Борис Годунов. Антихрист

 



БОРИС ГОДУНОВ. АНТИХРИСТ.


Вскоре после смерти царя Федора Ивановича Блаженного, сына Ивана Грозного, которая случилась в 1598 году, в России началась эпоха самозванцев.
Принято считать, что история княжеского рода Рюриковичей начинается с 862 года, когда князь ободритских племен, лишившийся своих наследственных владений и ставший в следствие этого морским пиратом и разбойником – Рюрик, был призван своим дедом по материнской линии – новгородским князем Гостомыслом на княжение.  Династия Рюриковичей правила на Руси более семи веков, вплоть до 1598 года.
Последним Рюриковичем, опять же как принято считать, был слабый здоровьем и богобоязненный царь Федор Иванович – сын Ивана Грозного.
Но на самом деле помимо Федора из правящего клана Рюриковичей в живых оставались еще трое – это князь Василий Иванович Шуйский, представитель суздальской ветви Рюриковичей, Мария Владимировна Старицкая, дочь двоюродного брата царя Ивана Грозного князя Владимира Андреевича Старицкого и малолетний сын Ивана Грозного – Дмитрий Иванович, рожденный хоть и в последнем, неосвященном Церковью браке с Марией Нагой, но по крови тоже Рюрикович.
А это означало, что, на худой конец, у страны, в случае, если царь Федор Иванович не оставит после себя наследников, выбор был.
Но этого не случилось.
Не случилось по той одной причине, что Борис Годунов - шурин царя Федора и брат супруги царя Ирины Годуновой, пользуясь всей полнотой власти, вовсе не собирался этой властью с кем-либо делиться или кому-либо ее уступать. Наоборот, думать о том, как сохранить свой высокий статус при дворе, как удержать свои позиции и влияние, он начал еще при жизни старого царя.
С этой целью он провернул не одну, а сразу несколько секретных операций по устранению всех тех, кто в силу закона о престолонаследии мог его этих радостей лишить.
Закон предусматривал два основных принципа передачи власти. Первый принцип имел в виду наличие у наследника родового признака, а второй – соблюдение нисходящего порядка наследования. То есть, иными словами, если старшая восходящая ветвь угасала, то наследование трона продолжалось представителями младшей нисходящей ветви.

***
Борис Федорович Годунов.
Известно о Борисе Годунове совсем немного, поскольку первые сведения о нем и его семье относятся ко времени правления Ивана I Даниловича Калиты, который приходился внуком Александру Невскому.
По легенде татарский хан и военачальник Чет - родоначальник клана Годуновых, Сабуровых, Вельяминовых и других, прибыл в Москву в 1330 году и в крещении получил имя Захария. Что касается только Годуновых, то их род по государеву родословцу вел свое происхождение от одного из потомков Чета - некого Дмитрия Зерна.
Отец Бориса – вяземский помещик Федор Годунов по прозвищу Кривой умер рано и его воспитанием, взяв в семью, занимался родной по отцу дядя Дмитрий Годунов. В годы опричнины Вязьмя, в которой находились владения Дмитрия Годунова, перешла к опричным владениям, а сам Дмитрий был зачислен в опричники. В опричники в 1570 году в возрасте 18 лет был зачислен и сам Борис.
Через год в 1571 году Годунов женился на Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской, дочери палача, близкого друга и соратника Ивана Грозного - Малюты Скуратова. Малюта был человеком жестоким, подозрительным и верным царю, как собака. Однако у населения пользовался славой дурной и одно только его имя наводило страх на окружающих. Жениться на дочери такого опасного человека, значило возбудить к себе подозрения. Но что значили эти подозрения в сравнении с теми перспективами, которые этот брак сулил Годунову в будущем.
Однако дело делалось не скоро.
И даже брак Ирины, сестры Годунова, с царевичем Федором в 1575 году по большому счету ничего не изменил.
Возможно, Годунов так бы и остался при дворе на вторых ролях, если бы ни внезапная смерть в 1581 году наследника престола царевича Ивана V Ивановича – старшего сына Грозного, которого он воспитывал и готовил в приемники. История его смерти во многом не ясна, загадочна, окружена тайнами и домыслами и остается таковой и по сей день. 
Но именно с этого события начинается история возвышения Бориса Годунова.
Не имея более сыновей, кроме болезного и глубоко религиозного младшего сына Федора, царь, понимая его нежелание и неспособность к делам государственным, стал внимательнее присматриваться к его шурину. Нельзя сказать, что он полюбил Годунова, но к дружбе сына с Борисом относился со вниманием.
Угроза все потерять возникла перед Борисом в 1584 году, когда царь вздумал развести Федора с бездетной Ириной. Попытки завести ребенка в семье царевича предпринимались не однажды. Но все беременности Ирины заканчивались одинаково – выкидышами. Позднее патологоанатомы установили, что она имела особенное строение таза, которое исключало нормальное вынашивание плода.
Однако осуществить задуманное Иван Грозный не успел. Он умер так внезапно и так кстати для Годунова, что смерть его породила немало слухов о ее насильственном характере.  Поговаривали, что государь был отравлен. И первыми, кого заподозрили в этом злодеянии, были Борис Годунов и его свояк Богдан Бельский.
Мотив подозрений был до простого прозрачен. Развод Ирины с царевичем означал крах всех далеко идущих планов Бориса. Смириться и принять удар судьбы Годунов был не готов, но и душу старого царя загубил напрасно.
Тихий и боязливый на вид Федор неожиданно для всех проявил характер и наотрез отказался расставаться с женой. Он искренне любил Ирину и не помышлял о другой женщине.
Однако вопрос о наследнике был не снят. В духовной Ивана Грозного содержалось на этот счет указание - женить Федора во-второй раз на Ирине Ивановне Мстиславской в случае дальнейшего бездетства его жены Ирины Годуновой.
И только Иван Грозный умер и на престол вступил молодой 23 лет от роду царь Федор, который нуждался в поддержке умного советника, как вокруг него разгорелась острая подковерная борьба за первое место.

***
Регентский совет.
Отдавая себе отчет в том, что его младший сын Федор не готов в силу отсутствия должного здоровья, ума и знаний взвалить на себя ответственность за страну и народ, Иван Грозный поручил заботу о нем боярам, которые вошли в, так называемый, Регентский совет. Это были близкие царю люди, на которых он рассчитывал и которым доверял, двоюродный племянник Грозного князь Иван Федорович Мстиславский, прославленный воевода Иван Петрович Шуйский, любимец царя Богдан Яковлевич Бельский и шурин Никита Федорович Романов. В отношении Бориса Годунова на этот счет остаются вопросы.
Но известно, что Иван Грозный, ордынцу не доверял.
Но для самого Бориса членство в совете или отсутствие этого членства существенного значения не имело. Так или иначе свою войну за место возле царя он начал именно с этих людей – членов Регентского совета.
Правда, была у него с советом и одна общая проблема и проблема эта называлась Дмитрий Иванович младший.
Малолетний и незаконнорожденный по установившемся канонам того времени царевич Дмитрий по матери был Нагой, но принципиально он был сыном царя. В последствие он вошел в историю как Дмитрий Угличский.  Брак царя с Марией Нагой был по счету то ли седьмым, то ли восьмым и церковью не признавался, но прецедент был создан.
И хоть патриарх и епископы на свадьбе царя отсутствовали, акт венчания был совершен. Венчал молодых священник Никита – домашний «венчальник» царя. В браке родился царевич, названный Дмитрием. Но Дмитрий, как и Федор, оказался ребенком слабым, больным, страдающим эпилептическими припадками или, как прежде этот недуг называли, страдал падучей.
Но если за Федором Ивановичем стояла старая аристократия, такие именитые семейства как Шуйские, Мстиславские, Романовы, Черкасские и другие, то за Дмитрием Ивановичем стояла молодая нарождающаяся элита, которая тоже не плохо о себе думала и имела определенные виды на царство.
Так, например, известно, что род Нагих происходил от некого Ольгерда Преги, прибывшего на Русь из Дании в первой половине 13 века. Ольгерд, поступив на службу к великому князю Тверскому, принял в крещении православное имя Дмитрий и женился на родной сестре князя – княжне Ярославне. Родоначальником Нагих стал правнук Ольгерда - Семен Григорьевич по прозвищу Нага, который в 1495 году переехал из Твери в Москву и начал служить великому московскому князю – Ивану III. От него, как считается и пошли Нагие, Собакины и другие известные дворянские и боярские рода, которые принадлежали к, так называемой, молодой аристократии.
Опасаясь, что Нагие и их сторонники устроят какую-либо провокацию, регенты в 1584 году удалили Марию вместе с сыном Дмитрием из Москвы в Углич, выделенный царевичу в удел.
Все это было сделано еще и потому, что существовала некая двусмысленность момента. Так в духовной царя Ивана Грозного наследником престола указывался только старший сын Иван. Почему Грозный не переписал завещание после смерти старшего сына и не указал иного наследника, остается загадкой. И хоть закон о престолонаследовании защищал права Федора, но само по себе это обстоятельство могло стать поводом для заговора и смуты. Поэтому регенты и поторопились сослать Марию в Углич.
Но для Бориса подобное решение, могло иметь место только как временная мера. Позволить Дмитрию вырасти, да еще, не дай бог, пережить Федора было бы грубой и непростительной ошибкой.  И он такой ошибки допустить не мог. Окончательное устранение Дмитрия было отложено, как оказалось, на конец 1591 года.

***
Богдан Яковлевич Бельский.
Богдан Яковлевич Бельский – фигура в русской истории настолько авантюрная, что сама по себе достойна написания приключенческого романа. Но в свете означенной темы автор остановится только на отдельных моментах его жизни.
Богдан Бельский родился в семье дворянина Якова Лукьяновича Скуратова-Бельского. Яков приходился родным братом Григорию Лукьяновичу Скуратову - Бельскому, который известен читателю по укоренившемуся за ним прозвищу Малюта Скуратов.  Нужно ли останавливаться на том, что Малюта Скуратов в царствование Ивана Грозного был известным опричником, его тайным агентом в сложных дипломатических поручениях, жестоким дознавателем и палачом, настолько властным и всесильным человеком, что одно только его прозвище наводило ужас на москвичей.   
Родным племянником Малюты и был Богдан Бельский.
Богдан, без всякого преувеличения, долгие годы оставался любимцем Ивана Грозного, имел перед ним заслуги и как выдающийся деятель опричнины, и как участник Ливонской войны. Все это вместе взятое делало его известным и влиятельным на Москве человеком, который, вполне справедливо, рассчитывал на сохранение своих позиций при дворе.
Понимая, что Годунов держит вокруг Федора крепкую оборону, Бельский решил разыграть фигуру царевича Дмитрия. Организовав государственный переворот, он провозгласил царем ребенка – сына Марии Нагой.
В ответ на это, партия Годунова распустила по Москве слухи, что будто бы Иван Грозный умер не своей смертью. А будто бы был он отравлен самим Бельским. И теперь, мало ему одной загубленной души, так он еще хочет извести и молодого царя. А все для того, чтобы посадить на трон незаконнорожденного Дмитрия.
В Москве вспыхнул мятеж.
Огромная толпа москвичей, числом, как сообщают источники, в 20 000 человек пришла к Кремлю и потребовала, чтобы царь Федор живой и невредимый показался на глаза. Дело дошло до того, что бунтовщики, подкатив к воротам Кремля пушки, намеривались взять его штурмом.
Понимая, что схватка с Годуновым проиграна Бельский прекратил сопротивление.
Но народ требовал выдачи отравителя, народ был готов растерзать душегуба!
И Годунову, женатому на дочери Малюты, ничего не оставалась делать, как только спасать своего родственника от разъяренной толпы. Дело было переведено в разряд семейных, а сам Бельский отправлен служить воеводой в Нижний Новгород.
Однако история с Бельским очень даже была на руку и Борису Годунову, и Никите Романову. Бельский был молод, напорист, амбициозен и жаждал власти. Не было никаких гарантий того, что, оставаясь в Москве, он прекратит борьбу за лидерство.  А ни тому, и ни другому такой конкурент был не нужен.

***
Захарьевы-Юрьевы - Романовы
Из того, что о Захарьевых-Юрьевых, назвавшихся в последствии Романовыми известно, можно сказать немногое. Романовы представляли собой старинный дворянский род, родоначальником которого считается Андрей Иванович Кобыла.
Отец Андрея – Гланда-Камбила Дивонович приехал в Россию из Литвы в конце XIII века. В крещении он получил имя Иван. У Андрея Ивановича было пять сыновей, которые стали родоначальниками 17 русских дворянских родов. В первом колене все сыновья Андрея прозывались Кобылиными. Но уже в четвертом колене потомки младшего сына Андрея Ивановича – Федора носили фамилию Кошкины-Захарьины. В шестом колене прозвище Кошкины было отброшено и появилось новая связка, образованная от имен – Захарьины – Юрьевы. В итоге потомки 9 поколения от Романа Юрьевича назывались Захарьиными-Романовыми и, наконец, потомки последнего из этого рода просто Романовыми.
Род Романовых был большой, крепкий. Каждое поколение выдвигало своих героев, которые служили власти достойно. В основном это были воины, которые ходили в походы, храбро сражались, имели награды и из окольничих и дворецких, поднимаясь вверх по карьерной лестнице, становились боярами – государственными служивыми людьми.
Претензии Романовых на трон существенной почвы под собой не имели. Но зато имели крепкую привязку к дому последних Рюриковичей.

***
Анастасия Романовна Захарьева-Юрьева.
Так всем хорошо известно, что первой любимой женой Ивана Грозного была Анастасия Романовна, носившая фамилию Захарьева-Юрьева.  То есть ее отцом был Роман Юрьевич Кошкин-Захарьев-Юрьев.
Сам Роман Юрьевич был воеводой, погиб рано и до высоких чинов не дослужился. Зато его брат Григорий Юрьевич хоть и дослужился до боярского чина, но закончил свою карьеру странно, приняв под именем Гурия иночество в 1556 году.
Главное, что его приближало к правящей династии Рюриковичей, это то, что он состоял при малолетнем Иване Васильевиче, прозванным в последствие Грозным, опекуном. Быть опекуном наследника – это не мало. Отсюда и некоторое брожение мыслей о том, а ни повлиял ли опекун на молодого царя Ивана во время смотрин, устроенных по случаю выбора невесты, коей стала младшая из двух дочерей Романа и племянница Григория - Анастасия Романовна.
Шестерых детей родила Анастасия в браке с Иваном IV Васильевичем. Последним из них, кто пережил обоих родителей, был тихий и набожный Федор, известный также как Федор Блаженный.
Но в своей семье Анастасия была не единственным ребенком, помимо сестры у нее было три брата – Даниил Романович, который умер до описываемых событий, бездетный Далмат Романович и Никита Романович – родоначальник династии Романовых.
Иван Грозный своего шурина Никиту Романовича любил и жаловал, поручая ему сложные дипломатические миссии и переговоры. Влияние Никиты Романовича при дворе было очень велико еще и потому, что со стороны Анастасии Романовны он приходился родным дядей царю Федору Ивановичу, а сын Никиты – Федор Никитич родным двоюродным братом.
Вот этот характер родства, который во многом можно назвать условным, и стал определяющим аргументом в амбициозных устремлениях Романовых на лидерство.
Но до победы было еще очень далеко.

***
Решительный бой.
Устранение Бельского для всех означало, что борьба перешла в открытую фазу.
Это понимал каждый.
На пути Годунова и Романова стояли два столпа общества, два гиганта знатной родовой аристократии, которые многие лета верой и правдой служили престолу – это князь Иван Федорович Мстиславский из клана литовских князей Гедеминовичей и князь Иван Петрович Шуйский из клана русских князей Рюриковичей.
Что же касается Романова и Годунова – то это были новые люди, прибитые к престолу волной, поднятой Иваном Грозным в борьбе против всесилья боярства. Оба они были одинаково и безнадежно худородны. Неизвестно, согласовывали ли они между собой свои тактические действия, но можно предположить, что связанные одной мыслью – уцелеть в этой жестокой борьбе за власть, они должны были действовать сплоченно.
При этом каждый из них понимал, что главный бой «кто кого» ожидал их в будущем.
Однако настоящее сложилось вопреки логики.
Вскоре после венчания в 1584 году нового царя Федора Ивановича на царство, Никиту Романовича настигла нежданная беда – он занемог, занемог серьезно и, как бы сказали сегодня, его разбил паралич. Он сильно ослаб, потерял интерес к борьбе и в конце концов отошел от дел.
На поле боя, один против всех, остался только Борис Годунов.
Ошибка Ивана Петровича Шуйского состояла в том, что, посчитав отхождение Никиты Романовича от дел победой партии знати, родовые бояре, развивая успех, начали хлопотать о разводе царя Федора с бездетной царицей Ириной и о его вступлении во второй брак с Ириной Ивановной Мстиславской. При этом они ссылались на завещание государя.
Но партия Шуйского, исходя из популистских представлений о том, что один в поле не воин, рано отпраздновала победу. Ордынец или татарин, как из-за небрежения к нему называли Годунова в ближних ко двору кругах, сдаваться не собирался.
В итоге, заговор был раскрыт, а сама Ирина Ивановна похищена Годуновым прямо из дома отца и насильно пострижена в монахини.
В вопросе о разводе царя была поставлена точка.
Что касается заговорщиков, то головы им Борис не отрубил, как бы это сделал царь Иван Грозный, но наказал. Князь Иван Петрович Шуйский, в котором, со слов Н.М.Карамзина, «чтили славу великого подвига ратного» был насильственно пострижен в монахи, сослан в монастырь на Белоозеро и вскоре «угорел», как о том сообщают летописи.
В ту же западню угодил и князь Иван Федорович Мстиславский. Вступив в союз с заговорщиками, недовольными возвышением Бориса, он согласился заманить того в ловушку – пригласить на пир, где Годунова должны были поджидать наемные убийцы. Но по доносу одного из участников заговор был раскрыт, а князь Иван Федорович арестован. После ареста Мстиславский с именем Иона насильно был пострижен в монахи и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, где и умер в 1586 году.

***
Царевич Дмитрий Иванович.
Как известно, после провалившегося дворцового переворота, организованного Богданом Бельским в 1584 году, царевич Дмитрий вместе с матерью Марией Нагой и ее родственниками оставался в своем уделе в Угличе.
Здесь в Угличе во дворе своего дворца он и был убит в мае 1591 года в возрасте неполных 9 лет при невыясненных обстоятельствах. Версий на эту тему существует много, но ни одна из них не раскрывает тайну его гибели до конца.
И тем не менее сразу после его смерти от рук наемного убийцы в Угличе произошел бунт, организаторами которого стали Мария Федоровна Нагая и ее брат Матвей Федорович Нагой. Они утверждали, что убийц к Дмитрию подослал Борис Годунов.
Для расследования дела в Углич из столицы прибыл боярин Василий Иванович Шуйский. Выбор Годунова пал на Василия Шуйского не случайно. Один из последних Рюриковичей, представитель младшей ветви владимирских - суздальских князей, претендент на престол он был тем человеком, слову которого народ доверял.
А с другой стороны, Василий Иванович оставался в числе тех немногих Шуйских, которые избежали жестокой расправы во время известных событий, связанных с заговором бояр, требующих развода царя с Ириной.
Годунов знал, что страх заставит Шуйского сделать правильные выводы.
И Шуйский его не подвел.
Так согласно материалам «Угличского дела», смерть Дмитрия произошла от несчастного случая. Будто бы, играя во дворе, ребенок сам себе нанес рану остроконечным ножиком. Указывалась и причина столь странного его поведения, коей назывался внезапный приступ эпилептического припадка.
Однако в 1606 году, став царем, Василий Иванович Шуйский изменил свои выводы, выдвинув версию о том, что в гибели царевича виновны наемные убийцы, подосланные в Углич Борисом Годуновым.
Поздняя версия выглядела и в самом деле более убедительно, чем прежняя. Но и в нее окончательной веры не было.

***
Мария Владимировна Старицкая.
Время шло, а царица Ирина – сестра Годунова так и не смогла выносить и произвести на свет здоровое потомство. Все ее попытки родить малыша по причине редкого генетического заболевания прерывались на ранних сроках беременности выкидышами.
Исходя из этого, царь Федор должен быть взять на себя ответственность и объявить наследника своей волей.
Но он этого не сделал.
Не мог или не успел, значения не имеет.
Думается, что и на этот раз не обошлось без Бориса Годунова.
А иначе зачем ему потребовалось выманивать Марию Владимировну Старицкую из Курляндии не официальным путем, а путем тщательно спланированных интриг и ухищрений.
Она единственная из всех вышеперечисленных наследников, из которых к 1598 году в живых осталось двое, кто находился вне досягаемости.
Так известно, что еще при жизни Ивана Грозного Мария Старицкая была выдана замуж за короля Ливонии Магнуса и на момент описываемых событий, будучи его вдовой, король умер в 1585 году, проживала в замке-крепости Пильтен, расположенном в Курляндских землях.
Молодая, красивая, в расцвете сил и 25 лет королева вполне могла претендовать на престол, имея на то все права. Более того, выданная замуж во второй раз, она могла бы заиметь в этом браке детей и тем самым возродить царскую ветвь Рюриковичей.
К тому же и прецедент подобной ситуации в истории уже имел место и не раз.
Так, например, сам Рюрик принял Новгородское княжество, не будучи прямым наследником. Он был всего лишь одним из сыновей Улиты – дочери князя Гостомысла, все сыновья которого погибли.
Но подобное развитие событий в корне не устраивало Годунова.
Воцарение Марии означало приход к власти старой аристократии, старых фамильных кланов, а для него -  утрату всех завоеваний, возможностей, всех рычагов управления, обогащения, отстранение от дел, прозябание и забвение.
Действовать необходимо было немедленно.
И тогда Борис Годунов, пользуясь поддержкой сестры - Ирины Годуновой и используя в темную царя Федора, решил под благовидным предлогом выманить Марию Старицкую из Курляндии, где она проживала в крепости под охраной из-за опасения за свою жизнь, в Москву. Столь трудно выполнимую задачу Борис поручил проверенному в подобного рода делах агенту, который должен был проникнуть в Пильтен, влюбить в себя Марию и увлечь ее за собой прямо в хищные лапы Бориса.
Агент не разочаровал своего хозяина, тем более, что снедаемая в чужих краях страхом, одиночеством и отсутствием мужского внимания, Мария и должна была грезить о счастье, о любви и о принце на белом коне.
Но вся трагедия для нее заключалась в том, что принц оказался негодяем.
Встреченная в 1586 году царем Федором, как сестра, с искренней радостью и, как королева, по протоколу, она уже в 1588 году стараниями Годунова была насильно пострижена под именем Марфа и заключена в монастырь, как фигура, угрожающая престолу самим своим существованием.

***
Опекун царя Федора.
Следуя правде, надо отметить, что современники Бориса, признавая его немалые заслуги перед отечеством, в целом высоко оценивали его деятельность.
И было за что!
Продолжая начатые Иваном Грозным переговоры с Константинополем об учреждении на Руси патриаршества, Годунов довел дело до конца и в 1589 году, спустя почти 600 лет после крещения и принятия христианства, свой патриарх в Москве появился. Свой для государства Московского и ручной для Бориса Годунова. Им стал московский митрополит Иов. До Иова все патриархи были назначенцами с Востока.
Духовенство, обретя «Уложение об утверждении на Руси патриаршества от 1589 года» с назначением для нового патриарха пятого места после Иерусалимского, находилось в эйфории и чувствовало себя бесконечно обязанным Годунову.
Значение этого события трудно было переоценить, как трудно себе представить и те чувства, и тот подъем, которым эту весть встретил простой народ.
К одной из весомых заслуг на счет Годунова можно отнести и устройство первого водопровода в Кремле, по которому мощными насосами вода подавалась из Москва-реки на Конюшенный двор. При нем при Годунове с большим размахом велось церковное и городское строительство. Так по инициативе Годунова началось строительство крепостей в Диком поле – степной окраине Руси. В 1585 появляется крепость Воронеж, в 1586 – Ливны. На Волге, для обеспечения безопасности водного пути от Казани до Астрахани, в том же 1586 году возводится Самара, в 1589 – Саратов, в 1592 – Елец и так до самой Сибири, где в 1604 строится город Томск.
Вся страна была охвачена новостройками.
Одновременно со строительством развивается торговля и промыслы, чему очень способствует введение единого государственного налога на все виды деятельности.
Новшества появляются и в области правовых отношений между гражданами страны.
С большой радостью встретили дворяне «Крепостной закон от 1597 года», который хоть и был подписан слабеющей рукой Федора, но никто не сомневался, что водил ею Борис Годунов. Это ему – ордынцу русское крестьянство было обязано крепостной неволей, урочными летами, как назывался пятилетний срок сыска беглых крестьян с целью возврата прежнему хозяину. Это при нем – Годунове холопы потеряли право выкупа собственной свободы, оставаясь в зависимости до самой смерти.
Но разве могли такие мелочи волновать всесильного властителя, который под высокими сводами Кремлевских дворцов уже примерял на себя шапку Мономаха.

***
Собор 1598 года.
В 1598 году царь Федор Иванович тихо скончался, не оставив после себя наследника.
Это обстоятельство более всего устраивало Бориса.
Разве не ради этой минуты он проделал такую огромную работу.
Навсегда канул в лету царевич Дмитрий, заточена в монастырь Мария Владимировна Старицкая- Магнус, сослан в Галич в ссылку Василий Иванович Шуйский.
Соперников нет.
Остается только он один – Борис Годунов, брат царицы Ирины.
Все продумано, подготовлено, учтено.
Дворянство, посадский люд должным образом облагодетельствованы. Духовенство приручено. Разве не для них для всех он – Борис старался.
Теперь они должны были постараться для него.
И они постарались.
Ведь, что собой представлял Собор 1598 года?
Как пишет известный историк В.О Ключевский, Борис был избран правильным Земским собором, то есть собором, который включал в себя представителей дворянства, духовенства и части посадского населения – ремесленников и торговых людей.
Трудно себе представить, чтобы перечисленные группы выборщиков не поддержали и не привели к власти человека, проводящего внутреннюю политику, отвечающую их интересам.
В феврале 1598 года, вскоре после кончины царя Федора, Земский собор провозгласил Бориса Годунова царем. 
В итоге, впервые за семьсот лет трон вышел из-под контроля правящей династии и оказался в руках умного и ловкого царедворца, продвинувшегося по службе во времена опричнины и возвысившегося в следствие ордынского коварства и интриг.

***
Восточное направление.
После свержения татарского владычества на Руси, великий князь Иван III Васильевич в сношениях с иностранными правителями стал величать себя «царем всея Руси».
Это было смелое заявление, поскольку до этого времени царями назывались только Византийские императоры. Выражаясь современным языком, во вселенском масштабе он был царем нелегитимным.
Однако в своем демарше Иван III исходил из того, что Константинополь, оккупированный турками, давно потерял свою самостоятельность, а греческие императоры утратили чистоту православной веры. То есть он считал себя единственным в мире православным и независимым государем.
Более того, он был женат на дочери византийского императора и включил в геральдическую символику Московского государства византийский государственный герб – двуглавого орла, как атрибут преемственности веры, традиций и власти.
Ивану III, на тех же основаниях, подыгрывала Церковь.
И в 1492 году Московский митрополит Зосима впервые назвал Ивана «государем и самодержцем всея Руси», новым царем Константином нового града Москвы. А старец Псковского монастыря Филофей, заявив, что греки «предали православную веру в латынство», впервые окончательно сформулировал новую политическую теорию о «третьем царстве».
Так Москва, самозванно провозгласив себя «третьим Римом», а государи Москвы, присвоив титулы царей и самодержцев, выступали в христианском мире в роли византийских императоров. Но подобная практика неплохо приживалась только в пределах самого государства, а за его границами тактически поддерживалась многими соседями, но юридически никем.
Однако к подобному восприятию царской власти Русь была подготовлена не только стечением целого ряда обстоятельств, но и всей предыдущей историей, находясь в духовном родстве с Византией. И теперь, когда Константинополь пал, а Церковь и Царство Востока утратили, выражаясь современным языком, значительную часть своего суверенитета, Московская Русь, освободившаяся от засилья татар, православная и суверенная решила сама, одним только своим разумением объявить себя новым центром православного притяжения.
В действительности для русского духовенства не было никакой иной зависимости, как только реальная зависимость от Константинопольской Церкви и поэтому единственным образцом всякого строя им служило только устройство Византийское.
Даже митрополитов для Руси избирал патриарший Константинопольский Синод, а Константинопольский патриарх пользовался правом суда над русскими митрополитами. Случалось, что суды в патриаршем Синоде проходили порой в присутствии не только патриарха, но и императора.
А это означало, что Русская Церковь подчинялась одновременно и патриарху, и императору, как верховному покровителю Вселенской Церкви.
В устройстве этого порядка и была заключена основная идея православной Вселенской Церкви и Всемирной Монархии. 

***
Третий Рим.
Поэтому, когда в 1547 году Иван Грозный, достигший совершеннолетия, был коронован по Византийскому чину, он счел необходимым прояснить юридическую сторону этого обычая, для чего вступил в длительные переговоры с Восточными патриархами на предмет получения царского сана посредством особой Патриаршей грамоты.
Сначала эти переговоры были тайными.
Грозный полагал, что без этого освещения, без правового обоснования, его царский чин недействителен.
В 1559 году он открыто вступает в переписку с целым рядом патриархов – Александрийским, Антиохийским, Иерусалимским и Константинопольским с просьбой «скрепить узы Церквей, бедствующих от иноверных, с церковью Русской».
Через два года Грозный получил от Константинопольского патриарха три отдельные грамоты и с ними вместе книгу Царского Величества, в которой излагалось руководство для всех будущих коронований по чину Царского Коронования.
Две другие грамоты, пришедшие в 1562 году отдельно и давно ожидаемые царем, были подписаны полным Собором верховных правителей. Этой грамотой выказывалось признание за Московским государем права занять место Византийских Императоров. То есть Вселенская Православная Церковь признавала Ивана Грозного в царском сане увенчанным правильно и церковно.
И только после этого освещения – утверждения коронования Грозный смог считать себя настоящим царем, а не носителем почетного титула. То есть выражение «царь» приобрело церковноправовой статус.
Но для будущих правителей России подобного разрешения вопроса о правовом статусе царей было недостаточно. Так в Соборной грамоте ясно говорилось, что венчание Московского митрополита без патриаршего утверждения недостаточно.
Иными словами, для полноты Византийского наследия, для окончательного завершения строительства «третьего Рима», Москве необходимо было получить своего патриарха.
И в 1589 году, уже в царствование Федора Ивановича, после его продолжительных хлопот перед Восточными патриархами и не без хитрости Бориса Годунова, просьба Москвы была удовлетворена.
Так актами Восточных патриархов, стараниями и заслугами царя Грозного и сына его Федора теория «третьего Рима» нашла свое реальное осуществление в Москве, где рядом с православным царем утвердился равноправный с прочими патриархами православного Вселенского мира и патриарх Московский и всея Руси.
Государство и Церковь мыслятся здесь как две самостоятельные организации, призванные к сотрудничеству.  При этом царь должен был толковать государственные законы, а патриарх – церковные.
Органика этого смысла сводилась к тому, что царем мог называться испытанный в вере христианский государь. Он же, как царь, становился охранителем истинной веры, и уже, как охранитель, получал от патриарха, своего рода мандат, религиозное освещение - венчание. 
Как правильно подметил автор документальной работы «Царская власть и закон о престолонаследии в России» М.Зызыкин «Иван Грозный, одаренный от природы большим умом, весьма начитанный в священном писании, был рано искалечен своеволием и самодурством бояр», которые претендовали на роль «верхнего правительственного слоя». Он ненавидел бояр и был уверен в высоком миссионерском призвании России быть хранительницей православной веры в ее материнской чистоте. Вся его деятельность была направлена на осуществление этой цели.
Но отсутствие династических наследников, наследников царской крови, которое случилось по вине коварного азиата - Бориса Годунова, и переход престола попеременно во владение разных фамилий, уничтожило всякую преемственность идеи о «третьем Риме» и вообще всех иных идей в управлении государством.
Эта тенденция сохраняется и сегодня.

***
Царь Борис.
С первых шагов своего самостоятельного царствования Годунов начинает проводить политику открытого сближения с Западом.
Но других вариантов у него и не было.
Как избранный Земским собором он не мог рассчитывать на признание Востока, инициировавшего право Рюриковичей на самодержавие, и потому вынужден был добиваться симпатий Запада. Но и кичливый монархический Запад не признал Годунова царем. Единственным царем с точки зрения преемственности и права был и остается Иван Грозный. И только его наследники, увенчанные Церковью, могли носить этот титул.
Так что в глазах всех монархов мира Годунов оставался самозванцем.
И это обстоятельство буквально заставляло Бориса заискивать перед иностранцами.
Он не только стал приглашать иноземцев на службу, но и освобождать их от налогов, то есть, как сказали бы сегодня, он начал создавать для них режим наибольшего благоприятствования. И иностранцы потянулись в Москву, создавая для местных мануфактурщиков нездоровую конкуренцию.
Такая неравная и заведомо проигрышная конкуренция не понравилась посадскому большинству, которое еще совсем недавно, купившись на предвыборные манипуляции Годунова с единым налогом, теперь несло значительные убытки.
Дальше – больше.
Желая учредить в Москве высшую школу, Борис надумал выписать из Германии, Англии и других стран ученых, чтобы в школе преподавались иностранные языки. Но тут в его планы вмешалась Церковь, которая опасалась тлетворного и пагубного влияния Запада в части гражданских свобод и религиозного лицемерия на нравственное состояние общества.
Но больше всего, называя Годунова Антихристом, его ненавидел народ и истинным государем не признавал.
Такое отношение к новому царю объяснялось не только его худородством, что и само по себе для верующего в «божественную природу» правителя народа имело сакральный смысл, но главным образом потому, что, укрепляя центральную (самодержавную) власть, он опирался в своей внутренней политике на дворянство и тем самым способствовал все большему и большему закрепощению крестьян.
И опять же, других вариантов у Годунова не было.
Только на мелких помещиков да на худородное дворянство, из которого он и сам был родом, Борис и мог рассчитывать в борьбе со всесильными боярами. Однако, проводя политику закрепощения крестьянства и вольнонаемного холопства, Годунов создавал вокруг себя второй фронт, наполненный атмосферой народного недовольства, гнева и возмущения.
В итоге, с одной стороны, его обступало боярство, внутри которого готовился заговор, а с другой, простой народ, внутри которого вызревал протест.
И эта ситуация начала складываться едва ли ни с первого дня царствования Бориса.

***
Эпоха самозванцев. Внутренние разборки.
Так на Руси началась эпоха Самозванцев.
Самозванцем был и сам Борис, который прикрывался мало, что понимающим в сложившейся ситуации Земским собором, как стыдливый туземец фиговым листком.
Но первым явным, открытым самозванцем был Лжедмитрий I.   
Годы правления 1605-1606.
Кто был автором этого проекта? Доподлинно неизвестно. Но существует на этот счет сразу несколько версий.
1.Лжедмитрий - проект Романовых.
Данное предположение маловероятно. В 1600 году старший в роду Федор Никитич Романов был по приказу Годунова пострижен в монахи и сослан в Антониево-Сийский монастырь. Освобожден в 1605 году Лжедмитрием.
2.Лжедмитрий – проект Василия Шуйского.
Известно, что Шуйский возглавлял тайную оппозицию против Бориса Годунова. Но в 1605 году Шуйский воевал против Лжедмитрия и даже в битве при Добрыничах одержал над ним победу, хотя, будь он автором этого проекта, логичнее было бы перейти на его сторону.

***
Эпоха самозванцев. Внешние враги.
1.Лжедмитрий – проект внешнего врага, проект Польши.
Известно, что у Марии Старицкой в законном браке с королем Магнусом было две дочери. Но, помимо дочерей, Мария воспитывала еще двух малышей, оправдывая их появление заботой о несчастных сиротках: мальчике и девочке. Однако в Европе ходили упорные слухи о том, что у Марии и польского короля Стефана Батория был роман, следствием которого и стали эти двое, так называемых, сироток.
Привезти их с собой на родину в Москву Мария, находясь в статусе вдовы, не могла, и они, согласно все тем же слухам, остались в Польше под присмотром Стефана Батория.
Но мальчик вырос и, полный отваги и высоких идей, отправился на историческую родину матери, чтобы убить сразу двух зайцев – отомстить за исковерканную судьбу мать и на правах наследника по материнской линии занять русский престол.
Однако и это авторство не выдерживает критики. На тот момент, когда Дмитрий вошел в Москву, Мария Старицкая еще была жива и освободить ее было главной сыновьей обязанностью.
2.Лжедмитрий – проект внешнего врага, проект Польши.
Польша во времена Ивана Грозного была сильным, ведущим агрессивную политику государством. Ее роль в Европе и авторитет были очень высоки. Захватить и присоединить к Польше такой большой и сдобный кусок земли, как Русь, которая осталась без законного наследника и медленно погружалась в смуту, для Речи Посполитой было делом государственной важности.
На этой волне и возникла идея воскрешения несчастного царевича Дмитрия.
Идея в полном смысле этого слова оказалась удачной, потому что все, кого Годунов так или иначе обидел и наказал, жаждали мщения и подыгрывали самозванцу каждый, в силу своих возможностей.
Мария Нагая признала в Лжедмитрии своего чудом спасшегося сына.
Богдан Бельский, во всех подробностях изложив план спасения царевича, поклялся, что спас его от рук наемных убийц.
Василий Шуйский покаялся и признался в том, что составил отчет об убиении Дмитрии под нажимом Годунова.
Счастлив был и народ, который желал «природного» царя и считал Бориса Годунова антихристом.
Так в 1605 году состоялось внедрение в русскую государственность внешнего управляющего, а вслед за ним под предлогом помощи самозванцу Москву оккупировали и польско-литовские войска.

***
Начиналось время Великой смуты.
И если эпоха самозванцев разрушила в русском человеке веру в божественную природу царя, и нанесла сокрушительный удар по институту Царства, то новая, установившаяся в 1613 году на исходе Великой смуты династия Романовых, разрушила институт Церкви. 
Никто на Западе и на Востоке Романовых за царей не признавал.
Для них коронованных и всесильных они были всего лишь боярами – служивыми людьми.
А это сильно сдерживало развитие страны на внешнем и внутреннем направлении.
Петр Первый силой оружия встряхнул Европу, но заразился сам и заразил страну вирусом вульгарной неметчины. Ни один из монархических домов Европы не пожелал породниться с боярским отпрыском Петром Алексеевичем Романовым. 
Все последующие Романовы немецких кровей, хоть и носили высокие благородные имперские титулы, но также, как и Романовы, оставались для России самозванцами.
Навсегда похороненная Годуновыми и Романовыми идея «третьего Рима», которая определяла место России во Вселенском пространстве, как крупного политического игрока, как центра притяжения и единения всех православных сил, временами еще всплывает на поверхность, но ничего общего с ее принципиальным содержанием не имеет.
Сегодня у России нет никакой идеи.
Но ее и не может быть, потому что олигархия – это не общественный строй, который предполагает экономическое развитие страны и социума, это режим – повестка дня, года, избирательного срока богатого меньшинства, в руках которого сосредоточена власть.
Какие уж тут могут зародиться идеи!?