Каждому своё...

Каждому своё…

Когда-нибудь мы должны научиться дружить…

Попробуй железо на вкус.
Как тебе: сладко, тепло?
Внутри будет холод и грусть
От боли и страха все жилы свело…

- А, весело вчера было, не правда ли? - спросил задорный парень, улыбаясь своему товарищу.
- Весело. Но, сегодня я не пойду к тебе. У меня тренировка. - сказал парень лет пятнадцати с прямыми светлыми волосами, закидывая на плечо по-удобнее рюкзак.
- Зачем ты туда ходишь? Скучный же ты становишься, когда выпадают дни твоих тренировок. Что там вообще может быть интересного?
Парень с рюкзаком злобно улыбнулся.
- Ты не представляешь, что значит быть наездником. Это значит иметь полную власть над огромным тупым животным, которому можно давать любые команды и ожидать полного повиновения. Все спортсмены требуют от лошадей многое и получают за это не мало денег. А, если не получают победы, то наказывают строптивцев.
- Как? - спросил неоуменно друг. Он ещё не слышал от своего товарища слов о жестокости и наказаниях.
- Бьют. Сильно бьют. А, если не помогает, то просто от таких избавляются. В колбасе они будут лучше смотрется, чем на ипподроме. - парень хладнокровно говорил эти слова, вводя своего друга в ступор.
- Неужели тебе не жалко их? Они, может, не хотят выполнять твои приказы, и что же? Всех за неповиновение убивать, что ли? - из последних сил попытался пробудить жалость в сердце своего друга-наездника. Но, было тщетно.
- О чём они могут ещё мечтать? Они рождены рабами, и должны выполнять то, что им предписано.
Вскоре, дорога раздвоилась и друзья вынуждены были проститься.
- Ладно, бывай. Может не будешь хоть сегодня их бить, а? Ну, ради меня.
Светловолосый парень с холодными серыми глазами отвернулся.
- Ладно. Подумаю.
Дверь в конюшне тихо отворилась...

Виталий вошёл в конюшню, и осмотрелся вокруг. Вокруг было пыльно, и было видно, что со вчерашнего дня ещё не убирались. В этот момент послышался скрип пола в комнате конюха. Из-за угла показалось сонное лицо старика.
Поморщась, Виталий буркнул:
- Опять проспал, старый. Со вчерашнего дня грязь стоит, почему не убрал? Толку от тебяздесь никакого нет.
Старик, кряхтя, отозвался в ответ.
- От тебя-то много толку? Ходишь тут, лошадей портишь. В моё время к корням относились как к кормильцам и любой их как членов семьи. А, на войну уходили и даже там берегли от пуль. А, сейчас? Покатались, попрыгали и хватит? Хотя нет. Побили ещё. Тумаков почем зря надевали, а только потом ушли.
- Хватит ворчать! Мы вообще-то здесь делом заняты. Готовимся к соревнованиям по конкуру. А, ты своими допотопными нравоучениями всех только злишь. Занимайся своим делом, а нам не мешай.
Старик не хотел больше спорить, и грустно вздохнув отошёл в сторону за метлой.
- Эх, знала бы она, какой наездник достался ее коню! Сама бы из земли бы за ним пришла. - буркнул старик и ушёл в другое крыло конюшни.
Виталий не обратил внимания на слова старого конюха. И, зря...

Он подошёл к деннику своего коня, которого ему дали недавно для воспитания. Говорили, конь норовистый, злобный и работать с ним никому не хотелось. Но, Виталий согласился.
В руке у него было седло и уздечка, на лице ехидная ухмылка. На запястье болтался длинный кожаный хлыст. Вороной конь грустно покосился на Витальку из-за решётки.
- Сегодня будешь ты работать, а? Если опять заупрямишься, на этот случай сегодня у меня есть с собой новый хлыст. Как раз хотел его опробовать. Думаю, ты мне предоставишь такую возможность.
Виталька с удовольствием взглянул небрежно на хлыст, а потом в глаза строптивому коню.
Вдруг, ноги подкосились, в голове раздался оглушающий звон и лошадиный рёв. Перед глазами всё завертелось, закружилось в бешеной скачке, смеясь и оглушающе крича в уши. Виталька видел, как он летит над зелёными лугами и полями, где колышется трава. Среди этого великолепия неслись лошади. Так быстро, так красиво. Дух захватывали даже у такого сухаря как Виталька. Но, что случилось? Перед глазами вместо радужной картинки с полями и радостными лошадьми, встала другая, мира/ная тёмная. Лошади стояли в холодных клетках на тухлом сене, и пытались дотянуться до клочка травы, которая росла в трещине бетона. Они были тощие, жаждущие свободы и свежей травы. Но, нет. Об этом приходится только мечтать. В душе Виталика что-то вздрогнуло. Зазвенело слабым тоненьким голоском совести. Но, он не успел понять, что ему говорила та самая совесть, которую он уже много лет не слушал, он почувствовал, что ему очень холодно...

Он лежал на асфальте и было очень холодно. Виталий попытался встать на ноги, но не смог даже пошевельнуться. Всё тело свело судорогами и пронзающей болью. Слабо он повернул голову в сторону и осмотрелся. Вокруг не было ни души. Только холодная бетонная трасса и засыпанные снегом поля. На дороге лежал он, а рядом странное небольшое существо с головой маленькой лошадки, и телом человека. На нём была надета зимний комбинезон, на руках перчатки, на ногах сапожки. Кто это?
Существо лежало неподвижно. Оно было мертво. Комбинезон был весь в крови, лицо в грязи. Виталька и сам был не в лучшем виде. Он был одет в непонятный балахин и штаны, которые были тоже измазаны кровью. Рядом с его головой лежали какие-то ремни и желёзки, разорванные в клочья. Виталька чувствовал, что сейчас он потеряет сознание. Пахло бензином...

Виталий открыл глаза. Вокруг было тихо, бело, пахло спиртом и антибиотиками. Он лежал на белой кровати, из его рук торчали катетеры с капельницами и на его лице кислородная маска. Он услышал разговоры за стеной. Прислушался.
- Состояние у него тяжёлое, хотя надежда на большой спорт есть. Авария была очень тяжёлым для него потрясением, ведь он потерял хозяйку. Раны были глубокими, но органы задеты не были.
- Когда же нам его можно забрать? У нас все сроки горят, до выступления считанные дни. Нам позарез нужен человек. Любые деньги даём, только поставьте его на ноги.
Голос был визжащим и очень напористым. Витальке он не понравился. Человек? Зачем? Что они хотят со мной сделать?..

Через несколько дней Виталька был уже в пути. Его запихнули в грузовик и повезли куда-то. Существа, которые были в больнице и в грузовике были полной копией существа на асфальте. Только эти были живые и очень грубые. Они не смотрели на то, что Виталька был в два раза их сильнее и больше. Они не церемонясь накинули ему на шею верёвку и поволокли в кузов грузовика.
Со скрипом и грохотом отворились ворота и Виталий увидел свет. Он чувствовал, что на его шее затягивается верёвка, а на руках наручники из стали крепко сдерживающие движения. Невысокое существо с лошадиной головой, едва по росту доходившее ему до пояса, резко потянуло за верёвку. Виталий пошёл за существом, чтобы натянувшаяся верёвка не задушила его.
Когда Виталий покинул грузовик с тёмным кузовом, он увидел большое длинное здание, вокруг которого толпились лошадинообразные существа, о чем-то переговаривающихся между собой.
Двое крепких существ тянули за веревки на шее Виталия внутрь здания, строго косясь на него. Виталия охватил ужас и злость одновременно. Какие-то уродливые карлики тащят его на верёвках как собаку, и связали руки за спиной наручниками как рабу. Какое они имеют право так поступать?! Они не могут так поступить с человеком!
Виталий попытался дернуться в сторону, но веревки крепко держали его, и один из эквинов ( так звали этих существ) подскочил к Витальке, и оскалившись прохрипел:
- Ишь ты! Норовистый какой попался. Ничего, здесь выбьют из тебя всю глупую спесь.
И, с размахом ударил Витальку по лицу маленькой рукой. Витя не ожидал такого обращения с собой и лишь только удивленно и испуганно смотрел на ухмыляющегося эквина, который вновь тянул верёвку за собой.
Позади послышался надменный громкий голос:
- Поосторожнее с ним. Завтра моя дочь займётся его воспитанием, он не должен быть перевозбужден. Поставьте его в стоило и киньте еды. Не трогайте его до завтра.
- Слушаемся - последовал ответ от эквинов, которые уже пихнуди с силой Витальку в квадратное стоило, огороженное высокими, железными прутьями. Щелкнул замок, эквины ушли, хлопнув дверью, и в полумраке воцарилась тишина.
Виталий встал на ноги и осмотрелся вокруг. Пол был усыпан деревянными опилками, в которых ноги утопали почти по щиколотку. Виталий схватился руками за железные прутья. Бесполезно. Они слишком крепкие, не сломаешь. На небольшом выступе внутри этой странной клетки, лежал кусок засохшего хлеба и стояла фляга с водой.
Напротив его клетки, которую эквины называли стойлом, он увидел кого-то в темноте. Слабый голос послышался из клетки напротив.
- Жаль...
Виталий вздрогнул от этого голоса. Он был сухой, далекий и какой-то безжизненный.
- Что тебе жаль? Кто ты? - Виталий пытался разглядеть таинственного собеседника во тьме, но лишь слышал его слабый голос.
- Жаль мне тебя... Раньше ты был с госпожой. А, теперь ты раб эквинов как мы. Трудно тебе будет здесь жить, ведь ты привык к дому и тёплому хлебу из рук госпожи. Здесь тебе не дадут жить спокойно, ты будешь как мы. Меня зовут София, я раб сто тридцать пятого стойла, профиль красивый шаг. Мне семнадцать лет. Сюда попала пять лет назад после смерти моих господ. Отсюда мне уже не спастись.
С другой стороны послышался голос пободрее, но всё такой же безжизненный.
- Не пугай его. Может он ещё вернётся на широкие поля к своей госпоже. Мы не сможем стать свободными, а он ещё может.
- Нет. Она умерла прямо там, её не спасли, я сама слышала, Елезар.
Виталий не мог понять, откуда раздаются эти слабые голоса. Ему становилось страшно.
- Да кто вы такие?! – истерично завопил Виталий, хватаясь за холодную решётку дрожащими руками.
- Моё имя Елезар. Я раб из сто сорок восьмого стойла, профиль барьерные прыжки. Я здесь уже четвёртый год, и, боюсь, мне недолго осталось до конца. Мы такие же люди, как ты. Мы навечно обречены на существование в клетках, на хлебе и воде. А, твоё имя как?
Виталий слушал этот голос из соседней клетки. Сухой, пустой, безнадёжный. Как будто говорил призрак, а не живое создание.
- Моё имя Виталий. Что меня ждёт? Куда я попал?
Голоса поочереди вздохнули. На мгновение воцарилась тишина.
- Мы все здесь отбываем наказание. Выбраться отсюда можно только на задний двор, где тебя будет ждать пуля в лоб. А, пока ты жив, здоров и подаёшь эквинам какие-то надежды на приятные забавы, которые они с тобой будут делать, ты будешь рабом. Каждое утро сюда будет приходить твой хозяин, и будет надевать на тебя ремни, верёвки, железки. Тебе будет сначала неприятно, потом больно и горячо. За плохую работу, или если хозяину что-то не понравится, тебя будут бить. Долго бить. Больно и обидно…
Голос стих. Послышался стон.
- Я стара уже для забав эквинов, поэтому меня отдают на растерзание молодым эквинам, неопытным, и они делают со мной что хотят. Мне недолго радовать их своим избитым лицом и порванной кожей. Пусть уж лучше пуля, чем это терпеть.
- София, не говори ерунды! Мы ещё продержимся. Вот увидишь. С нами теперь Виталий, всё же веселее.
Елезар слабо засмеялся. Виталий от ужаса сел на пол. В голове гудело, сердце сильно билось внутри.
- За что?! – спросил Виталий, поднимая голову к решётке.
- За то, что мы родились людьми. Вот наша вина…

Едва солнце встало из-за горизонта, как в длинном тёмном коридоре раздались шаркающие шаги. В каждую клетку старый эквин с уродливым горбом и кривыми руками небрежно бросал кусок хлеба и флягу с водой. Хлеб был чёрствый, вода с запахом тины. Виталий невольно поморщился, и тихо шепнул в соседнюю клетку:
- Разве это можно есть?!
- Ешь! Следующий пай дадут только вечером. – Елезар с хрустом жевал невкусный хлеб. Как сейчас Виталий вспоминал свои домашние бутерброды, которые он таскал с собой на конюшню, и недоедал их!
Открылись ворота, и в коридор начали входить эквины. В приличном одеянии, они имели на головах крепкие железные шлемы, на руках кожаные перчатки, на ногах высокие сапоги с длинными острыми шпорами. Эквины подошли к клетке Софии и Елезара, и, распахнув двери, начали быстро надевать на них длинные запутанные кожаные ремни и верёвки. Виталий с ужасом наблюдал за этим странным обрядом. При свете дня теперь Виталий увидел своих ночных собеседников. София была высокая, с волнистыми русыми густыми волосами, которые спадали ей на плечи. Серые глаза грустно, слепо глядели куда-то в пол. Вид у неё был измученный, больной. Елезар был пониже ростом, чем София, но более крепкого телосложения. Тёмно-золотистого цвета волосы были запутаны и очень грязные.
Эквины были им по пояс, и Виталий удивлялся, почему они не отбросят их в стороны и не убегут? Ребята же напротив: стояли спокойно, тихо, не препятствуя своим мучителям. Их руки связали толстыми верёвками вместе, скрестив их на груди, на шею надели кожаный ошейник. На спине виднелось кривое деревянное седло, несколько отличавшееся от конского. В рот им засунули длинную тонкую железку с шипами. Как?! Зачем?! За что?! На эти вопросы Виталий не мог найти ответа.
Ребят потянули за длинные кожаные поводья, и они послушно поплелись из душного коридора на улицу. Виталий остался один. «Я так просто не сдамся! Я не дам себя унижать! Я – человек! Я имею права!»
В этот момент Виталий услышал разговор из другого конца конюшни. Он прислушался.
- Ты уверена, что сегодня ты с ним справишься? Он ведь после клиники, мало ли, что может быть у него в его тупой башке.
- Я уверена, мама, что я справлюсь. И, не таких приходилось ломать! Он будет как шёлковый.
«Кого ты хочешь обуздать?! Меня?! Ну, я тебе покажу ещё! Ты у меня попляшешь!» - Виталий вжался в стенку клетки. Шаги приближались. Он был готов дать отпор. Кулаки сжались сами собой. К клетке подошла маленькая эквинка, с наглыми дерзкими противными глазами, и ехидно посмотрела на Витальку.
- Ты будешь хорошим мальчиком, и всё будет хорошо. Но, если нет! Ха-ха-ха! Лучше тебе об этом не думать, тупое животное!
Она медленно, по-царски удалилась, а Виталий сразу же решил: не подпущу её к себе! Она с ума сошла!
Эквинка вернулась уже в шлеме и перчатках. В руке красовались «орудия пыток». Щёлкнул замок, сердце заколотилось…
Громко взвизгнув, эквинка выскочила из клетки, уронив на пол крепкий длинный хлыст. Виталий потирал дрожащие руки. Неплохо для первого раза! Напугал её!
Эквинка обернулась и злобно захрипела:
- Будет по-плохому, дурак!
Виталий не успел сообразить, что к чему, как щёлкнул бич, и на его ноге уже красовалась красная полоска. Виталий подскочил от боли в воздух и встал на колени в опилки. Эквинка радостно заржала, и вошла в клетку. В руке её был хлыст, а за клеткой – длинный бич.
Эквинка подошла к согнувшемуся от боли Виталику, и накинула на его шею кожаный ошейник. Виталик дёрнулся в сторону. Не дамся, палачи! Но, тут же – удар хлыстом по бедру, и Виталик опять скуля как собака, стоит на коленях перед маленькой мучительницей. Руки связали верёвкой, деревянная конструкция на спине застёгнула, шея привязана так, что повернуть голову без приказа хозяина вообще нельзя. Виталий стал отходить от боли и вновь оскалился на эквинку, так как не мог больше шевелить руками. Бессильная злоба душила его изнутри: да как ты можешь?!!
Не успел он придумать казнь для своей палачки, как его нижнюю челюсть уже схватили маленькие ручки. Прижав больно язык к зубам, в рот запихнула эквинка холодную мерзкую железку. Обидно, больно!
Эквинка потянула за поводья. Железка пробежала по языку и зубам. Жжёт, режет!
…Виталий вышел на плац, засыпанный песком. На нём уже было много таких же несчастных, безнадёжных людей. Среди них были София и Елезар.
- Ну, что, дочка, справилась с ним?
- Да, мама, помоги сесть на него. Дальше я сама.
Эквинку подсадила более высокая эквинка, с более низким голосом и со зверским взглядом. Поводья натянулись, голова поднялась вверх. Горячее солнце жгло глаза, и жёлтое выцветшее небо звенело жарой на висках.
…Круги стояли в глазах, сердце отчаянно билось, нос горит от раскалённого воздуха, руки зудят в кожаных ремнях. Ноги сбиты в кровь, губы потрескались от жажды, а рот разваливается на куски от этой проклятой железки, которая бегает, бегает, бегает внутри по зубам и языку…
После утомительного дня, Виталий не помнил, как очутился в своей клетке. Опять ночь, опять душный коридор и фляга с водой.
- Эй, Виталий, как прошёл день?
- Тише ты! Он уже спит, наверно. Не буди его, он очень устал. После таких нагрузок конечно устанешь.
Виталий попытался встать на ноги. Боль пронизывала всё тело. Болели ноги, стонали руки, ломила спина, звенела голова. Очень болел рот и губы. На них виднелись шишки от железки.
- Я не сплю, – голос Виталия был очень уставшим.
- Я тебе так сочувствую, Виталий. Тебя так долго гоняла дочь хозяйки Адского Дома!
- Какой дом?
- Адский Дом. Так сред людей называется это жуткое место, куда никто не хочет попасть. Мы – мясо для развлечений эквинов, и больше ничего.
- Хех! Да уж! Не повезло тебе, Виталий. Ты попал к этой сумасшедшей эквинке! Её профиль кросс с препятствиями, и она очень злая.
- Почему у всех такие разные профили, когда мы все в любом случае страдаем?! Разве боль может подразделяться?! – Виталий, преодолевая боль, вскочил на ноги, с яростью хватая решётку грязными руками.
- Может. Здесь может. Знаешь ли, каждому своё. Кому – умереть на дистанции, кому-то – разбиться об опасное препятствие, а кому – просто быть забитым до смерти добрыми хозяевами. Мы здесь не в силах повелевать своими судьбами. Они наши спасители и палачи. В их руках смерть и жизнь.
Виталий чувствовал на зубах противный вкус железа и стёртой слизистой оболочки языка.
- Разве вы никогда не пытались отсюда сбежать?
София слабо рассмеялась, Елезар хмыкнул.
- Отсюда нет выхода. Они слишком хорошо нас охраняют. Если засекут – пуля. Чтобы другим неповадно было.
София всхлипнула:
- Нет. Один шанс есть, но он очень маленький. На соревнованиях обычно много эквинов и людей. Будет толчея, неразбериха и во время этого события можно улизнуть. Но, куда? Нас везде найдут и убьют.
Виталий сидел на полу и жевал чёрствый хлеб. Белая луна висела холодным диском над решёткой окна клетки. В коридоре кто-то бормотал странные слова:
- Если бы он знал, глупец, как она его любила! Она душу бы за него отдала, а негодяй с железкой вместо сердца каждый день распинает того, за кого бы та душу бы отдала!
Что внутри у этих глупцов?! Что в их сердцах?! Дойдёт ли до негодяя с железкой вместо сердца, за что он здесь? Мучайся, мучитель! Казни себя, палач!..

Утром Виталий открыл глаза. Палящее злое солнце уже начинало свой бег по небесному своду. Виталий услышал, как щёлкнул замок ворот. Скоро начнётся всё заново. Боль и бессильная злоба сковали Виталия изнутри. Из последних сил он в отчаянии схватился за прутья решётки и крикнул:
- Неужели вы не хотите драться?! Вы разве не хотите получить свою драгоценную свободу, слабаки?! Вы столько лет торчали здесь, ради куска хлеба и побоев?! Давайте отвоюем себе свободу! Если мы объединимся, то сможем одолеть этих уродов!
София и Елезар изумлённо покосились на него сквозь решётки своих клеток. По коридору шли уже эквины в шлемах, зорко оценивая ситуацию вокруг себя.
- У нас ничего не выйдет, если мы спонтанно набросимся на них! Нас просто изобьют, а толку никакого не будет. Успокойся, Виталий! Чем больше ты сопротивляешься, тем больнее будет, поверь. – Елезар послушно подставил голову под ошейник и ремни. София вздохнула, грустно посмотрела на Виталия и тоже поступила так. Виталия распирала злоба и досада: его не хотят слушать! Они боятся за свои шкуры сейчас, но зато потом будет свобода! Надо бороться до конца, тогда всё получится!
Виталий сжал кулаки и оскалился, когда увидел знакомую эквинку в шлеме около своей клетки. Виталий собрал все силы, которые у него ещё были, и с яростью бросился на неё. 
София и Елезар отвернулись. Послышался крик от удара хлыстом по лицу, и Виталий беспомощно сполз по серой стене клетки на пол. Его ладони едва успели закрыть лицо от удара, иначе бы он лишился глаз. По рукам шла глубокая красная полоса, а по щеке катилась слеза…

…Сегодня был день, когда все негласно косились на Виталия и эквинку, дочь хозяйки Адского Дома. Все занимались своими делами, и делали вид, что не обращают на них никакого внимания, но на самом деле все только и делали, что искоса наблюдали за этой необычной парой. Виталий собрался с мыслями. Он чувствовал, он понимал, что руки связаны на груди, на шее ошейник, не дающий вертеть головой, сзади на спине злобный крикливый наездник, который дёргает за поводья и то и дело шпыняет шпорами в бока. Во рту та самая ненавистная железка, елозящая по зубам.
- Сегодня я дам оглушительный отпор этим тварям! Будут знать, где их место!
На плацу были он с эквинкой и её страшная мамаша, стоящая на центре плаца с длинным толстым бичом. Виталий решил действовать, и действовать решительно и бесповоротно. София и Елезар, не отрывая глаз, смотрели за всем происходящим с соседнего плаца. 
Виталий рванулся вперёд, пытаясь вырвать поводья из рук эквинки, мотая головой изо всех сил, натягивая до боли ремни на шее. Железка вонзилась в губы и пробежалась по зубам, больно прищемив язык. Но, Виталий не обращал внимания на эту боль. Он уже истерично бился со всеми путами на руках и голове, беспорядочно дёргаясь как в агонии.
- Успокойся, истеричка! – эквинка изо всех сил натянула поводья, так, что голова Виталия задралась вверх, и наотмашь ударила его по затылку хлыстом. Звёзды посыпались из глаз, и в ушах зазвенело. Это ещё больше разозлило Витальку, и он отчаянно продолжил бороться.
Пот катился по лбу, волосы были мокрые от него, и одежда покрылась пылью с плаца. От боли и бессильных попыток вырваться из плена ремней и верёвок из краёв губ и языка по подбородку текла струйка бардовой крови с железным привкусом. От жары и палящего солнца дышать было трудно и больно, так как ремни стесняли все движения тела. Руки зудели и страшно чесались в местах, где натёрли ремни и верёвки. Но, он продолжал бороться. Толку от этого было маловато: эквинка просто вспотела, и её руки и ноги были напряжены. А, ещё было испорчено настроение у её грозной мамаши.
- Хватит ему дурака валять! Хочет рвать себе пасть: пожалуйста! Только я не намерена это видеть на соревнованиях послезавтра! Дай ему шпорами и хлыстом по башке!
Мамаша эквинки отбросила длинный конец бича в сторону. Как только эквинка натянула поводья и поглубже села в седло, раздался щелчок и словно укус змеи поразил ноги Виталия. От боли он взвился как бешеный над землёй, и побежал сломя голову, пока не упёрся в забор. Поводья дернулись, и визжащий голос мамаши завопил:
- Куда ты едешь?! Рули давай! Разрази тебя гром!
Щёлкнул бич. Круги и ковры в глазах смешались с гулом своих шагов, тяжёлым дыханием и звоном в ушах. Он чувствовал, как теряет сознание. Палящее солнце било в глаза. На ресницах застыли слезинки…

Виталий очнулся в своей душной клетке. На этот раз дико болели губы и язык. Пощупав их, он понял, что ему немного порвали края губ железкой и теперь там будут шрамы. На ногах виднелись красные ноющие полосы от бича.
- Мы всё видели, Виталий. Ты отчаянно бился, нам было тебя очень жаль. Тебя так били бичом, аж сердце кровью обливалось! Прости, мы ничем не могли тебе помочь.
София тихонько всхлипнула в своей клетке.
- Ты отличный боец. Не зря тебя выбрала эта эквинка. Ты норовистый, с характером. Но, учти, пройдёт один-два дня и тебя сломают. А, если сломают – ты никогда не сможешь больше сопротивляться, поверь мне. Я восхищался тобой сегодня, ты воскресил во мне былой характер. Я согласен бежать отсюда. – Елезар бодро и громко говорил эти слова, и тут же откликнулась София:
- Я тоже хочу бежать. Но, во мне не хватит духа так биться. Я слаба слишком для этого.
Виталию хотелось плакать. Такого доверия он ещё никогда не получал ни от одного из своих друзей. Они знают, что могут идти на смерть, но они доверяют ему. Жаль, что сил так мало! Я бы сломал эти решётки вручную, лишь бы спасти всех отсюда!
- Нет. Мы подождём. Сейчас это опасно. Но, на соревнованиях можно попробовать, как ты это уже говорила, София. Я обещаю вам, друзья, я освобожу вас отсюда. Я буду биться до конца, но вам биться не надо. Они не должны узнать, что мы сговорились. Вы сбежите по другому плану. Я придумаю завтра.
- Завтра мы все идём на прогулку с нашими эквинами. Я сам слышал, - сказал Елезар.
- Отлично. Там мы и придумаем всё. – София никогда не была так счастлива.
- Не радуйтесь раньше времени. Я устал…
Виталий лёг на опилки. Всё тело ныло и болело от побоев. Он знал, что ещё несколько таких сопротивлений, и он сломается.
Вдруг, случайно ему вспомнился его конь и разговор со своим другом:   

- Бьют. Сильно бьют. А, если не помогает, то просто от таких избавляются. В колбасе они будут лучше смотрется, чем на ипподроме.
- Неужели тебе не жалко их? Они, может, не хотят выполнять твои приказы, и что же? Всех за неповиновение убивать, что ли?
- О чём они могут ещё мечтать? Они рождены рабами, и должны выполнять то, что им предписано.

- Бьют. Сильно бьют. Рождены рабами. Кто мне дал право так говорить тогда? Я был идиот. Теперь я несу то, чего заслужил.
Виталий тихо всплакнул. На душе стало больнее, чем от побоев. Неожиданно захотелось выдержать любое унижение и любую боль, лишь бы попросить прощения у своего коня. Виталий вспомнил, как жестоко избивал старого коня за непослушание и грозился сдать его на колбасу. Стыдно стало…
В коридоре кто-то, смеясь и одновременно рыча, бормотал странные слова:
- Она его любила. Ха-ха-ха! Он её любил. Ха-ха-ха! Когда её не стало, он попал в лапы негодяя с железкой вместо сердца! Ха-ха-ха! Рррррр! Негодяй бил, бил, бил его! Ха-ха-ха! Негодяй не видел дороги и не видел её смерти! А, он лежал в луже её крови. Он спал. Сон стал его жизнью. Мучай себя, мучитель! Казни себя, палач!..


Утром друзья вели себя тихо, и совсем не сопротивлялись эквинам, когда те надевали на них ошейники и ремни. Даже Виталий стоял тихо, и это весьма удивило всех.
Погода была чудная: птицы пели в небе, солнце поутихло, и не припекало голову, ветерок был свеж и чист. В лесу было тихо, хорошо, свежо. Поводья ослабли, и друзья смогли посвободнее держаться вблизи друг друга. Чем дальше они уходили от Адского Дома, тем спокойнее становилось на душе.
- Друзья, биться буду я. Мы сбежим во время моего выступления. Вы же убежите одновременно со мной, только с разных концов плаца. Так они не поймут за кем сначала гнаться, и это сработает нам на руку. – Виталий говорил тихо, стараясь проговаривать все слова сквозь неудобную железку.
- Это неплохо придумано, но как мы сбежим? У нас будут крепко застегнуты все ремни, и завязаны все верёвки. Мы не вырвемся сразу из них. – София сказала тихо первой, так как Елезар немного отстал.
- Нам нужен какой-то предмет, которым мы можем перерезать путы, но не до конца, чтобы казалось со стороны, что вы рабы. На самом деле будет только видимость этого. – Елезар задорно высказал свою мысль.
- Правильно говоришь, Елезар. Но, нам нужно найти этот предмет. – Виталий посмотрел под ногами. Только трава и коряги деревьев увидел он.
- Нам не дадут пронести такой предмет в руках. Они же связаны, – вздохнула София.
- Я что-нибудь придумаю.
Виталий силился найти хоть что-нибудь, дающее надежду на спасение, но всё было тщетно: в лесу не было мусора и острых предметов.
Вскоре эквины приказали друзьям остановиться около стоянки в виде сваленного дерева около поляны, и привязали их там за поводья.
Виталий вдруг увидел, что к ним приближается ещё какой-то человек и эквин. Это была девочка, примерно его возраста, в таких же ремнях и с железкой во рту, но на её лице не было страха и безумной злобы. Наоборот: глаза светились счастьем и радостью. Виталий от удивления растопырил глаза.
Эквинка спрыгнула со спины девочки, и привязала её рядом с ребятами.
Вдруг, эквинки из Адского Дома злобно на неё покосились:
- Опять ты здесь! Мы же тебя предупреждали: ещё раз появишься рядом с нами – твоей девчонки тебе не видать! Как ты можешь называться наездником в таком виде и с такими повадками! Ты без шлема, на руках нет перчаток. Как ты ездишь без шпор и хлыста?! Ты портишь нашу репутацию, дурочка! Убирайся отсюда со своей девчонкой!
Эквинка без шлема и шпор, к удивлению Виталия дала решительный отпор:
- Я же не указываю вам, как жить! Вы бьёте своих людей: это жестоко! А, жестокости нет оправдания. Я никогда не надену шпор, а хлыст мне нужен не для битья, ясно вам?! Я люблю свою девочку, и не хочу причинять ей вред. Это вы людей не жалеете, поэтому они у вас каждую неделю разные. Губите вы их, живодёры с железкой вместо сердца!
От этих слов в душе Виталия что-то щёлкнуло. Ночное бормотание! Негодяй с железкой вместо сердца! Это – жестокий человек, который бьёт своих подчинённых! Кто он?
Эквинки разошлись в разные стороны, а Виталий начал разговор с новенькой девочкой:
- Как тебя зовут?
- Лиза.
- Но, почему ты не назвала свой профиль и клетку, как София и Елезар?
- Потому что София и Елезар из Адского Дома, а я живу у моей госпожи. У меня нет клетки и профиля. Я – друг. А, живу в комнате, где тёплые опилки на полу, где на столике стоит чистая вода и всегда есть каша и печенье.
Виталий удивлялся больше и больше.
- Как?! Разве ты никогда не хотела убежать от этих гадов?!
- Нет, ты что?! Они самые добрые эквины во всей округе. Моя госпожа любит меня. Они покупает мне еду, мы ходим вместе на прогулки, она даёт мне свободу. Я не желаю ей зла.
- А, как же железка во рту?! Ты хочешь сказать, что это тоже добро?!
- Смотря, в какие руки она попадёт. Многие добрые эквины знают, как правильно обращаться с железкой. От неё совсем не больно, я её совсем не замечаю. А, свою госпожу я чувствую сердцем.
« Железка вместо сердца. У них у всех нет сердца, поэтому они приказывают не сердцем, а железкой» - думал Виталий про себя. Ночное бормотание не выходило у него из головы.
- Неужели она тебя никогда не била?!
- Била. Но, это было давно, когда я была ещё приручена ею. Она наказывала хлыстом, но я не обижалась на неё, так как знала, за что получаю наказание. Битьё – последнее, что можно применить в воспитании, но без него нельзя обойтись в некоторых случаях.
Лиза умолкла. Елезар, София и Виталий переглянулись удивлённо друг с другом.
- О какой свободе ты говорила? – спросила София после недолгой паузы.
- Она выпускает меня гулять ночами, один раз в два дня. Я хожу, где захочу, делаю, что захочу, а под утро возвращаюсь домой к госпоже. Также я свободно могу ходить по большому дому, пока этого никто не видит.
В этот момент Виталий почувствовал в себе странное чувство. Слова Лизы заходили ему глубоко в душу и звенели там, как сотни соловьёв. Её радостные светлые глаза, которых он не видел уже несколько дней в этой жуткой жаре и мучениях, светились для него лучом надежды на спасение. Он хотел сказать о своих неожиданных чувствах, но Елезар тихо произнёс:
- Наши идут! Заканчивай!
Виталий вздрогнул. В глотке пересохло от волнения, и он ничего не мог сказать.
- Ты побледнел. Тебе плохо? Что-то случилось? – спросила Лиза, сверкая добрыми глазами.
- Видимо, да. Со мной что-то случилось. Приходи завтра ночью к моей клетке в Адском Доме. Принеси лезвие! Прошу тебя! Ты одна наша надежда. Достань лезвие и принеси его мне.
Лиза от неожиданности отпрянула назад. Таких предложений она ещё не получала. Она немного колебалась, но видя измученных ребят с застывшей гримасой ужаса и страданий на лицах, она быстро шепнула на ухо Витальке:
- В полночь завтра буду у тебя. Будет тебе лезвие.

Ребята расстались: Лиза со своей эквинкой отправилась домой, а София, Елезар и Виталий в Адский Дом. Счастье для них опять надолго закончилось.
На развилке Виталий обернулся назад. Его взгляд встретился с Лизиными глазами. Ребята не ожидали увидеть глаза друг друга и поэтому испуганно отвернулись каждый в свою сторону.
- Что случилось? Ты какой-то сам не свой, Вить. – Елезар тихонько спросил друга.
Виталий молчал. Он ещё никогда никого не любил, и тут вдруг с первого взгляда…
- Она тебе что, понравилась что ли? – Елезар допытывался у Виталия, но тот молчал. Лишь по лицу пробежал багровый румянец.
- Оставь его. Она наша последняя надежда. Мы не должны её вспугнуть. – София резко оборвала Елезара, и тот замолчал.

Всю ночь Виталия мучали странные чувства. Как может человек полюбить эквина, да ещё и защищать его?! Это немыслимо! Неужели в них есть ещё что-то доброе? Жестокость, зло, палачи! Но, тут, же мысли уходили в другую грань: как я мог посмотреть в её глаза?! Она выжигает мою душу изнутри. Я люблю ее, и она меня мучает похуже, чем все хлысты и железки вместе взятые!

В коридоре раздавался всё тот же скрипучий жутковатый голос:
- Ха-ха-ха! Он полюбил, да неужели! Ха-ха-ха! Не может такого быть! Ха-ха-ха! Разве железка может любить? А, как же тот, который любил? Ведь о нём он не думал! Бил, бил, бил! Ха-ха-ха! Рррррр! Мучай себя сам, мучитель! Казни себя сам, палач!..

Утром Виталий услышал разговор в коридоре. Он быстро вскочил на ноги и вслушался в эти тихие голоса. Это был разговор о предстоящих соревнованиях.
- Слушай, зачем их перевозить туда сейчас? Им и здесь пока что неплохо. Тем более, они здесь под моим контролем, а там что? Может, передумаешь, а?
- Нет, мама. Я вчера видела, что он ведёт себя хорошо, и теперь я хочу тренироваться на том плаце, где будут проходить соревнования. Я справлюсь, и сегодня вечером я их всех заберу.
- Зачем всех?
- Со мной едут подружки. Они же тоже будут выступать, вот поэтому я заберу Софию и Елезара с собой. Всё будет хорошо, вот увидишь. Я только сейчас с утра позанимаюсь на нашем плацу, чтобы быть уверенной, что он исправился.
- Хорошо.
Голоса стихли. Виталий содрогнулся от мысли, что их сейчас увезут далеко отсюда, и там они уже не спасутся. Никогда! Надо было что-то придумать.
- Ребята, ужас! Проснитесь!
Елезар и София открыли глаза, и, видя испуганного Виталия, тут же вскочили на ноги.
- Что случилось?
- Они хотят нас сегодня вечером увезти отсюда! Это значит, мы не увидим свободы. Лиза сегодня ночью должна принести лезвие, а нас здесь уже не будет. Что нам делать?!
София и Елезар испуганно переглянулись. Они не знали, что можно ещё придумать. Щёлкнули ворота и эквины вошли внутрь. Начинался день мучений. Думать было некогда, и Виталий в отчаянии тихо сказал:
- Я не дам им погубить нашу жизнь, друзья. Я сегодня дам им такой отпор, что Адский Дом содрогнётся. Я буду драться с ней на плацу. До конца. Чего бы мне это не стоило. Если она упадёт, мамаша её не отпустит вечером никуда, а заставит сидеть дома, приходить в себя. А, у нас будет встреча с Лизой, и всё будет хорошо.
София испуганно закричала:
- Виталий, ты не знаешь, что говоришь! Они растерзают тебя! Они тебя будут бить до потери сознания!
- Другого выбора у нас нет. Я выбрал боль…

Эквинка вывела Виталия за поводья на плац. Солнце беспощадно било в глаза золотой горячей струёй, а взгляды людей устремились на Виталия. Он был сердит и тяжело дышал. Он знал, что его ждёт.
Он дал сесть на себя эквинке, он дал спокойно пройти круг ей. Но, в этот момент он решился это сделать.
Дождавшись, когда эквинка расслабится, Виталий резко рванулся вперёд, изо всех сил мотая головой, дрыгая руками и поднимая клубы пыли ногами. Эквинка потянула за поводья и ударила хлыстом его по голове. Виталий не чувствовал этот удар, он продолжал нестись к забору, который был уже не далеко. Эквинка в ужасе завопила:
- Стой ты, идиот! Куда ты прёшь?! Стой!!!
Но, эти крики забавляли Виталия. Он подбежал к забору и изо всех сил ударился об него боком. Он видел крем глаза, что эквинка выронила хлыст, и скоро потеряет равновесие. Эквинка в ужасе схватилась за Виталькины волосы. Ремни и верёвки натянулись до предела. Один резкий рывок и Виталий с размаху удар эквинку об забор, оторвав её от себя. Эквинка кубарем полетела в песок, а взмокший Виталий с яростью смотрел на неё с высоты своего роста. Он был доволен своим поступком. Эквинка с невероятной злобой в глазах встала на ноги. Она была цела, но обида взрывала её изнутри. Весь плац видел, как она грохнулась и теперь насмешек не избежать.
- Дорогая, что случилось?! Ты упала? Иди скорее домой, приводи себя в порядок, прошу тебя.
Мамаша подлетела к эквинке со скоростью реактивного самолёта. Та же, визжащим нервным голосом пропищала:
- Я ещё никогда так не была опозорена! Эта тупая скотина сбросила меня на глазах у всех! Я в бешенстве!!!
- Не бойся, дорогая, мы позаботимся о нём. Будет как шёлковый.
Мамаша сделала знак своим слугам-эквинам. Те сразу же подбежали к Витальке и схватили его за поводья, окружив его со всех сторон. Люди в страхе отвернулись. Они знали, куда его сейчас поведут.

Виталия запихнули между двумя длинными поручнями, стоящими по центру всей территории Адского Дома. Вокруг под ногами горячий песок, руки хватаются за раскалённый воздух, а глаза смотрят на небо, откуда палящее солнце гудит своим золотым горном.
Эквины окружили Виталия со всех сторон, и быстро накинули верёвки на его руки и ноги. Старые, но крепкие верёвки опутали и его шею, привязавшись к ошейнику. Эквины отступили, как бы любуясь своей работой. На Виталии был ошейник с привязанной веревкой, руки и ноги были привязаны прочно к периллам. Всю амуницию с него сняли.
Грозно и величественно подошла мамаша эквинки. Глаза её горели позлее беспощадного солнца, а ноздри раздувались, как у тореадорского быка.
- Сейчас мы будем выбивать из него спесь. Бейте! Беспощадно бейте! Только так, чтобы не повредить. Ему ещё на соревнования ехать завтра.
Завтра! Как это хорошо звучит! Лиза принесёт лезвие, и план сработает! Но, сейчас…
Спереди стоял один эквин, по бокам два, и позади ещё один. А, между ними ходила мамаша эквинки. В руках у неё был длинный кожаный кнут, у головного эквина – хлыст, у боковых – бичи, а у заспинного – длинная железная цепь. Все эти орудия пыток были весьма страшными в руках озлобленных существ.
Прозвучала команда:
- Бейте!
Разом в глазах всё потемнело, разум помутился. По лицу бил хлыст, оставляя красные отметины. По рукам и бокам с остервенением, щёлкал бич, разрывая рубашку в клочья. По спине била цепь, звеня, как тысяча дьяволов. А, иногда между этими ударами раздавался резкий, в сто раз больнее удар кнутом, так что Виталий от боли кричал и падал на колени. Верёвки крепко держали его в стоячем положении, поэтому он только кричал и пытался увернуться от ударов, дергая головой. Солнце било в глаза, и пыль оседала на раны и синяки, добавляя щепотку мучений. Пот лился со лба и капал на землю, пропитав всю одежду Виталия и волосы на голове. От боли из глаз текли слёзы, так как больше он был не в силах кричать.
Он затих. Голова безжизненно повисла на плечах, руки больше не содрогались, но ноги ещё крепко стояли на земле. Мамаша эквинки подняла руку вверх, и пытки прекратились.
- Отведите его обратно в стойло. Сегодня с него хватит. А, ещё убьёте ненароком.
Виталия в бессознательном состоянии оттащили в клетку, и бросили на пол. Щёлкнул засов на двери, коридор опустел. За окном сгущались сумерки.

- Виталий, ты жив? – тихо спросила София. Уже прошло несколько часов с того момента, как Виталия притащили сюда эквины. Он молчал. В голове пульсировало, и раны адски болели.
- Не трогай его! Он еле живой остался сегодня. Но, благодаря его странному героическому поступку мы всё ещё здесь, и у нас есть шанс спастись. – Елезар тихо с грустью ответил Софии.
Виталий всё слышал. Он не мог ответить: губы еле шевелились, а лицо страшно горело от побоев.
Елезар тихонько в душной темноте затянул унылую песню:
- Каждому своё говорят они, выбирая кнут иль хлыст. А, в глазах горят огни, и любят сердца они наши грызть.
София грустила, повиснув на руках возле решётки своей клетки, не отрывая взгляда от прутьев окна. Серая луна заглядывала внутрь коридора.
Вдруг, за окном она услышала шаги. Тихий знакомый голос прошептал:
- Виталий! Я пришла. Это Лиза. Где ты?
София позвала Виталия:
- Очнись! Поднимись! Лиза уже здесь!
Виталий всё слышал, но не мог подняться с пола. Руки и ноги не слушались его, но преодолев боль и страдания, он встал и, опёршись на решётку окна, посмотрел на улицу. Под окном стояла Лиза. В её руке блестело длинное тонкое лезвие. Когда она увидела Виталия, радостно протянула к нему руки:
- Привет! Я ждала тебя здесь. Что с тобой случилось?
Виталий, слабо шевеля губами, пробормотал:
- Не важно. Ты теперь здесь. Я ждал тебя с утра, и теперь я пока ещё живой. Меня сегодня избили, поэтому я сейчас слаб. Я чувствую, что мы не увидимся с тобой больше, поэтому хочу тебе сказать важные слова.
Лиза взяла его сквозь прутья за дрожащую, покрытую шрамами руку.
- Я люблю тебя, Лиза. Это всё, что я сейчас могу тебе сказать. Когда я освобожусь, я приду к тебе.
Лиза тихонько прошептала:
- Это невозможно. Тебя схватят тут же, когда увидят тебя вблизи Адского Дома. Лучше, когда спасёшься, беги отсюда подальше. Никогда не вспоминай меня и Адский Дом. Будь счастлив.
- Я без тебя не смогу, понимаешь? Моё сердце плачет, когда я вижу тебя сквозь решётку. Мне будет очень плохо без тебя, и свобода будет для меня адом.
- Что же ты будешь делать?
- Бежим вместе с нами? Мы тогда вместе, вчетвером уйдём в свободные края, где нет эквинов. Не говори мне, что ты их любишь и ценишь. Я это понимаю, но, прошу тебя, останься вместе с нами. Свобода – лучше всех пряников и похвал на свете.
Лиза вздохнула. Ей было трудно согласиться с Виталием. Лиза тоже полюбила его, и ей тоже не хотелось мучить себя.
- Ты пережил трудное испытание в своей жизни. Ты потерял свою госпожу, и теперь ты страдаешь.
- О ком ты говоришь?! Я не помню ничего, кроме того, что я лежал на асфальте в крови, а рядом лежала какая-то эквинка. Что там произошло?
Лиза решила поведать Виталию эту историю:
- Ты жил у сестры моей госпожи. Ты жил в другом доме и был счастлив. Она любила тебя больше всего на свете. Ты был счастлив и весел. Но, однажды она вместе с тобой отправилась зимой на прогулку вдоль дороги, и вас сбил грузовой автомобиль. Она погибла на месте, а тебя удалось спасти. Ты долго лежал в стационаре, но потом пришла эквинка со своей матерью из Адского Дома, и купили тебя. Так ты попал сюда. Ты, не видевший зла и боли на своём веку, познал сполна этот жестокий урок, и теперь не можешь поверить эквинам. Ты ненавидишь их, но вспомни свою госпожу. Какая она была?
Виталий стоял, из последних сил опираясь на решётку руками. Он почти терял сознание.
- Я не помню совсем её. Прошу, не надо больше о ней рассказывать. Я сейчас потеряю сознание, скажи, наконец, скорей: ты убежишь вместе с нами? Ну?!
Лиза схватила его за руку и вложила в его ладонь лезвие.
- Да, я убегу с вами.
Виталий тяжело вздохнул и бессильно опустился на пол.
- Хорошо…
Елезар и София слышали все слова, сказанные Лизой и Виталием. Они, молча, смотрели друг на друга. Они вспоминали своих господ и их ласку.
В коридоре кряхтел бормочущий голос:
- Ха-ха-ха! Он любил, любил, любил её. Она была, как яркий цветок, а он как ласковый ветерок! Ха-ха-ха! Он не верил в её смерть. Она покинула его. Как это произошло?! Ха-ха-ха! Как он попал к негодяю с железкой вместо сердца? Кто знает? Ха-ха-ха! Ррррррр!!! Бил, бил, бил! Негодяй ничего о них не знал! Рррр! Теперь он вспомнит их! Мучай себя сам, мучитель! Казни себя сам, палач!

Утром в коридоре была беготня и суета. Эквинки собирались на соревнования. Бегали, мелькали вещи, амуниция, громкие слова и ругань.
София и Елезар уже встали. Виталий приподнялся, и встал на ноги. Всё тело ещё болело и ныло, но теперь не до этого. Пришло время для побега.
- Ты выдержишь? Ты очень слаб. – София спросила Виталия, когда её выводили из клетки.
- Теперь не до боли и воспоминаний. Настало время для решительных действий. Сегодня мы даруем себе свободу.

Виталий спрятал лезвие в рукав изодранной рубашки. Эквинка, надевая на него путы, не заметила лезвие, и Виталий пронёс его с собой.

Ребята стояли в тёмном закрытом помещении, привязанные к стене. Виталий, убедившись, что эквины сейчас отвлечены суетой соревнований, и не обращают внимания на них.
- София, повернись ко мне.
Виталий осторожно достал из рукава рубашки лезвие, и начал резать кожаные ремни, связывающие руки Софии. Когда ремни были перерезаны, Виталий разрезал верёвки и ошейник у Елезара. Все надрезы были сделаны так, что со стороны казалось, что путы крепкие, а на самом деле при любом прикосновении они рвались на куски.
Свои же ремни Виталий разрезал посильнее, и самое главное, разрезал оголовье и место прикрепления железки к ремням. Его выступление должно было быть эффектным, и отвлечь на себя всё внимание эквинов, пока София и Елезар убегут.
Время настало. Виталия вывела эквинка за поводья к большому плацу. Елезар и София остались в загоне. Толпа эквинов бушевала и гремела, а возле забора стояла охрана. Но, ничто уже не могло испугать Виталия и его друзей. Боль, отчаянье и дикая жажда свободы поработили их души и мысли.
Прозвенел удар в гонг. Эквинка вскочила в седло, и ударила шпорами Виталия в бока. Он послушно вышел на плац. Эквинка натянула поводья и приготовилась уже показать свой номер, как вдруг её поводья оборвались как нитки. Толпа эквинов ахнула. Испуганная эквинка попыталась подобрать упавшие остатки поводьев, но Виталий уже начал действовать. Послышался хруст разрывающихся ремней, и вся амуниция начала падать на землю. Эквинка в ужасе поняла, что сейчас упадёт и её выступление никто не засчитает. Эквинка схватилась крепко за волосы Виталия и вцепилась в него ногами. Виталий бился  сильнее и сильнее, чтобы вся амуниция спала с него, но эквинка крепко держалась у него на спине. В ярости Виталий бросился к высокому сложному барьеру.
- Проклятый бурдюк! Я с тебя шкуру спущу, скотина! Нет!!!
Виталий с размаху врезался в барьер, и седло вместе с визжащей эквинкой полетело вниз, на песок. Сверху падали части барьера, придавив эквинку, и Виталий, пользуясь моментом, бросился бежать.
Время шло секундами. Виталий бежал к забору, что есть силы. Пока часть эквинов бросилась помогать упавшей эквинке, другая часть узнала, что София и Елезар сбежали и, бросилась на их поиски.
Виталий набросился на охрану возле забора, и, раскидав всех, ловко перемахнул через него. Вот она долгожданная свобода! Вот они просторы и поля! Вот там за горизонтом нет боли и страха!
Виталий бежал радостно по высокой траве, захлёбываясь радостью и счастьем. Рядом с ним бежали София, Елезар и Лиза, которая выскочила из-под куста. Ребята впервые в жизни выглядели радостно, и свет счастья светился в их глазах. Впервые румянец разлился по лицам измученных ребят, и улыбка осветила их печальные души.
- Вот мы и на воле! Лиза, мы свободны! – Виталий кричал громко, радостно, как будто хотел, чтобы вест мир это услышал.
- Мы теперь будем самыми счастливыми людьми в мире! – Лиза также подхватывала радостные возгласы Витальки.
От радости ребята не заметили, как беда пришла сзади. Эквины толпой неслись верхом на людях по следам беглецов. Их страшные глаза, жаждущие крови и страданий людей, просто пожирали всё на своём пути.
- Только не упустите их, болваны! Держите Виталия! Остальные меня не интересуют! Держите их, хватайте!!! – мамаша эквинки летела впереди всех, ревя как мотор самолёта. Погоня настигала беглецов.
- Нас догоняют, ребята! Куда нам бежать?! – София была в панике, и неслась сломя голову по высокой траве.
- Я знаю, здесь есть река! Быстрей к реке! – Елезар рванулся в сторону,  ребята побежали за ним.
- Не дайте им уйти! Хватайте их!!! – грозные крики эквинов гудели позади, как стая бешеных шершней.

Друзья подбежали к реке. Вода была мутная и течение быстрое. До другого берега далеко, а разъярённая погоня уже так близко.
- Прыгайте в воду! Плывите к берегу! Иначе они нас убьют! – Виталий закричал остолбеневшему Елезару, и тот прыгнул вниз.
За Елезаром бросилась в воду София. Раздался всплеск воды, и ребята изо всех сил плыли по бурному течению к другому берегу.
Позади Виталия раздался глухой удар и крик. Он обернулся и увидел лежащую на земле Лизу. Она подвернула ногу и упала, а толпа эквинов уже настигала её. Виталий, забыв про всё, бросился к Лизе. Он знал, что он не спасётся, но сердцу не прикажешь. Он протянул руку Лизе, и она встала на ноги.
- Бежим! – Виталий потащил за собой испуганную Лизу, которая еле передвигала уставшими ногами.
Они остановились на берегу реки. София и Елезар уже были на том берегу, и испуганно смотрели на Виталия и Лизу.
- Прыгай и плыви! Я за тобой! – Виталий толкнул Лизу, и она поплыла в потоке бурой илистой воды. София и Елезар помогли ей выбраться на берег. А, Виталий?..
Он изо всех сил оттолкнулся от берега, но на его шее туго затянулась петля. Он упал на землю, понимая, что его свобода кончилась. В отчаянии и ужасе он закричал так громко и страшно, что даже жестокие сердца эквинов на секунду содрогнулись.
- Реви, сколько душе угодно, только теперь тебе конец, выродок! Уведите эту тварь в стойло, а потом обработайте его как следует! – мамаша эквинки была в ярости, и её крепкая рука держала конец верёвки, которая затянулась на шее Виталия.
Вскоре на его шее уже был ошейник с цепью, а руки связаны за спиной верёвками. Небо над головой вновь исчезло, как мираж в пустыне. Простите, ребята! Я сам себя наказал…

Он уже ничего не чувствовал. Боль переросла в нечто большее, чем странное состояние тела. Виталий болтался между ненавистными периллами в центре плаца. Шесть эквинов уже взмокли и покрылись пеной от  усталости. Бичи, кнуты хлысты и цепи уже накалились до предела в их руках, а песок и горячий пот подливали жара в огонь. Виталий чувствовал, как теряет сознание, и жизнь покидает его тело. Его руки и ноги повисли безжизненно на периллах, голова запрокинулась назад. По лицу текли струи крови, смешиваясь с потом и пылью. По всему телу кровоподтёки, синяки, ссадины и болезненные глубокие раны. Больше нет сил мучиться! Его губы тихо шептали:
«Я больше не могу. Не надо больше бить. Больно. Убейте меня. Воды!..»

Через несколько часов беспросветного битья, эквины выдохлись. Орудия пыток бросили на землю, и вытащили почти бездыханное тело Виталия из этого жуткого станка. Вся одежда его была изорвана в клочья, а на нём самом не было живого места. Теперь трудно было его узнать, из-за множественных ран и запёкшейся крови.
- Уберите его с глаз моих прочь! Завтра отведите его на задний двор. Там для него давно уже готова пуля…
Приговор уже был предписан всем, кто здесь обитал в клетках. Рано или поздно пуля уносила все беды и страдания несчастных людей. Виталий услышал только первое слово, и больше он ничего не слышал…

Солнце медленно заглядывало внутрь душного коридора. Клетки были пустые, стояла тишина. Только в одной клетке лежал избитый, израненный Виталий, который осторожно открыл глаза. Перед ним стояла эквинка и смотрела ему в глаза. У Виталия не было сил ответить хоть какой-то эмоцией на её появление, он только смотрел остекленевшими глазами на неё, понимая, что теперь всё будет кончено.
- Ты слишком много сделал. Я когда узнала, что эта идиотка померла под колёсами машины, сразу же пошла искать тебя. Давно я пыталась выкупить тебя у этой дурочки, но она слишком тебя любила. Теперь я понимаю, что я не могу с тобой справиться. Ты опозорил меня вчера, и чуть не убил, поэтому я больше к тебе не подойду. Ты победил, признаю своё поражение. Только радости для тебя это, боюсь, мало принесёт. Прощай! Иди же вслед за своей госпожой!
Эквинка злобно ухмыльнулась и ушла, громко хлопнув дверью. Виталий остался один. Его душа была спокойна только потому, что друзья его спаслись, а это самое главное.

К клетке подошёл тот самый сгорбленный, с длинными кривыми руками старый эквин, которого Виталий видел в первый день своего пребывания здесь. Эквин долго смотрел на Виталия, затем он вошёл в клетку и надел на шею Виталия петлю.
- Иди за мной.
Старик повёл Виталия по пустому плацу, по тихим закоулкам, словно в последний путь.
Вскоре они пришли на задний двор. Здесь было пусто, тихо, страшно. Стояли перилла и небольшой фургончик, с большим навесным замком.
Старый эквин подвёл Виталия к станку, и привязал его  между периллами. Виталий не сопротивлялся, стоял молча, лишь иногда покачиваясь как соломинка на ветру.
- Ты уж больно тихий, парень. Когда ты был другим. Хе! Многих я повидал на своём веку, но таких, как ты вижу впервые.
Виталий медленно открыл глаза и тихо прошептал:
- Если бы не их жестокость, всё было бы по-другому. Они били, мучили, издевались над нами, и ты говоришь о том, что я изменился. Эти палачи не должны жить на этом свете!
Старик резко обернулся.
- Ты ли мне это говоришь, Виталий? Ты, не знающий добра и сострадания? Не должны жить на этом свете?! Ха-ха-ха! Ты так и не догадался, глупый? Мучитель и палач это ты! Сколько дней ты тиранил бедного старого коня, пытался выжать из него то, что ему природой не дано? Чьи были слова: «Бить. Сильно бить»? Кто ходил в обнимку с хлыстом, и всякий раз больно исподтишка бил им лошадей?! Ты наслаждался видом страданий несчастных животных, и теперь ты сам испытал всю боль на своей шкуре! Тебе больно, тебе обидно. Но, ты забыл, как конь,  который достался тебе, бился до последней минуты, желая освободиться от боли и унижения.
- Мой конь…
- Да, твой конь любил свою хозяйку, он был ей предан всей душой, но от смерти никто не уйдёт в свой час. Она умерла под колёсами автомобиля, и конь остался без хозяина. Он верил в то, что она ещё вернётся, но каждый день видел твоё надменное лицо, и хлыст в твоей руке. Ты не знал жалости и сострадания, а теперь ты готов всё отдать, лишь бы тебя больше не били. Посмотри на них!
Перед глазами Виталия появилось странное видение:
Мчались по равнинам лошади, поднимая пыль с дорог и разрезающие своим пронзительным ржанием воздух. Реки, озёра, поля и бесконечное солнце светилось в их глазах. Вот всадник со своей лошадью мчится навстречу приключениям, вот воин несётся в бой со своим конём.
- Посмотри им в глаза. Они готовы отдать жизнь за тебя, человек. А, ты? Посмотри!
Вдруг, Виталий увидел огромную кучу трупов, над которой летает вороньё. Это трупы лошадей, присыпанные землёй, а рядом люди с лопатами.
- Вот, куда ты отправляешь их. Когда ты губишь их жизнь, они попадают сюда, где их ждёт пуля и смерть. Неужели они достойны такой участи, после долгих лет служения человеку?!
Грозный голос старика звучал как гром среди ясного неба. Сотни лошадиных трупов в странных позах застыли навек, раскрывая свои рты для железки. По их телам, Виталий разглядел, шли длинные борозды от бесконечных ударов хлыстом.
- Боже мой, кто их так бил?!
- Ты! И, такие как ты! Мучитель! Палач!!!
- Нет!!! – Виталий в отчаянии закрыл глаза. Сердце не выдержало такого страшного зрелища. Когда он их открыл, перед его лицо зияло дуло двухстволки.
- Прошу, не убивай меня. Я всё понял. Я исправлюсь. Клянусь своими ранами.
Выстрел…

Виталий вздрогнул и открыл глаза. Ему показалось, что он уже на том свете. Но, что это?..
Перед ним стоял в деннике конь, удивлённо глядя ему в глаза, в руке хлыст, вокруг никого. И, тут он всё вспомнил. Радости его не было предела, от того, что он вернулся домой.
Упав на шею коню, Виталий разрыдался:
- Прости меня! Я больше никогда никого не ударю! Больше никому не сделаю больно! Не возьму в руки хлыста!
Виталий резким движением рук переломил напополам хлыст, и отбросил его от себя прочь.
По конюшне шли ребята. Виталий обернулся, и не поверил своим глазам: София! Елезар!
Их взгляды встретились, сердца пересеклись. Они, молча, друг другу улыбнулись и пожали руки.
- Мы вернулись, друзья. Обещаю, я больше никогда не причиню боль ни одному живому существу. Я поклялся, и клятва моя нерушима.
В этот момент сзади на его плечо, кто-то положил руку. Он обернулся. Это была Лиза. Её милая улыбка озарила всё вокруг.
Друзья никогда не забыли этот важный урок, и больше не было издевательств и страданий, была только любовь и воспитание.

Старый конюх улыбнулся, глядя на стоящих ребят в конюшне.
- Они молодцы. Теперь больше не будет негодяев с железкой вместо сердца, не будет мучителей и палачей. Будут только друзья и товарищи. Будьте счастливы, ребята!

         
      

Силгер Серебряный Тигр – Киреева Ольга