Об СССР - 2

                Об СССР – 2

   Проезжая на машине по нашей стране, я неоднократно слышал от моих пассажиров, разглядывающих пейзаж за окнами: «Вот, в прежние времена вся земля была распахана, возделана, засеяна! А теперь одни заросшие поля…» Что тут сказать? Да, это так, особенно на нашем Северо-Западе, в Вологодской области. Я же про себя всегда думаю: «Да, пахали, сеяли, а еды в магазинах год от года становилось всё меньше и меньше».
Отчего так? Да оттого, что работали на селе не на результат, а для отчёта – столько-то вспахано, столько-то засеяно. А будет ли собран урожай – то дело десятое. А будет ли он сохранён до следующего года и вовсе мало кого заботило. Борьба за урожай велась из года в год, но до победы в ней СССР так и не дожил. Каждое учебное заведение, каждое предприятие отправляли людей осенью на уборку урожая, летом – на сенокос, зимой – на овощные базы, перебирать хранящийся там урожай. Я успел побывать и на уборке картошки и морковки, и в овощехранилищах. Если убирать урожай было порой даже легко и весело – толпа молодых парней на свежем воздухе, – работать на «овощегнилище», как его в те годы называли, было делом весьма противным. Нас заводили в мрачное, полутёмное помещение, полуподземный барак, длиной метров сто. В нос шибал затхлый запах старой гнили. По бокам располагались бурты с картофелем, наполовину и более уже сгнившем. Вот из этой липкой каши мы и доставали и откладывали в сторону ещё пригодные к употреблению овощи. Работали все – и школьники, и студенты и профессорско-преподавательский состав. Командовала всеми мощная тётка в телогрейке. Это, кончено, частный пример, но таким примерно образом работало всё, за исключением, пожалуй, лишь ВПК: произвести, выполнить план любой ценой, хоть приписками, а там трава не расти. Союз выплавлял чугуна и стали больше всех в мире, но трубы и тонкий прокат закупал за рубежом. Занимал первое место по добыче угля, древесины, выработке электроэнергии, но за мебелью, бытовой техникой люди записывались в очередь и ждали месяцы и годы. Сейчас стало общим местом упоминать о разворовавших всю страну олигархах: вот в СССР об этих ворюгах никто и не слыхивал! Это верно. Но воровства было не меньше, а гораздо больше, чем теперь. Я поясню: воровали практически все, кто имел к этому хоть малейшую возможность. Это и не порицалось даже, это называлось «принести с работы». Я в школе нередко слышал от учительницы: «Дети, чьи родители могут, пусть принесут с работы гвозди и проволоку – на следующем уроке мы будем делать скворечники!»
Тащили все и всё – пригоршню гвоздей, пачку электродов, мясо из столовой, краску, ткань. Заборы наполовину состояли из дыр – чего стеречь-то, общенародная собственность. Ещё в конце 80-х, начале 90-х на нашем металлургическом производстве легко можно было заказать новые пружины для подвески автомобиля, принести через дыру головку блока цилиндров, отремонтировать её на станке и вынести таким же способом назад. Ну, это ещё можно объяснить тем, что получить услугу, купить что-либо нужное в магазине было большой проблемой. Но как объяснить, что предприятия воровали сами у себя? Я помню, когда в конце 70-х проходил практику на меткомбинате, в РМЦ-1, был удивлён, услышав ночью звон бьющегося стекла. Оказалось, в цехе бьют старые оконные стёкла и вставляют новые! Вот чем вымыть, легче было разбить и вставить! И именно разбить – не дай Бог, если кто-то унесёт себе для дачи! Уносили, конечно же, не пропадать же добру! А на строительство и пуск домны номер пять, которая была тогда всесоюзной ударной стройкой, к нам тогда приезжали многие союзные шишки, члены Политбюро, Гейдар Алиев, например. чтобы навести марафет на стройплощадке, где царил рабочий беспорядок и бардак, руководство поступало просто и немудрёно: рыли ров, и туда закапывали всё, что не вписывалось в понятие «образцовая стройка» – трубы, металлоконструкции, оборудование и т.п. Никакие сотни и даже тысячи олигархов не могли бы наносить большего вреда, чем наносили себе сами такой безхозяйственностью, чем миллионы людей, словно муравьи, растаскивающих по крупицам общее добро.
Про преступность. В наше время уличная преступность практически незаметна, присутствует лишь её корыстная составляющая, да и то немного. А в годы моего детства, конец шестидесятых – семидесятые, на улицах было гораздо менее спокойно, чем нынче. Во-первых, существовало такое понятие, как «двор»: сидели-то не в социальных сетях, а на улице, во дворах, подъездах. «Двор» входил в состав «улицы» или «микрорайона». За небольшое, примерно с 14 до 17 моих лет, я был свидетелем четырёх поножовщин, одного убийства топором, а уж драк в различных численных составах и не счесть. Нередко случалось, что на вечерних улицах снимали с прохожих шапки – кроличьи ушанки не трогали, а вот за пыжиковые или ондатровые головные уборы стоило опасаться. Тем не менее, жилось без страха. Ребятами мы свободно разъезжали по всему городу в любое время суток, ездили в лес с ночёвкой. Никаких опасений это не вызывало, ведь нам тогда ещё были неведомы голливудские ужастики, и мы не знали, что обществом, скованным страхом и подозрительностью, легче управлять.