Пилот и кот-мордоворот

Поздней осенью 43-го года, от немецких оккупационных властей в очередной раз поступил приказ – прочесать лес в поисках партизан. Полицаи обходили окрестности, шерстили все вокруг. Терехе и Настасу их старшой поручил осмотреть старую ветряную мельницу. Она стояла на холме, возле окраины села и давно пустовала.
Никто не хотел туда идти. С детства все наслышаны о заброшенных мельницах, в которых живет всякая нечисть – привидения, ведьмы и лешие. Но ведь приказ есть приказ, и хош не хош, его выполняй – полицаи шагали к мельнице.
– Холод собачий… – Тереха полушепотом прогундосил напарнику. – Комендант в тепле сидит, а мы тут бегай, вынюхивай.
– Да, как есть нас за бобиков держат. – Вторил ему напарник.
Когда подошли к мельнице-шатровке, Настас от страха вдавил голову в плечи:
– Нечисть, поди, там расплодилась. Я слыхал, на таких мельницах черти заманивают человека и плясать его заставляют. Крутят его и вертят, а потом в муку перемалывают. Так что ни одной целой косточки не останется.
– Вот чё ты счас то об этом тарахтишь? – психанул Тереха.
– Может черти эту мельницу и построили, чтобы заманивать.
– Ничего они не строили. Я ейного хозяина еврея Гершку самолично связывал, когда его арестовали.
Тереха пнул дверь, опасливо заглянул внутрь и осторожно шагнул в темное нутро мельницы. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Держа подрагивающий палец на курке винтовки, Тереха водил лучом фонарика по сторонам, шаря по углам, среди деревянных механизмов. Шагая по скрипучим ступеням, поднялся на верхний этаж. Малейшее движение или шорох и он бы мгновенно выстрелил.
По всему ощущалось, что на разграбленной мельнице давно не было людей. Но животным чутьем Тереха ощущал чье-то присутствие. Там жили брошенные всеми кошки. Одичавшие, они ничего хорошего от людей не ждали. И старательно прятались. Только маленький несмышленый котенок вылез из-под поворотного механизма. Подошел Терехе прямо под ноги и любопытно обнюхивал его скрипучие сапоги. Полицай, не замечая в темноте рядом с собой пушистого комочка, нервно озирался. Тут котенок громко мяукнул.
От неожиданного звука Тереха резко отпрыгнул назад и тут же выстрелил. Еще и еще. Несколько пуль он всадил куда-то в полутемный угол. Потом боязливо направил туда луч фонарика – увидел крохотного серого котенка. Тот обсыпан мелкими щепками и смертельно испуган, но пули его не задели.
Тереха рассвирепел. Схватил котенка, сдавил его жесткими пальцами, рыча как зверь.
Тощая серая кошка – мать котенка – выскочила на свет, ощерилась. Отчаянно крича, она приблизилась к Терехе. В темных углах показалось шевеление и сверкнули зеленые глаза. Много блестящих зеленых глаз.
– О! Да тут их тут тьма! – Из темноты выдвинулся насупленный и злой черный кот, сверля Тереху зелёными глазищами. – Смотри какой! Матерый! Прямо кот-мордоворот.
Зло оскалившись, Тереха показал коту-мордовороту, что он сейчас удавит котенка.
– Да, этот прям как дьявол! – Настас хотел уйти из жуткого места поскорее. – Ладно тебе, оставь скотинку. Это же колдовские твари. Может они, это, накликают беду какую-нибудь.
– Я им накликаю… щас так накликаю… я им устрою… концерт…. – Он зло сплюнул, схватил с пола мешок и швырнул туда котенка. Туго завязал мешок веревкой и подвесил к потолочной балке. – Слушайте тут песни… жалюстные.
Котенок барахтался в мешке под потолком и отчаянно мяукал. Довольный своей мстительной задумкой, Тереха удовлетворенно оскалился, обращаясь к напарнику:
– Пошли. Потом придем. Канистры с бензином прихватим. Спалим тут все. А пока пусть помучаются.
От криков котенка все мельничные кошки сходили с ума, но помочь ничем не могли. Он беспрестанно плакал, жалобно мяукал уже пять суток. Пытался рвать полотняный мешок своими маленькими коготками и зубами, лишь чуть надорвал ткань. Самому вылезти из надорванного мешка не удалось. Сквозь дырки в мешковине он видел, как местные кошки встревожено поднимают мордочки к потолку, взволнованно мяукают. Но ничего не могут сделать. «Кот-мордоворот» сумел допрыгнуть до потолка – вцепившись когтями в раскачивающийся мешок, он еле удерживался и зло грыз веревку. Падал и снова подпрыгивал, но толстую плетеную бечевку так и не смог перегрызть.
Потом котенок затих. Только изредка он все-таки издавал слабые звуки. И снова надолго умолкал. Кошек охватило отчаяние.
Тихой-тихой безлунной ночью над мельницей послышался шум – звук двигателей советского дальнего самолета. Пилотировал опытный летчик Буслов. А его штурману по имени Таисия едва минуло двадцать один год. Они направляли транспортник вглубь занятой врагом территории – везли грузы для партизан. Там посреди леса «народные мстители» готовили посадочную полосу, раскладывали костры. Заранее оговоренный опознавательный знак для самолета: четыре костра, выложенные ромбом.
На лесной аэродром внезапно напали каратели – обложили партизан со всех сторон, как в мышеловке. В ход пошли танки и артиллерия. Обнаружив «брешь» в «мешке» окружения, партизаны начали поспешно отходить через труднопроходимое болото. Хрупкая девушка Зоя – радистка отряда – пробиралась через трясину, держа над головой тяжелую радиостанцию.
Командир отряда приказал Зое передать в центр срочную радиограмму – «Вылет отменить! Аэродром занят противником». Посреди жаркого боя, под минометным огнем противника, она нашла небольшое укрытие и развернула походную радиостанцию, растянула антенну. Вокруг оглушительная стрельба, а Зоя в наушниках пыталась расслышать в эфире нужные сигналы. Взрывы раздавались совсем близко, но радистка упорно продолжала передавать морзянкой радиограмму.
Пилоту Буслову успели передать, чтобы возвращался. Он начал разворачивать машину на обратный курс, но в этот момент их обнаружили и обстреляли.
Растерзанный зенитными снарядами самолет падал к земле. Тяжело раненый в бедро Буслов едва мог двигаться – сам выпрыгнуть с парашютом не мог. Таисия схватила его правую руку, вложила в нее парашютное кольцо и помогла командиру перевалиться через борт машины. И сразу же выпрыгнула сама.
Спружинить ногами при приземлении раненый лётчик не смог. От сильного удара его так пронзило болью, что он потерял сознание.
Таисия вскоре нашла его обмякшее тело. Никаких признаков жизни. Девушка-штурман не сдержалась и заревела – очень горько и очень громко. И сквозь рыдания она неожиданно услышала голос:
– Услышать ведь могут… – это от ее рева очнулся Буслов. – Нас, наверное, уже ищут.
Поблизости полыхало зарево от догоравшего на земле самолета. Значит, он упал недалеко отсюда, и скоро тут появятся фашисты.
Спрятав парашюты, Таисия раскрыла планшетку. На карте она нашла – село поблизости. Оно недалеко, но «шли» они туда долго – тяжело шагала Таисия и несла на спине Буслова.
На подходе к селу, он в очередной раз от боли потерял сознание. Таисия оставила пилота в укрытии. Осторожно выглядывая из кустов, начала осматривать село… А его нет. Только обгорелые печи стоят и ржавые трубы. И на пригорке, за бывшим селом, стоит старая ветряная мельница. Она одна уцелела.
Зарядил холодный осенний дождь. Таисия по слякотной дороге оттащила Буслова к мельнице. Здесь, под крышей, можно хотя бы отлежаться. Пахло старым помолом и кошками. Но пушистые никак не выдавали своего присутствия, старательно прятались.
Шепотом обсудили ситуацию – двигаться Буслов не может, аварийного пайка хватит максимум на два дня. Решили расстаться. Сидеть им обоим в мельнице – значит обречь себя на голодную смерть. А так был шанс Таисии найти партизан или местных жителей, которые взялись бы им помочь. Она ушла на разведку в соседний районный городок. А Буслов погрузился в забытье.
Следующим утром, когда рассвело, сильный холод пробудил летчика. Он зашевелил озябшими руками и ногами, раскашлялся. И услышал… едва различимый звук. То ли скрип, то ли хрип. Прислушался – это жалобное мяуканье под потолком. Редкое, слабое, еле слышимое.
– Может я брежу? – Засомневался Буслов.
В висящем под потолком мешке с «захороненным» котенком показалось едва заметное шевеление.
Буслов собрался с силами и, цепляясь за мельничные механизмы, сумел встать на ноги и дотянуться до подвешенного мешка. Начал отвязывать, но не удержался на ногах – упал. Потом снова поднялся. Все-таки снял мешок и развязал. Там еле живой котенок. Подбежала дымчатая мама котенка и все остальные кошки собрались вокруг летчика. В теплых руках летчика котенок еле двигался.
– Ну, с мягкой посадкой тебя, дружище… – Он сунул котенка к себе за пазуху – Ты же как я, еще бы чуть-чуть, и навсегда бы отлетел, в рай свой кошачий.
Буслов отломил кусочек печенья из аварийного запаса, размягчил его слюной и дал котенку. Тот вяло жевал и чуть слышно мурлыкал. Пилот улыбнулся, устало растянулся на полу. Поеживаясь от холода, прижимая к себе полуживого котенка, он снова отключился. Кошки окружили летчика со всех сторон. Прижались – дружно его согревали.
На следующий день Буслов очнулся от звука чьих-то шагов. Кошки встревожено зашевелились и попрятались в темные углы. Снаружи послышался шорох – кто-то пришел. Буслов снял пистолет с предохранителя. Даже дышать перестал. Медленно открылась скрипучая дверь. Это Таисия.
Осматривая заживающую рану, она огорошила Буслова:
– У меня большие новости, командир. Вы только не пугайтесь, но я теперь на немцев служу.
– Как это на немцев? Кем служишь?
– Подавальщицей… Ну, официанткой в офицерской столовой устроилась. Вот там и набрала вам… – она развернула объемистый узелок с едой.
– Ну, ты героиня!
– Что тут такого? Каждый бы так сделал. Никакого тут героизма. Наоборот, противно им прислуживать… Они еще думают, что я немецкого не знаю, и свои дела при мне обсуждают. – Поменяв Буслову повязку, она смущенно продолжила. – Даже не знаю, смогу ли прийти сюда еще раз… Сегодня подслушала, что от партизан сбежал предатель. Он сообщил место их расположения. Каратели готовят операцию по уничтожению отряда… Думаю пойти их предупредить.
– Знаешь, где их искать?
– Примерно знаю, но побродить придется. Еще неизвестно, поверят ли мне. Кто я такая, чтобы они меня послушали?.. Еды я специально побольше набрала, но вы ее экономьте. Не знаю, когда вернусь. И вернусь ли. – Она трясущимися руками поглаживала мельничных кошек. – Хорошенькие какие. Дом напомнили… Ну, мне пора.
Таисия ушла. Прошло два дня и две ночи. Они для летчика тянулись невероятно долго.
На третий день до мельницы донеслись человеческие голоса. Говорили по-русски и по-немецки. У кошек шерсть встала дыбом – они узнали голоса Терехи и Настаса.
Затаившись, Буслов сквозь щели между досками наблюдал за приближающимся отрядом карателей.
Оставив канистру у порога мельницы, Тереха пинком открыл дверь. Шагнул через выщербленный порожек. Подгоняемый взглядами немецких солдат, идущих за ним следом, Тереха поднялся по скрипучей лесенке. Успел только увидеть, что под потолком нет оставленного им мешка. Через мгновение раздался пронзительный, режущий уши вопль. Ужасающий многоголосый крик. Кошки дико взвыли, все вместе – как по команде.
Полицаи и солдаты попятились назад, в ужасе озираясь по сторонам. И тут из-под карниза на Тереху с воем спикировал черный кот-мордоворот. Спрыгнул прямо ему на голову, раздирая когтями лицо. Полицай отчаянно закричал, как мог отбивался, беспорядочно махая руками. Отшатнулся, толкнул Настаса, тот потерял равновесие – повалился назад, покатился по лестнице, сбивая с ног опешивших немецких солдат. Кот-мордоворот бесновался – снова и снова напрыгивал на Тереху. Месиво падающих тел, кричащих от страха людей и орущих от злости кошек. Солдаты запаниковали, ринулись прочь от мельницы. И попали под пули только что подбежавших партизан.
Потом всякая суета. Вязали руки пленным солдатам и полицаям. Считали собранное оружие. Сделали носилки, уложили на них лётчика. Радистка Зоя отстучала в центр радиограмму о передислокации отряда и о спасении экипажа сбитого самолета. Таисия чертила на карте маршрут передвижения.
Пушистых бойцов покормили и благодарно погладили. И мягкие руки девушек – Зои и Таисии – и корявые ладони бойцов-партизан.
А когда партизаны собрались уходить, летчик тепло попрощался с кошками:
– Ничего-ничего, отстроят еще ваше село. И вас по домам разберут. Будете там уют создавать, хозяев своих радовать и защищать.


На основе реальных событий, в том числе описанных в рассказах Б.Рябинина «Как кошки летчика спасли» и М.Водопьянова «Штурман Фрося».