Часть3. Кольцо Суламиты. Глава 2

             Елена Семёновна почувствовала внезапный приступ головной боли, сердце начало колотиться уже где-то в горле, сильными ударами отдавая в висках. Она присела на краюшек дивана.  Лицо её  стало  почти бордовым и она почувствовала, как перед глазами предательски замелькали чёрные мушки. Яна, посмотрев на мать, догадалась: опять давление поднялось, и попыталась её успокоить:
---Мам, ну нельзя же так реагировать,-она побежала на кухню, автоматически достала из аптечки привычный набор лекарств, вернувшись, протянула матери стакан с водой и несколько таблеток.
---На,  прими скорей, и валидол под язык. Ведь совсем ничего страшного, ну совсем. Что ты всегда из мухи слона делаешь? Себя совсем не бережёшь, опять до криза доведёшь...
---Я из мухи слона делаю? Ничего страшного?--проговорила  Елена Семёновна тихим, обиженным голосом, подняв кверху ладони .--  Вот, даже ты ничего не понимаешь, а что же про Лёшу говорить?! -и  она, послушно приняв лекарства,  закрыв глаза, откинулась на высокую кожаную спинку дивана. Её красивые, волнистые волосы, когда-то ярко рыжие, а теперь почти все седые, растрепались по плечам. Достаточно полная, как  большинство гипертоников, она в свои 70 лет старалась всегда следить за собой, не позволяла быть непричёсанной или небрежно одетой даже дома, когда была одна и никто её не видел. Но сегодня то известие, которое сообщил им утром Алексей, настолько выбило её из колеи, что про свой внешний вид она совершенно забыла: как встала и накинула халат прямо на ночную сорочку, так и проходила в нём до вечера.
 «Как можно! Это же гэбисты, это же кошмар! Мой внук и дочь, внучка гэбиста! Это же предательство!»- известие, что Алексей решил жениться на девочке из семьи потомственных чекистов привело её в ужас.
    Она переволновалась и еле дождалась, пока Яна придёт с работы. А Ярослав, так тот даже по телефону позвонить не соизволил- как всегда безумно занят на работе! Неужели может быть такая стройка, которая дороже судьбы собственного сына, чести семьи?! Что ж про Нину говорить- других детей учит, целыми днями из школы не вылазит, а на своего всегда времени не было.


        Елена Семёновна Вишневецкая жила вместе с мужем и дочерью Яной в своей старой, некогда бывшей коммунальной квартире недалеко от Белорусского вокзала, в той самой квартире, в одной из комнат которой, давным давно она жила вместе со своим первым мужем, а когда овдовела, то взяв из детского дома двух деток, вышла замуж за своего же соседа Марка Вишневецкого. Постепенно другие соседи  разъехались, получив жильё в новых пятиэтажках, и Вишневецкие заняли всю захламленную, давно не ремонтированную коммуналку. В то время ещё жива была мать Марка, Берта Лазаревна, милая женщина и чудесная, как оказалось, свекровь. Она искренне полюбила Елену( тогда все её называли- Лёлька) и помогала растить Яночку и Ярика, безоговорочно считая их своими настоящими внуками. Марк много и длительно пребывал в командировках, ездил по всей стране с заданиями от различных редакций, его считали чуть ли не лучшим фотографом-документалистом в своих кругах. Его работы побеждали  на всевозможных выставках и конкурсах не только в Союзе, но и за рубежом. В те редкие дни, когда он бывал дома,  старался уделить время детям, обычно это были походы в Третьяковку или в Пушкинский. Особенно Ярик и Яночка любили ходить с папой в Консерваторию по абонементам на  циклы концертов для детей.

       Итак, дети выросли в счастливой, благополучной семье и, закончив среднюю школу, пошли учиться дальше: Ярослав поступил в строительный институт, а Яна - в медицинский. Личная жизнь у Ярика сложилась неплохо: он женился на своей однокласснице Нине, когда оба закончили учёбу и стали дипломированными специалистами. Через положенный срок родился очаровательный бутузик Алёша- счастью не было предела!
      А вот у Яночки ничего на личном фронте так и не склеилось. Елена Семёновна считала, что дочь предъявляла всегда слишком высокие требования  к  каждому возможному спутнику жизни. Так или иначе, но дочери уже хорошо за сорок, а она всё одна да одна. И теперь уж и внуков им с Марком не подарит.

      
        Елена Семёновна Алёшу любила без памяти, возилась с ним и получала от этого огромное удовольствие: маленького забирала из садика, а  когда пошёл в школу, то водила на разные секции и дополнительные занятия. Его родители, сын Елены Семёновны  Ярослав,  и  её невестка Нина, освобождённые бабушкой от обязанностей по воспитанию сына, могли совершенно  не беспокоиться и строить каждый свою служебную карьеру, что у них с успехом  и получалось. И вот он, её любимец, её ненаглядный малыш вырос и сделал ей больно, да так больно, что она даже и предположить не могла.

       Яна ещё долго копошилась около матери, измеряя давление, щупая пульс и, как только стало понятно, что  угроза гипертонического криза миновала, поспешила на кухню готовить ужин. Сегодня в клинике был напряжённый день- три операции почти без перерыва: где-то случилась крупная авария и к ним по Скорой привезли много пострадавших.
 Выходя из комнаты, на ходу попросила:
--- Умоляю, полежи, пожалуйста, и прекрати истерику, всё встанет на свои места. Мы ведь ничего об этой семье не знаем. Глупо так себя изводить. Мам, ты поняла меня? - строгим голосом добавила и, не услышав утвердительного ответа, покачала головой, потом спросила:
--- Блинчики с творогом есть будешь? Сейчас быстренько сделаю.

        Елена Семёновна кивнула молча, но мысли её продолжали двигаться в прежнем направлении: « Ах, ещё и Марка нет, надо же было, чтобы он именно в это самое время отдыхал в санатории! Вот он бы её наверняка понял. Да, как-то всё неудачно, но путёвка ему так нужна была, так нужна: с его артрозом надо как-то бороться, совсем плохо ходить стал.» Она поняла, что просто так лежать тут, на этом продавленном диване, она спокойно не сможет, она вообще не сможет ничего: ни пить, ни есть, ни дышать, ни жить. А срывать Марка из санатория ей жаль. Медленно встала и подошла к журнальному столику, немного поразмыслив, посмотрела на красный телефонный аппарат, потом решительно сняла  трубку и набрала номер.
---Будьте любезны, позовите Алексея Вишневецкого,-обратилась она  к ответившему ей строгому мужскому голосу. И, когда услышала Алёшу, собравшись с силами, насколько возможно сдержанно и даже ласково, попросила:
--- Лёшенька, пожалуйста, приезжай к нам, я хочу с тобой поговорить. Мне плохо.- и не выдержав сразу же расплакалась.
---Хорошо, бабуль, только не расстраивайся, я как только освобожусь, сразу к вам приеду, - сказал он без особого энтузиазма, но спокойно, и тут же в трубке послышались частые гудки.

          В комнату вошла раскрасневшаяся Яна, неся на подносе полную миску только что испечённых, пышущих жаром блинчиков и две чашки чая. Она уже успела переодеться в изрядно поношенные джинсы и светлую майку, поверх которой был надет широкий цветастый материнский фартук. Увидев Елену Семёновну около телефона с мокрыми от слёз глазами, она укоризненно покачала головой:
---Господи, неутомимая ты моя! Ну на минуту нельзя  тебя оставить без присмотра! Мам, ты ж обещала... И что с тобой делать? Хорошо, раз встала, давай ужинать.
---Может Алёшу подождём... он заехать хотел.
---Ах, так ты уже и Алёше успела позвонить? Мама, он же влюбился, предложение сделал, они уже и заявление подали! А может хорошая девочка и ты всё испортишь! Ты же умная... подумай хорошо... и зачем ты его позвала. Выговаривать?
---Да нет, просто кое-что расскажу, кое -что объясню.
---А то он сам ничего не соображает, он взрослый человек! Ты может забыла, ему двадцать шестой год.

      Ужин получился скомканный, настроение у обеих испорченное. Яна даже рада была, что отец в санатории, а то и за его здоровье пришлось бы переживать.
    Раздался переливчатый звонок в дверь, пришёл Алексей, её единственный и уже взрослый племянник- высокий, худощавый, темноволосый, с добрым, мягким взглядом и всегда с хорошим настроением. Он никогда не называл её тётей, она, как и для всех, была для него только Яна, Яночка, но чаще- Януся.
 
---Привет, Януся! - и он поцеловал её в щёку.-Что с бабулей? Она такая расстроенная мне звонила, перед начальством даже неудобно вышло.
Яна только вздохнула, развела руками и не нашлась, что ответить.
--- Что случилось-то? Это из-за того, что внук жениться решил?- спросил он, ища и никак не находя в битком  набитой обувью калошнице свои тапочки,- да где же они? Бардак какой. Надо вам новый шкафчик подарить что ли?
Яна вздохнула и послушно кивнула.- Подари что ли!
--- Ну пойдём, успокоим Елену Семёновну.-- Бабуля, я приехал,-громко произнёс он, входя в комнату, следом за ним вошла встревоженная Яна. Она предвидела неприятный разговор, который ожидал их всех впереди, разговор на весьма щекотливую тему, которую собиралась развивать мать.

        После взаимных поцелуев и объятий с внуком, всегда выдержанная и спокойная  Елена Семёновна, без всякого вступления, начала:
---Лёша, ты утром наскоро нам сообщил, что решил жениться, неужели это серьёзно ? А когда я спросила, что за семья у этой девушки, ты ответил, что её мать работает в банке, а отец -потомственный чекист! Ты понимаешь, что это значит?
--- Это значит, что мать у неё работает в банке, а отец -потомственный чекист,--ответил Лёша улыбаясь. --То есть у неё прадед, дед, отец -все работали в органах. Порядочная семья, обычная, нормальная.
Елена Семёновна приложила руку к левой стороне груди и часто задышала:
---Прекрати ёрничать, ты прекрасно понимаешь, что это значит!-через минуту продолжила она.
---Совсем не понимаю, - Алёша напрягся, он понимал к чему клонит бабушка, но всячески хотел спустить эту болезненную для неё тему на тормоза.
Елена Семёновна, немного помолчав, тихо сказала:
---По-моему, ни для кого в нашей семье не секрет, что я родилась в Польше, что моя семья перебралась в СССР оттуда в 39-ом году, не секрет и то, что в 40-ом году моего отца забрали чекисты или служба НКВД , как они тогда назывались, и его без всякого суда расстреляли. И это подтверждено документально, я сама ездила в Архив на Лубянке, как только перестройка началась. Кроме того, всех евреев всегда травили: про «Дело врачей», про убийство Михоэлса, про пятый пункт в Анкете не знает только совсем тупой или тот, кто не хочет знать. И это всё дело рук этих самых пресловутых органов: ЧК, НКВД, КГБ, теперь вот они называются ФСБ, а суть одна!
---Какая же?- Алексей внимательно посмотрел на бабушку.
---Такая: жестокость, бесчеловечность, беспредел!! Это страшная организация. Один Берия чего стоил!! И ты хочешь мне сказать, что семья, с которой ты решил породниться, порядочная? Да у этих чекистов руки по локоть в крови! Этому не бывать никогда! Слышишь- никогда!!- и она, тяжело дыша,  опустилась на стоящий рядом стул, наклонила  голову, обхватив её руками, раскачиваясь из стороны в сторону и приговаривая «Боже ж мой, Боже ж мой! До чего я дожила, бедный мой папа!»
       Алексей подошёл  к Елене Семёновне, нежно обнял её за плечи, поцеловал в седые спутанные волосы.

---Начнём с того, дорогая моя, ненаглядная Елена Семёновна, что я люблю, понимаешь, люблю Лизу. Она необыкновенная девушка и я хочу прожить с ней всю свою жизнь. Понимаешь-всю жизнь! И мне, по большому счёту, не важно из какой она семьи! Но семья-то у неё как раз  нормальная! Теперь, что касается того, в чём ты так  пафосно и, прости уж, набившими оскомину словами обвинила их: «гэбисты», « руки по локоть в крови» и прочее. Давай спокойно, понимаешь, спокойно разберёмся:
Да, бабуля, я всё это помню и знаю, мне жаль и отца твоего и тысячи людей пострадавших от красного террора, от репрессий. Из истории не выкинуть ни одной страницы: ни хорошей, ни самой ужасной, ни даже кровавой. На дворе 21-ый век, столько архивных документов раскрыто, столько фактов обнаружено и, наконец, надо же быть и объективными: в любой стране должна быть служба, которая занимается и разведкой, и выявлением заговоров, и провокаций, и прочих вещей опасных для целостности государства. Да, там работали и работают разные люди, как и везде, но, представь себе-  не все они подлецы! Большинство нормальных людей. А всякая погань- это, как на огромной  белой стене чёрное пятно. Глаз только его и видит... Ты смотрела фильм « Подвиг разведчика», « Семнадцать мгновений весны»? Восхищалась? Так вот, прадед у Лизы тоже такой был, только фильмов о нём не снимали, он, как и большинство, в тени оставался. А дед её и вовсе погиб, секретное задания выполняя в Юго-Восточной Азии, а отец вообще  в Управлении техническим обеспечением занимался. Лично они никого не сажали и не расстреливали, просто служили! Да ты сама увидишь, какой у неё отец, он классный мужик: они нас в субботу к себе пригласили. Кстати, про Берию. Его сын, Серго, очень любопытные сведения в своей книге об отце написал,  у нас любят козлов отпущения назначать. Это, как Пушкин Александр Сергеевич, объявил выдающегося композитора Сальере отравителем Моцарта( так ему захотелось), и этим бедного, ни в чём неповинного Сальере на все времена ославил и пригвоздил к позорному столбу за якобы злодейство. Никто ни разбираться, ни опровергать не собирается. Хрущёв, наш великий глашатай оттепели, побольше людей уничтожил, куда Берии до него. А тот, представь, высокообразованным человеком был, реформы собирался в Союзе провести. Но нет- ославили и заклеймили, расстреляли и уничтожили. А теперь поди докажи, что ты не верблюд! Так привыкли: удобно, и никто ничего менять не собирается. А зачем?
     Елена Семёновна хмуро молчала, не проронив ни единого слова, уставившись в одну точку прямо  перед собой; она как-то вся съёжилась, сжалась. Алексей ещё долго говорил, но она всё молчала. В какой-то момент ему даже показалось, что она совершенно не слушает его, а пребывает где-то далеко со своими мыслями абсолютно в другом измерении. Смутившись, он закончил говорить и сел рядом за стол.

        Яна, почувствовав наступившую тягостную паузу, по обыкновению, чтобы разрядить обстановку, предложила всем выпить чаю. Алёша  с благодарностью посмотрел на неё и согласился: ему неловко было продолжать разъяснять бабушке такие понятные ему, казалось бы, прописные истины.

        Но чаепитие никак не разрушило это продолжающееся, давящее молчание Елены Семёновны. Она машинально взяла  с подноса чашку и, размешивая ложечкой сахар, теперь сосредоточенно смотрела  на то, как после каждого оборота, медленно лопаются и исчезают с тёмной поверхности жидкости маленькие, прозрачные пузырьки.
---А когда Здановичи  тебя пригласили? В эту субботу?- Яна  заговорщически посмотрела на Алёшу, глазами показав на мать. Он тут же ответил:
---Ну да, в эту субботу, нас всех пригласили. Они со всеми познакомиться хотят. Я думаю это правильно, заодно обсудим, где свадьбу будем справлять, сколько народу пригласить. Вообще мы с Лизой хотим только самых близких и поскромней, чего выпендриваться! Она тоже эти купеческие замашки не любит.
        И хотя при этом Елена Семёновна по-прежнему не проронила ни слова, но и Яна, и Алексей, вдруг оба интуитивно почувствовали в присутствующей холодной атмосфере некий неуловимый знак к возможному потеплению. Между собой они  ещё какое-то время поговорили на всякие посторонние и совершенно не важные для данного момента темы, и Алёша засобирался домой. Когда он, уже одевшись, заглянул  из коридора в комнату и стал прощаться с сидевшей в той же позе, с так и не выпитой чашкой чая перед собой, Еленой Семёновной, она вдруг подняла глаза и, глядя  на внука, невозмутимо спокойным голосом  спросила:
---А к которому часу в субботу они нас ждать будут?
        Яна уставилась на племянника широко раскрытыми от радости и удивления глазами, а он так же спокойно, в тон бабушки, как будто и не было этого неприятного разговора, этого тягостного молчания, ответил:
---По-моему, к четырём, но я ещё уточню и позвоню вам, - и тут же добавил,- жаль, что дедушка ещё не приедет.
       Затем он подошёл к ней и, расцеловав в обе щёки, с нежностью  прошептал:
--- Я тебя обожаю, ты самая мудрая бабушка на свете!
---Ты принеси мне эту книгу... ну ту, которую сын Берии написал,-добавила она, как ни в чём не бывало, и поднесла ко рту чашку, с уже совершенно остывшим, чаем.


Фото из семейного  архива.