Ястреб Макар и Поэт Год собаки- 4

ГЛАВА 6  ЯСТРЕБ МАКАР  И ПОЭТ
 КОГО ТАМ НАДО УКУСИТЬ

У нас тут беда случилась хуккея нету уже пару недель, и моя Алина ходит какая-то грустная и молчаливая. Вот куда он делся интересно, какой –то другой хуккей по телеку все-таки показывают, но она его долго не смотрит, и шарф с ястребом не достает. И радоваться бы надо, но как-то тревожно становиться, потому что  Алина без хуккея, как суп без соли, есть, конечно, можно, когда голодный, но очень не вкусно. Да и искать она начинает сомнительных развлечений, какие-то поэты вместе хуккистов появляются, а это порой опасно для жизни и  здоровья точно.   Телефон накалился,  и все кто-то ей названивает. Сначала я думал, что это у нее какой парень завелся, и приуныл сильно, потому что если парень появится, то она про меня забудет, будет к нему бегать, его кости сахарные покупать, его за ухом чесать – все пропало,  одним словом.

Потом я прислушался и понял, что если это парень, то не тот, соседский  кот Филя, который заглянул ко мне в гости, хоть и не Баюн, но  в стихах и песнях разбирается, вот он и сказал мне, что разговаривает она с каким-то поэтом, плохим поэтом.

- А почему плохим - то, как ты это определил? - поинтересовался я
- Да потому что она все больше шипит или рычит, хотя и сдерживается,  но из последних сил, а с хорошими поэтами так не говорят.
Вот какой наблюдательный у нас кот, а я так разволновался, что даже и не прислушался к их разговору. А и то правда, кроме хуккея у нее есть  еще одна радость – поэзия, сам видел как в скайпе к ней приходили эти поэты, что-то там читали, она их  иногда хвалила, но часто ругала, и  просила что-то изменить и переписать, тогда слышалось:

-Ой, какая у вас собачка, покажите, какая хорошенькая, вот бы ее погладить. Ну прям с детства о такой мечтал, да все никак не получается купить
- И хорошо, что не получалось, у поэтов собак не должно быть, потому что любят они только себя и никаких собак им на самом деле не надо, это так, для отвода глаз только.

- А можно ее погладить и погулять с ней, - раздается с той стороны монитора.
Размечтались,  не хочу я чтобы меня поэты гладили, а то и сам стихи выть начну, а мне хочется собакой, а не поэтом оставаться. Да вон Филя первый засмеет, житья не будет, это ведь такая зараза, как привяжется какая строчка, так  хоть помри, не избавиться от нее.

Но Алина брала меня на руки, садила на стол перед монитором, это когда я еще маленьким и легким был, сейчас бы и стол вместе с монитором упал, и убытков было  бы много, и  не смогли бы они меня уже видеть долго.

Но тогда я был еще маленьким и глупым, лапу протягивал поэтам, знал, что не откусят, они ведь на той стороне были, хотя кое кого и хотелось укусить хорошенько, потому что они были такими  приставучими, и не только мое время воровали, но и грозили без ужина меня оставить. Но я еще не знал, что тогда все это были цветочки, а ягодки появились, когда нам стал названивать этот самый князь Василько Глухой, так его называла сама Алина. Хотя ни на кого князя похож он не был, на бульдога скорее, собравшегося с цепи. Так гавкал, так кричал, что я сам чуть не оглох, и главное понять никак не мог, чего он орет-то, что ему не так в этой жизни

Вот этот Васек бульдог Харламов, не помню, откуда у него фамилия появилась, но прицепилась, и не отстает. Так он еще потребовал свидания в скайпе, мол, поговорим, может мнение ее и переменится о его гениальных виршах, и она напишет про него хорошую статью, да и присоединится к клубу его яростных фанатов, потому что поэту, как и королю без свиты никуда не деться…

Вообще-то Алина девица несговорчивая, а тут взяла и согласилась, ну может, чтобы поскорее от него отвязаться. Так бульдог и появился прямо перед нами, да во весь экран. Алина постаралась приветливо улыбнуться, а я прямо зарычал от неожиданности,  наверное, потому что поэты такими не бывают. Хотя откуда мне вообще было знать, какими они бывают, да и не мое это собачье дело, конечно, но  я зарычал, каюсь, так громко и протяжно, как волк в лунную ночь или собаки, когда покойника чуют. Про это мне тоже кот Филя рассказывал, что собаки могут так выть только в одном случае…

Нет, смерть я его не почуял, сам не знаю почему выть начал, так вышло.
- Это еще и собака там  у тебя страшная такая, а я думаю, в кого ты такая пошла, - начал открыто хамить этот поэт. А глухим его недаром назвали, он слышал только себя любимого…

Я слушал и ушам своим  не верил, и ладно то, что он про меня  там говорил, мне это филолетово, но никто никогда с Алиной так не разговаривал, даже ее бывший муж. Когда они разводились, он был вежливым и культурным, даже слишком вежливым, так и хотелось  укусить его и посмотреть, как он на это ответит. Но, наверное, и тогда бы улыбнулся сквозь зубы, и сказал что-то типа, что мы мирные люди и кусаться признак дурного тона, но я же должен был понять, что он из себя представляет. А этот - поэт с большой дороги, и Алина ему что-то должна, и собака не так хороша,  как ему бы хотелось, на себя бы в зеркало посмотрел, а потом уж орал бы. Я в первый раз пожалел о том, что  сидел за стеклом, потому что  искусал бы этого поэта всего.

Но тут Алина нажала на кнопку, Бульдог исчез, словно его корова языком слизала, и она рассмеялась.

- А чего ты так рычишь то, он несчастный, бездарный писака, его пожалеть надо, вон как мечется, старается,  и все прахом. А если ты его покусаешь, он еще злее и ядовитее станет и тоже потом кого-нибудь покусает, ты же сам его Бульдогом назвал. А мы с тобой мирные люди- звери, хотя Бронепоезд наш стоит на запасном пути…

- Уж не собираешься же ты его спасать и за ухом у него чесать, - осторожно спросил я у Алины.
- Не собираюсь, конечно, у меня для этого есть ты, ведь укусишь такого поэта, потом бешеным станешь, что мы с тобой делать будем, усыплять жалко, а придется.

Наверное, Алина меня убедила, потому что кусаться как-то расхотелось. Осталось надеяться только на то, что  он к нам  не заявится. Ведь если такое случится, то я за себя не отвечаю, пусть меня усыпят, но зато я избавлю и Алину,  и поэзия от такого вот стихоплета, а на миру, говорят,  и смерть красна. А может и обойдется, скоро хуккей начнется, Алина забудет  про поэтов, а хуккисты  - хорошие ребята, они собак любят, вон как искал  Жердев свою собаку, всю команду на уши поднял, когда она от него сбежала, а может ее украли, чтобы выкуп потребовать, этого я точно не знаю. Но только с поэтами собакам не повезло, странные они какие-то, точно не от мира сего.
Когда раздался звонок  в дверь, я на всякий случай бросился туда раньше Алины, вдруг к нам поэт пожаловал.  Но там стояла соседка баба Маша с пирожками, а не злой и голодный поэт – это хорошо, значит, подкрепимся и кусать пока  никого не надо. Ведь хорошо все, что хорошо кончается, хотя бы в этот вечер.


Рецензии