Она прожила чужую жизнь. глава 33

Глава 33 (Лариса)

Ларисе в отделе снабжения и сбыта  поручили самостоятельный участок работы, хотя по-прежнему числилась кладовщиком.  Ей это не нравилось,  казалось унизительным, и когда  спрашивали,  кем работает - говорила «товароведом».
По сути это было правдой, и какое ей дело до всяких  бюрократических  вывихов.

 В то время  штаты предприятий  строго контролировались финотделами,  и на заводах  ухитрялись держать  так называемых «подснежников» - табельщиков,  нарядчиков,  даже  инженеров,  числящихся  аппаратчиками, слесарями, контролёрами  по  рабочей сетке основного производства.
Таким «подснежником» была и Лариса.

Оформив документы на отгрузку очередной партии продукции,  Лариса проверила,  всё ли правильно оформлено и  понесла документы  на подпись директору. Мельком взглянув на бумаги, он жестом предложил ей сесть и начал подписывать. Внимательно следила, чтобы он не пропустил подписи. 
Когда всё было подписано, и она уже поднялась со стула, директор внимательно посмотрел на неё  и сказал:
- Подожди, Лариса. 
Она  снова  послушно опустилась на стул.
- Ну как тебе работается? - и  не дожидаясь  ответа,  продолжил, -  начальник  отдела  доволен тобой, говорит, справляешься не хуже, чем другие. А тебе работа нравится?

Разговор  был неожиданным, и Лариса не сразу  нашлась, что ответить. Подумав немного, сказала:
- Да, работа нравится, и сотрудники у меня хорошие. Но, - она подняла голову и  немного вызывающе посмотрела на директора, - Вы ведь знаете, что я работаю не по специальности.  Меня  готовили  в техникуме  быть  экономистом, а работаю кладовщиком. Если нет практики, то все теоретический знания постепенно забываются.

Наверное,  директору  не понравился  её ответ,  и он дал понять, что разговор окончен.


После  разговора  с  директором  прошло  несколько дней.
Как-то в конце рабочего дня Ларису вызвали в отдел труда и заработной платы. На заводе проходила аттестация, надо было  сверить в этом отделе свои  личные документы. Она  всё сделала своевременно и решив, что там  не отметили,  а сейчас вызывают,  чтобы напомнить  и пожурить за недисциплинированность, шла туда в  воинственном  настроении. Войдя в отдел, громко сказала:
- Я ведь прошла сверку. Проверьте у себя!

Инженер отдела, пожилой мужчина, взглянул на неё и, никак  не отреагировав,  снова  уткнулся  в свои  бумаги. Начальник отдела был занят разговором с посетителем, сидевшем возле его стола.  Оторвавшись на минутку,  он указал Ларисе на стул, стоявший за свободным  рабочим столом:
- Присаживайтесь. Подождите.

Было неловко садиться на чужое рабочее место, но других стульев не было и, поколебавшись  немного, она отодвинула стул, села и, как ученица положив локти на стол,  стала терпеливо ждать,  прокручивая в уме предстоящий неприятный разговор о проверке документов.

Начальник довольно долго разговаривал с посетителем.  Наконец тот ушёл,  и начальник повернулся к ней:
- Вы знаете, зачем вас вызвали?
- Наверное, по поводу сверки документов,  но я в самом начале все документы приносила.

Начальник  смотрел на неё  немигающим  пронзительным  взглядом огромных серых глаз. 
На заводе этого человека не любили  и боялись, называя «Шерлок Холмс» за проницательность и остроту ума, но в своих  профессиональных  кругах  он  пользовался  большим  авторитетом  как эрудированный и грамотный специалист.
- Нет.  Вас  пригласили  по  другому  вопросу», -  он снова  молча  пронизывал  её  взглядом,  но Лариса  не боялась, поскольку никаких грехов за собой не чувствовала.
- По другому вопросу? - переспростла удивлённо.
- Хотим предложить вам работу по специальности.
От неожиданности даже растерялась.
- Работу? Какую работу?
- Работу на том месте, где сейчас сидите.
- Здесь? В этом отделе?
- Да. Инженером по труду и заработной плате.

Ошеломлённая, Лариса молчала. Не знала, что  делать. Три месяца назад ей исполнилось  семнадцать лет.  Может быть, начальник отдела не знает, что она  малолетка? Сейчас ей предлагают работу инженера.
Само слово «инженер» предполагало очень высокую планку, до которой  ей расти и расти. С радостью восприняла бы предложение быть экономистом или плановиком. 
Но инженером! А если не справится,  и её с позором выгонят  с этой работы? 
Что делать?  Что делать, с кем посоветоваться? 
Да ещё  начальником будет сам «Шерлок Холмс»!

А он продолжал  смотреть на неё  удивительными, строгими и холодными глазами.
- Вам надо написать заявление. Я  думаю, эту небольшую формальность можно сделать завтра.  Вот с завтрашнего дня и приступайте к работе здесь. Если что-то надо будет передать по старой работе, я вас отпущу.

Начальник  достал  из кармана  пачку сигарет,  встал из-за  стола,  посчитав  разговор  оконченным,  и вышел  из кабинета.
Сотрудник что-то писал. Лариса, посидев несколько минут,  беспомощно  оглянулась,  встала  из-за стола, который с завтрашнего дня будет её рабочим местом  и медленно пошла к себе в отдел. Два  чувства боролись в  ней: радость и страх.  Радость - что она,  семнадцатилетняя девчонка - инженер!
И страх - а смогу ли?
Поразмыслив  немного, решила не паниковать и не отступать! Не святые горшки лепят.

На  следующий  день приступила  к  своей новой  работе.  Старший  инженер - пожилой  мужчина, вводил её в курс дела. В отделе царил строгий порядок,  работа требовала аккуратности, чёткости и знания трудового и хозяйственного законодательства.

В конце первого рабочего дня коллега спросил её:
- Лариса, вы знаете, в какой отдел попали?
- Да, конечно, - ответила удивлённо.
- Ничего вы не знаете, - иронически улыбнулся коллега, - отдел труда и зарплаты — это помойная  яма  на любом предприятии. Уж я то знаю, по своему опыту знаю.

Этот  короткий разговор  Лариса  запомнила  на всю жизнь, так как это была горькая правда.
На любом заводе в отделе труда и зарплаты  переплетались интересы  государственные и личные, работники этих отделов постоянно  находились  между молотом и наковальней.  Все сокращения, ущемления, наказания и поощрения исходили отсюда.
Сверху  жали:  снижай  расценки,  снижай  трудоёмкость, а значит, уменьшай зарплату рабочим, а снизу сопротивлялся, как мог, рабочий класс: ругали и проклинали  нормировщиков,  обманывали и тянули  время  при  выполнении работы для снятия хронометражей, устраивали  бойкоты, даже забастовки, отказывались работать по уменьшенным расценкам.
Работникам ОТЗ приходилось убеждать и принуждать,  уговаривать  и строжить  законами,  идти  на компромиссы,  одним словом,  работа  постоянно была  как на передовой линии фронта.

Но на химзаводе работали, в основном повременщики,  и  поэтому  здесь  работать  в  ОТЗ  было немного спокойнее.

В обеденный перерыв Лариса часто беседовала с коллегой.
Звали его Владимир Николаевич.  Это был человек нелёгкой судьбы, прошедший войну, работу на разных предприятиях, в том числе и на шахте, затем по зову коммунистической  партии  направленный  председателем колхоза в Западную Украину.  Там умерла его жена,  оставив его с четырьмя малолетними детьми. 
Сам он чуть не умер  от прободения язвы  и, совершенно больной,  немочный и слабый телом, но сильный духом и уверенный в коммунистической правоте, вернулся на родину, в Донбасс. Стал работать но-мировщиком.
Через время нашлась одинокая женщина, которая пошла за него замуж на четверых детей. У них  родился пятый ребёнок - девочка, в которой  Владимир Николаевич  души не чаял.  Во многом  благодаря ей состоялась и счастливо жила эта многострадальная семья.

От  Владимира  Николаевича  Лариса  узнала  много интересного. Как-то он спросил:
- Знаете, что раньше было на месте нашего завода?
- Нет, конечно, откуда же я могу это знать?
- Да, действительно, вы же такая молодая, и не  местная, - он помолчал,  вспоминая давно ушедшие годы.
-  До войны здесь был пековый цех. Знаете, что такое пек?
- Нет. Я никогда и слова такого не слышала.
- Это продукт, получаемый  при переработке угля. Я не знаю, производят ли его сейчас где-либо, а раньше здесь работал  такой  цех. Это очень вредный для здоровья продукт.  Люди, работавшие в этом цехе, насквозь  пропитывались пеком. Попадая в организм, он не выводился, оседал в тканях, и  когда наступала летняя жара, человек места себе не  находил. Пек  выступал на поверхности кожи, всё  тело пекло и  горело, человек в жару не мог  выйти на улицу, даже  не  мог  находиться  в  комнате. Такие  люди  в  летний зной  могли  спасаться  в погребах. Только  там  находили облегчение.

Лариса с ужасом и недоверием слушала. - Как  в  погребах?   Целыми  днями  сидели  в погребах?
- А что им  оставалось делать?  Вот так и мучились всю жизнь. В  войну этот заводик разрушили, а потом восстанавливать не стали.  Я  там по молодости немного работал, помню всё.

Да, недаром говорят в народе, что не святые горшки лепят.
Оказалось, что работа инженера вполне по плечу Ларисе, тем более, что сотрудники относились к ней  хорошо, охотно объясняли и подсказывали, причём, делали это с явным  удовольствием  и  дружелюбием.
Начальник  отдела «Шерлок Холмс» оказался  не таким уж свирепым, как  судила  о нём людская молва.  Ларисе  нравился  тот образцовый  порядок,  который он установил  в работе отдела. 
Все документы  подшивались в папки,  пронумерованные  и аккуратно  выстроенные  в шкафах.  Любой  документ  всегда легко было найти.  Поработав с папкой  её надо было сразу же вернуть в положенное место. Здесь была строгая дисциплина: любой расхлябанности, небрежности, неаккуратности начальник не терпел.


Встречаясь  случайно, где-нибудь в коридоре заводоуправления  или  на  территории  завода с Владимиром Ивановичем,  Лариса  сухо здоровалась и проходила  мимо. Пусть  видит, что он для неё  ничем  не выделяется  из других.  Изредка  он  приходил  к ней  в общежитие, приносил интересные книги, помогал разобраться в  непонятном  материале при подготовке к занятиям в школе.
Часто приглашал в кино, либо на танцы,  но она упорно отказывалась. В посёлке был захудалый кинотеатр с плохим звуком, а ехать в город не хотелось.
Обычно отвечала, что сейчас ей очень некогда, пойти в кино можно, но попозже, как-нибудь потом, потом.

В самом престижном городском  кинотеатре стали показывать  новый фильм, о котором много писали  в  газетах ещё тогда, когда он только стал сниматься.
- Лариса, давайте сходим, посмотрим этот фильм, - приглашал её, совсем потерявший всякие надежды, Владимир Иванович. - Сегодня  после работы сразу поедем в  город, - уговаривал он, остановив её на минутку в коридоре заводоуправления.
- Нет,  сегодня  я не могу,  я очень,  очень  занята, - привычно ответила она.
- А завтра?
- Может быть. Завтра  может быть, пойдём.  Тем более, что завтра суббота, короткий день, - вынуждена была пообещать.

На следующий  день, идя с работы  домой, увидела  идущего  далеко  впереди  Владимира  Ивановича, а рядом с ним молодую сотрудницау из его отдела.  Они оживлённо о чём-то беседовали.
Почему-то Ларисе  неприятно  было видеть, как время от времени  Владимир Иванович  поворачивал голову  к сотруднице,  что-то  говорил ей, они чему-то смеялись, жестикулировали.

"Странно, - думала удивлённо, - мне  совсем  безразличен этот человек. Почему же досадно, что он идёт домой  с другой девушкой?  Он свободен, он вправе  встречаться и общаться с тем, с кем считает нужным».

Владимир Иванович и его сотрудница  довольно быстро шли вперёд и, миновав поворот к общежитию, ушли в сторону центра микрорайона.

Придя в свою комнату, Лариса с удивлением  поймала  себя на том,  что всё время думает:  куда же так торопились  Владимир Иванович  и его сотрудница? 
В конце-концов от этих мыслей у неё даже испортилось настроение:  "Ну  и пусть идёт,  куда хочет, - думала  она. - Да, но зачем тогда он ходит ко мне, занимает разговорами, приглашает  то в кино, то ещё  куда-нибудь погулять,  развлечься? Одним  словом, пытается ухаживать, завоевать мои симпатии?  Ну ничего, придёт в следующий раз, я  выставлю  его за  дверь, пусть развлекает свою сотрудницу!  Но, конечно, сделаю это корректно.  Не хватало устраивать тут сцены на потеху соседям в общежитии!".

Бралась за уборку в комнате, и бросала, начала жарить  картошку,  она у неё  подгорела, взяла  книгу,  улеглась на койку, но не читалось.
То и дело поглядывала на часы.  Когда пришла с работы, было половина третьего, а сейчас уже пять. И всё валится из рук. Чем бы себя занять?
В это время раздался стук в дверь. Раздосадованная, открыла дверь  -  на пороге стоял улыбающийся Владимир Иванович. «Хм,  явился,  не  запылился,  -  подумала  Лариса, - интересно, что же он сейчас будет говорить?»
- Ну что, Лариса,  пойдём  в  кино? Мы ведь договаривались.
- Нет, мне сегодня никуда не хочется. Почему-то нет настроения.
- Но мы же вчера договорились, - развёл он  руками, - я даже съездил в город, купил билеты в предварительной кассе на последний сеанс, чтобы успеть. - Он вынул из кармана синие бумажечки билетов. Вот. Такую очередь  выстоял, так спешил!.
Всё  плохое настроение  Ларисы  как  ветром  сдуло.
 Так вот куда он так торопился! Облегчённо вздохнула:
- Ну ладно, пойдём. Я соберусь и через полчаса буду готова.

Несмотря  на то, что последний сеанс начинался  в девять вечера, да ещё перед началом за дополнительную плату показывали документальный фильм, людей был полон зал.

Начался  документальный  фильм о знаменитом  художнике.
Сначала Лариса с удовольствием смотрела,  но потом  на  экране  появилась  картина  художника, где была изображена  полуголая женщина,  возлежащая  в  постели.
Голос за кадром рассуждал: «Кого же здесь  изобразил  художник?  Посмотрите, это уже  немолодая женщина, у неё  большой живот, отвисшие груди, и уже увядающее тело. Видите, она разделась и лежит в постели, и вся её поза выражает ожидание и нетерпение.  По всему видно, что она приготовилась  и ждёт своего любовника».

- Боже, как стыдно — думала Лариса. - Это же надо, чтобы показывали  такой  документальный  фильм  именно сейчас,  когда  рядом  сидит этот  Владимир Иванович, - и она непроизвольно забилась в противоположный угол своего стула, даже плечи в сторону отвернула.
Наверное, Владимир Иванович тоже чувствовал себя неловко, потому что наклонился в противоположную сторону. 
Так и сидели всё время, пока  шёл документальный  фильм, отвернувшись друг от друга, хотя, казалось бы, на экране были вполне безобидные рассуждения знатоков об искусстве знаменитого художника и прототипах для его картин.


Кино закончилось поздно. Придя  на остановку трамвая, они увидели  огромную толпу людей. 
Оказалось, что где-то  на линии «забурился» трамвай,  и  вот  уже час  прошёл,  как туда выехала ремонтная бригада,  но пока  движение не восстановлено. Люди всё подходили и походили.
На улице холодно и сыро, начал сеяться мелкий то ли дождь,  то ли туман. Лариса поёжилась, холод начинал пронизывать.
- Владимир  Иванович,  давайте  пройдём  несколько остановок  пешком, - предложила  она. - Нам  ехать далеко, люди начнут выходить уже через три-четыре остановки  и нам проще, чем здесь, будет втиснуться в трамвай.

Так и сделали.  Шли довольно  быстро, холод начал отступать. Владимир Иванович  говорил о просмотренном фильме, Лариса слушала краем уха, внимание её  было сосредоточено на другом.
«Зачем  я морочу голову этому человеку? - думала она. - Сегодня после работы он поехал в город за билетами ради того, чтобы повести меня в кино.  Я уже чувствую себя  обязанной.  Надо  прекратить отношения, ни к чему хорошему это  не приведёт,  и я  не хочу попадать  в зависимость от него. Он мне совсем  не нравится, и он  мне не нужен.  Надо сейчас же  поговорить с ним  об этом», - и она остановилась.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил он.
- Владимир Иванович, - произнесла Лариса строгим голосом, - нам надо очень серьёзно поговорить.

Он молчал, не зная, как реагировать  на её слова  и её тон.

- Понимаете,  Владимир  Иванович,  мы с аами  уже достаточно знакомы, чтобы можно было хоть чуть-чуть понимать  друг друга. Вы, по моему мнению, хороший человек. Но, - она задумалась, как бы лучше выразиться, чтобы не обидеть его, - но  понимаете,  у нас с вами  совершенно разные цели в жизни. Вы ведь знаете, что я ещё молодая, и мне  надо обязательно поступить  и  окончить  институт.  А вы старше меня, уже закончили учёбу и вам нужна девушка, которая потом смогла бы стать вашей женой. Я  не подхожу, Владимир Иванович. Со мной вы только напрасно теряете время,- ждала, что он скажет, но он молчал. И  тогда,  собравшись с духом, привела свой самый веский аргумент: - И  ещё я хочу сказать, что у меня  есть парень.  Он сейчас служит в Армии.  Мы с ним поженимся, так мы  решили! - перевела  дух, довольная,  что смогла сказать всё.

Владимир Иванович стоял напротив, понуро опустив голову. Она  ведь не обидела его, она всё честно ему  рассказала. Пусть человек  устраивает свою жизнь, а она будет ждать Василия, как и обещала.

Владимир  Иванович не шевелился, о чём-то думая. Наконец, заговорил: - Я  понимаю вас, Лариса. Я благодарен вам за этот разговор.  Но я очень прошу, не  гоните  меня.  Разрешите приходить иногда,  мне просто  очень приятно  быть рядом с вами. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не причиню вам ничего плохого. Верьте мне. Разрешите быть вашим  другом и знайте, что всегда  можете на  меня рассчитывать.

Она растерянно молчала.

- Лариса!  Ну что мне сделать, чтобы вы поверили, чтобы не  прогоняли меня?! - оглянулся  по сторонам. - Я  на колени перед  вами встану, сейчас,  вот  в эту  грязь, только  не гоните  меня! - он попытался встать  на колени.
Лариса в ужасе схватила его за руки.
- Нет, нет! Не надо! Перестаньте, Владимир Иванович! Вы ведь взрослый человек! Я вас не гоню, но вы должны знать всё то, что я сегодня сказала.

Он  схватил  её  руки и стал  неистово  целовать  их, бормоча: - Спасибо, спасибо, Лариса! Я никогда, никогда, даже  в  мыслях, не  обижу вас. Вы увидите, вы поймёте! Никогда, никогда не обижу!

Ларисе было не по себе, она прятала руки . В это время из-за поворота показался трамвай.
- Владимир  Иванович,  линию  починили  и уже  пошли трамваи. Нам надо идти к остановке.

В этот вечер Лариса долго не могла уснуть. Смутное чувство  вины  перед  Владимиром  Ивановичем  не давало покоя. Успокаивала себя, искала и не находила своей вины ни в чём, но всё равно на душе было скверно. Как бы в оправдание, в сознании поплыли строки:

Никогда ты мне не нравился,
Не понравишься вовек,
Так зачем с тобой встречаюсь я,
Милый, добрый человек?

Говорим о зное, дождике,
Так, о всяком говорим,
Вспоминает каждый прошлое,
И о прошлом же грустим.

Заглянуть вдвоём не смеем
В то, что ждёт нас впереди,
Потому, что пожалеем
Время, что летит, летит …

Никогда ты мне не нравился,
Не понравишься вовек.
Ну скажи, зачем встречаемся?
Добрый, славный человек?

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)