Не верю!

    Это был обычный фотохудожественный проект, приуроченный к большому церковному празднику. Я фотографировал церкви в ночном пейзаже. Должно было получится довольно эффектно, что-то в роде мотивов на новогодних елочных шарах. Такие нравились мне с детства. Представьте: на глубоком синем фоне изображение заснеженной избушки, рядом нарядные елочки и, непременно, полная луна. Представили? Красиво, правда? Будто переносишься в атмосферу гоголевских вечеров на хуторе близ Диканьки. Вот и я решил сделать ряд подобных фотографий. Тем более, что на мое счастье на днях выпало изрядное количество снега. А если его не сильно притоптали за последние несколько часов, то вообще красота. Огромным плюсом еще служил тот факт, что в историческом центре нашего города на довольно небольшой территории располагалось сразу несколько церквей. Не могу назвать точную цифру, но примерно пять-шесть, по моим подсчетам, было. Также не могло не радовать то, что некоторые из них сохранились до наших дней аж с позапрошлого века. С реставрациями, конечно, но все же. Согласитесь, у старинных церквей какая-то особая аура, может из-за намоленности, а может это просто игра разума с ощущениями, как в случае с елочным шариком. В любом случае, я намеревался сделать фотосет с одной старой небольшой церквушкой, стоявшей в относительном отдалении от оживленного района. На мой взгляд, пейзаж вокруг этой церкви наиболее меня устраивал. Возможно, может даже удастся выбрать ракурс таким образом, что бы поймать лунный свет, падающий на крышу.  Добравшись до нужной церкви, я был несколько разочарован — рядом с ней горел фонарь, и теперь придется забыть о лунном свете на крыше. Надеюсь, эту идею получится реализовать с какой-нибудь другой церковью неподалеку. Зато в этой ситуации тоже есть свое преимущество. От фонаря исходил теплый оранжевый свет, как часто бывает от придорожных фонарей. От такого освещения снег выглядел рыжеватым, а это добавит фотографиям некоего уюта. Я сделал, как мне показалось, несколько удачных кадров с некрупным планом и решил приблизиться для другого ракурса. Тем более, что снег около входа и так уже был примят. В купе с горевшим фонарем, эти два факта свидетельствовали в пользу того, что церковь была действующей, в чем я изначально сомневался. Хотя для моего фотопроекта это совершенно не важно.
    Я сфотографировал окна, крыльцо, подошел к двери. Намечался любопытный кадр, если ухватить ракурс, в котором стоя спиной к двери, посмотреть за крыльцо. Щелк… Я услышал характерный звук по ту сторону двери. Быстро обернулся. Раздался негромкий скрип и дверь приоткрылась. Очень странно, насколько я знаю, церкви вечером запирают. Не на амбарный замок, конечно, но все-таки. Но человеческий фактор никто не отменял, и видимо, сегодня дверь закрыть забыли. Я конечно понимаю, что так поступать нехорошо, но я решил воспользоваться создавшейся ситуацией и войти. Сигнализации здесь явно отродясь не бывало, да  и что здесь брать-то. Часовня, по большому счету-то, вряд ли здесь есть ценные иконы. Но зато какие замечательные снимки могут получиться в ночной церкви! Какой животрепещущий антураж! Разумеется, я вошел, что естественно не делало мне чести, однако стыдно мне было не очень. И тут же мой взгляд был поражен внушительным количеством зажженных свечей. Мало было забыть запереть дверь, так еще и огонь нужно было оставить, вопреки противопожарной безопасности. А ведь до праздничного гулянья еще несколько дней. Рановато-бы расслабляться. Ну, в конце концов с кем не бывает? Запои случаются и у церковного персонала. Такие же люди, кто бы что ни говорил, по одной земле ходим.
    Я сделал пару снимков. Решил сразу посмотреть на предварительный результат на дисплее камеры, на предмет, удачно ли освещение. Опустил глаза, и кожей почувствовал легкое, едва ощутимое дуновение. Инстинктивно поднял взгляд и увидел, что пламя всех свечей колышется. Окна закрыты, сквозняку взяться неоткуда. Обычно, меня не запугать всякой мистикой, я в нее попросту не верю. Могу и по кладбищу в полнолуние ходить, мертвых бояться нечего. Правда, с некоторыми живыми лучше лишний раз не сталкиваться. Например с сатанистами всякими, которые чаще всего, кстати, оказываются малолетками, разгуливающими по погостам в поисках острых ощущений. От этих осатаневших зверенышей можно ожидать чего угодно. Здесь ведь как в одной старой присказке, на вид здоровые лбы, а мозгов ни грамма. И тормозов тоже.
    Однако в этой церкви был только я один. Помещение небольшое и спрятаться негде. Повторюсь, в мистику я не верю, но естественно перед глазами пронесся гоголевский «Вий». В картинках из советского фильма, разумеется. Тем временем, в воздухе появился какой-то сладковато-приторный запах. Это ладан, точно. И запах с каждой секундой становился все гуще и удушливее. Не нравится мне все это. Щелк… Опять за спиной, только теперь уже дверь закрылась… Толкнул ее. Без толку. Навалился плечом, потом еще раз, посильнее. Все то же. В глазах, отраженным от свечей светом, блеснул страх. Причем этот свет теперь стал красным. Все помещение оказалось озарено кроваво-красным светом. Послышались голоса, несколько голосов:
- Еще один невежественный несчастный? Опять не хватает чего-то?
- Будто нам хватает. А нас? Нас кто кормить будет?
- Опять Достаток все о своем, - вступил голос, больше похожий на женский,- а мне вот эмоций, например, не хватает, трепета, благоговения. И я все равно настаиваю, что я здесь востребованней всех, по крайней мере уж точно древнее.
- Да все мы тут одного поля ягоды, и все не по своей воле здесь кукуем. Ну, сейчас немного здоровье поправим.
- Как, опять меня надо? А мне что взамен?!
- Да замолчи ты. Я не про тебя, я образно выражаюсь.
    Будто из ниоткуда на меня шли омерзительные твари. Чудовища. Разные, уродливые. Я не понимал, о чем они разговаривают. И понимать не хотел. Я хотел убраться отсюда поскорей, но дверь не поддавалась, будто ее кто-то подпирал снаружи. Не удивлюсь, если это так и было. Они медленно приближались ко мне, будто пытались меня рассмотреть. А я с ужасом смотрел на них. В них во всех угадывались человеческие черты. Человеческие черты внутри аморфной мерзкой массы. Они выглядели так, будто являлись олицетворением рисунков детей, больных шизофренией.
- Не ожидал нас увидеть? Никто из вас не ожидает. Многие века вы приходите и просите о нас, но никто не хочет видеть нас, воплощение ваших просьб, на самом деле. А ведь вы сами нас и породили. Слышал фразу «мысль материальна»? Баснословное количество времени вы в небольших замкнутых пространствах выплескивали вместе с мольбами о нас колоссальное количество энергии. Одноименной однонаправленной энергии. С каждым разом она становилась все гуще и плотнее, если выражаться простым языком. А пространство оставалось неизменным и ограниченным. Появились мы. В таких условиях мы просто не могли не возникнуть. Другого пути просто не было. А потом запустился другой процесс. Люди не перестали ходить и просить, и для них все казалось неизменным. Но на деле здесь уже были мы, обреченные на существование вами. И теперь с каждой мольбой вы откусывали куски от нас. Знаешь, что такое энергетический вампиризм? Так это он и есть в чистом виде. Паразиты. Вы безрассудно создали нас, а затем планомерно, день за днем многие века истощали нас. Выжимали и выпивали нас. Разумеется, вам это помогало, придавало сил и вы верили еще охотнее. И приходили снова и снова, и черпали из нас желаемое. Даже не задумываясь, откуда оно берется. Вы никогда не думали об этом. Не думали об этом, когда воевали, строили города, развивали науку. Не думали об этом, когда сменяли режимы и продолжали свой род. Вы изменялись из поколения в поколение, но никак не могли понять суть этого явления. И мы  изменялись вместе с вами, невольно подстраивались под вас. Мы всегда изъяснялись с вами на одном языке, но так  и не смогли донести до вас банальной сути. А вы все также шли и шли и ели нас. Правда был период, когда нам дали отдохнуть, несколько десятилетий в прошлом веке, тогда страждущих было меньше. Но этого было недостаточно для полного исцеления народа и искоренения проблемы. Многие все равно верили и истощали нас извне. Людям испокон веков свойственно делать что-то из-под полы, но это можно простить. Нельзя простить тотального непонимания единственно верной простой истины: человеческий разум есть величайшая сила. Сила, способная создать и разрушить что угодно, если только не расплескивать ее зря и не сотрясать ею воздух. Однако люди упорно не желают этого понимать.  Во все времена и эпохи вы так легко верите в любую ерунду, но только не в силу собственного разума. Вы не можете жить без эффекта плацебо. И даже учиться не желаете жить самостоятельно, руководствуясь лишь собственным умом и совестью.
    Между тем, воздух в помещении становился все тошнотворнее и тяжелее. Мерцание красных огней казалось все более зловещим. В довершении картины, с самого верха по стенам медленно начала сползать густая темно-кровавая патока. Как будто сама удушливая жуткая атмосфера сконденсировалась на поверхности стен и стекала вниз гроздьями мерзких капель. Мое дыхание стало поверхностным и отрывистым. Сердце бешено, но безуспешно рвалось из грудной клетки, как  осьминог посаженный жесткой рукой в трехлитровую банку. Речь продолжалась:
- А иногда у нас случается праздник, как сейчас. Когда появляется возможность вобрать в себя хотя бы ничтожную часть того, что веками отбирали у нас. Часть нас самих. Не следует по ночам в одиночку по церквям ходить. Могу утешить, некоторые выживают после встречи с нами. Кто покрепче, иногда даже пытается описать все это в художественной форме. Безуспешные попытки донести истину человечеству. Был один такой, - существо криво усмехнулось,- носатый, забавный парень. Давно, правда, по вашим меркам. В позапрошлом веке.
    И я, кажется, даже догадываюсь кто. Эх, Николай Васильевич, вот оказывается, где вы вдохновение черпали. И будь они неладны, шары с этими вашими диканьковскими мотивами. По сути дела, они меня сюда и привели.
- Мы, кажется, забыли представиться. Ну, так будем знакомы, - продолжали они, не переставая медленно приближаться, - Достаток, Любовь (ей и принадлежал женский голос), Здоровье, и я, ваш покорный слуга — Мудрость, коим ваш брат всегда так яростно желает овладеть, при этом не желая набираться опыта.
    Я ощущал невыносимое давление на виски и грудь. Становилось все труднее дышать. С потолка и стен продолжала капать густая бурая кровь, сливаясь ритмом с моим собственным пульсом. Казалось, еще чуть-чуть и моя голова лопнет от внешнего и внутреннего давления.
- Крепкий парень, сопротивляется, - отметило Здоровье.
- Это он пока с Ним не познакомился.
    Меня окружили.
- Сейчас ты увидишь Того, о ком вы просите безо всякой меры. Каждый день, тысячелетиями, от мала до велика. Безграничная человеческая вера беспрестанно умоляет о Нем, не понимая, по большому счету, что это такое. Люди, направив взоры вверх взывают о Нем, зачастую не замечая Его под носом. Сейчас ты ощутишь Его. Сейчас ты увидишь Счастье…
- Не верю! Я не верю! Я — не верю!, - крик раздался из самой глубины моего духа. Я сам не узнавал своего голоса. Кричал мой вскипевший разум. Слава Станиславскому, надежно впечатавшему это простое словосочетание в человеческие умы. В нужный момент подсознание облачило мои мысли в форму этих слов, - Не верю! Вас здесь нет. Здесь есть только Я! Я — есть!
    И будто пелена спала. Ужас рассеялся, страшные существа исчезли. Стены вновь стали белыми, а пламя свечей утратило свой жуткий красный цвет. Щелк… Дверь со скрипом приоткрылась, образовав узкую щель, из которой сразу повеяло свежим морозным воздухом. С улицы послышался лай собаки и отзвуки музыки из проезжающей мимо машины. Я опустил взгляд на свою камеру, которую сжимал все это время мертвой хваткой. Никаких сбоев, все работает.
- А в принципе, может они и правы. В красном освещении смотрится гораздо эффектнее.
   

г. Самара,
февраль, 2014г.