ГИДЯ

ГЛЕБ ДЕЙНИЧЕНКО

ГИДЯ
Я счастливый человек. У меня в доме сохранилась игрушка моего детства. Это небольшая обезьянка с короткой шерстью орехового цвета, с хвостом, со ртом до ушей и выпуклыми карими глазами. Её подарил мне отец через несколько дней после моего рождения, и она была моим первым терпеливым и покорным другом, которого я нещадно трепал, стремясь из детского любопытства оторвать ей ухо или выковырнуть глаз.
Как большинство детей, ещё не умеющих говорить, но уже желающих всем предметам дать свои условные названия, я наградил обезьянку странным именем ГИдя с твёрдым ударением на первом слоге. Почему её образ породил во мне именно это созвучие, я так до сих пор и не пойму. Однако имя прижилось и обрело законность. Когда к нам приходили гости, вместе с другими домочадцами им представляли и игрушку, как нечто само собой разумеющееся. "Это Гидя", - просто говорил отец, и всем казалось, все ясно: Гидя, так Гидя
Это было до войны. Потом она пришла. Моя мать провожала отца с воинским эшелоном. Она держала меня на руках, а я отчаянно орал, одной рукой обхватив за шею отца, а другой прижав к себе Гидю.
Война кончилась, а отца все не было. Прислали казенную бумагу: пропал, мол, без вести. Моя крёстная, тетя Лёля, гадала на мамином обручальном кольце, опустив его на дно гранёного стакана. Все сгрудились над столом, где, бросая на стены и потолок таинственные блики, коптила керосиновая лампа. "Смотри, Галя, - сказала крестная, - вот он, Николай твой, живой". Мать заглянула в стакан, коротко вскрикнула и упала в обморок. Бабушка разохалась. Я растерянно оглядывался и случайно обнаружил Гидю, который теперь сидел на своём постоянном месте, на спинке дивана. Мне вдруг показалось, что его карие глаза озорно блеснули, и он мне подмигнул.
Отец вернулся домой в 1948  году. Это был совершенно незнакомый мне пожилой и больной человек. Но все равно это был мой отец, которого я помнил и любил памятью детства...
Я учился в университете, с Гидей играли мои младшие братья. Мне теперь неудобно казалось называть его этим детским бессмысленным именем, и я стал величать его Гедеоном.
Как-то так получилось, что, несмотря на наличие младших в семье, игрушка осталась со мной навсегда.
Я жил на разных квартирах, менял города и места службы, обзавёлся семьёй, но Гидя, Гедеон, неизменно оказывался в моем багаже, а потом занимал свое неизменное место на спинке дивана.
Однажды моя бабушка, прожившая более 100 лет, как-то уже в глубокой старости, поманила к себе правнука, моего маленького сына. "Иди, милый, поцелуй бабушку". Сын набычился: "Не пойду, ты страшная, ты на обезьяну похожа...
Мне сделалось ужасно стыдно. Ведь бабушка вынянчила нас, детей двух своих дочерей, много на нас поработала. И главное было не в том, что она бесконечно мыла, стирала, варила, что само по себе стоит огромной благодарности, а в том, что мы не выросли хулиганами и бездельниками, не помнящими родства своего. Именно ей благодарен знанием семейных истоков и корней. Она нас и окрестила тайком, что тогда тоже было поступком.
Ирония судьбы. Я вспомнил бабушкину фотографию почти вековой давности: смотрит на меня чернобровая красавица в модной шляпке, с высокой грудью и тонкой талией. Невольно мелькнула обидная мысль: неужели и меня, через какое-то время, какой-то малец сравнит добро, если только с Гедеоном.
Все проходит. Пришло время, опустел и мой дом. Взрослые дети живут своей новой жизнью. Детвора осваивает  диковинные современные игры, электронные чудеса техники. А я все чаще возвращаюсь в былое, все вспоминаю, переосмысливаю что-то, случается, сужу себя. Коварная вещь память, как и совесть, гложет за содеянное, по глупости или легкомыслию. Только Гедеон сидит, как и прежде, на спинке какого уже по счёту дивана и смотрит на меня спокойно своими выпуклыми блестящими глазами, словно хочет подбодрить: "Мол, не переживай, старик, не ты первый..."
Он тоже бодрится. Однажды я взглянул на него вдруг и заметил, как потускнели золотистые искорки в его глазах, ставших печальными, как много шрамов и рубцов на его ореховом одеянии.
Иногда, беря на руки Гедеона, я в который раз удивляюсь насколько он добротно сработан - десятки мишек и зайцев, прочих игрушечных спутников нашего детства давно исчезли, лишившись своих лап и голов, а обезьянка уцелела. Не знаю, что спасло Гедеона от подобной участи, конечно, не крепость материала, это детям нипочём. Скорее всего останавливал сорванцев необычайно живой, почти человеческий взгляд умных, карих его глазок.
Но тем не менее, скоро нам обоим на пенсию. Я надеюсь, что впереди ещё много лет жизни, много свободного времени. Тёмными зимними вечерами я буду беседовать с Гедеоном, заглядывая в его мудрые, совсем не игрушечные глаза, о прошлом, вспоминать тех, кого уже нет.
Да, по возрасту и статусу члена семьи он, конечно, Гедеон. Но все чаще, возвращаясь домой, увидя его, чинно восседающего на диванной подушке, мне хочется сказать, как в далеком детстве: "Здравствуй, Гидя!"

            Глеб Дейниченко



                ********
Я,Вера Дейниченко,до сих пор храню эту игрушку Глеба. Мой муж ушёл из жизни в 2007 году, а Гидя теперь  живёт со мной в Гатчине.Несколько раз я меняла ему одежду,придумывая наряды. А недавно подруга -писательница Гульсифат Шахиди прислала мне в подарок таджикскую тюбетейку.  Я решила отдать поносить её Гиде. На фото 2021 года он рядом с портретом своего хозяина Глеба Дейниченко.