморщился. В первый раз соврал. Что со мной деньги творят? Тяжело, наверное, тем, у кого их много.
   – Хорошо, – ответил он со скрипом – только отработаешь в субботу.

15
   Это самое лучшее утро за последние лет двадцать. Поднялся, умылся, пью чай, а сам на шифоньер поглядываю, там ведь деньжища.
    Не долго думая взял деньги на погашение кредита, паспорт; иду. Добрел до конторки, а там все те же лица – улыбаются.
   – Я хотел бы досрочно погасить кредит.
   – Имя?
   Протягиваю паспорт. Худые пальцы девушки застукали по клавиатуре. Прищурилась, отстранилась и говорит: – Вы брали кредит на тридцать тысяч, на два с половиной года так?
   Киваю.
   – Дело в том, что в вашем договоре прописано, что вы можете погасить кредит досрочно, только по истечению одного года. Вы пока что платите только седьмой месяц.
   – Почему так?
   – Сумма маленькая и на большой срок, таким образом, банк возвращает проценты.
   “Проценты, да там было что-то про проценты”. – До свидания.
   – До свидания – улыбаются.
   Ничего, деньги есть, отложу. Проплачу оставшиеся пять месяцев и закрою досрочно, будь они не ладны.

16
   – Ну что надумал машину брать? Смотри, он до сегодня подержит, а завтра за триста другому отдаст. Это он мне со скидкой сделал.
   Стою, смотрю на румяное лицо соседа. В глаза я ему почему-то никогда не заглядывал, вот и сейчас уставился на небрежное пятнышко на голубой рубашке.
   – Я хотел в автосалон сходить, посмотреть.
   – Да у нас там сплошные русские тачки, зачем тебе это говно? Бабы в твою сторону даже не посмотрят. Серег, ты мне мозги “не это самое”, на вот тебе телефон, – протягивает бумажку – звони, узнавай, а я на работу.
   Проводил его взглядом, а сам думаю: “Двести пятьдесят за машину, еще пару дней назад я и помыслить о таком боялся. Бабы, говорит, не посмотрят. А что ж может и глянуть машинку? Как-никак сосед ГИБДД’шник, он-то знающий, да еще и со скидкой в пятьдесят тысяч. Хороший он человек – мой сосед”.
   Позвонил, назначил встречу. Пришел, стоит мужчина, одет хорошо, глаза сверкают, рукам все покоя не дает: то голову почешет, то ладони потрет.
   – Мицубися тачка огонь, бабы так и липнут к ней, не бил, не красил, – говорит и все вокруг нее расхаживает.
   Я за ним хожу и думаю: “Боже помоги, не могу решиться, денег столько жалко. Мицубися, название-то какое. Сразу видно – не нашенская. А салон, да тут места больше, чем у меня дома. Умеют они все-таки делать. Мицуби-и-ся”.
   Обошли ее вокруг, и тут я заметил значок. Точь-в-точь, как тогда: три ровных кристалла примыкают друг к другу, собираясь в звездочку. Вот он – Божий знак. Беру.
   – Только деньги у меня дома.
   – Садись, довезу, заодно и ходовую заценишь.
   Уселись, завел, поехали.
   – Тачка крутая, идет плавно, а подвеска – закачаешься. Я ее в гараже хранил…
   Слушаю его и радуюсь. Нажал на кнопочку, стекло опустилось, ветер мне в лицо задувает. Представил, как я сам еду, а рядом сидит она.
   Подъехали. С болью в сердце отсчитал двести пятьдесят тысяч, посмотрел на икону, перекрестился, отдал.

17
   Еду на работу, пока на автобусе. Ночь почти не спал, все в окно выглядывал: стоит? стоит! Припомнил, какое сегодня число, обрадовался – завтра забирать остальные деньги. От трехсот тысяч осталось только тысяча. Заплатил за кредит, сорок отдал за права, на шесть купил себе ботинки со штанами, сразу же все на себя надел – очень удобно, ничего не жмет, не промокает. На тысячу купил продуктов и водки, вчера обмыли покупку машины с соседом. Сегодня он отдаст мне права. В детстве отец учил меня ездить, прошло столько лет, но думаю, я все быстро вспомню.
   Эх Мицубися… – думаю, а сам на “Дарью” посматриваю, представляю, как она удивится. Я ведь не тот уже, что раньше – у меня машина. Все документы я соседу отдал. Говорит, что сделает все сам, только приди, забери. За это конечно заплатить придется, но зато все быстро, по-соседски. Эх… скорее бы завтрашний день.
   Приехал на работу, сразу к начальнику иду.
   – Константин Андреич, – говорю, а сам тушуюсь второй раз отгул просить.
   – Как, еще? Ты же вчера в отгуле был Мальков! Я тут хлопочу, бумагу в Москву отправляю, чтобы тебе зарплату подняли, а ты на шею мне садишься, да?
   – Нет-нет Константин Андреич, у меня неурядицы в семье, проблемы, – сказал это, а сам думаю, что уж второй раз соврал. Хоть в первый и не совсем вранье получилось, Бог миловал, я и вправду машину купил. Зарекся больше не врать, но как тут не соврешь – не отпустит же.
   Посмотрел он на меня, побурчал и говорит: – Черт с тобой, но чтоб в последний раз, а то уволю за прогулы, потом не устроишься никуда! И еще – отработаешь.
   – Спасибо Константин Андречи.
   Хороший он все-таки мужик, справедливый, со стрежнем внутри.
   Отработал, приехал домой и быстренько к соседу.
   – Понимаешь в чем дело Сережа, – сидит на кухне, рюмку водкой наполняет – я документы-то сделаю, но проблема в том, что начальник сменился и машинку придется на экспертизу свозить. Посмотрят, убедятся, что чистая, и дело за малым. А теперь хорошие новости – вот твои права.
   Протянул он мне карточку пластиковую. На пропуск фабричный похожа, глянцем переливается. Я как фотографию свою на них увидел, так в груди зажгло приятно. Хорошо я там получился и права хорошие.
   Пить я не стал – завтра за руль в первый раз. Посидел с ним, пока жена не пришла, да ушел восвояси.
   Сижу один, свет по привычке не включаю. Ни есть, ни пить не хочу. Хочу быстрее завтрашний день. Встану, в окно выгляну – стоит, металлом сверкает. Может сесть, кружка; дать? Нет, не буду рисковать. Пройдусь по квартире, обратно на кровать плюхнусь. Посмотрел на часы, прошло только две минуты. Странная штука – время, то скачет, не остановишь, то тянется, не подгонишь. Закрыл глаза, чувствую, как ум потяжелел, остаток мыслей испарился и вдруг чудится: еду я на мицубиси, рядом “Даша” сидит, улыбается. Еду плавно, баранка легко крутится. Вторая, третья, четвертая, притормозил, скинул до третьей и опять газку. Вот оно счастье. Еду я, как вдруг из-под земли вырастает гигантских размеров слово “КРЕДИТ”. Я испугался, по тормозам дал, руль влево, а там другое слово – “ПУСТО”. Вскрикнул, пытаюсь вырулить, а мицубисю уносит, только и успел, что глаза широко открыть и обомлеть, как со свистом улетел в кювет и как давай кувыркаться. Все смешалось: бумаги, руль, я – по салону летаем, перепугался жуть, глаза закрыл.
   Кончилась карусель, глаза открыл, спохватился: “Даша”! “Даша”, ты цела?! Тронул ее за плечо, она голову как повернет, я аж побелел, губами затряс. Вместо нее на меня строго глядит лицо отца-покойника. Сверлит он меня глазами, сам весь синий, холодом веет и вдруг как заорет: – А я тебе говорил! Мы люди маленькие и дело наше маленькое! Куда же ты полез сынок?!
   Вскочил я с кровати, понять не могу – где я? Глазами комнату обшарил, сердце так и ощущается, волосы по;том пропитались, да на лоб приклеились. Жутко мне стало. Подошел к иконе, молюсь, а сам эти глаза вспоминаю. Прости, помоги, прости, помоги.
   Помолился, отлегло. На часы посмотрел – утро. За окном все черное, комната холодная, синяя, как покойник. Прости, помоги, прости, помоги.

18
   Посветлело, сел в машину, завел. Двигатель гудит, греется. Удобно-то как, на зеркала смотрю, меня в отражении не узнать. Неужели этот тот самый Сережа, который три дня назад ехал в автобусе и считал мелочь? Нет, это не Сережа, а целый Сергей Викторович.
   Тронулся, заглох, завелся, поехал. Асфальт весь в ямах, а мне нипочем, я на мицубиси. Солнышко из-за туч выглянет, посветит на меня, обрадуется и опять спрячется от смущения. А я еду, красота-то какая. Заглох, завелся, еду.
   Доехал до ГИБДД, встретил соседа, он мне все подсказал и без очереди провел. Как же хорошо иметь в знакомых статусного человека. Отдал я им машинку свою, а сам быстрее пули на железнодорожную станцию. Эх, раззява – сумку забыл, ну да ладно, я теперь богатый – свою куплю.
   Поезд медленно перестукивает. Стою в тамбуре, чтоб первым выбежать и через турникет. Постарался вспомнить свои давнишние мысли. Каким я был неделю назад? Совершенно другой человек, а сейчас будто новый, вот только что рожденный, словно проснулся и ведь долго спал. Необычная штука эта жизнь, сколько у меня их было уже? Ведь бывает же так – раз и все поменялось, и я поменялся.
   Состав подполз к станции, двери зашипели, я выскочил, бегу.
   Вот он – офис. Зашел туда, как домой. Все такое милое, знакомое. Поднимаюсь на четвертый, те же охранники и мужчина в белой рубашке: – Я вас помню, – улыбается – что, опять выиграли?
   – Нет, я остатки забрать пришел.
   – Какие остатки?
   Протягиваю ему чек, тот смотрит и, кажется, недоумевает.
   – Подождите, но это ведь старый чек на триста тысяч, я вам их отдал уже, разве забыли?   
   “Не понимаю шутки у него такие? Дурацкие, несмешные, мне от них нехорошо стало”.
   – Я выиграл три миллиона, мне человек на седьмом этаже сказал, что отдадут часть, а затем по чеку остальное забрать можно.
   – Вы что-то путаете, это чек на триста тысяч, ни о каких миллионах речи и быть не может.
   Услышав это, я весь заледенел. Кровь мигом загустела и будто захрясла в сердце.
   – К-к-как ре-речи не м-мож-жет? Я… я… три миллиона, отдайте мне мои три миллиона!
   Охранники напряглись, подтянулись ближе.
   – Мужчина ведите себя прилично или покиньте помещение, – говорит один из них.
   – О-отдайте, ну-ну пож-жалуйсто, от-дайте,– проскулил я, а сам чуть не плачу. К полу прилип, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу.
   – Так, покиньте помещение!
   – Это ошибка, это все ошибка, я сейчас на седьмой, мы придем, и вы увидите, что это все ошибка! – выпалил я, а самого трясет, безумцем сделался.
   Не помня себя, выбежал в коридор. Лифт долго ехал, поэтому бегу по лестнице, перепрыгиваю, спотыкаюсь, в голове только и крутится: “Ошибка, ошибка, сейчас отдадут”.
   Добежал до седьмого, девушка сидит: – Вам кого?
   Не ответил, побежал сразу в кабинет мужика в жилетке, только и слышу за спиной: – Мужчина, мужчина куда вы?! Туда нельзя!
   Дергаю дверную ручку, сидит, смотрит на меня удивленно.
   – П-послушайте… там, там ошибка, – задыхаюсь, слова глотаю.
   – Потрудитесь объяснить, – смотрит, а очки на носу сползли.
   – Мне не дают мои три миллиона! Вот, – протягиваю ему чек.
   Он его не берет, а только мельком глянул и говорит: – Какие три миллиона, там написано триста тысяч, вам их выдали?
   – В-выдали, но у меня было три миллиона! Я…я, кассирши на почте видели, я их приведу если надо.
   – Какие кассирши, какие три миллиона мил-человек? Вы устали, наверное, вот лишние нолик в воображении и подрисовали.
   – Вот он! – послышалось сзади.
   Обернулся, а ко мне двое в форме идут, серьезные. Не успел я опомниться, как меня подхватили под руки и потащили прочь из кабинета.
   – Обманщики! Обманщики! Я в полицию пойду, кассирши видели!
   Выволокли меня из офиса, да швырнули на землю.

19
   Кинулся я было в полицию, а они стоят, смеются. – Ты что мужик поехавший? Давай вали отсюда, а то закроем на ночь, миллионер.
   Вышел я, иду. Сам не знаю куда, но, кажется, если остановлюсь – упаду. Как же так Господи? Прошу, хоть бы это был сон, ну или розыгрыш. Меня по телевизору покажут, смотрите, мол, разыграли победителя. Посмеются и деньги вручат. Ну не может же так быть? Господи.
   Денег у меня на обратную дорогу не было. Пришел я на станцию, обошел забор, да и поплелся по путям. Иду, а голова не работает. Будто я есть, но куда-то спрятался и человеческая оболочка моя вдруг опустела. Вокруг тоже все пусто, сплошная растительная голь, провода и лесенка железнодорожных путей. А может и вправду ошибся, и не было никаких миллионов? Попытался вспомнить, как выглядел билет, но в голове только туман и обида. Стоп, да он же сам мне говорил – оставшиеся деньги заберете через два дня! Или три? Или этого тоже не было, и выдумал я все? Иду.

20
   Домой я пришел уже поздним вечером, лег на постель и думаю – как быть? Чувствую, что-то колется в карманах брюк, достал – права. Точно, у меня же машина. Поднялся и живо к соседу. Только бы он не успел ничего сделать. Продам ее, деньги назад верну. 
   Стучу к соседу, жена открывает. Недовольная. – Пьяный он, как свинья опять.
   – Ну, пожалуйста, мне очень срочно.
   – Ладно, заходи.
   Зашел, попал на кухню. Сосед сидит, качается, курит. Взгляд косой, меня увидел, серьезным сделался.
   – Плохи дела Сереж, – глаза опустил.
   Я стою, слова выговорить не могу.
   – Завернули машинку, краденная оказалась, конфисковали. Эх, Саша-Саша, а я ведь ему доверял. Ты меня извини – не знал я, что так выйдет. Не волнуйся, я его найду, поговорим еще с ним.
   – С кем ты поговоришь свинота?! – кричит жена – Надрался кобель!
   – Я не кобель, я, – ик… – капитан полиции Подтяжкин Игорь Михалыч!
   – Все Сергей уходи, мне это чучело спать уложить надо!
   Вышел я в подъезд, стою. Душа так и кровоточит от укусов собаки по кличке судьба. Стою в тишине, одиночестве и ощущаю, как весь мир вокруг сужается и теснит меня. Несправедливо, я одинокий маленький человек, а мир большой. За что же ты так меня Господи?

21
   Прошло два дня, с момента тех ужасных событий. Ходил я на почту, спрашивал – кассирши ничего не помнят. Продавец машины пропал, а саму машину конфисковали. “Дарью” я в автобусе больше не видел, за ней теперь всегда заезжает мицубися. Сегодня меня вызвал к себе начальник и говорит: – Слушай Мальков, давай без бумажек Московских все решим. Лично мне зарплату тебе поднять не сложно, но сам посуди – другие посмотрят, удивятся – почему, мол, он больше нашего получает? Мы что, хуже него? Ты вот, Мальков, хочешь других работяг обидеть? Я вот тоже не хочу. Против коллектива не попрешь.
   Стою в автобусе, еду домой. Кругом давка, людей много, а ощущение, будто я один в нем. Кругом пустота. Единственное, что наполняет мою голову это успевшее позабыться мне слово “кредит”. Снова оно большое, но даже его величина не заполняет всю пустоту внешнего и внутреннего пространства.
  Слез на остановке, а сам домой не иду. В церковь пошел, давно не был. Пришел, свечку поставил, а тут и священник знакомый. Рассказал я ему свою историю, выслушал он меня, бороду погладил и говорит: – Не зря с тобой такое приключилось. Бог тебе показал насколько ты не готов к богатству и что каждому на своем месте быть надобно. Большой всегда в маленького превратиться может, но маленькому большим не стать.
   Сказал он это, сел в машину и уехал. А я стою, вечер, морозно. Пар изо рта идет, смотрю – первый снег повалил. Эх… “кредит”.