Хромой Ворон

  -Ну, что, Ань?! Поехали?

 Водитель микроавтобуса местной телекомпании обратился к молодой, совсем ещё девчонке, журналистке.

  -Да, дядь Витя. Поехали. Вроде бы всё сняли. Да и "афганцы" уже разошлись.

 Анна уже садилась в микроавтобус, когда вдруг заметила одинокую мужскую фигуру медленно поднимающуюся по склону горы.
 Ну, идёт себе человек, что тут такого. Тут все ходят.

  -Дядь Витя, а это кто?
  -Где?
  -Да, во-о-н там, внизу. С гвоздиками.

 Журналистка указала на аллею ведущую к Памятнику афганцам.

  -Слышь, Денис?! -водитель обратился к видео оператору группы. -Смотри-ка, жив твой Хромой Ворон. Жииив.
 
 Протяжно и ласково проговорил дядя Витя. Денис внимательно посмотрел в окно машины. Улыбнулся и произнёс:

  -Вот и чудненько. Вот и слава богу.

 И снова продолжил укладывать аппаратуру. К которой относился очень трепетно и бережно.

  -А чего он Хромой Ворон? И чего это он Денисов? Чего один? Чего так поздно?

 Тут же затараторила девушка с профессиональными нотками журналиста в голосе.

  -Много-много лет назад, -пожилой шофёр начал свой рассказ.
-Не помню точно, то-ли на пятнадцать или на двадцать лет вывода войск из Афгана, делали мы репортаж. Всё уже отсняли. Складываемся. С нами тогда ещё был председатель...

  -Какой председатель? Чего председатель? Горисполкома председатель?

  -Да, нет! Председатель нашего, местного Общества "афганцев". Ну, мы значит собрались. Уже ехать почти готовы. Тут Глеб, он до тебя у нас работал. Как и ты - журналист.
 Так вот он вдруг заметил этого мужика и говорит председателю: "Я сейчас. Быстро. Интервью возьму и поедем."
 
 А тот Глебу - "Стой! Не лезь к нему со своими вопросами. -Почему?", удивился наш.
 
 Вот тут председателя, как перемкнуло.

 "Не лезь, говорю! И всё!... Не лезь!!!... Ты глаза матерей "двухсотых"... пацанов наших, что в цинках вернулись, хоть раз видел?! Нет! А он...А он... Не лезь к нему. Никогда не лезь! Слышишь?!... Ты лучше репортаж о матерях сделай. О том, сколько их умом тронулись, сыновей каждый день высматривая. Сколько в петлю залезли не выдержав! Не лезь, говорю!!! Ты, бля, картинку красивую снимаешь здесь... у памятника. И счастлив. А ты бы снял про то, как каждый год... Каждый год, уже после войны... После вывода... И через двенадцать, пятнадцать лет после вывода... Матери сюда приходили и спрашивали у нас...
 У вернувшихся, у живых: "Вы моего Сашеньку не встречали там, в Пули-Хумри?", "А Толика? Толика моего видели? Как он там? Он в самом Кабуле служит. Там же тихо, спокойно?", "Игорёк мой, он же танкист. Понимаете - танкист. У танка же броня толстая. Что?! Ну, что может с танком случится? Может Игорёк мой там? В плену, но живой?! Так ведь бывает?! Бывает?!"

 Ты думаешь мы почему потом, после митинга, сидим и молча водку пьём?! Войну забыть?! Да хрен ты её забудешь!... Нет, дорогой, мы водку жрём чтоб глаза матерей забыть. Голоса ихние из памяти стереть! Вот почему!... Не лезь к нему, -устало проговорил председатель. -По-человечески прошу - никогда не лезь." Вот такая история, Анечка.

  -А почему ворон? Да ещё и хромой?!

  -Мужик этот тогда с палочкой шёл. Сильно хромал. А Глеб... в общем не понравилось ему как его председатель обматерил. Это я ведь в мягкой форме разговор тот передал. На деле-то другими словами всё сказано было. Ох, как другими... А Глеб... В общем мнил себя великим журналюгой. Вот со зла и сказал - "Да хрен с этой старой каргой! Нужен он мне!"

  -Старой каргой?!?
 
  -Ну, да, Анют. Так его Глеб обозвал в сердцах.
 
  -Так тогда уже Старый кор... Чёт, дядя Вить не клеится.
 
  -Угу, не клеится. А на следующий год... Афганцы-то каждый год у Памятника собираются 25 декабря и 15 февраля, вот как сегодня. Это для них святое место... Мы уже с горы спускались. Вот тут Денисюха в окно машины этого мужика и увидел. В тот год сильный ветер был. Да ещё и с дождём. Мужик этот шёл на гору. В одной руке гвоздики, в другой палочка. Прихрамывал, но тростью не пользовался. Просто в руке нёс. На всякий случай. Денис его по походке, чёрной курточке и трости узнал. Тот капюшон надел от непогоды. И с боку был очень похож на ворона... Вот я его и назвал Старый Ворон. А Дениска, помолчав, добавил - "Старый Хромой Ворон". "Старый", как-то само собой отпало, а вот "Хромой" так и осталось. Вот с тех пор так его и зовём промеж себя - Хромой Ворон.

  -А он всегда приходит один?

  -Нет. Раньше ещё, с Горы приходил Славка-Две Медали. Он жил в нагорной части города. И не любил шумных мероприятий, митингов. Плакать начинал.          
 Славка сам говорил:"Смотрю на наших пацанов. Весёлые. Улыбаются. Обнимаются. Смотрю на них, а у меня слёзы сами текут. Остановить никак не могу."
 Приходил, когда все уже разойдутся.
 Так Ворон и Славка всегда встречались у Памятника. Цветы по кладут. Постоят. Поклонятся... Потом сядут на лавочке. Вон на той, что к памятнику ближе.         
 Водочки выпьют. О чём-то своём поговорят, помолчат, обнимутся и расходятся.      
 "Две медали" наверх, на гору, а "Хромой Ворон" вниз. В разных районах живут. Только Славка помер несколько лет назад. Теперь Хромой один приходит.

  -А откуда вы знаете, что так и было?

  -У нас раньше машина старая была. Сюда доедем, а обратно, как по заказу, обязательно сломается. Она часто на подъёмах ломалась. Вот пока её чиню, такую картину и наблюдал пару раз.

  -А почему "Две Медали"? Это, что за прозвище?

  -Ох и неугомонная ты Анька! -усмехнулся водитель. -Я со Славкой в одном АТП раньше работал. Мы его про Афган спросим: "Слав, как там было?". А он в ответ усмехнётся: "Как было? Как было? По-всякому было. Две медали, а ордена нет." Вот его и прозвали -  Славка-Две Медали.

  -А что за медали? Какие?

  -Обе, "За отвагу". Уважительно произнёс дядя Витя.

  -А это круто?

  -Это?... Это по-круче иных орденов. Военные, Аннушка очень эту медаль уважают. За просто так её не дают... Эй ты куда намылилась?

  -Да вон Ворон ваш уже пришёл. Хочу ближе его рассмотреть.

  -Не надо, Ань! Не надо! Не лезь!

  -Я снимать ничего не буду, -отозвался Денис.

  -А снимать и не надо. Я и микрофон-то брать не буду. Я просто... Просто... Ладно, я пошла.

 Девушка легко выпрыгнула из микроавтобуса и направилась к мужчине. Который как раз поднимался по ступенькам пьедестала к Памятнику Воинов-афганцев.

 Сняв головной убор, он постоял немного и возложив цветы, едва заметно поклонившись, стал спускаться на аллею. Ведущую вниз к подножию горы.

  -Здравствуйте!
 
 Журналистка стояла перед Хромым Вороном не зная, что делать дальше. Что говорить? О чём спрашивать? Она совершенно растерялась.

  -Здравствуйте! -спокойным, тихим голосом отозвался мужчина, внимательно глядя прямо Анне в глаза.

 "Господи! На фига я это затеяла? Вот же дура! Что делать?! Надо срочно что-то делать?!". Мысленно Аня кляла себя за эту глупую выходку.

 Кое-как справляясь с непонятно откуда взявшимся волнением, запинаясь и с трудом подыскивая нужные слова, девушка спросила:

  -У вас.. У вас там... Там кто-то остался?!
  -Да.
  -Кто?
  -Я...


  -Ань?! Слышь, Ань?! -,Денис, подойдя, осторожно тронул девушку за плечо.
-Поехали? А?... Да и Хромой твой ушёл. Видишь? Он уже почти внизу горы. Чего тут стоять? Поехали, Ань?

 Оператор и водитель не могли слышать разговор журналистки с мужчиной. Но подавленное состояние Ани вызывало у них тревогу... и любопытство.
 Не выдержав, шофёр спросил:

  -Чё тебе Ворон-то сказал?
 
  -Ворон?!...

 Анна подняла голову и внимательно посмотрела на мужчин глазами полными слёз. Дрожащим голосом, вот-вот готовым сорваться на рыдания, она прошептала:

  -Не ворон он. Слышите?! Не ворон... Просто он... там он... Понимаете?! Там!... Навсегда там остался!... Понимаете?!!! Навсегда!!!... Они все там! Все!!!... Живут. Смеются. Встречаются здесь... Но все!!! Все там!!!... Никто!!!... Слышите?!... Никто не вернулся!... Никто!!!

  Микроавтобус местной телекомпании ещё долго стоял у Памятника Воинам-афганцам. В комфортабельном салоне сидели двое притихших мужчин и плачущая, совсем ещё девчонка, журналистка Аня.