Эссе Шифровки в художественном произведении

Эссе:
ШИФРОВКИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ

   Задумка моя была сродни открытию, ведь каждый  из нас волен изобретать велосипед, только надо ли? Эту задачу, если есть желание, надо решать в индивидуальном порядке.  В принципе, думал я, вопрос интересен, так почему же не попробовать? Потому и решил: терять здесь мне нечего, а остроты, цепляясь за   «интерес», в творческий процесс  добавить можно.
Из физики известно, чтобы тело сдвинуть с некой точки, где оно покоится, требуется усилие, толчок.  Этаким «толчком», чтобы уже не тело, а дело сдвинуть в нужном направлении, послужили художники, вернее их картины.            Автор обдумывает не только сюжет и композицию будущего произведения, художнику под настроение хочется упрятать в  своё полотно и некий шифр, тайное послание,  обращённое  в будущее. Если вы спросите: зачем все эти фокусы? Я посоветую обратиться с этим вопросом к автору – его идеи, ему и ответ держать.

Русский художник Василий Пукирев (1832–1890) – автор широко известной картины «Неравный брак». Вы, если  не саму картину, то её репродукцию, несомненно, видели. Молоденькая девушка  венчается с довольно пожилым генералом, даже слегка уточним возраст – престарелым. Причины такого поступка художник с помощью кисти нам раскрывать не стал.  Но для умного зрителя здесь тайны нет – старичок при чине и богат, а у невесты только молодость  за худенькими плечами.
Современники говорили, что Василий Пукирев имел виды на бедняжку, стоящую под венцом, но не сложилось…  Знать не судьба…  На картине, крайний справа среди присутствующих гостей, грустит черноволосый молодой человек. Так художник на холсте увековечил себя и свои несбывшиеся мечты. Всё, что хотел, то он зрителю и сказал, добавить нечего…  А для непосвященного в закулисные страсти наблюдателя этот бородач просто один из свидетелей, приглашённых  в церковь на венчание. 
В Москве, в Музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина,  есть в экспозиции картина Поля Сезанна «Пьеро и Арлекин».  Герои запечатлены художником в момент выхода на сцену.  Первый, это сын Сезанна, второй – его близкий друг. Что можно сказать? Всё сделано по уму, зачем случайных людей пускать в путешествие на ковре-самолёте, вернее на живописном полотне, в будущее? Вовсе незачем, так и Поль решил.  Со своими и надёжнее, и приятнее…
Я вам привел примеры просто лежащие на поверхности того либо другого живописного полотна.  Сколько подобных случаев в мировой живописи, пускай вам об этом феномене расскажут уже специалисты. А я уверен – их сотни… Разгадать, что хотел сказать автор, а порой  лишь  намекнул нам, задача непростая.  Но такое прочтение картины и занимательно, и познавательно. Дерзайте…
Искусствоведы  сомневались в авторстве некой картины, приписывать ли её кисти известного голландца? Сомнения были.  Но рассматривая его «Семейный портрет»  один из знатоков обратил внимание на висящий над столиком пейзаж.  И что? Художник, забавляясь,  повесил несколько своих ранних работ на стену в комнате, где позировала молодая пара.  Таким образом, авторство было подтверждено самим художником. Интересно? Не то слово…

На фоне всего сказанного,  мои мысли были таковы: если мастерам кисти запросто можно впускать своих близких и дальних в  ограниченное картинной рамой пространство, то почему писателю не пригласить уже своих знакомых в сюжетную канву романа или рассказа? Чем хуже писатель, что он, из другого материала сделан?  Нет, нет и нет! Все мы, это приговор учёных, законченные homo sapiens. Этим всё недомолвки и оговорки снимаются с повестки дня.
Вы должны понимать, что любое литературное произведение, даже малой формы, предполагает наличие  хотя бы одного героя.  В мемуарной  литературе, если она, конечно, не вымысел, действующие на страницах книги лица, выступают под своими, полученными в дар от родителей фамилиями.  Так должно быть, и в большинстве случаев читатель это и наблюдает.
А что у нас? Что имеем в активе мы?  Эти вопросы в минутном просветлении я задал сам себе.  Почему мои герои должны творить добро на страницах рукописи  под вовсе случайными именами и фамилиями?  Это неправильно, резюмировал я, это некий хаос, проникший при моём попустительстве в художественный текст.  Кто он мне, этот Эдик или Валера Удодов? Сват? Брат? Заверяю вас, я этого человека с птичьей фамилией знать не знаю, а потому с сегодняшнего дня в роман не пущу.  И добавлю: не знаю я его, и знать не хочу. А потому…
А потому  быстренько привёл в порядок ещё не до конца оперившиеся мысли. Свёл концы с концами, связал, склеил детали и фрагменты. С этого светлого во всех отношениях дня мы постараемся  работать по-новому.

– Слушайте, – спрашиваю я своего хорошего знакомого, – не хотите ли вы поучаствовать в описываемых мной событиях  в качестве полковника ФСБ? Достойная должность и человек, согласно своему характеру, сугубо положительный. Что скажите, Юрий?
Думал Юрий не долго. Ведь полковничьи погоны, не избалованному жизнью человеку, открывают довольно  интересную перспективу. К тому же денежное довольствие такого ранга офицера вполне удовлетворяет запросы семьи. А если умом не обделён – закончи академию Генштаба, а там и до генеральской звезды один шаг.   
– Согласен, – не вдаваясь в подробности оперативной работы, даёт он отмашку. – Записывай.
С лёгкой руки новоиспечённого полковника дело у меня пошло как по маслу. Требовалось только одно – герою будущего произведения, пусть даже он приглашён на роль второго плана, нужно подобрать занятие, которое бы удовлетворяло его амбиции.  Вы должны понимать, что человек, обременённый университетским  образованием, несколько свысока относится к неквалифицированному труду. Даже скажем без прикрас: нос от подобного воротит. «В дворники? Да пошли вы все… куда подальше!» Так что сложности наблюдались и в этом, казалось бы, с виду  простом дельце. Индивид, выросший и духовно сформировавшийся при социализме, чрезвычайно раним, будь он  сангвиник, будь он хоть дважды  холерик.
Но как радуется душа, как теплеет на сердце, когда твои герои не случайные люди с улицы, ведь там запросто можно встретить проходимца, а друзья-товарищи близкие тебе по духу.  Ты же с некоторыми из них не только хлеб-соль годами ел, а и кое-что иное по праздникам потреблял.
А за столом,  накрытым по случаю дня рождения, не только весело, но и благостно. Долька лимона или зелёная оливка, поверьте мне на слово, делают коньяк не только вкуснее, а и забористей. Этот эффект ощущается ещё острее, когда по правую руку от вас сидит  интересная дама. Ведь случается в нашей жизни и такое? И должность у  соседки не простая, а с педагогическим уклоном –  заведует она детским садиком.
Наш разговор  вовсе ни о чём: так,  ха-ха да хи-хи.
– Ну, как, романчик очередной уже состряпали? – это она меня вопросиком пытает. – От мужа слышала, что действующих лиц себе подбираете.
– Есть такое… – стараюсь не отвлекаться я на разговоры, уж больно фаршированная щука хороша. Наверняка еврейский рецепт.
– И много  этих героев нашего времени у вас накопилось? Я имею в виду, – поправилась дама, – штат заполнен?
– На некоторые должности даже дублёры набраны. Сейчас, сами знаете, время сложное, люди хотят не просто работы, а интересной работы, творческой. С бонусом и огоньком. – Логике рассуждений, несомненно, мешает ещё недоеденная мною  щучка.
– Мне несколько неудобно, – смущённо улыбается соседка, – но хочу вас попросить об одном одолжении.  Николай  хвалился, что от автора занимательное  предложение получил. Проводник служебной собаки, это, конечно, здорово.  Не могли бы вы и мне что-нибудь лёгонькое предложить в плане вакансии? Даже на эпизодическую роль я согласна.
Женщина задала вопрос, а он требует ответа.  Молчание, при тесном общении с дамой  просто неуместно.
– Людмила, – начал я, прокручивая в уме ситуацию, не хотелось мне в этот чудный вечер заниматься делами, тем более… – Людмила, понимаете ли, у меня в резерве осталась только одна женская роль. Не очень, на первый взгляд, привлекательная, но с большим духовным потенциалом.
Замудрил я с объяснениями, сильно замудрил. Кого здесь за нос водить?    Только как-то неловко этакой видной женщине роль московской проститутки предлагать. Но, что есть, то есть…
– Роль девушки излишне лёгкого поведения,  думаю, вам не понравится, – озвучил я предложение. – Может быть, что-нибудь горящее в последний момент выскочит, – стараюсь сгладить трудный для меня разговор, ведь обижать сегодня  никого не хочется. – Случается иной раз такое.  Но стопроцентно обещать ничего вам не могу.
Людмила не жалея налила себе в фужер коньяку. По лицу угадывалась нешуточная борьба самолюбия с неким искусом. Коньяк  выпила, закусывать не стала.
– Включай. Пиши, – перешла она на «ты». И это понятно, ведь автор и его  герой, а в нашем конкретном  случае будущая легкомысленная героиня – люди из одной лодки. Им не одну главу по морю-океану романа качаться в бурных волнах придётся. А ведь ещё на водных просторах и шторма случаются… Потому какие уж тут сантименты разводить, вёсла в руки… и вперёд.

Таким образом, решив однажды проблему с подбором действующих лиц, я несколько успокоился, и стал более внимательно анализировать попавшие в руки книги. Нажитым опытом, не понять почему, писатели не  спешат делиться. Вернее, свои секреты держат подальше от завистливых глаз конкурентов. А кто эти завистники, читателю ясно  безо всяких  пояснений. Броня крепка и сейфы наши прочны.
Поэтому номер «В 666» на боку прибывшего к месту происшествия милицейского автомобиля, из одного  весёлого романа, мне не представляло трудности расшифровать.  Это вам не египетские иероглифы разгадывать, на которые Жан Шампольон     потратил  добрый десяток   лет из своей короткой жизни.
«В» – это автор романа по фамилии Волков. А число 666 – палиндром, известное в христианстве как число зверя.  В Откровении святого Иоанна сказано: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое».  Суммировав составляющие его цифры (6+6+6=18) получим двузначную цифру. Сложив уже её составляющие(1+8) получаем в итоге девятку. А это, по сути, перевёрнутая шестёрка. Не потому ли больные (и не только психические) так боятся палаты под номером 6? Тут к месту вспомнить   рассказ «Палата номер шесть» Антона Павловича Чехова. Всё недаром, всё неспроста. Лишь добавлю к сказанному, что сумма всех чисел в рулетке – от 1 до 36 составляет 666. Есть о чём задуматься.
Ехала данная машина, не будем лишний раз повторять её номерок,  по своим неотложным делам – зелёный свет ей в дорогу. И пускай как можно дальше от нашего дома будет конечная точка её движения.

Но вот уже совсем другой автор (Саша Кето) решил проверить читателя на знание трудов китайского мудреца Конфуция. Главный герой  романа, а попросту бомж,  размышляет о своём непростом существовании на улицах столичного города.
«Не огорчусь, если у меня и в этот раз ничего не получится. Но сидеть ночи напролёт на лавочке, не зная счастья и неведомо чего ожидая – полная бессмысленность».
«Люди меня не понимают… Вернее, нет людям дела до обиженного жизнью человека… Мир жесток… И что тогда значат все эти слова о равенстве и братстве? Сплошная химера».
«Огорчусь, если… ничего путного из этой затеи не выйдет. Не надо врать себе, что не огорчусь…»
«Я не понимаю… Я вообще не понимаю, что можно делать в моём положении? Куда идти, бежать, ехать…»
«Людей вокруг много… И все как-то живут…»
Что нужно сделать? Возьмём выделенные курсивом слова и составим предложение. «Не огорчусь, если люди меня не понимают… Огорчусь, если я не понимаю людей».
Вот перед нами и разгадка завуалированного в тексте  послания. Мы же с вами тоже кое-чему учились, не сегодня на белый свет   мамой рождены, и потому нашли секрет упрятанный автором в тексте, выявили, разгадали.  А для кого или для чего включёна в книгу данная шифровка, знает только сам писатель.
Есть, конечно, задачи и задачки посложнее предложенных, но и их, рано или поздно, учёный жизнью человек разгрызёт, как орешек.

А что мы встречаем у классиков? Конечно, тайны, запрятанные в текст, знают только литературоведы, или истинные знатоки. Простые читатели воспринимают эти цифры и циферки просто, как украшение текста.
Пушкина «Пиковую даму» давно перечитывали? Не готовы на данный вопрос ответить?  На сегодняшний день шифровок упрятанных в рассказах Александра Сергеевича всё меньше и меньше. Пушкинисты не дремлют. Работа продолжается.
Старуха-графиня перед кончиной всё-таки открыла Германну секрет быстрого обогащения, назвала выигрышные карты: тройка, семёрка, туз. И всё  было бы хорошо, если б наш инженер не пожадничал. За два раза он выиграл целое состояние, но жажда богатства неутолима. Ах, Германн, Германн, что же ты такой доверчивый?..
 Но тройка, семёрка и туз в сумме дают двадцать одно очко (3+7+11). Это весьма хорошая цифра, спорить не будете? Если с карточными играми знакомы, должны знать, что есть такая чудесная карточная игра, под названием «Очко».   Искомое и желанное количество набранных  очков – двадцать одно. Так что с этой цифрой нам, в принципе, всё ясно.
Но какая  же карточная комбинация  погубила Германна? В третьей сыгранной им игре выпали:  тройка, семёрка… и дама (3+7+3). А в итоге эта двузначная цифра (13) в русской интерпретации означает чертову дюжину. Чёртову… никем нежеланную, со всех сторон опасную. Эта комбинация цифр и завела молодого человека   прямиком в сумасшедший дом.

Пойдём потихоньку дальше, опираясь, как на посох, на творчество нашего классика. Как вы уже видели, Александр Сергеевич очень любил приведённый выше карточный расклад.  По душе ему были все эти тройки и семёрки… А более другого козырные тузы.
Вот выборки из  любимого мной рассказа «Станционный смотритель».
«В трёх верстах от станции… стало накрапывать».
«Дрожки остановились перед трёхэтажным домом».
«Две первых комнаты были темны, в третьей был огонь».
«Вот уже третий год, – заключил он, – как живу я без Дуни».
«…ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами».
Не кажется ли вам, что для одного небольшого рассказа уж слишком много троек? А про семёрочку, тоже уважаемую поэтом,  наш читатель  случаем не забыл?  Вы, может быть, и запамятовали что к чему, но Пушкин на то и гений, что бы всё что надо, держать в голове. Потому рассказ он заканчивает фразой:
«И я дал мальчишке пятачок и не пожалел уже ни о поездке, ни о семи рублях, мною истраченных».
Я думаю, вернее уверен, что комментировать ничего не надо.

Но чтобы у вас не было никаких сомнений насчёт найденной в тексте шифровки, я приведу вам ещё несколько цитат из рассказа  Пушкина «Выстрел».
«…сажающего пулю на пулю в туза, прикреплённого к воротам».
«Прошло три дня, поручик был ещё жив»,
«Я стоял на назначенном месте с моими тремя секундантами».
«Близких соседей около меня не было, кроме… трёх горьких, коих беседа состояла большей частью в икоте»,
«…дворовые люди толкуют о том… и года три спустя».
«Стрелял каждый день, по крайней мере три раза перед обедом».
Не знаю, что ещё надо привести в качестве примера, чтобы вас убедить окончательно в выявленных закономерностях.

Может быть, я только смею надеяться, вас больше Пушкина убедит в чём-то уже советский писатель Алексей Толстой? Здесь, как ни крути, загадки куда заковыристей. Александр Сергеевич просто напросто играл в кошки-мышки с умным читателем, а советский классик не только прятал, а глубоко зарывал в тексте своё понимание действительности. Как я сейчас вижу,  большевиков он сильно недолюбливал. Но эту «не любовь» тщательно скрывал от окружающего мира, может, даже прятал   от самого себя. Если я ошибаюсь, то опровергните приведённые факты, и я в тот же момент перейду на вашу сторону.
Но для того, чтобы спорить надо не раз и не два перечитать роман «Хождение по мукам». Первая часть –  трилогии «Сёстры» была написана в эмиграции (1919 г.). Но решив вернуться на родину, в уже большевистскую Россию, Толстой взял и  переписал уже издававшуюся не раз книгу (Франция, Германия). В предисловии к «Хождению по мукам» 1972 года (БВЛ),  В. Щербина пишет: «Самые значительные изменения произведены при подготовке издания 1925 года. Автор, вернувшись на Родину, переосмысливает истолкование революции, как стихийной разрушительной силы…» А я бы сказал так: автор коренным образом не переосмыслил, а основательно переработал  роман «Сёстры», загнав его в рамки большевистской идеологии.
Здесь уместно привести в качестве  пояснения слова его внука Ивана Толстого: «Я собираю дедовы книжки по всему миру. И вот было хорошее, редкое издание.  Оно сильно отличается от советского варианта.  Потому что оно было антисоветское.  А когда Алексей Николаевич приехал (в Россию – А.А.), он написал как бы советский вариант». (Из журнала «Австралийская мозаика», 2011 год,  №22).
Таким образом,   с  1925 года Алексей Толстой уже в стране Советов. По поводу его отъезда из Франции в Россию, всё понимающий, люто ненавидящий большевиков и их чёртову революцию, Иван Бунин сказал примерно так: «Алёшка знает хорошо, куда и зачем он едет».
В 27-28 годах написана вторая часть будущей трилогии – «Восемнадцатый год». Двадцать второго июня 1941 года, по утверждению автора, дописана  последняя книга романа  – «Хмурое утро». Трилогия закончена и вскоре будет опубликована целиком, но…
Не мне этим заниматься, но если, как пресноводные рыбы  молчат литературоведы, то хоть кто-то сторонний должен сказать хотя бы слово. А сказать есть что.
Если в первой части, повествующей о жизни милых моему сердцу   девушек – Даши и Катерины, чёрт  на страницах книги появляется только пару раз, да и то как-то вскользь. Что же мы видим в двух последующих частях?  Я даже боюсь вам озвучить шифровку, выявленную  мной в тексте. Чёрт, сатана и его приспешники  упоминаются автором (подсчёт визуальный)  во второй части романа  не менее восьмидесяти раз.  В «Хмурое утро» эта нечисть пролезла  в шестидесяти случаях. Цифры впечатляют?
Из второй книги «Восемнадцатый год»:
«А Василий тогда ещё был большевиком, – умница, злой, как чёрт».
«Но, чёрт ли, когда всей России конец…»
«Ненавижу, – просипел. – К чёрту! С вашей любовью… Большевичка…  К чёрту!»
«Эх, пропал комиссар! …стреляй же, чёрт!»
«На кой чёрт ты пошёл в Красную армию?»
«…они подняли меч против взбунтовавшейся черни, против чёрных вождей, антихристовых или германских – чёрт их там разберёт – слуг и приспешников».
И я смею вас заверить, что эти слова, приведённые чуть выше,  озвучил не один из героев романа – Рощин, эти слова  прошептал, именно так понимавший революцию в России – а попросту большевистский переворот, большой советский писатель Алексей Николаевич  Толстой.
А в конце моего разбора я приведу  ещё  одно высказывание писателя:
 «Ну вас к чёрту, в самом деле, товарищи!»
На этом, по-моему, вполне позитивном пожелании, я и закончу своё, совсем случайное расследование. Но скажите правду, ведь  есть над чем подумать, голову поломать?
Январь, 2017 г.