Пьеса Кафедра

Добрый день!

Позвольте предложить Вам комедию в двух действиях. Пьеса «Кафедра» рассказывает о нескольких днях на кафедре биологии учебного ВУЗа.

Будничная жизнь сотрудников наполнена лекциями, экзаменами, научной работой нескольких энтузиастов, житейскими разговорами и праздничными застольями. Однажды привычный ритм нарушается появлением молодого доцента. Инициативный коллега предлагает радикально изменить жизнь кафедры. Безусловно, преподаватели на против перемен к лучшему, но необходимость принимать серьезное решение вызывает у них неожиданные и противоречивые эмоции. Перемены необходимы, но ведь будущее на новой кафедре становится для каждого не определено. Сложность выбора усугубляется болезнью и долгим отсутствием заведующего кафедры, который всегда помогал коллегам и отвечал за все принимаемые решения. Ровные, приятельские отношения в коллективе портятся. Понимание бессмысленности высказанных упреков приходит после того, как молодой доцент уходит с кафедры на повышение. Всем становится понятно, что его ловкая игра была придумана исключительно для получения им нового места. Теперь можно надеяться лишь на возвращения заведующего кафедры, чтобы всем вместе начинать новую жизнь.
Leonid-skripko@yandex.ru



Кернель Герман Степанович - Зав. кафедрой
Кравин Вячеслав Аркадиевич – профессор (75 лет)
Елагин Кирилл Мефодиевич – профессор  (80 лет)
Парватов Сергей Иванович – преподаватель (40 лет) 
Найдин Глеб Григорьевич – преподаватель (40 лет)
Мальцев Алексей Викторович – молодой доцент (28-30 лет)
Госсина Анна Михайловна – преподавательница (55 лет)
Зайкина Галина Павловна– преподавательница (35 лет)
Тимофей – студент
Ян – аспирант
Семенова Елена Николаевна – молодая преподавательница (25 лет)


Большая биологическая лаборатория института. Посредине  сдвинуты парты и накрыт стол со скудной закуской.

Входят СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ и ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Подведем итоги, мой юный друг? Смотр талантов окончен, мир стал лучше и богаче на двенадцать юных дарований, а их учителя желают отметить это важное событие. Желают?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Желают.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Год окончен, нервы на взводе.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. С чего они у тебя на взводе?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Сейчас выпьем и расскажу.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ.  На этот раз мы первые.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Старики всё кокетничают. Видимо обсуждают оценки с будущими коллегами. Стол в это время ломился от яств и сухофруктов. Глеб Григорьевич, почему я не вижу семги и черной икры?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Раскатал губу.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Да, что это я? Но пора бы и начинать в самом деле.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Придут, куда они денутся. Документы какие-нибудь подписывают.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ну и пускай подписывают. Это тоже важно. Позвольте, а где же главные действующие лица?
 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Водка что ли? Попрятали. Новое начальство запретило пьянки.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кто говорит о пьянке? Поднять тост за будущих биологов – это святое дело.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Успеем.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я смотрю, ты совсем не весел?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Тебе легко быть веселым, а у меня дети. Напиться и вправду что ли перед отпуском.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Чем же нам напиться? Может профессора ее по колбам разлили для конспирации? Вот эта вроде бы похожа.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. С ума сошел? Хватанешь кислоты какой-нибудь, производства Кирилла Мефодиевича и поминай как звали.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ты заметил, кстати, что Мефодич, опять перед защитой приложился? Интеллигентный человек, а коллег не позвал. Может он ее один выпил? Точно, один. Поэтому и был такой разговорчивый на защите. Пристал, к этой, как ее? отличнице Митрофановой. И куда они ее дели, черт возьми?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Домой уже ушла, наверное.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Сама она не могла уйти. Может в сейфе у шефа? Хотя ключи только у Германа, а Германа, как известно, всё нет. Глеб, вот ты подающий надежды ученый, кандидат биологических наук. Придумал бы способ превращения воды в спирт. Мы бы тебе премию дали и путевку в санаторий. Хотя зачем тебе санаторий: у тебя же дача и теща.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Способ давно придуман и называется он дистилляционный аппарат.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что же ты молчал? В сентябре первым делом установим в лаборатории дистилляционный аппарат, а студентам поручим на нем опыты ставить. Мы же ратуем за практическое применение знаний, вот и пусть тренируются. Представляешь, как Мефодич будет на лабораторные спешить.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Представляю.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как тебе мое рационализаторское предложение? Учим студентов по книжкам тысяча восемьсот затертого года. Ни тебе лаборатории, ни оборудования японского. А тут и студентов будет чем занять, и нам работать веселее. В общем начинай разработку. Как говорит наш Алексей – вначале необходимо подготовить служебную записку. Подготовишь?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Почему я?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. У меня почерк скверный. В отца - медика. 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Все равно денег не дадут.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Откуда пессимизм, дорогой Гэ-Гэ, и столь неинициативное отношение к жизни? Не дадут, не разрешат, не сумеем. Надо убедить, тогда и дадут. Живём как в сонном царстве, честное слово, даже водку спрятали.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не называй меня, пожалуйста, Гэ-Гэ. Тем более при коллегах.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не обижайся Гэ-Гэ. Просто досадно за лучшие годы нашей жизни. Между прочим, я недавно перечитал Обломова, и что ты думаешь: в школе мне говорили, что это комедия, но теперь я понял, что это трагедия. Возможно самая печальная на свете.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Хорошо тебе - книжки успеваешь читать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Читаю и тебе рекомендую. Хотя бы журнал «Сад и Огород» листай.

Входят ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ и КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Кирилл Мефодиевич, дорогой, что ты прицепился к нашей гордости с этими вирусами?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. К которой?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. К Митрофановой. Алексей чуть не плакал от досады, слушая ваш ученый диспут. Я и сам заволновался, когда ты в теорию плазмид углубился. Тема интересная, но зачем же так увлекаться? Мы Мальцеву дали хорошую дипломницу, а ты ее чуть не завалил. Диплом у них хороший - не хуже, чем у других. Если бы не твоя принципиальность, давно бы уже отдыхали.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Дорогой Вячеслав Аркадиевич, позвольте вам при коллегах ответить словами Гёте: «Научиться можно только тому, что любишь». Митрофанова науку не любит, она вирус от бактерии отличить не может, а ты предлагаешь ее красным дипломом наградить. Алексею следовало бы стыдиться за ее ответы.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Гёте конечно прав, но жалко же девчонку.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Пятерку я поставил, что же ты переживаешь?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Полностью поддерживаю уважаемого профессора. Мы не должны допускать неучей в науку. Долой бракоделов.

Входит АННА МИХАЙЛОВНА.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вот и кончен год. Надо бы позвонить Герману Степановичу – поздравить нашего шефа.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Совсем забыл.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мои опять оплошали. Каждый год прошу – выучите текст наизусть. Нет, не хотят. Красней каждый год за них.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не убивайся. Краснеть сейчас становиться модно. У шефа в кабинете до сих пор бюстик Ленина сохранился.

Входят ГАЛИНА ПАВЛОВНА и ЯН.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Наконец-то все в сборе.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Алексея еще нет. Пойду позову.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не убегай, сам придет.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Кирилл Мефодиевич, а вас какой-то студент разыскивает в коридоре.
АННА МИХАЙЛОВНА. Никаких зачетов. Дайте наконец профессору отдохнуть.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Двери на замок.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы нас заинтриговали.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Анна Михайловна, самая главная интрига – это где спрятано спиртное?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Водкой у нас Слава заведует.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Не волнуйтесь. Она в укромном месте. Ян, можно тебя попросить?

Входит АЛЕКСЕЙ
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Поздравляем с первой защитой.
АННА МИХАЙЛОВНА. И сразу пятерка.
ЯН. Я схожу.
ЯН выходит
АЛЕКСЕЙ. Спасибо коллеги, хотя я в один момент уже волноваться начал.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Все через это проходят. Товарищи, прошу рассаживаться, а то мы до вечера не начнем.
АЛЕКСЕЙ. Прошу извинить что задержался. Дела наши грешные не отпускают. С Митрофановой защиту обсуждали.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Раньше делами грешными занимались после банкета, а не до.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Времена были другие.

Входит ЯН с бутылками.
АННА МИХАЙЛОВНА. И не говорите. Вячеслав Аркадиевич, за вами первый тост.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Спасибо, Анна Михайловна. Друзья, переходим к заключительной неформальной части сегодняшней защиты. Наполняйте, пожалуйста, бокалы. Мужчины, ухаживаете за дамами. 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. С удовольствием.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Ян! это что же такое. Водка совершенно теплая! Я же просил охладить заранее.
ЯН. Не знаю, Вячеслав Аркадиевич. Наверное, Тимофей забыл.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Ты где их взял?
ЯН. Из шкафа с лягушками.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Надо было из дальнего холодильника нести, там, где растворы держим.
ЯН. Хорошо, я поменяю.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Так вот где она скрывалась родимая.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Какая осечка. Защита насмарку.
АЛЕКСЕЙ. Ничего страшного. Ян поменяет.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. А эти пока забери. И пакет возьми какой-нибудь - не дай бог увидит кто.
ЯН. Еще сок забыли принести.
ЯН уходит.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А мне защита сегодня понравилась. Даже троечники себя проявили.   
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А водку не охладили. Плохая примета.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Суеверные в обществе - то же, что трусливые в войске.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Шопенгауэр?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вольтер.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И все же подать преподавателям теплую водку - это ЧП всеинститутского масштаба. Что если до начальства дойдет? А еще будущие биологи.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Товарищи, пока у нас вынужденный перерыв, берите закуску. Алексей, поухаживаете, пожалуйста, за Галиной Павловной. Анна Михайловна, разрешите?
АННА МИХАЙЛОВНА. Нет, нет, нам с Галей оливье нельзя. Мы на диете.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Мне, пожалуйста, ветчину и зелень.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Анна Михайловна, у меня к вам деликатная просьба.
АННА МИХАЙЛОВНА. Слушаю, Сергей Иванович.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Передайте огурчики пожалуйста.
АННА МИХАЙЛОВНА. Да пожалуйста.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Жаль Герман Степанович заболел. Мы ему так и не позвонили.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. После ужина позвоню.

Входит Ян.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Теперь холодная?
ЯН. Очень.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего, маленькими глоточками будем пить.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Давай-ка сюда. Совсем другое дело. Те бутылки в морозилку положил?
ЯН. В холодильник.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Ну и ладно. Это на всякий случай. Потом, если не понадобятся уберите их в сейф, чтобы не маячили по лабораториям. У всех налито? Хорошо. Уважаемые коллеги, разрешите мне, как временно замещающему Германа Степановича, поздравить коллектив с окончанием учебного года и успешной сдачей дипломов. Работы были в основном интересные, а благодаря нашим молодым преподавателям мы выслушали несколько докладов по современным направлениям. На защите студенты получили в основном хорошо и отлично. Кроме того, в этом году мы имеем красный диплом. Год был конечно очень непростой, но кафедра успешно его заканчивает и с оптимизмом смотрит в будущее.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вячеслав Аркадиевич, опять год на простой, и опять с оптимизмом. Когда, вы полагаете, наступит простой год? Мы с вами уже не молоды, можем и не дождаться.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Кирилл Мефодиевич, не перебивай тостующего. Мы с тобой не дождемся, но погляди сколько среди нас молодежи: Алексей Викторович, скоро ожидаем защиты Яна. У биотехнологов, я слышал, в этом году три девушки остались работать. Ян, это я вам намекаю, чтобы вы не бросали нас после защиты. А мы обещаем найти вам невесту в институте.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Лучше зарплату хорошую пообещайте. Тогда скорее останется.
АННА МИХАЙЛОВНА. С хорошей зарплатой невеста и сама найдется.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А почему мы сегодня не пригласили этих трех невест с соседней кафедры?  Озарили бы добрым светом наше будничное существование.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Профессор!
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Давайте пропустим мимо ушей неучтивость профессора и поднимем бокалы за наш дружный коллектив и за успехи кафедры.
АЛЕКСЕЙ. За здоровье Германа Степановича.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Будем здоровы.
(Выпивают)
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Кровушка старая по жилам потекла.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Вот и хорошо. Ян, ты дверь запер?
АЛЕКСЕЙ. Я бы тоже хотел поблагодарить мой новый коллектив за поддержку, которую я здесь нашел. Искренне рад, что окружен теперь единомышленниками и могу посвятить себя интересной работе. Теперь предлагаю поздравить нашего уважаемого Вячеслава Аркадиевича с публикацией труда по исследованию влияния облученной воды на растительные объекты. Пусть эта книга на долгие годы послужит верным путеводителем для молодых ученых.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Мои поздравления, Вячеслав Аркадиевич.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Поздравляем. Ура!
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. За это нельзя не выпить.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мы за это уже в прошлый раз пили.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Повторим. Книга отличная. Но…
(Выпивают)
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Но...?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Но, при всем уважении к труду моего друга, не могу согласиться с мыслью о путеводителе для ученых. Книги никогда не служили путеводителем для людей и тем более для молодых.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И тем более для молодых ученых. Следующий тост за бессмысленность литературы.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Получается я зря писал?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я о книгах вообще. Твоя книга написана гениально.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Гениально, хотя и небесспорно.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я сам её с удовольствием прочитал. Я хотел ответить Алексею, что книги и литература никогда не были путеводителем для человека. Хотя выпить за это я не отказываюсь.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А это самое главное.
АЛЕКСЕЙ. Выходит, что великая литература создавалась зря?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Почему зря? Писателям тоже надо чем-то на работе заниматься.
АННА МИХАЙЛОВНА. А учебники? Как же студентов без учебников учить?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Учебники, пожалуй, нужны.
АЛЕКСЕЙ. Значит, книги писатели сочиняют для себя, а не для людей?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Примерно так.
АЛЕКСЕЙ. Вы считаете, что прочитанная книга не определяет дальнейшие поступки человека и не формирует его характер? Какое же у литературы предназначение?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не определяет и не формирует. Вспомните - во всех книгах, даже самых примитивных, писатели призывают к добродетели и к совершению хороших поступков. Начиная от библии и заканчивая брошюрой о разведении бабочек.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И журналом «Сад и Огород».
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Если бы мы следовали всем советам этих книг, то жизнь на земле была бы раем. А что на деле? Живем по правилам каменного века.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Но мы же не знаем, что было бы, если бы не существовало мировой литературы. К счастью это уже невозможно проверить. Вдруг без книг мы бы вымерли как динозавры.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. По-вашему, динозавры вымерли от нехватки чтения на ночь?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Смелая, гипотеза.
АННА МИХАЙЛОВНА. А я вот люблю почитать хороший детектив перед сном. Истории о страшных убийцах успокаивают нервную систему.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кирилл Мефодиевич, а как вы относитесь к трудам нашего института? Неужели можно игнорировать и их тезисы?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я даже предлагаю игнорировать тезисы о вреде алкоголя. Как биолог и пожилой человек, здесь я придерживаюсь строго противоположных взглядов. Витамины лечат людей, а вино делает их счастливыми. Счастье же – это лучшее лекарство.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я солидарен с профессором. Динозаврам следовало выпивать граммов по двести на ночь и все было бы в порядке. Галина Павловна, позвольте ваш бокал. Выпьем за литературу и поэзию в нашей жизни.
АННА МИХАЙЛОВНА. Глеб, а вы за мной поухаживайте.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. С удовольствием.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Алексей передавайте поближе. Не дотянусь.
АЛЕКСЕЙ. Мне последнюю. Больше не буду. Спасибо. Еще ведомость надо заполнить.
(Выпивают)
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Господа, а не включить ли нам музыку?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Вам волю дай – вы цыган позовете.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Профессор, поддержите меня. Еще один тост и Камаринскую спляшем.
АННА МИХАЙЛОВНА. Нет бы на вальс пригласить.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Танцы без меня. Я с шестьдесят третьего года не танцую.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ой, как давно.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. С самой свадьбы.
АННА МИХАЙЛОВНА. Расскажите, что раньше танцевали на свадьбах?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мазурку кажется. 
АННА МИХАЙЛОВНА. Сергей, вы танцуете мазурку?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Между прочим, дорогие мои танцоры, пока вы еще сидите за столом, напоминаю, что защита не означает прекращение работы в этом году. С завтрашнего дня прошу вернуться к учебным планам и закрыть, наконец, хвосты.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Закружиться бы на балу века девятнадцатого.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. К сожалению девятнадцатый век меня не застал.
АННА МИХАЙЛОВНА. Кавалеры, разлейте шампанское по кругу.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. По замкнутому.
АННА МИХАЙЛОВНА. И кружиться голова.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Никаких головокружений. Помните об учебных планах.
АЛЕКСЕЙ. Мне не нужно. Яну тоже.
(Выпивают)
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Все-таки, товарищи, не забудьте мою просьбу. Не подведите Германа Степановича.
АННА МИХАЙЛОВНА. Покой нам только снится.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Скорее бы в отпуск.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Где будете отдыхать в этом году?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. В Рио-де-Жанейро.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. На денек бы туда.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. К сожалению, Глеб Григорьевич не может вас пригласить. Теща не разрешает.
АННА МИХАЙЛОВНА. А вам кто не разрешает?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Отсутствие свободного времени.
АЛЕКСЕЙ. Коллеги, можно мне сказать несколько слов? Точнее обратиться с просьбой.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Конечно, Алексей.
АЛЕКСЕЙ. Еще до того, как Герман Степанович заболел, мы обдумывали план модернизации нашей кафедры. Было решено полностью заменить старое оборудования и провести еще кое-какие мероприятия. Основную работу он поручил провести мне, но просил прежде посоветоваться с коллективом.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Шефу мы доверяем как отцу родному. Следующий тост за новые пробирки.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Он нам ничего об этом не говорил.
АЛЕКСЕЙ. Если вы позволите рассказать подробнее
АННА МИХАЙЛОВНА. Конечно не позволим. О делах поговорим осенью.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Галина Павловна, прошу ваш бокал.
АЛЕКСЕЙ. Всего в двух словах.
АННА МИХАЙЛОВНА. Осенью, осенью.
АЛЕКСЕЙ. Как бы не было поздно.
АННА МИХАЙЛОВНА. Галя, ты совсем не кушаешь.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ведь я на диете.
АЛЕКСЕЙ. Прошу прощения коллеги, но к сожалению, мне действительно пора уходить.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Мы все еще раз поздравляем вас с первой защитой. Позвольте вас проводить.

АЛЕКСЕЙ и ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ выходят.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Еще по кругу, Кирилл Мефодиевич?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. По малому?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это как получится. Дамы? Глеб, не отставай. Да и заполним же душевную пустоту.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы с Галей по чуть-чуть и тоже, пожалуй, пойдем. Вы тоже, пожалуйста, не задерживайтесь. А то пустота польется через край.
(Впивают)
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мне льстит ваша забота, дорогие женщины. Не уходите так рано, нам вас будет так не хватать.  Ян, а вы, надеюсь, не оставите нас в трудную минуту? Между прочим, Герман Степанович всегда призывает молодежь дружить со старшими коллегами и продолжать славные традиции. Интересно, как он там. А вам понравилась защита? Готовьтесь, скоро вместе будем экзамены принимать.
ЯН. Готовлюсь.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Может быть Ян изберет другой путь. Защитится и пойдет деньги для семьи зарабатывать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Коллега, ваш бесконечно фальшивый пессимизм окончательно подрывает веру молодежи в науку. Вам Вячеслав Аркадиевич обещал, что следующий год будет легче? значит будет.
ЯН. Мне совсем чуть-чуть. Можно мне тоже сказать несколько слов?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Говорите.
ЯН. Я немного выпил…
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не тушуйтесь. Мы все здесь выпили немного.
ЯН. От всего сердца хочу поблагодарить поверивших в меня преподавателей. К сожалению, сегодня нет моего руководителя, но может это и к лучшему. При Германе Степановиче я бы не решился так много говорить. Признаться, я вначале не планировал работать на кафедре, но сейчас мне так хорошо, что я решил остаться. Хочу поднять тост за вас.
АННА МИХАЙЛОВНА. И за Германа Степановича.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Браво коллега. Нам тоже будет приятно работать рука об руку. Выпьем скорее, а то водка катастрофически нагревается от наших горячих речей.
(Выпивают)
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Ян, а что у вас с защитой?
ЯН. На следующий год запланирована. Герман Степанович, правда, говорит, что остались не проработанные моменты. Экспериментов мало сделано. Надо оценить морфологические признаки и скорость роста биомассы. Ферментативная активность тоже не до конца обоснована. Но на кафедре так непросто с практической работой. Центрифуга, и та сломалась.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не расстраивайтесь, починим. Герман Степанович опытный руководитель. Сделаете все в срок. Кирилл Мефодиевич, вы как полагаете?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я, пожалуй, пропущу.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы тоже.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Шансы у Яна хорошие. Надо только меньше отвлекаться на административные дела и все будет в порядке.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. От служебных записок никуда не спрятаться.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ян, вы слышали, коллектив полон энтузиазма на ваш счет. Только не отвлекайтесь. А центрифугу вам Глеб Григорьевич наладит на будущий год.
ЯН. Я больше не буду. Вообще, приборов бы современных побольше.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Кстати, а что нам Алексей пытался сказать перед уходом? Хотят купить?
ЯН. Я слышал, что Алексей Викторович разработал грандиозный план перестройки. Вроде бы он даже в министерство обращался. Письма туда отправил.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Только что вышел и уже письма министру отправил.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Электронное, наверное.
АННА МИХАЙЛОВНА. Инициативный, не то что другие.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. С самим министром общается, а нам ничего не говорит.
ЯН. Алексей Викторович обещал, что скоро все изменится к лучшему.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Скоро сказка сказывается.
АННА МИХАЙЛОВНА. До осени все равно ничего не купят, поэтому мы с Галей, пожалуй, пойдем. Поздно уже.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Еще светло.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Правда пора.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. И я устал что-то. День сегодня рано начался. Ян, проводите меня, пожалуйста. До завтра, молодые люди.
ЯН. Конечно. 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. До свидания. Ян, если захотите, возвращаетесь потом к нам.
АННА МИХАЙЛОВНА. До свидания, уважаемый профессор. Ян, вы уж не бросайте Кирилла Мефодиевича.

ЯН и КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ уходят
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. На посошок?
АННА МИХАЙЛОВНА. Нет-нет, нам хватит.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мы вас проводим.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сидите-сидите. Мы уже взрослые. Сами доедем.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. До свидания Сергей Иванович. До свидания Глеб.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Пока.

АННА МИХАЙЛОВНА и ГАЛИНА ПАВЛОВНА уходят
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Сергей, можно я тоже пойду. Жена пилит за эти научные посиделки.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Несчастный ты человек, Глеб. Несчастный и скучный. И оправдания этому нет. Опять на дачу в этом году?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. В этом в Рио-де-Жанейро.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. С тещей полетите?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не напоминай. Давай по последней и по домам.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как ты живешь дорогой? Дом – работа. У тебя, наверное, самое большое счастье вечером на подушку голову положить. Ты хоть дни успеваешь считать или они быстрее тебя бегут?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. У кого-то бывает иначе?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Бывает. Ты же в университете умницей был. Кубик-Рубика мог один из всех собрать. И как это тебе пригодилось?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Давай по домам.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кто по домам, а кто по дамам. Наливай.
 (Выпивают).
Уходят. Занавес.



Утро. Та же комната. СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ мешает чай. Входит Тимофей.

ТИМОФЕЙ. Здравствуйте, Сергей Иванович.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Привет.
ТИМОФЕЙ. Простите, а Кирилл Мефодиевич еще не приходил?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Со вчерашнего дня его не видел. Думаю, до обеда ждать не стоит. Защита традиционно далась не легко. Ты помнишь, что на следующий год тебе выступать? Пять минут позора и красный диплом в кармане.  Над темой уже работаешь?
ТИМОФЕЙ. Работаю понемногу. Боюсь только за лето забуду все.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И какая у тебя тема?
ТИМОФЕЙ. Исследование биологических особенностей европейской ряпушки.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А что в ней особенного?
ТИМОФЕЙ. Пишу о влиянии ауторегуляторных факторов бактерий на периферическую нервную систему.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Нервы у ряпушки тоже, наверное, ни к черту?
ТИМОФЕЙ. Пока не определили.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Тимофей, может тебе лучше самогонный аппарат сделать? Оценим его благотворное влияние на нервную систему человека. С твоими способностями мы бы отличный диплом придумали. В «Науке и Жизни» бы напечатали. Хотя, ты и не слышал, наверное, о таком журнале.
ТИМОФЕЙ. А зачем нам самогонный аппарат?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Для опытов. Я пошутил. Занимайся ряпушкой.
ТИМОФЕЙ. Мы вместе с Алексеем Викторовичем эту тему выбрали. Он тоже обещал в журнале напечататься. Говорят, при защите на это обращают внимание.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Когда это вы успели так близко познакомиться? Получается, вслед за Митрофановой предаешь старых учителей? Очень неприятный осадок. Впрочем, Алексей Викторович перспективный преподаватель с трезвым взглядом на жизнь, чего, к сожалению, не хватает остальному преподавательскому составу.
ТИМОФЕЙ. Он еще обещал новое оборудование к защите.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Какое еще оборудование?
ТИМОФЕЙ. Самое современное.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Для исследования нервов ряпушки без него конечно не обойтись. Кто же нам его подарит?
ТИМОФЕЙ. Алексей Викторович просил пока не рассказывать. Чтобы не сглазить.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Тимофей, вы же ученый.
ТИМОФЕЙ. Сказал только, что поможет организовать. Вроде бы в министерстве уже согласились.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Да, Ян вчера говорил, что он с министром уже водку пьет.
ТИМОФЕЙ. Я не слышал.


Входит ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как дела, добрый самаритянин?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Сегодня нечем тебя порадовать. То есть пока все нормально. Здравствуй Тимофей.
ТИМОФЕЙ. Доброе утро, Глеб Григорьевич.
 СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Послушай, что твориться. Наш знаменитый Тимофей уже нашел себе руководителя. А нам, с тобой снова за двоечников краснеть.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не привыкать. Поздравляю вас Тимофей.
ТИМОФЕЙ. Мне Алексей Викторович сам предложил диплом писать. Потом можно в аспирантуру поступить как Ян.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Вот и правильно.
ТИМОФЕЙ. Я пойду, попробую все-таки Кирилла Мефодиевича разыскать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Привет Алексею Викторовичу.

ТИМОФЕЙ уходит.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. На редкость прозорлив наш новенький Мальцев. Полгода не работает, а уже со всеми подружился. Студентов похищает, к министру ногой дверь открывает. Скоро и тебя очарует.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Очарует, к гадалке не ходи.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Значит и ты уже попал в сети? К слову - история про гадалку. У меня прадед, рассказывали, пошел раз к гадалке. У них в деревне ходили слухи, что она по пульсу могла судьбу до самой смерти прочитать. В общем, пошел прадед ради шутки. Или на душе неспокойно было, или предчувствие какое. Так вот, нагадала она, что скоро он умрет, и умрет первого января упав пьяным с лошади. Представляешь какое потрясение? 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Она конечно угадала?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Представь себе … не совсем.  Умер он лет через десять, и не первого, а пятого января. Почти попала. С лошади он правда не падал, а скончался от сердечного приступа. Я думаю перенервничал очередной раз накануне. Но факт сам по себе замечательный.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не то слово. Но я к гадалке не хожу. Мне моя жизнь более-менее ясна, да и денег на подобные развлечения нет. А откуда их взять? Мне Светка недавно сказала, чтобы я в коммерцию уходил. На пищевое производство. Там, говорят, биологам сейчас хорошо платят.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Хорошая идея. Будешь бесплатно колбасу домой таскать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Колбасу. Вот она правда жизни. Лучший друг и жена советуют забыть о святых идеалах. Выбрал жену из тысячи чтобы она просила колбасу воровать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Какой высокий штиль. Идеалы, из тысячи. Почему не из миллиона?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ.  У нас теперь каждый вечер разговор к деньгам сводится.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А я думал к кулинарии. Вообще нормальный семейный разговор. Ты же сам ее из тысячи выбрал, вот и наслаждайся теперь. Но, ты уж не преувеличивай, что из тысячи. Просто вы после института случайно в одной конторке оказались. У вас была подходящая разница в возрасте — это раз. Во-вторых, по девять часов рядом в замкнутом пространстве не каждый выдержит. Плюс, насколько, я помню, ты не имел конкурентов в коллективе. Вот она на тебя глаз и положила. Как итог -  шансов у вас не было. И вообще, старик, жизнь оставляет нам не так много выбора, как хотелось бы. Светка же не подозревала тогда, что педагогика окажется твоим призванием на всю жизнь. Надеялась, что ты нобелевским лауреатам захочешь стать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Был бы я неинтеллигентным человеком, я бы тебя поколотил. Хотя правда в твоих словах есть.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Наконец-то слышится твердый голос. Может тебе книгу написать, как Аркадиевичу? Про европейскую ряпушку, например. Ты же мечтал к пенсии быть профессором, а это очень перспективная рыба.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Профессор?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ряпушка. Она пока занесена в красную книгу, но в будущем способна удовлетворить потребности всего человечества в витаминах. Наш молодой доцент и Тимофей возлагают на нее большие надежды. И вообще, Мальцев обещает, что скоро мы все хорошо заживем. Тимофей уже весь в мечтах - в аспирантуру метит.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ты к ему цепляешься или завидуешь. Парень он вполне нормальный.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Тимофей вполне нормальный, но речь не о нем.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Тяжелый разговор с утра пораньше на больную голову.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Выпей со мной чаю и пройдет. Давай я за тобой поухаживаю. Скажи честно, изучать балтийскую селедку это достойное занятие для лучшего студента потока?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мне лично все равно. Спроси Германа или Аркадиевича.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Между прочим, Вячеслав Аркадиевич заискивает перед Мальцевым. А отчего -не пойму.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Перед сильными всегда заискивают.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Отнюдь. Ты вот передо мной не заискиваешь, а перед женой заискиваешь. А я точно сильнее твоей Светки. Где же логика?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я ни перед кем не заискиваю, ни перед тобой, ни перед женой. Я в отпуск хочу.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ответь мне честно, что ты думаешь про нашего шефа?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ничего не думаю. Что я должен думать?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Носится со своими традициями и никаких перспектив. Яну, к примеру, защищаться на будущий год. Жалко парня. Служит мальчиком на побегушках. Стыдно смотреть. Потом одумается, да поздно будет. В результате пойдет с тобой на комбинат сосиски заворачивать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. То тебе традиции мешают, то Мальцев со своим энтузиазмом, теперь Яна плохо учим. Возьми его себе в аспиранты если так страдаешь. Герман тебе его с радостью отдаст. 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.  Мне совесть не позволяет уводить у шефа студентов. Да и не потяну. Вот ты бы точно справился.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мефодиевича ему надо. На двоих они бы точно что-нибудь талантливое сообразили.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Да уж, талантливо сообразить Мефодиевич всегда рад - хоть на двоих, хоть на троих, хоть в одиночку.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Надо шефу позвонить, что ли: узнать, как здоровье. Вообще-то Аркадиевич обещал - он у нас по профсоюзной части. Скорее бы шеф вернулся, а то пришлют новую метлу и начнет она свои порядки наводить. Чокнешься. Хоть ты и не любишь этого слова, но традиции на кафедре сложились добрые. Все понятно, все ясно. Герман никогда не зажимает. Старики тоже молодцы. С другой стороны, и перемены бы не помешали. Может зарплату подбросят. Но мне все равно. Пусть наверху решают.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как всегда, наверху пусть решают. А заботишься ты, положа руку на сердце, не о шефе, а о себе. Беспокоишься о своем благополучии. Эгоизм это, дорогой мой Глеб Григорьевич.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. О каком благополучии? Скажешь тоже.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Боишься, чего доброго, новый зав. кафедры работать заставят. Такой как Мальцев, например. Сейчас ведь как хорошо живем - пришел, лекцию прочитал, сиди своими делами занимайся. Зарплату платят, халтурку поделываем.  Вот мы все здесь и держимся за старика.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я халтурку не поделываю и ничего не боюсь. В крайнем случае действительно на пищевой комбинат уйду.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мы все боимся. Впрочем, в страхе ничего зазорного нет. Поверь биологу со стажем - страх правит миром. Не разум и даже не чувство голода.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. А раньше думали, что миром правит любовь.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вы послушайте кто об этом говорит. Любовь. Давай проанализируем твой случай. Почему, ты Светке предложение сделал?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. По зову сердца
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Из-за страха.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. И кто кого боялся?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ты боялся ее потерять. Ты ведь как рассуждал – если не женюсь на ней, она себе другого найдет. А у меня, пожалуй, второго шанса не будет. Придется жить одному? Но одному жить очень страшно. В итоге, выбрал ее из тысячи и женился. Впрочем, не огорчайся, Светка примерно также думала. Боялась потерять такого замечательного парня. Ты ведь замечательный?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. То у меня выбора не было, то боялся чего-то.

Входит ЛЕНА.
ЛЕНА. Здравствуйте. Подскажете пожалуйста, где я могу видеть Кирилла Мефодиевича?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Здравствуйте. Здесь вы его точно не можете видеть, поскольку его здесь нет. Сейчас вы видите его коллег. В это же самое время профессор отдыхал дома и пил кофе. Хотите кофе?
ЛЕНА. Нет спасибо. Я кофе не пью. А он сегодня будет?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Коллега, вы замечаете, как несправедливо устроен мир?  Профессор всем нужен, а нас никто не замечает.
ЛЕНА. Он мне по работе нужен.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Книги нужны или хвост сдать хотите?
ЛЕНА. Нет, я совсем не за этим.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вы заочница?
ЛЕНА. Я с соседней кафедры, с биотехнологии. Кирилл Мефодиевич просил пригласить его на наши опыты. Вот я его и ищу.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вот оно что! Так значит вы и есть наши знаменитые соседи? Накануне мы вас как раз хвалили.
ЕЛЕНА. За что?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. За любовь к науке. Два странницы вечных - любовь и наука. Боюсь Кирилл Мефодиевич пропустит сегодня ваши эксперименты, но я с радостью его заменю. Между прочим, разрешите представиться - доцент кафедры биологии Парватов Сергей Иванович. Мой коллега Глеб Григорьевич Найдин - будущий профессор, нобелевский лауреат и проданный семьянин. А как к вам позволите обращаться?
ЛЕНА. Семенова Елена Николаевна. Преподаватель кафедры биотехнологии.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Очень приятно.
ЛЕНА. Пойдемте конечно, если хотите. Жаль, Кирилла Мефодиевича нет, - у нас вся работа на его книгах сделана.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. В смысле – основана?
ЛЕНА. Ну да.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не переживайте, повторите опыты для профессора в следующий раз. Что же мы стоим, Елена Николаевна? Прильнем скорее к микроскопам.
ЛЕНА. А Глеб Григорьевич пойдет?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Глеб Григорьевич, ты с нами или займешься более важными делами?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Идите с богом.


Уходят. ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ нехотя перекладывает бумаги. Входит АЛЕКСЕЙ.

АЛЕКСЕЙ. Доброе утро, Глеб Григорьевич. Чуть свет уж на ногах? Встретил в коридоре вашего товарища. С какой-то девушкой шел. Бурно беседовали.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. О биотехнологии, наверное.
АЛЕКСЕЙ. Когда это люди все успевают? Я вот не умею временем руководить. Все распланирую, все подготовлю, а времени не хватает.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Научитесь. Они на опыты пошли смотреть. Если хотите, тоже можете сходить. Туда всех приглашают.
АЛЕКСЕЙ.  Да, да. Я слышал, что они хотят гипотезу Кирилла Мефодича проверить по гормонам роста. Любопытно, любопытно. С удовольствием бы сходил, но надо срочно еще одну служебочку подготовить. Когда наукой заниматься - не понятно. То одно, то другое.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Вы все служебочки пишите, а нас не посвящаете. Коллеги интересуются.
АЛЕКСЕЙ. А вы что же не пошли на опыты? Вы с Сергеем Ивановичем, кажется, друзья - не разлей вода. Я вижу Сергей Иванович прислушивается к вашему мнению. 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Вместе институт заканчивали.
АЛЕКСЕЙ. С самой юности вместе? Это так здорово. А я вот ни с кем в институте не сдружился. Разные были интересы, да и учеба время отнимала. В итоге, студенческие годы прошли не так бурно, как бы хотелось. Во время учебы работал на кафедре, с последних курсов начал в аспирантуру готовиться. Так незаметно время и пролетело. После института товарищи разъехались, а кто и женился. Все в итоге потерялись.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Обычная история.
АЛЕКСЕЙ. Я после аспирантуры три года отработал вот в такой же лаборатории, а как узнал, что у вас место освободилось, решил перевестись. Мы с Германом Степановичем раньше были немного знакомы и он взял меня к себе. Раз мы одни, открою вам небольшую тайну: мы с Германом Степановичем хотим создать на базе кафедры образовательный центр на западный манер. Многое, конечно, переделать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Обязательно переделать? Вам у нас что-то не нравится?
АЛЕКСЕЙ. Очень нравится. Коллектив хороший, дружный. Поэтому мы и обязаны обеспечить преподавателей всем необходимым. По вашим, с Сергеем Ивановичем, направлениям тоже можно уголок выделить и приборы закупить. Что вы на это скажете?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Спасибо. Хотя мы, кажется, справляемся. А как Вячеслав Аркадиевич отреагировал?
АЛЕКСЕЙ. Горячо поддержал. Предложил свою помощь. Скоро придется всем засучить рукава и начинать новое интересное дело. Кирилл Мефодиевич тоже, думаю, будет доволен. Еще нобелевским лауреатом станет. Надо его отыскать, кстати. Хочу посоветоваться кое о чем.

Входит ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ
АЛЕКСЕЙ. Добрый день, Вячеслав Аркадиевич. А мы как раз обсуждаем предстоящие перемены.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Что за перемены? Мефодиевич еще нет?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Пока нет.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Его секретарь из деканата обыскался.
АЛЕКСЕЙ. Глебу Григорьевичу понравилась наша с вами идея об обустройстве новых лабораторий.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Это пока что только идеи.
АЛЕКСЕЙ. Не скажите. У меня есть свежие новости: институтское начальство нас поддержит. Жаль Герман Степанович приболел, ведь сейчас каждая минута дорога. День год кормит. Боюсь, не упустить бы нам момент.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Страх - двигатель прогресса.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Не очень ли мы торопимся? Как вы, Глеб, полагаете?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не знаю.
АЛЕКСЕЙ. Торопиться надо. Еще бы заручиться поддержкой Кирилла Мефодиевича для солидности. Пойду его поищу.

АЛЕКСЕЙ уходит.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Суета какая-то в конце года. Привязался со своими лабораториями, а с шефом не согласовал. Всё забываю ему набрать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Пусть отлеживается. Мне Мальцев тут про какие-то секретные лаборатории рассказывал и про западный учебный процесс.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Грезит об иных мирах. Надо, говорит, держать руку на пульсе.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Раньше гадалки по пульсу могли день смерти определять.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Мне тоже об этом кто-то рассказывал. Как вам нравится план Мальцева? Западный подход, объединенье кафедр, японское оборудование.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я японский плохо знаю.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Тогда зачем все это нужно? Надо, говорит, обмениваться опытом - видеоконференции проводить и рыночный подход применять.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Рыночный – это не плохо. Вдруг деньги появятся.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. В этом отношении, конечно, польза. Скорее бы Герман Степанович поправился.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. А вы лично как к этому относитесь?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. С осторожностью. Кафедра создавалась десятилетиями. Правила, по которым мы живем, появились не на пустом месте. Фундамент традиций заложен усилиями огромного коллектива и несколькими поколениями ученых. Наши выпускники – это медалисты, кандидаты наук, профессора.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ежегодно кафедра берет на себя обязательства по наращиванию темпов выпуска отличников. И все это хотят сломать в один момент.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. C другой стороны, идти в ногу со временем нам необходимо. От нас этого требуют студенты и молодой коллектив. Но вы же знаете, я придерживаюсь взвешенных решений. А вы что скажете?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Все правильно, Вячеслав Аркадиевич. Традиции надо соблюдать. Сломя голову мы ничего хорошего не добьемся. При этом не хочется остаться не у дел в быстроменяющимся мире. Придет новое поколение и нас с вами попросят освободить теплые кресла. Вообще, я бы для начала с Германом Степановичем посоветовался.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Надо срочно ему позвонить.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Между прочим, объединение кафедр уже началось. Сергей ушел к биотехнологам.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Как это ушел?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Пока временно. Опыты смотрит. А там, как знать.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Составите мне компанию?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Пойдемте.

Входят ЯН, ТИМОФЕЙ и АЛЕКСЕЙ.

АЛЕКСЕЙ. Вы уже уходите?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Пойдем на опыты смотреть.

ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ и ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ уходят.
ТИМОФЕЙ. А мы пойдем?
АЛЕКСЕЙ. Как хотите, но там ничего интересного нет.  Увлечение биологической геномикой сродни поиску средств против старения.
ТИМОФЕЙ. Нас учили, что геномика помогает в борьбе с болезнями и устранению физических проблем у новорожденных.
АЛЕКСЕЙ. Посредством преобразования ошибок природы. Современная наука давно свернула на новые рельсы. На Западе видят реализацию научно-технического прогресса в практической сфере. Главная роль здесь отводится мировому океану. Призываю вас полистать интернет и, главное, не отвлекаться.
ТИМОФЕЙ. Все же интересно, что они там делают.
АЛЕКСЕЙ. Я вас не держу, но лучше не забивать лишним голову.
ТИМОФЕЙ. Просто для расширения кругозора.
АЛЕКСЕЙ. Расширение кругозора полезно в меру. Расширяйте кругозор в рамках своей работы. Тимофей, я вас не раз просил обратить внимание на логику и последовательность при изложении материала. Посмотрите как это делается в зарубежных статьях. У вас стилистика очень хромает, а нам еще статьи вместе писать. Ян, а вас руководитель, между прочим, очень хвалит. Хотя я, если честно, всегда скептически относился к воздействию облученной воды на поведение клеток. Процесс их пролиферации зависит в основном от качества ингибиторов, а не от частоты облучения.
ЯН. Но мы с Германом Степановичем уже промоделировали ускорение роста и увеличение биомассы.
АЛЕКСЕЙ. Только опыты убедят вас в адекватности теоретических расчетов. Только эксперименты.
ЯН. Как же нам экспериментировать? - половина стендов неисправна, а другие постоянно заняты.
АЛЕКСЕЙ. Надо искать выход. Так и быть, открою небольшую тайну. Уже есть большая вероятность, что нам разрешат переоборудовать лаборатории. Просто так, конечно, никто деньги не даст. Необходимо, чтобы каждый на кафедре приложил небольшое усилие. В общем, необходимо провести разъяснительную работу в коллективе. К несчастью, старая гвардия не желает перемен.
ТИМОФЕЙ. Мы с Яном двумя руками за перемены. И компьютеры надо купить.
АЛЕКСЕЙ. Обязательно купим. Сейчас приходится одному со всем возиться. Поддержка руководства оставляет желать лучшего, не говоря уже о наших преподавателях. Всё цепляются за какие-то придуманные ими же традиции. Вячеслав Аркадиевич и Кирилл Мефодиевич и слышать ни о чем не желают. Любое мое предложение принимают в штыки. Работают на доисторических приборах и гордятся этим. Ну ничего, скоро мы вынесем эту рухлядь на помойку.
ТИМОФЕЙ. Мы с Яном готовы.
АЛЕКСЕЙ. Физическая сила точно пригодится.
ЯН. Жаль со всем этим расставаться. Вы видели, что наш термостат сделан в Ленинграде в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году? Инкубаторам тоже лет пятьдесят или даже больше.  Ничего, работают еще. Раньше надежно делали. Кирилл Мефодиевич, наверное, с этими инкубаторами и микроскопами возился, когда еще студентом был.
ТИМОФЕЙ. Ну и что?
ЯН. А как мы будем работать во время ремонта?
АЛЕКСЕЙ. Ян, прискорбно видеть слезы сентиментальности в глазах ученого. Надо думать о результатах работы, а не о сохранности музейных экспонатов. Всему приходит конец. Вы же не умываетесь на кухне из тазика только потому, что ваш дедушка так делал?
ТИМОФЕЙ. Давно пора новые компьютеры купить.
АЛЕКСЕЙ. Тимофей, вижу, меня, понимает.
 
Входит АННА МИХАЙЛОВНА
АННА МИХАЙЛОВНА. Большая удача, если студенты нас понимают.
АЛЕКСЕЙ. Безусловно, Анна Михайловна, но сейчас я говорил с ребятами не как наставник, а как товарищ. У нас возник небольшой философский спор о противостоянии старого и нового.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мне предлагаете занять сторону старого?
АЛЕКСЕЙ. Отнюдь. Старые традиции сегодня приходится отстаивать мне. Вас же, Анна Михайловна, я знаю как сторонника всего нового и прогрессивного.
АННА МИХАЙЛОВНА. А главный поборник прогресса, Кирилл Мефодиевич, еще не приходил? Не могу без него шкаф с индикаторами вскрыть. Он похоже только хозяина слушается.
ЯН. Давайте я помогу. У меня получается.
АННА МИХАЙЛОВНА. Огромное спасибо, Ян. Замучалась я с этим сейфом.
ТИМОФЕЙ. Мы откроем.
АННА МИХАЙЛОВНА. Откройте, пожалуйста. Так, о чем вы здесь спорили? Молодые люди, наверное, требуют крушить все старое, а вы прикрываетесь традициями? На что бы я точно согласилась, так это выбросить наш старый шкаф на помойку. Спасу нет.
АЛЕКСЕЙ. Как можно Анна Михайловна, такую красоту и на помойку.
ТИМОФЕЙ. Тогда в музей.
ЯН. Не надо его выбрасывать, надо просто замок поменять. Он еще лет сто простоит.
АЛЕКСЕЙ. Ребята, между прочим, если вы тянетесь к знаниям, почему бы после вскрытия сейфа, вам не сходить к соседям, посмотреть на опыты? Вы же хотели расширить кругозор.
 ЯН. Хорошо. Пойдем.
ЯН и ТИМОФЕЙ уходят.
АЛЕКСЕЙ. Все наши традиции и достижения, готовы отдать в музей. Не угнаться нам за молодежью. Подавай, говорят, новые компьютеры и микроскопы. А где я их взять? Пытаюсь вот достучаться наверх. Но если уж Герман Степанович за столько лет ничего не добился, я-то что могу сделать?
АННА МИХАЙЛОВНА. Я думаю, вы справитесь. Или обращаетесь, ко мне если потребуется помощь.
АЛЕКСЕЙ. Ну что вы! Смею ли я загружать вас своими проблемами?
АННА МИХАЙЛОВНА. Это наши общие проблемы. Но вы же уже писали куда-то?
АЛЕКСЕЙ. Скажу по секрету – писал. И еще собираюсь писать. Именно сейчас появилась возможность круто изменить нашу с вами жизнь.
АННА МИХАЙЛОВНА. Простите?
АЛЕКСЕЙ. Я имею в виду жизнь кафедры. Перевернуть все с ног на голову и пустить по новым рельсам прогресса. Об этом просят меня студенты, и пора с ними согласиться. Молодежь видит, как учат на Западе и на каком оборудовании там работают, какие статьи публикуют, какие гранты получают.  Чем, спрашивают, Алексей Викторович, мы хуже? Конечно ничем не хуже. Например, Ян. Вы заметили, как он в аспирантуре раскрылся? Серьезную тему решил осилить об облучении клеток. Конечно ему хочется заявить о себе, но сейчас в науке необходимо демонстрировать результаты, а в наших примитивных условиях это сделать невозможно. Герман Степанович конечно понимает это, но и он бессилен перед бюрократической машиной. Кроме того, ему за кафедрой нужно присматривать. Теперь вот болезнь.
АННА МИХАЙЛОВНА. Только и надежда что на молодую смену.
АЛЕКСЕЙ. Я вот что придумал. Необходимо составить коллективное письмо. Назовем его служебной запиской о вопросе реформирования подхода к учебному процессу. У меня уже есть некоторые наработки. После подписания, отвезу его в министерство. Я просто уверен в положительном ответе. Главное, чтобы мы выступили единым фронтом.
АННА МИХАЙЛОВНА. Может быть Герман Степанович сам все устроит?
АЛЕКСЕЙ. Здесь необходимо спешить. Для студентов и наших стариков.

Входят ГАЛИНА ПАВЛОВНА и КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ
АННА МИХАЙЛОВНА. Куда им спешить?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Нам, старикам как раз нужно спешить.
АЛЕКСЕЙ. Дорогой профессор, - это исключительно метафизические измышления. Беседуем о житие-бытие.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Нашли о чем беседовать. Живи себе и радуйся по возможности. «Жизнь сама течет и изменяется»,- не помню кто это сказал, - нам же суждено только наблюдать это вечное течение».
АЛЕКСЕЙ. Зачем же просто наблюдать? Человек в меру своих способностей должен хотя бы стараться делать жизнь лучше.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А мы очень стараемся. Правда, девушки?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я стараюсь. Если время есть.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы-то стараемся, а нынешние студенты больно ленивы умом стали. Всё полагаются на вычислительные машины. Я по радио слушала передачу о поколении подрастающих гениев. Только вот у нас в институте я ни одного не встречала. В основном одни лоботрясы.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Все истины не что иное, как полуистины.
АННА МИХАЙЛОВНА. И не говорите, профессор.
АЛЕКСЕЙ. Коллеги, раз мы все собрались, и Кирилл Мефодиевич здесь, я хотел бы посоветоваться с вами по важному вопросу.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Говорят, грибы в этом году уже пошли.
АННА МИХАЙЛОВНА. Ненавижу собирать грибы. Вечно в болото какое-нибудь гадкое провалишься.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Болото – это удивительное биологическое образование. Как можно его не любить, дорогая?
АННА МИХАЙЛОВНА. Уж извините, профессор. Предпочитаю песчаный пляж.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Что может быть интересного на песчаном пляже? Пустыня с точки зрения биолога.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Алексей, а вы Сергея Ивановича не видели сегодня? Хотела ему книжку вернуть.
АЛЕКСЕЙ. Ушел с симпатичными молодыми технологами опыты ставить. Студенты наши тоже там. Кирилл Михайлович, они вас, кстати, звали.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Кирилл Мефодиевич, пойдемте скорее на опыты посмотрим. Вам это должно быть интересно.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Идемте, идемте. Только не бегите так. Анна Михайловна, не возражаете если мы вас покинем?
АННА МИХАЙЛОВНА. Почему я должна возражать?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Люблю вас Анна Михайловна – всегда у вас есть готовый вопрос в запасе. Пошли, Галочка.

КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ и ГАЛИНА ПАВЛОВНА уходят.
АННА МИХАЙЛОВНА. А вы не интересуетесь успехами коллег?
АЛЕКСЕЙ. Очень интересуюсь, но эта тема от меня далека. Не хочу мешаться и выглядеть невеждой.
АННА МИХАЙЛОВНА. Кому же вы можете там помешать?
АЛЕКСЕЙ. Спросишь что-нибудь невпопад и будешь выглядеть смешно.
АННА МИХАЙЛОВНА. Какое мальчишество. Вы, оказывается, боитесь показаться смешным?
АЛЕКСЕЙ. В профессиональных вопросах боюсь. Недостает самокритики и самоиронии. Как вы полагаете, Кирилл Мефодиевич и Галина Павловна поддержат нашу с вами идею по реформам? Мне показалась, что Галина Павловна прислушивается к вам.
АННА МИХАЙЛОВНА. Смешным показаться боитесь, а сами подшучиваете над другими.
АЛЕКСЕЙ. Я совершенно не шучу.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы подшутили над Галиной Петровной.
АЛЕКСЕЙ. Разве?
АННА МИХАЙЛОВНА. Специально обмолвились о том, что Сергей Иванович ушел к молодым и красивым девушкам опыты ставить. Знали же, что Галина Павловна это болезненно воспримет.
АЛЕКСЕЙ. Кажется, я сказал, что к симпатичным, а не к красивым.
АННА МИХАЙЛОВНА. Тем более.
АЛЕКСЕЙ.  Не думал, что это обидит Галину Павловну.
АННА МИХАЙЛОВНА. Не претворяйтесь.
АЛЕКСЕЙ. Разве они с Сергеем Ивановичем в отношениях?
АННА МИХАЙЛОВНА. Не будьте ребенком. В чрезвычайно интригующих. Я ни в коем случае не распространяю сплетни, но хочу остеречь вас от попадания в неловкие ситуации. Впрочем, здесь и скрывать нечего - все всё знают.
АЛЕКСЕЙ. Если не ошибаюсь, Галина Павловна замужем.
АННА МИХАЙЛОВНА. Кого это может останавливать? Аргумент брака в подобных обстоятельствах слабо работает.
АЛЕКСЕЙ. И Сергей Иванович отвечает взаимностью?
АННА МИХАЙЛОВНА. При нас, конечно, ведет себя не по-джентльменски, то есть игнорирует ее. Больно, когда мужчина не замечает влюбленную женщину. Я давно наблюдаю за их, как вы выразились, отношениями. Впрочем, не удивлюсь, если наедине они более раскованы. Здесь был душевный флирт, полунамеки, тоска и старой тайны ореол.
АЛЕКСЕЙ. За Сергеем Ивановичем сложно представить игру в полунамеки.
АННА МИХАЙЛОВНА. Просто вы ненаблюдательны. В душе он настоящий романтик. Вся его ирония наиграна и неестественна. Хотите я поделюсь с вами тайной как с верным товарищем? Конечно же хотите. Сергей ведь очень переживал, когда от него ушла жена. Я тактично попыталась расспросить о причинах, но он как всегда отшутился. Сказал, что разошлись как интеллигентные люди и приняли фатальную действительность с большим самообладанием. Еще сказал, что педагогика занимает слишком много времени и сил. В результате конструктивных переговоров семейное счастье принесено в жертву науке и духовному освобождению.
АЛЕКСЕЙ. Это действительно большая жертва. Хорошо, что теперь разводы устраивают без скандала и битья посуды. Интеллигентно.
АННА МИХАЙЛОВНА. Да, договорились и разошлись. Поставили родственников в известность и приняли поздравления.
АЛЕКСЕЙ. Видимо разные у него с женой были разные характеры. Как вы полагаете, Сергей Иванович смог бы поддержать меня по вопросу с новой кафедрой?
АННА МИХАЙЛОВНА. Характер у нее и вправду был вздорный. Однажды она больно его задела. На нашей традиционной новогодней вечеринке, она обронила при свидетелях, что Сергей посредственный ученый и ходит в институт только чтобы крутить интрижки. Конечно это было сказано сгоряча и под воздействием шампанского. Потом она извинялась и плакала, но ведь мужчины такое на забывают. А вот Галина его пожалела и поддержала. С тех пор у них установились дружеские отношения, которые мы все с интересом наблюдаем. Мне иногда кажется, что Сергей чувствует себя неловко с Галиной. Вы только извините, что я вам раскрываю чужие тайны. В итоге с женой Сергей Иванович разошелся. Какие теперь у них отношения с Галей я не знаю. К сожалению, она не хочет посекретничать на эту тему, хотя я ее лучшая подруга. Иначе я бы вам больше поведала.
АЛЕКСЕЙ. После истории с женой Сергей Иванович не пытался пробиться в люди?
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы считаете он не пробился в люди?
АЛЕКСЕЙ. Думаю жена имела в виду что-то конкретное и Сергей Иванович, наверное, должен был измениться для любимой женщины.
 АННА МИХАЙЛОВНА. Глупости. Почему он должен был меняться для кого-то? Это было ее личное мнение. Одни видят в людях только недостатки, другие находят достоинства там где их нет. На всех не угодишь. Сергей Иванович философски отнесся к расставанию. Просто это был очередной поворот судьбы и, возможно, в нужную сторону.
АЛЕКСЕЙ. Возможно. Заварим кофе и выпьем за повороты судьбы? Может быть они и нас скоро ждут. Сергей Иванович, наверняка захочет сделать что-то хорошее для нашей кафедры и доказать бывшей жене, как она была неправа.
АННА МИХАЙЛОВНА. Какой ароматный кофе. Расскажете теперь о себе. Мне кажется, что вы замкнуты в себе. После лекций сразу убегаете куда-то, вынашиваете тайные планы.
АЛЕКСЕЙ. Я настолько зауряден, что даже и не знаю, о чем рассказать. Уже несколько месяцев я работаю над своим проектом. Я вам должен все подробно рассказать.

Входят ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ, ГАЛИНА ПАВЛОВНА,
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ, ЛЕНА, КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ, ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Кирилл Мефодиевич, вы гений. Если бы я не была замужем, я бы в вас влюбилась.
АННА МИХАЙЛОВНА. Ради Кирилла Мефодиевича можно принести себя в жертву.
ЛЕНА. Мы все восхищены, Кирилл Мефодиевич. Ваша гипотеза полностью подтвердилась.
АННА МИХАЙЛОВНА. Профессор сейчас покраснеет от женского внимания и забудет о неуке.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Внимание поклонниц меня никогда не отвлекало, а скорее вдохновляло. Но в исследованиях, которые мы имели счастье наблюдать, заслуг коллег гораздо больше.
АННА МИХАЙЛОВНА. Не скромничайте, профессор.
АЛЕКСЕЙ. Признать успех мы должны обязательно. Более того, я предлагаю немедленно доложить об успехе в министерство. Пока Герман Степанович отсутствует, я обязуюсь составить соответствующую служебную записку.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Поддерживаю Алексея.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Меня только в записке не упоминайте.  Еще не хватало приписывать себе чужие заслуги.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Предлагаю ничего не писать. Проделана хорошая, но обычная работа. За нее мы получаем жалование. Давайте будем скромнее и просто порадуемся за успех коллег.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Философы наверняка что-то знают по поводу скромности.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Скромность увеличивает достоинство и извиняет посредственность.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Над этим надо походить – подумать. Но как же мы отметим успех?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Как всегда - скромно. Совсем забыл. Меня же студенты на пятом ждут. Я на минутку.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Подожди. Надо два слова сказать.

КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ и ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ выходят
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Алексей, а вы бы выпили за скромность?
АЛЕКСЕЙ. Я бы выпил за то, чтобы нас никогда не упрекнули в посредственности.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как же иначе человек узнает о своем недостатке?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Упрекать способны только слабые люди. Хочется чая.
АННА МИХАЙЛОВНА. А на что способны сильные люди?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Кирилл Мефодиевич говорит, что сильные никогда не изменяют себе и борются со своими слабостями. Давайте заварим чай. Лена, вы мне поможете?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Жутко хочется чая. Дамы, поухаживайте за нами, пожалуйста.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы только этим и занимаемся.

ГАЛИНА ПАВЛОВНА, ЛЕНА, АННА МИХАЙЛОВНА уходят.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Очень жаль.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Что?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что в научной среде редко встречаются такие таланты как Кирилл Мефодиевич.
АЛЕКСЕЙ. Его вклад в науку несомненен.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Жаль, что вокруг таких как он, крутятся посредственности, надеясь что-нибудь урвать. Еще и обижаются, когда их ставят на место.
АЛЕКСЕЙ. Конечно это неприятно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Полагаете?
АЛЕКСЕЙ. Предполагаю.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Но вы даже не предполагаете насколько это неприятно. Шутка ли сказать такое живому человеку в лицо. С другой стороны, люди навсегда освобождаются от иллюзий. Так вам это пока незнакомо?
АЛЕКСЕЙ. Надеюсь, что никогда не дам повод. Хотя узнать, что о тебе думают окружающие, довольно любопытно.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Уж лучше жить в спокойном неведении. Какая разница, что о тебе думают другие или что ты думаешь о них. Главное, чтобы зарплату платили.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. С вами, коллега все более-менее понятно, а нам с Алексеем Викторовичем не безразлично мнение товарищей. Так как же мы решим - допустимо ли сказать в лицо человеку, что он тупица и прохвост? Предположим, если он действительно прохвост.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Конечно нельзя. Что ты пустое спрашиваешь?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не перебивай. Алексей наверняка знает. 
АЛЕКСЕЙ. Все зависит от ситуации. Если об этом вдруг скажет близкий человек, то слышать это, думаю, малоприятно. В любом случае, порядочные люди намекают о таких вещах деликатно.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Как Кирилл Мефодиевич.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Оставим в стороне профессора. Он одним своим пенсне заставляет осознавать нашу никчемность.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Никогда не видел его в пенсне. 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А если вы услышите это от сослуживца?
АЛЕКСЕЙ. Что услышу?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что вы посредственный ученый и ходите в институт крутить интрижки. Как вы отреагируете? А – промолчите, Б – ответите в том же духе, В – затаите обиду, С – пожалуетесь министру.
АЛЕКСЕЙ. Сергей Иванович, я не понимаю к чему этот разговор. Я уже сказал, что все зависит от обстоятельств, но жаловаться я бы в любом случае не стал. А сейчас позвольте удалиться, меня ждут дела по работе.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не дописали служебную записку? Честь имею.

АЛЕКСЕЙ уходит.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ответ В – затаил обиду.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Правильный ответ Д – дал бы в морду. И правильно бы сделал. Ты не опохмелился что ли? Шел бы с Мефодиевичем в буфет.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. В буфете у нас дают только чай, и тот в пакетиках. Хотя ты правильно заметил - Мальцев мне не симпатичен.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Это у вас взаимно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что избавляет от необходимости притворяться.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ребячество. Жениться тебе пора.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кто о чем, а вшивый опять о бане. Мало нам Анны Михайловны. И потом тебе надо вначале со Светкой развестись, чтобы я мог жениться.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Послушай, ты вообще боксом занимался?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Молчу. Боксом я не занимался, зато бегаю хорошо. У нас на кафедре одним секретом стало больше. Я стал бегать перед сном. Вокруг пруда.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Вот те на.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Честное слово. Вначале тяжело было, а сейчас привык. Еще весной начал, только никому не говорил. Боялся шутить начнете и не знал насколько меня хватит.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Кто же шутит над такими вещами? И какие эмоции вы испытываете во время бега? 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Бежишь себе и бежишь. С каждым вечером, с каждым кругом все быстрее и быстрее. Успеваю только круги считать. Мысли даже какие-то правильные появляются и человеком хочется хорошим стать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. То-то я смотрю ты меняешься на глазах. Собак на людей спускаешь ни за что, ни про что. Но, если честно, не ожидал от тебя таких подвигов.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Сам себе удивляюсь, и тебе, Глеб, советую начать, а то вон живот уже выпирает. Как только перед Светкой не совестно.

Входят ЯН и ТИМОФЕЙ
ЯН. Сергей Иванович!
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что случилось мой юный друг? Ты светишься, будто нашел смысл жизни.
ЯН. Здравствуйте, Глеб Григорьевич.
ТИМОФЕЙ. У нас отличные новости. Нам поручили собрать подписи под служебной запиской в министерство.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Действительно отличная новость. Только чему так радоваться?
ТИМОФЕЙ. Дело с новой кафедрой продвигается. Алексей Викторович подготовил еще одно прошение в министерство. Целых сто двадцать страниц. Теперь необходимо, чтобы мы его поддержали. На первой странице должны расписаться преподаватели и ректор.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Перестань тараторить. Дай сюда твое прошение. Челом бью дерзновенно и уповаю…, людишки здешние клевещут на раба вашего … . Тимофей, это что за ерунда?
ТИМОФЕЙ. Где?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Это он шутит.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А почему Алексей Викторович сам не попросил? Мы только что так обстоятельно побеседовали. Подсылает беззащитных студентов. Он что, нас стесняется?
ТИМОФЕЙ. Да нет вроде бы.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как бы то ни было, мы не можем оставить автограф на сей челобитной.
ЯН. Почему?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Должность и этикет не позволяют расписываться вперед заведующего. Вот Герман Степанович даст добро, тогда с превеликим удовольствием. Засим прошу простить-с.
ЯН. Алексей Викторович поручил обязательно собрать подписи до конца недели. Анна Михайловна и Кирилл Мефодиевич кажется тоже «за». 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего такого от Анны Михайловны, а тем более Кирилла Мефодиевич я не слышал. Вы, друзья, мне кажется, не тем заняты. Или вам работа секретарш по душе?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Совсем ребят заклевал. Только что обещал человеком стать. Им сказали, они и делают.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что значит сказали? Нора бы уж и повзрослеть. Смотри, лбы какие вымахали.

Входит КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. К чему это ты?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Надо быть принципиальными в своих поступках и думать о последствиях.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Каждый принцип имеет свое следствие, каждое следствие имеет свою причину.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Слышали, что Кирилл Мефодиевич говорит? Надо быть последовательными.
ЯН. И принципиальными.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И принципиальными. Вам кто-то что-то поручил, а вы сразу бросились исполнять. Последствия при этом не учли. А последствия будут плачевные. Одному диплом скоро защищать, а у второй все за введением сидит.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не пугайте молодежь, Сережа. Что там у вас за бумажки?
ЯН. Как же мне писать диссертацию без оборудования? Алексей Викторович просто хочет добиться нормальных условий для всех.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Нет, ну вы послушайте. Святая простота.
ТИМОФЕЙ. Мы с Яном сами вызвались помочь. Кирилл Мефодиевич, вы тоже не подпишите?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Как говорят у нас в Одессе: почему нет, когда да?
ЯН. Значит подпишите?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. С кондачка такие вещи не решаются. Давайте пока изучим документ и дождемся Германа Степановича.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А вот Алексей Викторович уверяет, что вы непременно подпишите.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Подписать я не против, только что моя подпись значит?
ТИМОФЕЙ. Мы с Яном готовы сами грузовики разгружать. И другие студенты помогут.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не забудьте Кирилла Мефодиевича позвать на разгрузку.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Если нужно, то и я помогу. Сергей, мне кажется вы сегодня исполнены скептицизма.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я исполнен реализма и натурализма. Кстати, в связи с этим, должен вас покинуть на некоторое время. Глеб, пойдем покурим.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ты же в спортсмены записался.

ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ и СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ уходят
ЯН. Сергей Иванович все в штыки принимает.
ТИМОФЕЙ. Даже смотреть не стал.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ.  Как бы то ни было, расстраиваться и отчаиваться рано. Меня лично ваш задор подкупает. Главное, чтобы он не перехлестывал через край и не отвлекал от учебы.
ТИМОФЕЙ. Дорога каждая минута.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я, когда был в вашем возрасте, тоже бросался в бой с шашкой наголо. Рубил направо и налево. Фигурально, конечно. Я хоть и старенький, но в Первой конной не воевал. Ученикам всегда было приятно критиковать учителей. Это даже хорошо - не дает нам состариться. Вы думаете, что мы излишне осторожны, но, не забывайте, что старики объективно знают жизнь лучше. Если вы никуда не торопитесь, то я вам расскажу одну историю.
ТИМОФЕЙ. Мы любим ваши истории.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Тогда слушайте. Учился я когда-то на факультете фундаментальной медицины в Казани и был среди наших преподавателей старичок лет под сто. Ходили слухи, что он еще при царе лекарем служил. Маленький, сутулый, в очках с пятикратным увеличением. Отвернется к доске, достанет свои шпаргалки из спичечной коробки и что-то пишет мелом перед носом. Самому только и видно. Мы его за это микроскопом прозвали. Вы же меня тоже за глаза как-нибудь называете? У студентов это как-то само-собой получается, и очень ловко. Так вот, курсу к третьему я расхрабрился и завязал с учителем научный спор. Сказал, что мол, бесконечная теория и формулы, которыми он нас пичкает малопонятны и не имеют никакого практического смысла. Раньше вот формул не знали, а лечить умели лучше нашего. А все потому, что были практиками. Как говорил Сенека: «Краток и убедителен путь примеров». В общем, говорю, надоели формулы пуще горькой редьки. Дали бы нам волю, мы бы без всякой теории вылечили, к примеру, больных лабораторных мышей. Надо только чтобы они заболели. Учитель, послушал, послушал и не стал меня разубеждать. Дождался пока мыши действительно захворают и отдал нам лабораторию. Вроде бы как для практических занятий. В итоге через два месяца ни одной мыши в живых у нас не осталось. Залечили бедных. Обиднее всего оказалось то, что мыши на самом деле до этого не болели. Микроскоп дал им какого-то снотворного. Проучил нас в общем как следует, но по-доброму. Как он говорил: «Люби истину, но будь снисходителен и к заблуждениям». Очень зауважали мы потом нашего учителя.
ТИМОФЕЙ. Жаль мышей. Вас тоже все студенты любят и уважают. Говорят, раньше студенты талантливее были.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Кто так говорит?
ЯН. Все преподаватели вас в пример ставят.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Зря они эти выдумывают. Время одинаковое: и тогда, и сейчас. Хотя раньше приходилось быть изобретательнее и больше размышлять. Компьютеров и электроники всякой ведь у нас не было. Что же до таланта, то это дело наживное. Работайте, тогда и талант отыщется и признание, и достаток.
ТИМОФЕЙ. Сложно работать без электроники. За границей вон какие приборы делают, а у нас два старых компьютера, и те сломаны постоянно.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. У нас и того не было, а ученых много было. Сами же только что сказали. Не все сразу. Алексей Викторович решил помочь, скоро Герман Степанович вернется.

Входит АЛЕКСЕЙ.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вот, кстати, и виновник торжества.
АЛЕКСЕЙ. Добрый день. А я вас везде ищу. Что за торжество и в чем я провинился?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Да вот, вспоминали вас.
АЛЕКСЕЙ. Надеюсь добрым словом?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Но не без доли критики.
АЛЕКСЕЙ. Я уже начинаю привыкать к критике. Надеюсь она пойдет мне на пользу. Ребята, можно вас попросить спуститься в деканат? Мне там должны кое-какие документы подготовить. Тимофей, сбегайте потом, пожалуйста, в магазин через дорогу. Купите Боржом и пару слоек к обеду. Вот возьмите. Думаю, должно хватить.
ТИМОФЕЙ. Да у меня есть. Кирилл Мефодиевич, вам тоже что-нибудь взять?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не надо, что вы. В крайнем случае, в холодильнике что-нибудь с вечера осталось.

ЯН и ТИМОФЕЙ уходят
АЛЕКСЕЙ. Поесть толком не успеваю. Все всухомятку, да урывками.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Нельзя так. За здоровьем надо следить. Особенно за желудком. Вы же биолог.  Должны быть примером.
АЛЕКСЕЙ. Работы много. Кирилл Мефодиевич, можно с вами поговорить?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Слушаю.
АЛЕКСЕЙ. Я все по поводу кафедры. Вы, как старейший учитель и самый опытный человек, могли бы поддержать студентов. В отсутствии Германа Степановича, на вас вся надежда.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я и так, кажется, стараюсь как могу.
АЛЕКСЕЙ. Люди в министерстве, которые будут решать вопрос с финансированием, хотят знать мнение всего коллектива. Вы представляете, какие перспективы имеет их положительное решение? Не сомневаюсь, что вы с Вячеславом Аркадиевичем меня поддержите, но поведение некоторых коллег меня беспокоит.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вы говорите о тех бумажках, которые ребята просили подписать? Надеетесь под конец года нами будут заниматься?  Впрочем, мы только что обсуждали вашу затею. Лично я бы подождал шефа, а уже осенью, засучив рукава идти к министру.
АЛЕКСЕЙ. Надо брать быка за рога пока он тепленький.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А что если Герман Степанович не одобрит наш заговор?
АЛЕКСЕЙ. Почему же заговор? Герман Степанович только рад будет, когда мы освободим его от этой проблемы. Заодно подарок сделаем к выздоровлению.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вы полагаете он обрадуется, когда мы начнем крушить его любимый кабинет?
АЛЕКСЕЙ. Не крушить, а обновлять.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Зачастую это одно и то же.

Входит АННА МИХАЙЛОВНА.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А вот давайте лучше послушаем, что уважаемая Анна Михайловна на это скажет.
АННА МИХАЙЛОВНА. На что сказать, уважаемый Кирилл Мефодиевич?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Алексей Викторович утверждает, что наши молодые ученые хотят обновления. Просят нашей поддержки.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы обязаны поддержать молодежь в трудную минуту.
АЛЕКСЕЙ. Я знал, что вы с нами, Анна Михайловна.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Похоже вы нашли общий язык. Но сейчас я вас оставлю. Говорят, меня в деканате искали.
АННА МИХАЙЛОВНА. А еще ваши молодые аспирантки с биотехнологии. 
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Тогда бегу.

КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ уходит.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы опять пытаетесь нас чем-то вдохновить?
АЛЕКСЕЙ. И кажется зря. Кирилл Мефодиевич тоже не особенно меня слушает. А ваши любимчики - Сергей Иванович и Глеб Григорьевич вообще невыносимы. Наговорили мне массу неприятных вещей, обвинили чуть ли не в невежестве и какой-то корысти. При этом я совершенно не давал повода и права так с собой разговаривать. Пусть я человек здесь новый, но задевать достоинство человека в грубой форме…
АННА МИХАЙЛОВНА. Недопустимо.  А вы пригласите их на дуэль.  Это так романтично - дуэль на кафедре биологии. Об этом точно напишут газеты. Я буду вашим секундантом. Хотя дамы, кажется, не могут быть секундантами.
АЛЕКСЕЙ. Вы всё шутите, а мне совершенно не до шуток. Я хлопочу для общего дела. Мы с вами объединены общей идеей, общими мыслями. Студенты ждут от нас работы, поиска, открытий, а в это время у нас подопытные крысы жиреют от скуки. Я пытаюсь им объяснить, но всё зря.
АННА МИХАЙЛОВНА. Конечно зря. Они все равно вас не понимают.
АЛЕКСЕЙ. Я про коллег.
АННА МИХАЙЛОВНА. Не спешите. Образуется. Вы же знаете, что для морфологической и физиологической адаптации даже животным необходимо время.
АЛЕКСЕЙ. Каким животным?
АННА МИХАЙЛОВНА. В основном благородным. Крысы как раз захватывают территорию без стеснения. Полгодика пройдет и у вас установится взаимопонимание с Сергеем Ивановичем.
АЛЕКСЕЙ. Если уж они с Галиной Вадимовной не установилось, то у меня шансов не много.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вижу, запомнилась вам их история. Вы не знаете, как здоровье Германа Степановича?
АЛЕКСЕЙ. Нет. Все никак не позвоню.
АННА МИХАЙЛОВНА. Позвоните, пожалуйста. Заодно и о своих планах расскажете.
АЛЕКСЕЙ. Не хочу его волновать раньше времени раз уж ничего не клеится. Вы же знаете, как он относится к работе. Сразу бросится на помощь, еще и на кафедру вздумает прийти. Сами справимся.

Входит ГАЛИНА ПАВЛОВНА.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ни прошлогодних ведомостей, ни Кирилла Мефодиевича.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мефодич в деканате или у наших симпатичных соседок.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А где ведомости?
 АННА МИХАЙЛОВНА. Зачем они тебе?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Хотела посмотреть, как они заполнялись. Постоянно забываю, что там писать. Заполнишь не так, потом переделывать. Морока.
АЛЕКСЕЙ. Двадцать первый век, а мы все гроссбухи гусиным пером пишем.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Почему пером? Авторучкой.
АННА МИХАЙЛОВНА. Пойду посмотрю у себя. Хотя, скорее всего их в архив уже сдали.

АННА МИХАЙЛОВНА выходит.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Поиск бумажек - это ужасно. Проще час у доски простоять или у плиты.
АЛЕКСЕЙ. Удивительно, как человечество еще не погибло под горой макулатуры.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Может быть Сергей Иванович взял?
АЛЕКСЕЙ. И никому не приходит в голову купить хоть один компьютер. Только Сергей Иванович меня понимает. Надоело, говорит, бумажки с места на место таскать. Вы разделяете взгляды Сергея Ивановича?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Только по международным вопросам.
АЛЕКСЕЙ. Мы тоже с ним смотрим в одну сторону. Скоро у нас будет доклад в министерстве по переустройству кафедры. Осталось кое-какие документы подписать.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Вас сам министр слушать будет? А Сергей Иванович выступит?
АЛЕКСЕЙ. Безусловно. Жаль только наши мэтры отстают от жизни. Никак их не переубедить. Может быть вы, с вашим женским обаянием, найдете к ним подход? Так мол и так, молодой коллектив созрел до перемен, стоит на пороге фундаментальных открытий, студентам пора дать возможность раскрыть себя. Заодно и с Сергеем Ивановичем все еще раз обсудите. Если бы не болезнь Германа Степановича, мы бы давно сдвинули этот лежащий камень. На словах все храбры, а на деле лишнюю подпись поставить бояться. Ждут, что начальство за них все решит.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Надеетесь, знания потекут под сдвинутый камень?
АЛЕКСЕЙ. Не сомневаетесь. 
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Устаю я на работе. Отчитаешь лекцию и хоть с ног вались. Еще и лабораторные. Еще и камни двигать.
АЛЕКСЕЙ. Мне казалось, вы с удовольствием на работу приходите.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Не знаю, как такое могло показаться. Самое мое большое желание уехать куда-нибудь на море, поселиться в домике с садом, разводить розы и есть клубнику.
АЛЕКСЕЙ. Ваше желание обязательно исполнится. Главное поставить цель. Ваш супруг тоже любит розы и клубнику?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Больше техникой увлекается, и спортом.
АЛЕКСЕЙ. Спортом на море куда как приятнее заниматься.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Мои мечты мечтами и останутся. На дом все рано здесь не заработаешь.
АЛЕКСЕЙ. Если чувствуете, что момент настал, бросайте все и бегите. Иначе можно до самой смерти откладывать. Надо смело сжигать мосты и не смотреть назад. Шагать вместе с единомышленником.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я тоже в молодости любила помечтать, а теперь у меня дети. 
АЛЕКСЕЙ. Это повод отказаться от счастья?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Кто знает в чем наше счастье? Возможно оно в этой кафедре, в студентах, лекциях, коллективе. А на море я буду несчастна, потому что не о чем станет мечтать.
АЛЕКСЕЙ. Коллектив - это просто чужие, случайные люди. Какое же это счастье?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Здесь вы правы.
АЛЕКСЕЙ. Изменения необходимы всем нам как лекарство. Порой горькое. К примеру, всех пугают изменения на кафедре…
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Грибы в Калужской области должны уродится в этом году.
АЛЕКСЕЙ. Простите?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. В прошлом году не было, значит в этом должны быть.


Входит АННА МИХАЙЛОВНА.
АННА МИХАЙЛОВНА. Галя, нашла я эти ведомости. У Глеба были. Они с твоим Сергеем Ивановичем над ними корпят.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Почему же моим? и зачем же вы их отобрали? Надо их вернуть и помочь ребятам.
АННА МИХАЙЛОВНА. Без тебя, конечно, им не справится.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Алексей, вы заметили, что новые бланки немного отличаются от старых? Хотя вы у нас недавно. Сложно разобраться что к чему. Может быть Глеб Григорьевич уже заполнил?
АННА МИХАЙЛОВНА. Я с тобой пойду на всякий случай.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Пойдемте конечно.

АННА МИХАЙЛОВНА и ГАЛИНА ПАВЛОВНА уходят.
АЛЕКСЕЙ. Хочет звонить куда-то. Набирает номер, но кладет трубку.
Занавес.

Второе действие.
Утро. Та же комната. ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ нехотя перебирает бумаги. Входит СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Уже здесь, мой милый друг? Как делишки?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Падают штанишки.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Отлично. В это хмурое утро внешность твоя особенно нежна.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Что?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ты можешь отвлечься и поприветствовать друга? Две недели не виделись. И не нужно изображать трудягу. Припаси этот образ к первому сентября.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. А ты опять бодр и весел. Несмотря на дождь.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Нет причин для грусти.
 ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Для радости тоже.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Образуется.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Уже не образуется.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как говорит наш дорогой Кирилл Мефодиевич: «Не уметь переносить бедность - постыдно». Кстати, что за - свистать всех наверх, - накануне отпуска? Мои мысли уже давно на море. К нам едет ревизор?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мальцев хочет чем-то порадовать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Надеюсь не квартальной премией?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не беспокойся, и не начинай о деньгах.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. О деньгах ты говорить не хочешь. Давай поговорим о женщинах? Я вот скоро поеду на море…
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не утони, спасая блондинок.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не дразни, а то сбегу не дожидаясь собрания. Чемодан в руки и на вокзал.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Не убежишь. Кажется, это всех касается.

Входят КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ, ГАЛИНА ПАВЛОВНА, АННА МИХАЙЛОВНА
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Это кто здесь собрался сбежать?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Глебу Григорьевичу не терпится тещу увидеть.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Врет он.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Друзья, откройте секрет - за каким, извините, дьяволом нас сюда позвали? Звонит вчера Тимофей, умоляет быть, а зачем не говорит. Я конечно с удовольствием лишний раз на работу приехал во время отпуска, но Глеба за что от семьи оторвали?
АННА МИХАЙЛОВНА. Сергей, вы забыли, что в интеллигентном обществе принято вначале здороваться, а не сквернословить?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ваша неправда, Анна Михайловна! В интеллигентном обществе вначале предлагают выпить.
АННА МИХАЙЛОВНА. Что опять за вздор?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничуть не вздор. Я вчера смотрел по телевизору американское кино, так там все интеллигентные люди с этого начинают. Заходит, например, сосед или товарищ по работе, а хозяева ему с порога: «Что вам налить? Джин, или предпочтете виски со льдом?»
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. И что же предпочли гости?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. В Америку бы сейчас.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Зачем в Америку? У нас еще с прошлых посиделок осталось.
АННА МИХАЙЛОВНА. Посиделок?! Вы неисправимы.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я тут причем? Это наш Алексей научил, что мы должны впитать все хорошее, что есть в развитых странах. Может быть он за этим нас и собирает?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Тогда мы зря приехали. Я пить сегодня не буду.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вы не будете, а вот мы с коллегами… Итак, где мы держим лед?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Всегда безо льда обходились.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Можно в морозильнике отколоть, где мы биомассу храним.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Все шутите.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. За это его студенты и любят.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Между прочим, о шутках. Послушайте, что недавно мне один приятель рассказал. Отдыхал он прошлым летом в одной средиземноморской стране.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. В Рио-де-Жанейро?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не исключено. Так вот, идут они с экскурсией по Рио-де-Жанейро. Гид им, как водится, рассказывает: «Слева храм такой-то, справа дворец того-то». Все с интересом слушают. «А теперь, - говорит, - товарищи путешественники, обратите внимание сюда. Перед вами старейшие солнечные часы нашего города. Ученые датируют их создание третьим веком до нашей эры. Только представьте себе – им более двух тысяч лет». На это одна наша дамочка удивленно вскрикивает: «Две тысячи лет! И до сих пор ходят? Ну надо же». Смешно, не правда ли? Глеб, ты почему не смеешься?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Он смеется. Просто тихо.

Входят ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ, ЯН, ТИМОФЕЙ.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Доброе утро, товарищи. Рад вас снова видеть в хорошем настроении. Кирилл Мефодиевич тоже здесь?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Сергей Иванович нам анекдоты рассказывает. Вы тоже не знаете зачем мы собрались?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Чтобы послушать второй анекдот.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Алексей уже поднимается.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Семеро ждут одного. А чего ждут? непонятно.

Входит АЛЕКСЕЙ.
АЛЕКСЕЙ. Прошу прощения, коллеги. Собирал бумаги. Давайте рассаживаться.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Прошу, без церемоний.
АННА МИХАЙЛОВНА. Томить дам в ожидании так долго - это жестоко.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Шепнула Каренина Вронскому.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сергей!
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не смотрите строго. Нужно же как-то снять напряжение в отсутствии виски со льдом.
АЛЕКСЕЙ. Итак, после того как обстановка разряжена, я хочу сообщить, что у нас появились хорошие новости. Еще раз извините, что попросил вас прийти во время каникул.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего страшного. Всегда рады.
АЛЕКСЕЙ. Как вы все, надеюсь, помните, я работаю над реструктуризацией кафедры. В связи с этим, несколько месяцев назад я передал в министерство подробное обоснование необходимых изменений. Так вот, мне наконец-то ответили. Пока предварительно, но общий смысл письма позволяет надеяться, что затею одобряют. Теперь осталось только подписать некое коллективное письмо. Подписи надо поставить срочно, поэтому я и пошел на смелый шаг, пригласив всех сразу.
АННА МИХАЙЛОВНА. Когда же вы успели?
АЛЕКСЕЙ. Я уже несколько месяцев этим занимаюсь. К сожалению наши бюрократы из министерства придумали зачем-то такое коллективное письмо. Без него деньги на проект, видите ли, выделить невозможно.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Красивое слово – проект.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Скорее затея.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Не очень ли мы спешим, Алексей? 
АЛЕКСЕЙ. Письмо необходимо отправить немедленно. Бюджет министерства ограничен, а желающих много.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Мы не протестуем, но, я хочу заметить, что на кафедре принято соблюдать традиции и действовать сообща. Ведь так, Кирилл Мефодиевич?
АЛЕКСЕЙ. Поэтому я вас и собрал.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А в чем суть плана?
АЛЕКСЕЙ. Когда я начинал эту работу, то в первом обращении наверх, я описал успехи кафедры и вкратце ее бедственное положение.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Почему о вкратце? Можно было и подробно.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Любопытно было бы ознакомится с сим посланием. Особенно в части наших успехов.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что же вы написали во втором обращении?
АЛЕКСЕЙ.  То, что на кафедре работают талантливые преподаватели, аспиранты, студенты, но все они вынуждены маяться с устаревшим оборудованием. Еще я рассказал о работах Кирилла Мефодиевича и том, что нам необходимо купить в первую очередь для продолжения исследований. Общение с чиновниками не самое приятное занятие, но мне, в итоге, удалось их убедить. Если нам дадут средства, мы сможем переоборудовать лаборатории, построить дополнительные помещения, разработать новый, современный учебный план. В перспективе, мы должны стать ведущей кафедрой в институте с лучшим преподавательским составом. Вероятно, к нам присоединят другие кафедры.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Звучит хорошо. Что скажете, коллеги?
АННА МИХАЙЛОВНА. Кое-кто безусловно поддержит слияние с соседней кафедрой.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Они могут и не согласиться.
АННА МИХАЙЛОВНА. Аргументируем.
АЛЕКСЕЙ. Последнее, впрочем, пока только в планах.
АННА МИХАЙЛОВНА. Жаль.
АЛЕКСЕЙ. Замечу, что руководство института меня полностью поддержало и уже наложило резолюцию на служебную записку. Конечно, на первом этапе от нас потребуются титанические усилия. Как только кафедра заработает на новом уровне и завоюет авторитет, мы сможем приглашать самых лучших преподавателей, проводя, конечно, предварительную аттестацию.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это вам министр подсказал?
АЛЕКСЕЙ. Во всем мире преподаватели аттестовываются.
АННА МИХАЙЛОВНА. Аттестуются.
АЛЕКСЕЙ. Аттестуются. Система зачисления студентов и аспирантов также изменится.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А можно полюбопытствовать, кому будут сдавать экзамен Кирилл Мефодиевич? Вам или Тимофею?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Сергей, давайте дослушаем до конца.
АЛЕКСЕЙ. Технические вопросы мы решим в ходе работы. В отсутствии Германа Степановича, ректор поручил возглавить работу мне.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И вы конечно сразу отказались.
АЛЕКСЕЙ. Сергей Иванович, мне непонятна ваша ирония. На кафедре кто-то должен думать не только о личных делах, но и о работе. Вы считаете, что мне добровольно хочется взвалить этот груз себе на плечи? Я охотно отдам его любому желающему. Правда если я взялся за дело, то пойду до конца. Даже в ущерб научной работе. Я это делаю не для себя. Взгляните, наконец, на Запад.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А что там случилось?
АЛЕКСЕЙ. Там научились грамотно строить эффективный рабочий процесс.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Так Алексей Викторович оказывается эффективный менеджер, а не ученый.
АЛЕКСЕЙ. Сейчас весь мир работает по-новому. Я вам предлагаю периодически знакомиться с опытом лучших институтов. Можно узнать много нового.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Прошу не указывать.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Тише господа. Давайте спокойно дослушаем Алексей.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Помнишь Слава, когда мы с тобой начинали, к нам с Запада приезжали учиться. Теперь мы у них будем опыт перенимать.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Приезжали все больше с Ближнего Востока. Но почему бы и нет? Чему-то поучиться за рубежом сегодня можно. Их технологии действительно получше.
АННА МИХАЙЛОВНА. Не говоря уже о парфюмерии.
АЛЕКСЕЙ. Никто не призывает рушить хорошие традиции. Но, разве вы не согласны, что пришло время обновляться? А традиции мы заведем новые.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не при вас они сложились и не вам их менять. А по поводу замечания о решении здесь личных дел – это вы хорошо подметили. Видимо знаете, о чем говорите.
АЛЕКСЕЙ. Какие могут быть личные дела или амбиции? Посмотрите на наши старые компьютеры. Во всем мире даже школьников учат с помощью специальных компьютерных программ. Почему же мы не используем такой полезный инструмент для студентов? Да нам самим это поможет в научной деятельности. Хороших, профессиональных программ уже достаточно много, а мы, извините, студентам плакаты с решетками ДНК показываем.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. В наше время и таких плакатов не было. Слава, помнишь, из проволоки молекулы крутили?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Прекрасно помню. И что в этом хорошего?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. В общем-то хорошего мало, но когда студенты своими руками что-то делают, то быстрее запоминают. Алексей, а что будет с теми, кто не пройдет аттестацию на компьютере?
АЛЕКСЕЙ. Организуем курсы по повышению квалификации. Будем самообразовываться, осваивать, искать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Интеллектуальная засуха заливает нас потоком слов. Кирилл Мефодиевич, вот не сдадите ЕГЭ и оставим вас на второй год, а пока что Алексей Викторович вас у доски заменит. Расскажет студентам об эффективной работе и о составлении кляуз в министерства.
АЛЕКСЕЙ. Что вы имеете в виду?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Товарищи!
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я не против аттестаций, только премии не лишайте по итогам.
АЛЕКСЕЙ. Никто о премиях не говорит.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Очень жаль.
АЛЕКСЕЙ. Я говорю о назревших и необходимых переменах в системе образования.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Эва, куда махнул.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. В расход нас с тобой Вячеслав Аркадиевич. Ты хоть знаешь, где кнопка-то у компьютера?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Разберемся со временем. Я поддерживаю Алексея в том смысле, что мы должны идти в ногу со временем. Только не перегнуть бы палку.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы понимаете, что придется осваивать эти новые программы, изучать стенды, переписывать учебный план. Не понимаю зачем это все нужно. Студенты порой не могут на пресловутой проволоке понять, что к чему, а вы их какими-то научными программами хотите загрузить. Нам с Галей будет не просто.
ГАЛИНА ПЕТРОВНА. Я люблю компьютеры. Все лучше, чем мелом платье пачкать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Заодно языки подучим.
АЛЕКСЕЙ. Правильно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Русский не плохо бы вначале вспомнить.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Коллеги!
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Посадим Кирилла Мефодиевича за компьютер и заставим ряпушку изучать.
АЛЕКСЕЙ. Причем здесь моя научная работа?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Совершенно ни при чем. Тем более, что она антинаучная.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Сергей, я вас прошу как руководитель.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Пока еще руководитель.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Алексей, может быть действительно не спешить? Кирилл Мефодиевич на проволоке выучился, и ничего, профессором стал. Главное развить в молодых людях трудолюбие и абстрактное мышление. А лаборатории и компьютеры — это лишь приятное дополнение.
АЛЕКСЕЙ. Я вас не понимаю Вячеслав Аркадьевич. То вы говорите, что вы «за», то повременим.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вячеслав Аркадиевич враг прогресса.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Я? 
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вячеслав Аркадиевич точно не враг своему здоровью.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как вы можете думать о здоровье в век высоких технологий и научного прогресса? Алексей Викторович – это Прометей, несущий огонь и новые компьютеры. Прометей же не спрашивал у людей на кой черт им нужен огонь. Раз два – обтяпал делишки и на Олимп.
АЛЕКСЕЙ. Сергей Иванович, если вы немедленно не прекратите ваши шутки.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. То вы нажалуетесь министру?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Товарищи, призываю вас не волноваться. Алексей же сказал, что это только проект.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это свершившийся факт. Нас просто просят уйти по-хорошему.
АЛЕКСЕЙ. Откуда такие выводы? Никого я не призываю уходить. Но нам нужно перестраиваться. Не сразу, постепенно. Подбирать необходимое оборудование, учиться.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я не могу после работы задерживаться.
АЛЕКСЕЙ. Приглашать новых специалистов. Возможно даже зарубежных.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. И французов?
АННА МИХАЙЛОВНА.  Дети, закройте уши.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Помню приехали к нам по обмену опытом году в шестьдесят пятом коллеги из Франции. Мы тогда еще молодые были, веселые. Товарищ мой, ради хохмы, задумал испытать их на Агдам. Давайте, говорит, товарищи французы, продегустируем элитное советское вино. Взяли мы ящик и пошли на кафедру.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Чудесные времена. И что же было дальше?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Признаться, не помню. Слишком много времени прошло. Помню только, что Агдамом не брезговали, хотя домой, во Францию, купить отказались. 
ТИМОФЕЙ. А что такое Агдам?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Товарищи, давайте пока оставим Агдам в покое. Какова же наша позиция в итоге?
ЯН. Мы с Тимофеем за новые лаборатории.
АЛЕКСЕЙ. Для вас все это и затевается.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Слышишь Слава? Списывают стариков. Звучит финальная каденция.
ТИМОФЕЙ. А что такое каденция, Кирилл Мефодиевич?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Каденция начинается с известного и исследует возможное до окончательного слияния обоих.
ТИМОФЕЙ. Понятно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кирилл Мефодиевич хотел сказать, что наша песенка спета.
АЛЕКСЕЙ. Зачем переворачивать все с ног на голову? Вячеслав Аркадиевич, если никто не против, можем ли мы решить по второму пункту? Мне необходимо заручится поддержкой коллектива.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Только не материальной.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А что было в первом пункте?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что всех везут на свалку.
АЛЕКСЕЙ. По первому пункту мы подписываем коллективное согласие на реорганизацию кафедры, а по второму, ваш верный слуга временно берет на себя ведение дел. Еще раз подчеркиваю – временно, на время отпусков и в отсутствии Германа Степановича. Это необходимо для продолжения работы.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА Вы и в отпуск из-за нас не пойдете?
АЛЕКСЕЙ. Вы же видите, как много дел.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Так что решим, товарищи? Поручим Алексею Викторовичу продолжить начатое? Результат мне видится положительным и полезным для всех нас.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Какой результат, Вячеслав Аркадиевич? Давайте опомнимся для начала.
АННА МИХАЙЛОВНА. Давайте лучше проголосуем.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Или бросим монетку.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Монетка – это слишком.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Можно голосовать, но тайно.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Без шефа нехорошо голосовать. 
АННА МИХАЙЛОВНА. Он будет воздержавшийся. Давайте скорее голосовать. Галину Павловну дома дети ждут.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я не спешу. Сколько потребуется, столько и буду сидеть.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сиди пожалуйста. О тебе же забочусь.
 ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Спасибо. Сейчас я нарежу бумажки и пусть каждый напишет «да» – если мы подписываем письмо и назначаем Алексея вместо Германа Степановича. «Нет» – если мы ничего не меняем и идем дружно в отпуск.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не вместо, а временно замещающим.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Давайте не задерживаться на пустых разговорах.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Я просто уточнил.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. «Мы почитаем всех нулями, а единицами — себя».
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Пушкин? Я считаю, что выборы не могут быть признаны легитимными.
ЯН. Почему?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. У нас нет урны для голосования. Только помойное ведро.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Дело серьезное, а ты все дурака валяешь.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Никого я не валяю, но без урны не положено.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Значит будем ведро использовать.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Давайте возьмем эту коробку. Вы голосуете, Сергей Иванович?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Раз шутить нельзя, будем голосовать.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Какой-то фарс, однако.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Фарс не фарс, но голосовать придется раз решили. Давайте не отвлекаться.
ЯН. А мы с Тимофеем участвуем?
АННА МИХАЙЛОВНА. Дадим молодежи право голоса?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как же без вас, дорогая Анна Михайловна.
АННА МИХАЙЛОВНА. Какой вы, Сережа.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Тимофей голосовать не может. Он не сотрудник кафедры. Надеюсь вы не в обиде?
ТИМОФЕЙ. Не в обиде, но я бы выбрал стенды.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Стенды выбирать нельзя. С них потом не спросишь. 
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. За президента Тимофею голосовать можно, а за заведующего кафедрой нельзя.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Здесь больше ответственности.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Коллеги, прошу без политики. Этого нам еще недоставало.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Молчим, молчим.
АННА МИХАЙЛОВНА. Пишите ответ на бюллетенях и бросайте в коробку.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Скоро мне действительно бюллетень понадобиться. Не думал, что буду играть в эти игры на старости лет.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Забыл уже как это делается?
(голосуют)
АННА МИХАЙЛОВНА. Все бросили? Галя, посмотри, пожалуйста, что у нас получилось.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Внимание, объявляю результаты. Да, Нет, Нет, Нет,
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Все верно.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Да, Да, Нет, Да,
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Кажется, я уже когда-то так голосовал.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И каков был результат?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Получилось четыре «за» и четыре «против».
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ничья.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Мнения разделились поровну, что говорит о здоровой конкуренции в коллективе.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ни вашим, ни нашим. Хотя я надеялся на здравый смысл.
АННА МИХАЙЛОВНА. Значит ничего не меняем и расходимся до сентября?
АЛЕКСЕЙ. Все мечтают о переменах, но как только доходит до настоящего дела, тут же в кусты. Я чувствую себя каким-то злодеем. Будто из-за собственной выгоды желаю всем досадить.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. В самую точку.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Но ведь голоса разделились поровну. Почему вы расстраиваетесь?
АЛЕКСЕЙ. Вся проделанная с ребятами работа идет коту под хвост. Решайте в конце концов без меня.  Прошу еще раз простить, но нас с Тимофеем ждет работа над дипломом. Желаю всем хорошо провести отпуск.
АЛЕКСЕЙ, ЯН и ТИМОФЕЙ уходят.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Злодей еще и Тимофея приплел.
АННА МИХАЙЛОВНА. Как грубо вышло.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Значит на том и порешим. Ждем Германа Степановича. Я тоже вас покидаю. Обещал супруге не задерживаться сегодня.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. До свидания Вячеслав Аркадиевич.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. До свидания, друзья.

ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ уходит
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Нехорошо. Наговорили друг другу колкостей, а нам ведь вместе еще работать.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Главное не детей крестить.
АННА МИХАЙЛОВНА. Все равно кое-кого не красит несдержанный тон. Я надеюсь каждый понял о ком идет речь.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Лично я, с любимыми коллегами, обещаю быть сдержанней.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вот это как раз напрасно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Между прочим, вы заметили, как неожиданно разделились голоса? Предположим, что Ян с Мальцевым голосовали «за». Тимофей не голосовал. Вячеслав Аркадьевич как обычно голосовал сердцем. Видимо тоже «за». Остается еще один предательский голос и этот голос сейчас среди нас.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Город засыпает, мафия просыпается.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Глеб Григорьевич, не вы ли нам свинью подложили?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Голосование было тайное.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Коллектив хочет знать своих антигероев. В светлый разум профессора я безусловно верю. Значит подозрение падает на дорогих девушек и Глеба Григорьевича.
АННА МИХАЙЛОВНА. Давайте не будем никого разоблачать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Вот именно. Почему ты считаешь, что все всегда должны с тобой соглашаться? Ты просто предубежденно относишься к Мальцеву и нас хочешь настроить против него. А ведь он никого не заставляет работать. Все взял на себя. Его идея на самом деле неплохая.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.  Чем неплохая? Тем что Кириллу Мефодиевичу придется сдавать экзамен в каком-то комитете, который возглавит наш идеолог? А во-вторых, как ты верно заметил, он берет на себя слишком много. Завтра он выбросит твои вещи на улицу, а потом и тебя.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. В-третьих, не кричи, и не преувеличивай. То, что он не посоветовался с нами я не одобряю, но выкидывать нас никто не будет. Не так уж много желающих найдется вместо нас здесь работать.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Такова жизнь. Молодые должны заменить нас, чтобы жить по новым правилам.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сережу заменить невозможно.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Конечно невозможно. И Кирилла Михайловича тоже невозможно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Спасибо, девушки. Теперь я в вас уверен. А вот от тебя Глеб предательства я не ожидал.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Что за манера бросаться словами? Я не сказал, что голосовал за Мальцева, хотя, возможно, и стоило. Единственный смелый здесь человек. Сам бы ты взялся тянуть эту лямку?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А что, Сергей Иванович, давай тебя изберем на руководящий пост? Ты еще молод, а опыт имеешь. Только если изберем, то и спрашивать будем.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Тронут вашим вниманием, учитель, но по министерствам бегать желания нет. К тому же Герман Степанович еще никуда не ушел. 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Ни себе, ни людям. Собака на сене.
АННА МИХАЙЛОВНА. «Любовь, зачем ты мучаешь меня?»
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Теперь собакой меня обозвал. То же мне друг.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Сергей создан для другого. Он интеллигентный человек и поэтому робеет.
АННА МИХАЙЛОВНА. А с робостью давно пора заканчивать.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Нам Сергей Иванович нравится такой, какой он есть: скромный в жизни и дерзкий в работе.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Скромности свойственно усваивать пороки.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сергей беспорочен.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Откуда вы знаете?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Коллеги, хватит честное слово. Иначе мы окончательно перессоримся.  Скажите лучше, что мы в итоге решили с Мальцевым?
АННА МИХАЙЛОВНА. А что мы должны решить?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как это что? Предлагаете допустить его до руководства кафедры со всеми его идеями?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Обязан вас огорчить, но все уже решено за нас. В отсутствии Германа Степановича, руководством института, Алексей назначен временно исполняющим зав. кафедрой. Еще раз подчеркиваю – временным. До осени и без Германа Степановича, никаких, беспокоящих всех реформ, он проводить не сможет. Так что отдыхайте спокойно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вы сейчас сотворили очередную сенсацию, профессор.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Нам со Славой об этом ректор еще неделю назад сказал. Поэтому сегодня я и голосовал «за». Решил упростить всем жизнь. Письмо, о котором мы так много спорили не имеет никакого значения. До сентября его точно читать не будут. Не понимаю только, зачем был нужен маскарад с собранием и голосованием.
АННА МИХАЙЛОВНА. С прицелом не будущее.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это невероятно профессор. Как же вы выдержали?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я рад, что с меня снимаются обвинения.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Учитель, от вас я этого не ожидал.
АННА МИХАЙЛОВНА. Я как чувствовала и тоже «за» голосовала.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как, Анна Михайловна! И вы тоже?
АННА МИХАЙЛОВНА. Как и профессор. А что такого? Правда я тогда ничего не знала о назначении Алексея.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это потрясающе. Постойте, постойте. Давайте тогда разберемся с голосами. «Против» у нас четыре голоса: я, Глеб, Галина Павловна… Неужели и Вячеслав Аркадиевич?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не думаю. Слава вместе со мной был «за». Он сказал: «От чистого сердца».
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Тогда Ян. Хотя тоже не похоже.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не могли же мы ошибиться в восьми бумажках? Зайдем с другой стороны. «За» точно проголосовали: Кирилл Михайлович, Вячеслав Аркадиевич, непредсказуемая Анна Михайловна и Ян.
АННА МИХАЙЛОВНА. И Алексей.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. «За» было четыре бумажки. Я пересчитывала несколько раз.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не так опасны удары друга, как поцелуи врага.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Простыми словами Алексей голосовать против себя?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ну надо же. Детектив Агаты Кристи. В общем-то какая разница. Голоса разделились поровну и все остались довольны.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что происходит, товарищи? Какое-то голосование, интриги. Свой среди чужих.
АННА МИХАЙЛОВНА. Без интриг жизнь скучна.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А может быть хватит интриг Анна Михайловна? Чему мы научим наших студентов, если сами в себе разобраться не можем?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Забота о студентах сейчас звучит сверх благородно. 
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Давайте завершим сегодняшнее собрание. Я чертовски устал.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мы тоже, профессор. Позвольте я вас провожу.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. До свидания Кирилл Мефодиевич.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА До свидания Сергей Иванович.


СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ и КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ уходят.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сама не знаю почему я голосовала за Алексея. Пожалела видимо по-женски. Думала, что все будут против. Он в общем-то неплохой и даже симпатичный человек. Жаль, что мы из-за него поссорились, а лично мне пришлось выслушать массу неприятных вещей. 
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Неплохой, а голосовал против себя. Сергей Иванович бы так не поступил.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Испугался ответственности в последний момент.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Знаете, как студенты зовут нашего профессора? Кирилл и Мефодий. Я долго смеялась, когда услышала.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мы тоже его так называли. Большого ума человек.
АННА МИХАЙЛОВНА. Дай бог такую светлую голову в его возрасте.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. А у Аркадича опять несчастье. Думаю, он надеялся поучаствовать в реформах Алексея. Расстроился, наверное, когда узнал, что революция откладывается.
АННА МИХАЙЛОВНА. Думаете он действительно хочет перемен?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Конечно. Он уже лет двадцать пять на кафедре и всё профоргом и тамадой работает. А знаете, что у него с Мефодиевичем разница в возрасте всего в несколько лет?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Не может быть.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Точно вам говорю. При этом Аркадиевич всегда в тени старшего товарища. Хотя тоже профессор и доктор. По сути же ведущий наших застолий.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Он менее талантлив?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Может быть. Впрочем, не мне судить.
АННА МИХАЙЛОВНА. Не говорите глупостей. Как талант можно измерить? Надо кому-то и административную работу делать. Между прочим, на это тоже талант нужен. 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Талант, думаю, измерить как-нибудь, да можно. В науке это конечно не так просто, как, скажем в музыке. Композиторов много, а гениальных единицы. При этом все из них заканчивали музыкальные школы и консерватории, все знают законы музыки, виртуозно владеют инструментом. В конце концов, используют те же самые семь нот. Но гении сочиняют божественную мелодию, а у остальных мы слышим невнятный набор звуков. Так и наши профессора. Хотя я, наверное, не имею права о них судить.
АННА МИХАЙЛОВНА. А так легко судите.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Вы любите музыку?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Музыку я для примера привел. Вообще-то, не глубоко в ней разбираюсь.
АННА МИХАЙЛОВНА. По части музыки мы с Галей с вами согласны. Сейчас действительно не услышишь хорошей мелодии. Не то что в молодости. «За городом Горьким, где ясные зорьки». Сейчас же включаешь радио – слушаешь, слушаешь, а что слушаешь непонятно. Кто-нибудь поет сейчас за столом эти песни? Про слова и говорить нечего. Галя, у вас на свадьбе какие песни пели?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А мне нравятся современные песни. Не все конечно. Сколько можно слушать одно и то же про город Горький? Города-то уже такого давно нет. Сейчас много хороших песен. И мелодии хорошие и слова.  Глеб, а что вы скажете про Сергея Ивановича? Он талантлив?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. В молодости подавал большие надежды.
АННА МИХАЙЛОВНА. Он и сейчас-то их не подает.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Неправда. Подает.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Безусловно талант есть, но нет желания им воспользоваться. Я это говорю не просто как его товарищ. Сколько его знаю, он всегда довольствовался малым. Но вы же были на его лекциях. Разве может заурядный человек так заражать аудиторию? Пусть он не стал Вернадским или Левенгуком, но то, что он способен воспитать талант, у меня не вызывает сомнения.
АННА МИХАЙЛОВНА. Ему нужен человек, который вдохновит на подвиги. Жаль, что до сих пор такого рядом не оказалось.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Глеб Геннадиевич, вы не знаете, какая погода будет в августе?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Надеюсь выше нуля. Местами осадки.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ребят хотела повезти в санаторий на Волгу. Как бы в августе холодно не было как в прошлом году. 
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Год на год не приходится. Я вот тоже на дачу собрался с семьей. Надо ребяткам позагорать и витаминами запастись, а то опять всю зиму проболеют.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А у вас розы на даче растут?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. В основном помидоры.
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы помидоры в парнике растите?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Да, теща увлекается.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. В парнике созреют. А у меня нет дачи. Муж не хочет хозяйством заниматься.
АННА МИХАЙЛОВНА. Приезжайте ко мне всей семьей. У нас рядом лес большой и речка.

Занавес



Та же комната. Утро. Сентябрь. ГАЛИНА ПАВЛОВНА и СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.

ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Возьми яблоко. Кирилл Мефодиевич говорит, что яблоки очень полезны.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это было известно и до Кирилла Мефодиевича.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Особенно шкурка. В Америке недавно узнали, что яблоки молодят. Помнишь сказку про молодильное яблоко?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Откуда они знают? В Америке и яблок-то, настоящих нет.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А у меня настоящие, - с витаминами. Нам Анна Михайловна целую корзину дала. Мы у ней летом с детьми на даче гостили.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Сочувствую.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Детям понравилось. Лес, речка рядом. Им было хорошо и весело.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Поздравляю.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я тебе говорила, что ты становишься обаятельным, когда сердишься?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не помню. Ты много всего говорила. А когда не сержусь, то не обаятельный?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Тебе бы тоже понравилось с нами на даче.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Еще чего не хватало.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Возьми вот это.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Анна Михайловна, говоришь, растила? Они не опасны для здоровья?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Не говори глупости. Бери побольше, они мытые. На природе чудесно - трава кругом, небо чистое.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.  Хочу лежать, раскинув руки, и слышать лишь немые звуки, ко мне крадущейся травы.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Хрусталик молодой росы, держать дрожащий на ладони.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.  Но не бывать тому - увы.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А ты где отдыхал летом?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ты же знаешь - на море.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА Понравилось?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Море как море. Такое же, как и в прошлом году.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А мы на даче у Анны Михайловны были.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ты говорила. Лес и речка рядом.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я иногда вспоминала спор на кафедре в конце года. Ты очень уверенно говорил. Люди к тебе прислушивались.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Сбивчиво видимо говорил, вот и прислушивались.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ты был бы замечательным руководителем.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Опять за старое. Я собой-то руководить не умею.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А ты бы попробовал.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Собой руководить?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Собой и коллективом.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И пробовать нечего. Ты же знаешь: я безынициативный, ленивый, завистливый алкоголик. Впрочем, яблоки действительно вкусные.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Хочешь, я завтра шарлотку из них сделаю.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Сделай. Который вдобавок и грубит. Становясь почему-то обаятельным.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Как бы я хотела уехать с каким-нибудь обаятельным человеком далеко-далеко. Даже в Рио-де-Жанейро.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Год новый, а разговоры прежние. Желаю тебе найти такого обаятельного человека в этом году.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Мне нельзя искать. Я замужем. А ты бы поехал если бы я была свободна?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Галя, мы это обсуждали много раз. Посмотри на меня. Куда мы поедем?  На чем поедем? С кем ты хочешь ехать? Видишь эту связку ключей? Это все что у меня есть. Вся моя жизнь в этой связке. Вот этот - большой ключ от квартиры. Ключ большой, а квартира маленькая.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я помню твою квартиру. Она очень уютная.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ.  Этот маленький от почтового ящика. Он совсем маленький и неуютный. Почты в ящике нет. Сейчас не пишут писем. В почтовый ящик теперь кладут листовки с рекламой и счета за электричество. В общем-то и этот ключ лишний, ведь ящик запирать не от кого. Правда я его по привычке запираю и каждый день просматриваю. Этот - самый страшный и тяжелый, - ключ от кафедры. Вот и вся жизнь. Вся жизнь висит на тонком колечке. Здесь нет ключа от гаража и машины, которая должна стоять в гараже. Ключа от квартиры в Рио здесь никогда не будет.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Вообще-то жаль.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И ты имеешь смелость влюбиться в такого человека?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Почему ты решил, что я влюбилась? Просто с тобой интересно и весело.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мне с тобой тоже весело… Какие-то глупости мы говорим, однако.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Невероятные. Как и в прошлом году. Возьми еще яблоко. Вот это сладкое. Что ты делал на море? Познакомился с кем-нибудь?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Провалялся на пляже. Спал много. Даже днем. И знаешь, что мне снилось?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Рио-де-Жанейро, наверное?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Будто бы я спортсмен и бегу очень длинную дистанцию.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Марафон?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Наверно марафон. Бегу, я этот марафон, а финиш будто бы удаляется от меня. Бегу быстрее, а финиш все дальше. Понимаю, что надо остановиться и тогда цель моя тоже остановится. Понимаю, что к цели надо не бежать, а подкрадываться. А лучше совсем не иметь цели и не бежать. Но я все равно бегу. Быстрее и быстрее - словно под горку. Ноги заплетаются, а руки машут в разные стороны как у алкоголика. Вот-вот и упаду. Интересный сон?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Интересный, но что значит не знаю. А что за цель, за которой ты бежал?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не знаю. Я так и не добежал ни разу.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА.  Интересный сон. Может быть Анна Михайловна сможет разгадать?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Господь с тобой.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Я бы тоже хотела бежать марафон. Можно вместе.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И куда мы побежим?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Не знаю. Когда прибежим, тогда и узнаем.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не узнаем. Потому что бегаю я по кругу.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Все спортсмены бегают по кругу. Где старт, там и финиш. Зато с каждым кругом они становится сильнее и выносливее.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как ослики.


Входят КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ и Тимофей.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Доброе утро, друзья. Настроение, я слышу боевое. Откуда яблочки?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Угощайтесь профессор.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Говорят, молодильные. Высший сорт. С огорода Анны Михайловны.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Не откажусь, и одно возьму. 
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Берите больше.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Если хочешь продлить жизнь, укороти свои трапезы.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вы неподражаемы, профессор.
ТИМОФЕЙ. Можно мне тоже?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Подкрепляйтесь, Тимофей. Впереди трудный год.
ТИМОФЕЙ. Наконец-то потом всё закончится.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Потом всё только начнется.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Как продвинулась работа? Отдохнули как следует от науки?
ТИМОФЕЙ.  Не особо продвинулась. Алексей Викторович занят был.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Приучайтесь работать самостоятельно. Учителя скоро рядом уже не окажется. 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. К сожалению.
ТИМОФЕЙ.  Алексей Викторович обещал, что к защите успеем.

Входит АННА МИХАЙЛОВНА
АННА МИХАЙЛОВНА. Здравствуете, мои дорогие. Рада вас видеть в добром здравии.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мы как раз вашими яблочками балуемся.
АННА МИХАЙЛОВНА. Галя, нужно было побольше принести.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Избыток пищи мешает тонкости ума.
ТИМОФЕЙ. Если хочешь продлить жизнь, укороти свои трапезы.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Подрастает смена я гляжу.

Входят ЕЛЕНА и ЯН.
ЯН. Добрый день.
АННА МИХАЙЛОВНА. Угощайтесь молодые люди. Вы, я вижу, уже сдружились?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Наука сближает.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Хотя чаще бывает наоборот.
ЯН. Я на лето книги брал почитать, а Елена Николаева искала Кирилла Мефодиевича.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего не меняется в этой жизни.
ЕЛЕНА. Здравствуйте, Кирилл Мефодиевич. Загляните сегодня к нам ненадолго? Хочу вам показать, что стало с семенами африканского просо.  Мы прививали им на лето ген тиоэстеразы.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И как они это перенесли?
ЕЛЕНА. Не просто перенесли, а проросли на неделю раньше срока.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Хочу взглянуть на это чудо!
ЕЛЕНА. Приходите конечно.
АННА МИХАЙЛОВНА. У нас на кафедре так много дел, а вы уже спешите куда-то.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Какие могут быть дела, когда просо взошло раньше срока?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Сережа, как настоящий профессионал, интересуется всем, что происходит в научном мире.
АННА МИХАЙЛОВНА. И в околонаучном тоже.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Мы обязательно к вам заглянем, Леночка.
ЯН. Еще можно посмотреть, как вирусы-сателлиты на табаке размножились.
ЕЛЕНА. Если это будет интересно конечно.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это же стоит нашего внимания, Кирилл Мефодиевич? А вот мы уже давно ничего интересного на кафедре не делали.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Это укор вам, молодым.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Анна Михайловна, вы слышали? Завтра же принимаемся за работу.
 АННА МИХАЙЛОВНА. Слышала. Но почему же завтра?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. И правда, почему завтра? Начнем немедленно. У кого какие гениальные идеи родились за время отдыха?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. У меня никаких.

Входит ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кирилл Мефодиевич, без вас опять ничего у нас не получится. Вы нам должны помочь с идеями.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Помогу, но я же совсем забыл - меня Надежда из отдела кадров разыскивала. Просила еще утром зайти. Ребята, пойдемте со мной, надо кое-какие коробки забрать. Здравствуйте Глеб.
ТИМОФЕЙ. Конечно поможем.



КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ, ЕЛЕНА, ТИМОФЕЙ и ЯН уходят.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Привет.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Здравствуете друзья.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Что такой серьезный?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Хочу знать, как мы будем жить в этом году? Ожидаем шефа или нами Мальцев теперь командует?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Тебе становится небезразлично?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мне это было всегда небезразлично. Я должен знать, что нас ждет. Как Герман Степанович, кстати, поживает? Кто-нибудь ему позвонил за лето?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Мы все на тебя надеялись.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Наверное, Вячеслав Аркадиевич должен знать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Всё на Аркадиевиче опять. Конечно, на море не до того было.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. А вот была на море такая история. Съезжаю я, значит, из санатория. Сижу у пыльного окошка в автобусе и наблюдаю картину: местная мамаша провожает своего взрослого сынка в путь-дорогу. Здоровый такой сынок вырос - лет тридцать и с бородой. Может на заработки едет, может на учебу. Может быть просто Москву покорять. Так вот, сижу я и наблюдаю сцену прощания. Вначале они что-то долго друг другу говорили, потом мать обняла его крепко-крепко, нежно-нежно, как ребенка. Он, чувствую, стесняется.  Потом не выдержал и тоже прижался. Просто сцена из кино. Она что-то шепчет ему на ухо и не отпускает. Наконец-то они расцепились. Она пошла назад вдоль автобуса, а он вперед, к двери. Ее я больше не мог видеть, но понял, что она обернулась. И он обернулся у двери. Вижу, у него в глазах натурально слезы стоят. Потом он сел в первом ряду спиной к нам и смотрел всю дорогу в окно. Так и сидел, не шевелясь, до аэропорта. 
АННА МИХАЙЛОВНА. Вы стали сентиментальнее за лето, Сережа. 
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Взрослею.
АННА МИХАЙЛОВНА. Все дети одинаковые, бородатые и нет. Все плачут при расставании с мамой.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Поскольку слезливый рассказ окончен, предлагаю вернуться к планам на год. Насколько я помню, летом мы так и не приняли решения по поводу нашей судьбы.
АННА МИХАЙЛОВНА. Ребята, не мучайте меня опять. Пусть начальство решает. Наше дело студентам лекции читать. Сергей, расскажите еще что-нибудь про море. У вас был курортный роман?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Анна Михайловна, это длинная история. Давайте я вам в следующий раз по секрету расскажу. Глеб, кажется, еще что-то хочет сказать.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я вот что хочу сказать. Пора нам слезать с печи.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. С какой еще печи?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. У Анны Михайловны на даче огромная русская печка сложена. Как в сказке про Гусей-Лебедей.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы на ней обычно яблоки на зиму сушим.

Входит КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. С такой печкой на даче можно Новый год в любой мороз встречать и не замерзнуть.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ.  Коллеги, опять пошли отвлеченные темы. Я во время отпуска много думал о нас.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А о ком больше?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. О теще.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Кирилл Мефодиевич, уважаемый, лето совершенно расслабило наших коллег. Даже Сергей Иванович отказывается бороться за выживание.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. А разве нам грозит опасность?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Да, вирусы-сателлиты на табаке размножились. Кирилл Мефодиевич, что, кстати, в отделе кадров сказали? Когда переаттестация назначена?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Про переаттестацию ничего не доложили.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мальчики, хотя бы в первый день давайте поговорим о хорошем, о лете, о любви.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Давайте в первый рабочий день поговорим о работе, а не о курортных романах.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Грубость говорит не об интеллигентности человека, она говорит об обратном.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вы полагаете, коллега?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Раз всем плевать, давайте помечтаем о печи и сушеных яблоках.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. О чем же ты хочешь поговорить, дорогой?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Летом я мнго размышлял. В общем, я думаю вообще уйти с работы, если нами станет руководить Мальцев.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. А куда же ты уйдешь?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. На мясокомбинат. Там сейчас прилично платят.

Входит ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ и ЯН.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Доброе утро коллеги, как трудовой настрой коллектива?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Настрой неожиданный, но в целом как обычно - догнать и перегнать!
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Ребята опять беспокоятся по поводу реформирования. Глеб Григорьевич категорически уходит на мясокомбинат.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Вячеслав Аркадиевич, необходимо пересмотреть итоги голосования. Прошло лето, мнение коллег могло поменяться.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Было проявлена политическая близорукость? 
АННА МИХАЙЛОВНА. Я бы все равно «за» голосовала. Я всегда «за» голосую. Я за перемены к лучшему.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Мы голосовали конкретно за Мальцева, а не за перемены к лучшему. Я тоже за перемены, но не в таком виде. Сергей, а ты что молчишь? Может быть ты тоже решил его избрать?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я яблоки кушаю, вот и помалкиваю.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. В конечном счете дело не Мальцеве.
АННА МИХАЙЛОВНА. А в чем?
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. А в том, готовы ли мы сами измениться, хотим или боимся перемен? Конечно все желают жить лучше, так почему бы не взяться за дело самим?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Без хорошего руководителя не потянем.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Без Мальцева уже ни на что не способны? Кирилл Мефодиевич, вспомните, что говорил Горький: «Человек становится выше ростом от того, что тянется вверх». Неужели все так безнадежно, и мы не можем сделать нашу кафедру такой как мы хотим?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ты лучше поделись, что стряслось за лето.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Не переживайте Глеб, поручить Алексею мы уже ничего не сможем.
ЯН. Почему?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Алексей летом ушел с кафедры.
АННА МИХАЙЛОВНА. Как ушел? Куда?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. На мясокомбинат.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. В министерство. У него там теперь большие связи.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вот так так. Взбудоражил всех, а сам за длинным рублем подался.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Он сказал ректору, что раз коллектив его не любит, то биться головой о стену он не желает.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мы же еще и виноваты остались. Зря я значит за него голосовала.
ЯН. Выходит, зря старались? Не видать нам с Темой новых лабораторий.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Конечно не видать. Теперь менеджер Мальцев вычеркнет нас из всех очередей на новые лаборатории.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Непонятная и неприятная ситуация.
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Мы сами виноваты.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Пожалейте его еще. Ему сейчас в министерстве этого очень не хватает.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я прохвоста сразу распознал. Разыграл здесь комедию, выставил себя угнетенным, страдающим за светлые идеи просвещения, потерся в министерстве и дело в шляпе. Он в дамках, а мы у разбитого корыта. Глеб Григорьевич, ты сегодня больше всех агитировал за свержение самозванца. Раз уж свергать теперь никого не нужно, то ты беспрепятственно сможешь воплотить в жизнь все к чему нас сейчас призывал. Мы безусловно проголосуем за твою кандидатуру и поддержим тебя в нелегком труде.
ГЛЕБ ГРИГОРЬЕВИЧ. Я не отказываюсь от своих слов, но все так неожиданно. Хорошо бы разобраться теперь что к чему.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Мне стыдно за тех, кто сидит и скорбит. Глеб, почему бы и вправду не продолжить начатое Алексеем?
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Продолжим и с удовольствием. Кирилл Мефодиевич, ты, надеюсь, возглавишь научное направление?
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Куда мне старику.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Придется, видимо, в министерстве узнать, что они о нас теперь думают.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Поехать к Мальцеву деньги просить? Я пас.
АННА МИХАЙЛОВНА. Сергей, вы лучше всех сумеете с ними поговорить. На кого нам надеяться, как не на вас?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. На Германа Степановича. Надо ему наконец-то позвонить.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Верно. Немедленно иду. Где моя книжка?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Скажите, что нам плохо без него.
ВЯЧЕСЛАВ АРКАДИЕВИЧ. Заодно спрошу о здоровье.


Входят ЕЛЕНА и ТИМОФЕЙ.
ЕЛЕНА. Здравствуйте коллеги.
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Здравствуйте Леночка. Вы, наверное, за мной?
ЕЛЕНА. Мы хотели пригласить всех отпраздновать чаем начало года и еще одно важное событие.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Еще одного события нам сегодня как раз недоставало.
ЕЛЕНА. Мы решили начать перестройку нашей кафедры, но одним нам точно не справится. Решили вам предложить объединить усилия. Герман Степанович сейчас сам все расскажет.
ЯН. Герман Степанович?
ЕЛЕНА. Он у нас сидит. Болтают с нашим шефом.
ТИМОФЕЙ. Да, я сам его видел.
ЕЛЛЕНА. Пойдете?
ГАЛИНА ПАВЛОВНА. Ой, как здорово!
КИРИЛЛ МЕФОДИЕВИЧ. Вот это новость. Идем конечно.
АННА МИХАЙЛОВНА. Мальчики, вы с нами?
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Идем, дорогой Гэ-Гэ. Не зря я на море хорошие сны видел. Ян, у нас ведь чай в холодильнике остался?
ЯН. Там его еще много.  На весь год хватит.

Уходят.
Конец.