Колониальные войны. Случайная переменная. Глава 5

Ссылка на предыдущую главу http://www.proza.ru/2018/02/16/665

                Глава Пятая.

       Татьяна хитро улыбнулась и поманила Бо пальцем, отступая куда-то в серую мглу. Она была обнаженной и прекрасной: совершенной, насколько это может быть доступно женщине. Бо последовал за ней.

       – А ты нерасторопный,– прошептала она.

       – Это лишь сон,– напомнил Бо.

       – Конечно,– прищурилась девушка.– А как иначе нам общаться?

       Он почувствовал тяжесть в груди и нахмурился:

       – Ты не Таня. Ты Серая,– Бо даже испугался своему озарению.

       – Двое женихов уже сделали мне предложение,– проигнорировала она его слова, закутавшись в фату, которая прозрачной паутиной спадала с рыжих волос, накрыв покатые плечи и высокую грудь прозрачным одеянием. Фата струилась по изгибам ее тела, обнимая девушку великолепным свадебным платьем, которое быстро сменяло фасоны и формы, набирала сочность белого цвета, но оставляла неприкрытой наготу.– Они готовы бороться за меня, а ты даже не сосватал своего жениха.   

       – О ком ты говоришь?– Бо почувствовал прилив ревности.– Какой жених? Я сам по себе. Я случайная переменная…

       Она звонко засмеялась и закружилась перед ним в пустоте, заставив рассыпаться свое одеяние в сверкающую блестками пыль:

       – Случайная переменная?– она резко остановилась и смеющимися глазами посмотрела на него.– Стоя на берегу реки, ты не видишь, с какого ручья она взяла начало, и в какое море впадает. Ты видишь только воду, которую река проносит мимо тебя.

       – Хочешь, чтобы я вошел в реку?– Бо почувствовал, что в ее словах скрывалось что-то важное, ответ на какой-то еще не заданный вопрос, но не смог ухватиться за догадку.– О чем ты говоришь? Скажи прямо!

       Девушка в гневе сверкнула глазами и отпрянула:

       – Ты говоришь сам с собой! Это твой сон, твои мысли. Смеешь что-то требовать от меня? 

       Она выглядела разъяренной. В пустоте, которая их окружала, не было ничего, кроме непроницаемого мрака, даже почвы под ногами – и это не позволяло ощущать масштаб. Только теперь Бо осознал, насколько огромная была Серая в образе Татьяны: она занимала весь мир, а он был одной из пылинок, которые кружились вокруг в соседстве с блестками рассыпавшейся фаты.

       Девушка выглядела пугающе. Ее рана на животе, которую он не замечал, черной кляксой стала расползаться по коже, с неприятным хрустом покрываясь трещинками. Язва быстро преображала прекрасное тело, превращая Татьяну в черное изваяние. Трещины хрустели все громче, уродуя девушку, которая требовательно смотрела Бо. Когда черная корка скрыла ее лицо, под расколами обнажилась ярко красная плоть: Татьяна с громким стоном вонзила почерневшие пальцы в язву на животе и разорвала потрескавшуюся кожу. Сноп красного света ударил фонтаном и ослепил Бо.

       – Поторопись,– услышал он ее низкий голос.– Гости собрались к свадебному столу, а женихи опаздывают.

                *****

       Бо не проснулся – он с усилием вырвался из сна и резко сел.

       – Тише!– выкрикнул Димитро и навалился своим тщедушным телом, пытаясь уложить его назад, на жесткую поверхность.– Не дергайся!

       Бо почувствовал дрожь под собой и грубо оттолкнул парня.

       Они находились в тесном металлическом цилиндре, длиной в три метра и диаметром не более полутора. Кроме Димитро на Бо с тревогой смотрели Горди и его брат Константин, которые, скорчившись в неудобных позах, жались к выгнутым станам вагонетки. У ее противоположного конца, спиной к остальным на кресле, криво пристроенном перед единственным крошечным окошком, сидел Мистик. Он напряженно двигал самодельные рукояти управления и изредка касался сенсорной панели, которая раньше находилась на внешнем корпусе вагонетки.

       Создатель этого транспортного средства не слишком беспокоился об удобстве пассажиров, наспех переделав автоматическую железную бочку для перевозки руды в челнок контрабандиста. Вагонетка несколько раз подпрыгнула, ударившись о прочное препятствие, и один из таких ударов выгнул вмятина на корпусе, подняв заметный бугор в обшивке прямо над головой Димитро.

       Бо вытянул шею, пытаясь заглянуть через плечо Мистика в маленькое окошко, но кроме яркого пятна света впереди, ничего не смог разглядеть:

       – Лучше ехать без света,– тихо произнес он.– Наше зрение приспособлено к ночи.

       – Лучше тебе заткнуться!– закричал возмущенный Мистик, не оборачиваясь.– Если думаешь, что этим гробом легко управлять, то спешу тебя огорчить! Стоит мне ошибиться, и нас не отскребут…

       В подтверждение его слов вагонетка со скрежетом что-то зацепила и качнулась в сторону, опрокинув пассажиров на уложенные в беспорядке коробки и канистры. Генераторы поля натужно загудели, выравнивая крен.

       – Мы уже два часа под землей,– зашептал Димитро, помогая Бо устроиться.– Прошли шахты заброшенного рудника и Пограничные горы. Сейчас где-то под тайгой на территории Иверы. Вокруг нас тот самый Древний лес. Мистик говорит, что яркий свет слепит местных тварей, и поэтому он убираются с дороги, а не бросаются на нас…

       – Я слышал сирену или мне показалось?

       Бо хмурился, пытаясь вспомнить сон: ему привиделось что-то важное, но сознание бережно хранило тайны сновидений, не позволяя им вторгаться в реальную память. И хотя образы были совсем близко – можно было еще ощутить их присутствие, услышать эхо ощущений – он не мог вспомнить даже того, о чем был этот сон.

       – Слышал,– кивнул Горди, прислушиваясь к их разговору.– Война началась. Ты вырубился на сирене перед самым началом. Корабли жестко схлестнулись, как ты и говорил. Последнее, что я видел, как военный лагерь Кэйко залило огнем, аж небо посветлело. Это стало лучшим аргументом для Мистика: мы едва за ним успевали… Если бы не Димитро, без тебя бы укатили… Похоже, мы единственные, кому удалось убраться через пещеры. Они рушились прямо за нашими спинами…

       – Заткнитесь!– взмолился Мистик.– Отвлекаете! Почти добрались… Осталось несколько минут, а участок опасный…

       Вагонетка резко задрала нос, откинув пассажиров назад, и начала резко рыскать в стороны, превратившись в шейкер, который старательно взбивал в коктейль людей и коробки с грузом. Тряска остановилась также резко, как и началась, а к ощущению покоя добавилась едва различимая качка. Генераторы поля с замирающим гулом утихли, растворившись в тишине, и плеск воды за бортом стал отчетливым и хорошо различимым.

       – Уроды,– зашипел Мистик, нервно перебирая пальцами по панели управления, пока не выключил ее полностью.– Они отключили подачу беспроводного электричества, а у батареи осталась треть заряда. Этого и на час не хватит…

       Он повернулся к пассажирам и терпеливо наблюдал за их возней, пока те распутывали клубок, отделяя свои тела от груза.

       – Прежде чем выбраться наружу, придется усвоить несколько правил,– Мистик поднял руку, требуя внимания.– Сосредоточьтесь. Если вы впервые в Древнем лесу, запомните одно: ваша задача убраться из него на поверхность как можно скорее. Он не похож на то, что вы знаете. Это не пещеры – это подземный мир Серой. Мы сейчас дрейфуем в небольшом озере. Его чаша стоит на каменной ноге, которая уходит в бездну. Если окажетесь в воде, не пытайтесь добраться до края – берегов нет, а вокруг чаши пропасть. Здесь нельзя доверять воде… Она может висеть в воздухе, может взбираться по камням вверх. Иногда целые реки текут в воздухе, игнорируя законы физики…

       Он громко ударил кулаком по стене, заметив, как удивленный Димитро округлил глаза, и уже открыл рот, чтобы что-то спросить.

       – Здесь только я говорю!– Мистик остановил парня окриком, заставив того покорно проглотить незаданный вопрос.– Нам надо выбраться на поверхность по свисающему над озером сталактиту. Там есть вбитые металлические скобы – это ступени. Чтобы не перепутать наш сталактит с другими каменными наростами, ориентируйтесь на канат с ковшом. Это деревенский колодец, которым они берут воду из озера. Но не вздумайте выбраться на поверхность через него. Двигайтесь за мной и не пропустите проход в боковой туннель. Он приведет к тайному выходу в дом друзей. Если нас не встретят друзья, нам несдобровать…

       Он поднял с пола пятилитровую канистру и потряс ей в воздухе:

       – Каждый берет с собой по две канистры. К ним примотаны карабины, которые надо закрепить на поясе, чтобы у вас руки были свободными. В них пойло из о Рыбацкого поселка, которое здесь ценится дороже всего. Для них это нектар…

       Мистик неожиданно улыбнулся, заставив бороду ощетиниться, и сверкнул глазами. Он весело покачал головой и хлопнул себя по коленям:

       – Ивера поглумилась над своими заключенными… Короче, их тут две расы: волки и псы. Потом научитесь их различать с первого взгляда, но пока самые важные признаки. Волки размером поменьше, и у них по три пальца на руках, как у местных тварей. А псы наголову выше, и у них нормальная пятерня. Так вот, волки, как и весь местный зверинец, теперь однополые…

       Он неприятно захихикал, требуя взглядом реакцию на шутку:

       – У волков никаких радостей в жизни не осталось от размножения – тупо вынашивают потомство под панцирем на горбу, и всегда беременные по сезону. А вот рыбацкое пойло еще способно разбудить их гормоны радости. Так что наши гостинцы – это основа крепкой дружбы, входной билет. Но не для псов! Волки – это заключенные, а псы их надсмотрщики. Другая раса… Как и мы, эти делятся на кобелей и сук, но сотворены для битв и убийств. Здоровенные бойцы, неподкупные, без компромиссов. Наше вино для них – тухлая вода. Попадемся псам на глаза – не откупимся и живыми не выберемся. И ни один волк за нас не вступится – у них животный страх перед псами. Больше, наверное, только спускаться в Древний лес боятся. Ни одного бунта за всю историю их колонии… Послушные, покладистые.

       Мистик резко поднялся и бросил Бо связку обручей с закрепленными на них фонариками:

       – Наденьте их на голову и запомните: если услышите подозрительный шорох, надо не прятаться от местных тварей, а светить на них. Их желтые полосы очень чувствительны к свету. Фонариком можно отогнать любую тварь, даже размером с гору. Древний лес света не видел и боится его. Так что крутите башкой и светите на все подозрительное. Я пойду первым, а ты, умник Филос, последним. Закроешь люк плотно, на замки, чтобы нас по возвращении не поджидала какая-нибудь тварь… Куда?!

       Он грубо столкнул Константина на пол, когда тот попытался высунуться в открытый им насыпной люк в потолке:

       – Это круглая бочка! Она может кульнуться, если центр тяжести поднимется. Сидите на дне балластом, пока я подрулю к лестнице и закреплю фал. И наружу вылезать будете по одному, чтобы не раскачивать. Надеюсь, Филос достаточно ловкий, чтобы идти последним.

       Мистик быстро пристегнул к поясу пару канистр и, прихватив длинное весло, ловко выбрался на поверхность вагонетки. Пока пассажиры закрепляли свои фонарики и поклажу с вином, он громко топал по металлическому корпусу, перебегая с одного края на другой, и шумно плескал воду за бортом.

       – Следующий пошел!– раздался окрик снаружи.

       С напряженными лицами Горди и Константин выбрались наружу друг за другом, производя много шума и перебраниваясь.

       – Давай, я пойду последним,– Димитро вопросительно посмотрел на Бо.– Я легче… А ты только очнулся.

       – Поторопись,– подтолкнул его тот.– Вес здесь ни при чем… Ты, главное, сам не усни по дороге, а то падать будешь до центра планеты.

       Когда Бо выбирался на поверхность вагонетки, голову будоражили странные мысли. Альжбета была права, выделяя в пареньке какое-то заразительное добродушие. Если раньше его это забавляло в Димитро, потом стало раздражать, то теперь пугало. Блаженный недотепа заставлял и его самого воспринимать окружающее с придурковатой оглядкой на других людей. Теперь между его рефлексами, отточенными десятилетиями, и немедленной реакцией на ситуацию встревало пока еле заметное, но уже сомнение. Такое же сомнение погубило в Долине Теней его врага и дало Бо преимущество в схватке. Теперь он рисковал лишиться этого преимущества.

       Он захлопнул люк широкой насыпной воронки на крыше вагонетки и сделал несколько шагов к перевернутой вверх ногами скале, которая нависала в полуметре над вагонеткой. Димитро неуклюже цеплялся за короткий фал, связывающий край их плавучего корыта с крюком в скале,  и пытался закинуть ногу на нижнюю ступеньку, слишком высокую для его комплекции. Бо раздраженно подсадил Димитро вверх, и оглянулся по сторонам.

       Свет фонарика мешал рассмотреть Древний лес: глаза не могли перестроиться для ночного видения, ослепленные ярким пятном его луча, и различали только вырванные из тьмы неразборчивые силуэты. Эхо возвращало причудливые звуки, выдавая огромное пространство вокруг, наполненное собственными звуками и шорохами. Он лишь отметил сложное нагромождение каменных опор, которые переплетались во всех направлениях, как сросшиеся кроны деревьев, и образовывали гигантскую паутину. Некоторые из ветвей могли уместить на себе целый дом, а какие-то были в руку толщиной.

       Бо на мгновение остановился взглядом на каменной колонне поблизости – оценить расстояние точно в этом хаосе было невозможно – и не смог оторваться от зрелища. Колонна была похожа на растущий их бездны гриб с перевернутой в чашу шляпкой, и в этой шляпке плескалось озеро, подобное тому, которое приютило их вагонетку. Темный свод пещеры, изрезанный каменными потеками сталактитов, нависал над чашей озера, а ровная гладь его поверхности, казалось, лежала шире своих берегов, изредка роняя с краев сверкающие в свете фонаря струи воды.

       – Не отставать!– закричали каменные небеса пещеры голосом Мистика, и Бо ухватился за железную скобу ступени.

       Он быстро нагнал Димитро, который теперь проявлял завидную сноровку.

       Взбираться по наклоненной в противоположную сторону поверхности было непривычно. Перевернутая скала расширялась кверху, и каждая следующая ступенька заставляла прогибаться спиной назад, чтобы ухватиться за нее рукой. Но сложнее было цепляться ногами за нижние ступени, чтобы не потерять их опору и не повиснуть в воздухе на одних руках. Сверху слышалась отчаянная брань братьев, которые частенько зависали в воздухе. Но Димитро ни разу не сорвался и не раскрыл рта, сосредоточенно преодолевая гору.

       Бо несколько раз резко замирал на месте, мотая головой по сторонам: чудились шорохи и крадущиеся по пятам тени. Ему так и не удалось заметить что-то живое поблизости, хотя чутье подсказывало, что пещера вовсе не такая пустынная, какой хочет казаться. Поэтому, когда восхождение закончилось широким уступом, за которым открывалось жерло пологой пещеры, он вздохнул с облегчением.

       Мистик дождался, пока Бо встал рядом с остальными на краю козырька, под которым далеко внизу растворилась тенью чаша их озера, и, приложив палец к губам, тихо произнес:

       – Мы под самой поверхностью. Над нами не просто тайга, а обитаемая деревня. Двигайтесь тихо и не открывайте ртов. Говорить буду я! Только я! Даже если мои друзья будут к вам обращаться, не произносите ни звука. Это важно! У них звериные повадки... и не делайте резких движений. Мы для них… угроза.

       Он скрылся в жерле пещеры, проявив впечатляющую расторопность, и остальные поспешили за ним. Бо, замыкавший шествие, на мгновение задержался у входа в пещеру, оглянувшись на Древний лес и помахал фонариком. На этот раз он не ошибся: гигантское членистоногое существо зависло в сотне метров от козырька их скалы, обняв коленчатыми лапами тонкий столб сталактита. Оно метнулось в сторону и исчезло за растущими из свода пещеры каменными сосульками, сверкнув на мгновение своей светочувствительной полосой, как молнией.

       Бо чертыхнулся и поторопился укрыться в пещере, нагоняя остальных. Через сто метров пологого подъема сужающаяся пещера привела в крохотный зал, который едва умещал прижавшихся к стенам попутчиков. Мистик барабанил камнем по деревянному шесту, который уходил в узкое отверстие в потолке рядом с каменной глыбой, закрывавшей лаз. Прошло не меньше десяти минут с регулярными постукиваниями по шесту, прежде чем глыба с глухим шуршанием сдвинулась в сторону, а в пещеру опустилась железная балка с криво приваренными к ней поперечинами, выполнявшими роль ступеней.

       Мистик проворно двинулся наверх, словно боялся, что проход останется открытым ненадолго. Поднявшись последним, Бо быстро оценил ситуацию, и понял, что опасения Мистика были не напрасными. В приспособленном для жилья каменном пузыре, аналогичном тем, которые он видел в Вольнице, их встречали трое уродов. Они были точно такими же, как на фотоснимке Татьяны: вместо лиц были вытянутые морды, в которых едва различались формы человеческого лица, а под скошенными лбами, как повязка на глазах красовалась желтая линия. Светочувствительная полоса лентой обвивала провалы ушных впадин и спускалась по шее за плечи, чтобы уже из-за спины вернуться на бока и превратиться в лампасы, которые украшали внешнюю сторону ног. Все в их внешности выдавало истинных обитателей Серой: бурая чешуя панцирной брони, изгибы конечностей с острыми шипами на локтях и трехпалые ладони, которыми они удерживали оружие.

       Бо хорошо разбирался в холодном оружии, любил его, и не мог не восхититься изяществом мечей и коротких копий с острыми лезвиями, практичными зацепами и продуманной формой, идеально подходившей хозяевам. Встречавшие их друзья убедительно демонстрировали свои намерения, и Бо без восторга оценивал шансы гостей на успех.

       – Дружище Зиан, ты скалишься на меня, как первый раз увидел,– затараторил Мистик с напускным удивлением.– Я ожидал радость своего друга, когда привез целых десять канистр вина! Больше, чем за три прошлых визита!

       – Мой друг не умеет держать слово,– самый высокий из уродов опасно взмахнул своим мечем перед носом Мистика.– Всего два правила: не приходить с другими, не приходить без вина. Но ты привел медведей к волкам.

       Он говорил с неприятным акцентом, который рождался шепелявыми звуками не из его оскаленной пасти, а из выдувных ноздрей на шее под тяжелыми челюстями. Волки явно могли говорить отдельно правой или левой ноздрей, но, когда слова исходили сазу из двух источников, создавался впечатляющий акустический эффект, словно звучал сам воздух. Поэтому голос Зиана пробирал до мурашек:

       – Уходи бывший друг!

       – Я принес десть канистр нектара,– тихо, по слогам произнес Мистик.– Началась война… Не знаю, когда вино снова найдет дорогу к тебе.      

       – Оставайся, мой хороший друг,– решительно согласился Зиан и отложил меч на небольшую полку у стены.

       Двое других колонистов поменьше мгновенно разоружились и принялись бесцеремонно отстегивать с поясов гостей канистры с вином. Они прибрали трофеи в угол, и гостеприимный Зиан демонстративно уселся на пол, подогнув по собачьи ноги и упершись руками в пол – в этом положении он выглядел как обычное животное:

       – Располагайся, мой хороший друг, а остальные из племени медведя пусть уходят,– он широким жестом указал на лаз в полу.

       – Зиан,– Мистик уселся на пол напротив хозяина.– Это тоже друзья. Они помогали мне привезти больше вина для тебя.

       Тот согласно кивнул и повторил жест:

       – Пусть уходят. Можно несколько раз спуститься и принести все в одни руки.

       – Они уйдут,– сдался Мистик.– Но ты помоги им найти дорогу к месту, которое они ищут.

       Он махнул рукой Бо, и тот неторопливо вытащил из заплечного рюкзака карту Альжбеты и развернул ее на полу между двумя старыми друзьями.

       – Знаешь это место?– Бо кротко спросил хозяина, указав пальцем на имя Димитро.

       Зиан долго оставался неподвижным, но из-за панорамного зрения колонистов Иверы, нельзя было определить, в какую точку он смотрит – вглядывается в карту или пялится на собеседника.

       – Это рядом,– наконец кивнул он и указал на небольшой иероглиф рядом с именем паренька, который Бо посчитал никчемной помаркой.– Это каменное дерево, которое растет до самого неба. Если подняться над тайгой, его видно и отсюда. Километров двадцать на север. Там большое поселение. Вам надо туда – там вас ждет смерть.

       – Это опасное место?– переспросил Мистик.

       – Сейчас война,– поднял руки хозяин, и оба его сородича синхронно повторили жест.– Псы стали нервные. Стали к нам чаще приходить. Жестоко бьют. А в этом месте псы живут. Там их тысяча. Или две.

       Он указал рукой на двух колонистов в стороне:

       – Ни я, ни мои дети, дорогу показывать не станут. Это опасно для нас. Накажут не только вас. Пусть племя медведей ищет дорогу на север без нас.

       Мистик развел руками, посмотрев на Бо, мол, все, что можно было он сделал, и снова посмотрел на хозяина:

       – Зиан, мне надо схорониться на несколько недель,– заискивающе начал он.– Ты же не станешь возражать, если я тихо поживу в своей хижине, где мы прячем товар на обмен.

       – Живи, старый друг,– кивнул хозяин.– Многие жители ушли из деревни тайгу. Если бы не дети, я бы тоже ушел. Но у них там еще много врагов. Они молодые, неопытные. А когда придут псы и спросят, где ты живешь я укажу им.

       Мистик подпрыгнул от неожиданности:

       – Ты же мой друг!

       – И ты мой друг,– согласился Зиан, ударив себя в грудь под синхронный аккомпанемент детей, и покачал головой.– Но псам нельзя врать.

       – А про вино ты им тоже всю правду расскажешь?

       Мистик побагровел, но прежде чем он высказал все, что приготовил, Бо положил ему руку на плечо и сел рядом:

       – Зиан, я принесу тебе еще вино, если ты расскажешь, как попасть в поселок возле дерева.

       – Неси, мой новый хороший друг,– хозяин указал на лаз в полу.

       Бо ответил улыбкой на уничтожающий взгляд Мистика:

       – Нет, мой друг,– он покачал головой.– Сначала ты нарисуешь мне карту и покажешь дорогу.

       – Карты нет,– Зиан перешел на шепот, заговорив только одной ноздрей.– В тайге нет дорог. Здесь только направление. Можно идти под лучами Пыльника по верху тайги. Это опасно. Вас заметят псы. Можно идти через деревья. Это тоже опасно – вас найдут звери, а потом псы. А можно идти под тайгой, через Древний лес – там откуда вы поднялись.

       – Ты знаешь дорогу через Древний лес?– изумился Мистик.– Ты ни разу туда не опускался!

       Зиан требовательно махнул рукой, и один из его однополых потомков сорвался с места и наполнил стакан рыбацким пойлом из принесенной гостями канистры. Хозяин двумя пальцами обхватил стакан, взболтал его и, открыв широкую пасть, залпом плеснул в глотку сомнительный напиток.

       – Я не знаю дорогу,– произнес он после паузы.– Я знаю, что она есть. Двадцать лет назад десять псов пошли в Древний лес искать подземные пути. Они спустились через колодец нашей деревни, а через два дня в поселке возле дерева вышли двое из них. У одного не было руки, а другой имел много ран и вскоре умер. Они рассказали, что между нами и каменным деревом под землей есть длинное зеленое озеро, которое висит в воздухе. По нему можно плыть. Они сказали, что это страшная дорога. Больше в Древний лес псы не ходили. А потом из колодца пришел мой друг Мистик. Неси обещанное вино, мой новый друг…

       Он замер на полуслове с вытянутой к Бо рукой и оставался неподвижным слишком долго. Гости уже начали беспокоиться и переглядываться, когда Зиан неожиданно и совершенно синхронно со своими потомками, вдруг вскочил и, упав на четыре лапы, оскалился, как настоящий зверь. Они зарычали втроем, прижав морды к земле, и выглядели более чем угрожающе. Бо выхватил пистолет, направив в голову Зиана, но тот лишь продолжал скалиться и рычать.

       А в следующее мгновение колонисты Иверы так же неожиданно обмякли и рухнули на пол, тяжело дыша и вздрагивая судорогами.

       – Что это было?– визгливо спросил Горди сзади.– У него пена из пасти идет…

       – Славное вино было,– криво улыбнулся Бо.– Настоящий нектар. Одного стакана хватило. 

       – Думаешь, я его отравил? И детей?– взвизгнул Мистик.– Они даже не прикоснулись к вину! Впервые такое вижу. Они вообще никогда не болеют.

       – А они всегда такие дружные?– подал голос Димитро.– Двигались одинаково.

       – Не обращал внимания,– пожал плечами Мистик.– Вот мы влипли! В разгар войны застряли в тайге Иверы с разряженной батареей и тремя чужими колонистами в коматозе. Отличное место, чтобы схорониться. Укрылись, что называется, в самом надежном месте – в полной заднице…

       Бо уверенно кивнул: старый друг Зиана точно описал ситуацию.

                *****

       – Чего мы ждем?– заерзал Горди.– Уже три часа прошло. Рассвет скоро.

       – Я жду, пока Димитро выспится,– Бо облокотился спиной к стене и прикрыл глаза.– Не тащить же его на себе по пещерам…

       – Даже не начинайте,– возмутился Мистик.– Никаких больше пещер! Я вам уже десять раз повторил: мне в Древнем лесу больше делать нечего. Точка. С меня ваших авантюр хватит. И на мой челнок рот не раскрывайте: батарея разряжена. Беспроводного электричества нет, а генераторы поля будут их заряжать недели две. Хотите спуститься вниз – рассчитывайте на свои ноги, если мозгов нет.

       – Он прав,– Константин, единственный кому не сиделось, снова подошел к тяжелой шкуре, выполнявшей роль двери в хижине Зиана, и аккуратно выглянул наружу.– Подземелье Древнего леса для нас не вариант, а тем более без челнока. Да и нечего нам ловить в поселке, где тысячи псов обитают.

       – Вот-вот!– указал на него пальцем Мистик, даже приподнявшись с циновки, которая явно служила постелью звероподобным колонистам Иверы.– Раз мы выбрались в тайгу, надо схорониться здесь, а не искать новые неприятности. Тем более у меня неподалеку место подходящее есть.

       – Ты оглох?– взвизгнул Горди и, прибрав голос пониже, кивнул на неподвижные тела однополого семейства Зиана.– Они тебя сдадут при первой возможности. Ты же слышал.

       – Не факт,– покачал головой Мистик и, бесцеремонно пошарив под сложенными циновками, вытащил нож с широким лезвием.– Они, может, уже и не очнутся. Плохо выглядят.

       Диггер с презрением посмотрел на контрабандиста и перевел взгляд на Зиана, который вздрагивал и продолжал пускать пену из пасти.

       – Мне кажется, или они опухли?– он сощурился, всматриваясь в скорченные тела колонистов.

       – Думаю, стоит двинуться подальше от поселений вглубь тайги,– Константин перестал вышагивать по хижине, и остановился перед Мистиком.– В дикие места, куда война не докатится.

       – Конечно!– фыркнул контрабандист, заставив бороду взъерошиться активной мимикой.– Это тебе не Тяжелый лес, который можно пройти за неделю вдоль и поперек. Ты же слышал, даже молодые волки бояться соваться в тайгу.

       Он кивнул на тела колонистов и с беспокойством посмотрел на Горди, который медленно приподнялся и, не отводя взгляда от пасти Зиана, крадучись двинулся к нему.

       – Они реально больше стали,– неразборчиво прошептал диггер, ни к кому конкретно не обращаясь.

       – Мы не молодые волки,– Константин широко развел руки в стороны.– Мы старые медведи! Я раньше твоих дружков живьем не видел, но они реальные полудурки… Вот что меня парит, так это то, что у них какой-то мор начался. И пока мы тут сидим, можем заразу подцепить. Надо выдвигаться, пока темно…

       – Пока темно,– передразнил его Мистик, продолжая внимательно наблюдать за Горди.– Волчий народ живет и охотится по ночам. Это днем они млеют дома и дрыхнут, поджав лапы…

       Он замер на полуслове, округлив глаза, когда Горди подошел вплотную к телу Зиана и поднял его лапу. Диггер вложил пустой стакан из-под вина в ладонь колониста и сомкнул на нем его когтистые пальцы.

       – Что за хрень?!– высоким голосом вскрикнул Горди, опасливо отбросив от себя лапу Зиана.– Они выросли!

       Мистик нахмурился, вспоминая, что короткие пальцы его местного друга никогда не могли обхватить стакан, едва его удерживая. Но теперь Горди легко сомкнул длинные когти на стеклянных гранях сосуда.

       – В любом случае надо выбираться,– Константин растерянно обернулся на брата, понимая, что упустил что-то важное.– Здесь нам ничего хорошего не светит…

       Зато Бо, открывший глаза вовремя, не упустил ничего. Он резко пнул спящего Димитро, но тот лишь качнулся в ответ и даже не изменил безмятежного выражения лица.

       – Они меняются!– затараторил напуганный диггер.– Они превращаются… Это не болезнь!          

       Бо метнулся к полке, на которой красовался меч Зиана, и вооружился им в самый подходящий для этого момент. Один из потомков хозяина жилища, уже несколько секунд остававшийся неподвижным, резко вскочил на четыре лапы. Он не напоминал больше карикатуру генетиков на человека – это был зверь, по-настоящему дикий и страшный. Увидев перед собой направленный на него меч, молодой волк безмолвно присел для прыжка и метнулся в сторону Константина, который едва успел повернуться к нему.

       Могло показаться, что зверь промахнулся: он пролетел мимо цели, ударившись по инерции о стену хижины, от чего она содрогнулась до основания. Но уже в следующее мгновение Константин тяжело вздохнул и опустился на колени. Его комбинезон расступился на животе красной полосой, выпустив наружу связку кишок. Они с хлюпающим звуком вывалились на пол, а Константин с растерянным лицом уставился на них.

       Второй потомок Зиана уже стоял на ногах, пригнув к земле пасть с широко разведенными боковыми челюстями. Бо сделал быстрый шаг навстречу и взмахнул мечом, но тварь оказалась верткой, а ее панцирная чешуя прочной. Меч скользнул, не причинив вреда, а волк отскочил далеко в сторону.

       Бо расчетливо использовал инерцию оружия, развернув лезвие для следующего взмаха, и вложил в удар всю силу и массу тела. Меч вошел в горло неподвижного Зиана как раз в одну из выдувных ноздрей и пригвоздил колониста к полу. Это произошло вовремя, потому что тело хозяина ответило резким ударом лап, и его когти вырвали осколки камней из каменного пола. Промедли Бо мгновение, и Зиан уже был бы на ногах, а исход схватки предрешен.

       Мистик проявил удивительную для его комплекции ловкость. Оставаясь в горизонтальном положении, он сорвался с циновки и, перебирая локтями и коленями, за несколько мгновений преодолел пятиметровое расстояние до лаза в полу и исчез нем, как змея в норе. Константин, бормоча что-то неразборчивое, уселся на полу, засовывая кишки в разорванный живот. А его брат с протяжным криком расстреливал из разрядника молодого волка, шкура которого вспыхивала алыми пятнами и отплевывалась облаками дыма. 

       Отпустив рукоять меча, Бо несколькими выстрелами из пистолета раскроил череп второго потомка Зиана. Прежде чем труп поверженной твари упал на пол, он схватил спящего Димитро и одним рывком бросил его к лазу.

       – Забери Костю,– визгливо закричал Горди.

       Бо столкнул Димитро в лаз и обернулся к шкуре, закрывавшей дверь: из-под ее края просунулась звериная пасть.

       – Что здесь происходит?– заголосил диггер и, сделав несколько пустых щелчков разрядником, отбросил его в сторону и подобрал оружие Константина, которой запаковал к этому моменту внутренности в широкую рану и обхватил живот руками.– Уведи его отсюда!

       Бо столкнул Димитро в лаз и обернулся к диггеру. Отчаяние, которое он прочел в его глазах, заставило промолчать. У Константина не было шансов: он быстро истекал кровью, и ему осталось не больше четверти часа. Но Бо лишь молча кивнул и, подхватив раненого под руки, подтащил его к краю:

       – Ты понимаешь, что происходит?– переспросил он диггера, кивнув на дверь с простреленной шкурой, за которой слышалось движение.

       Тот кивнул, выстрелив в голову Зиана, который продолжал ворочаться и хрипеть:

       – Это и есть армия Иверы… И она больше, чем может себе представить Кэйко… Позаботься о брате.

       Бо ухватил Константина за шиворот и спустил в лаз. Он задержался на мгновение, прежде чем прыгнуть, но так и не обернулся к диггеру.

       – Я ничего не чувствую,– испуганно застонал раненый диггер, сидя на спящем Димитро.– Вообще нет боли… Никакой… Это потому что я умираю?

       – Это потому что у тебя шок,– Бо пристегнул к карабину своего пояса кольцо обвязки на комбинезоне Димитро.– В этом твое счастье… Ложись на него, чтобы я мог протащить вас обоих к лестнице. И держи фонарик наготове.

       – А где Горди?– Константин поднял голову к лазу, который опять закрыла каменная глыба.

       Бо рывком тронулся с места, увлекая за собой связку из двух попутчиков. Он вытянул правую руку с пистолетом перед собой и наклонился всем телом вперед, ускоряясь шаг за шагом. Тащить обузу было крайне тяжело, хотя пещера имела уклон вниз, но важнее было не останавливаться. Беда была не в том, что тронуться с места вновь было бы тяжело, и не в том, что погоня могла появиться в любую секунду – Мистик успел уйти уже далеко, и Бо не был уверен, что он их дождется.

       Преодолев половину туннеля, он услышал отчетливый шум какой-то возни и вытащил нож, просунув его лезвие под пояс, к которому крепился карабин упряжки. Теперь можно было одним движением избавиться от обузы, а способность быстро двигаться, как подсказывала интуиция, ему потребуется уже скоро. А еще его интуиция недоумевала, зачем он тащит за собой бесполезный груз, неоправданно снижая этим собственные шансы на спасение.

       Бо не знал, что ей ответить.

       Он остановился в тени пещеры у самого выхода, с прищурам всматриваясь в то, что открылось его глазам.

       – Не вздумай включать фонарик,– шепнул он вполоборота Константину, который зашевелился у него за спиной, слезая с Димитро.

       Древний лес не был таким ярким, как поверхность Серой, и казался сумеречным миром, но он все равно раскрылся перед его глазами. Слабое свечение исходило от каменных столбов и странных по форме наростов. Они сплетались между собой, срастались местами в каменные площадки, полусферы и чаши. Иногда среди них можно было рассмотреть стволы каменных деревьев, гордо стоявших в строгой вертикали. Ошибкой было называть этот огромный и просторный мир пещерами: он весь был одной бездонной пещерой, плотно захламленной каменными изваяниями.

       Но Бо всматривался не в сплетение каменной паутины, а в движение Древнего леса. Множество тварей, наступая друг на друга и сталкивая в пропасти и колодцы зазевавшихся, ползли и карабкались по этому лабиринту, устремляясь вверх. Некоторые были настолько уродливы, что их за живое и принять было бы невозможно, если бы не бледно желтые светочувствительные полосы на их истерзанных эволюцией телах. Изогнутый столб, десяти метров в обхвате, рос прямо на глазах из черной расщелины, поднимая свое подвижное змееобразное тело вдоль троса к небольшому отверстию в каменном своде. Оно было хорошо различимо, краями окрашенное отблеском утренней зари.

       – С чего это они ползут на поверхность?– прошептал Константин, встав рядом.– Что им там надо?

       От него пахло кровью и нечистотами.

       – Вопрос не в том, куда они ползут,– так же тихо ответил Бо,– а откуда. Только страх может собрать такой организованный исход живых тварей…

       – И чего они так боятся?

       – Какая разница?– Бо отстегнул Димитро и сделал несколько осторожных шагов к краю каменного козырька.– Держи фонарик наготове. Главное, что они на нас внимания не обращают.

       Он перегнулся через край и посмотрел вниз. Чаша озера казалась крошечной, и до нее было больше ста метров. При прыжке, даже если бы удалось попасть в нее, удар о воду станет не просто болезненным. А для раненого диггера и спящего Димитро, встреча с водой будет смертельной. Бо взял в руку булыжник и, вытянув ее за козырек, разжал пальцы. Камень пролетел мимо чаши озера и исчез в туманной мгле пропасти: уклон поверхности сталактита был слишком сильным, и варианта с прыжком не было. И Мистика на лестнице уже не было, как и шансов догнать его.

       Словно в ответ на его мысли поверхность озера озарилась голубой вспышкой, и эхо принесло раскатистый гул генераторов поля… Мистик запустил двигатели вагонетки. Бо с раздражением обернулся к своим попутчикам: спящий Димитро и ссутулившийся Константин – пара никчемных неудачников, бессмысленная забота о которых стоила ему жизни. Он чертыхнулся и, перегнувшись через край козырька, навел пистолет на проявившийся в свете двигателей силуэт челнока:

       – Лови, гаденыш,– прошептал он.

       Звук выстрела потряс каменные своды Древнего леса, заставив вздрогнуть каждую тварь, ползущую к свету колодца. Бо встал на колено, сосредоточенно всматриваясь в растущую тень вагонетки – он не мог поверить в то, что Мистик поднимал ее к краю уступа. Через несколько минут вагонетка зависла в полуметре от края, и из открытого насыпного люка послышался разъяренный вопль:

       – Чего встали? Батарея дохнет! Или мне вам трап подать?

       Бо, переполненный удивлением, подхватил Димитро и прыгнул прямо с ним на руках в открытый люк вслед за Константином. Они повалились в покат на выгнутом полу вагонетки и прижались к нему, почувствовав свободное падение, когда Мистик бросил челнок вниз.

       – Кого-то не хватает,– выкрикнул он, не поворачиваясь к пассажирам.

       – Горди прикрыл наш отход,– Бо вколол инъекцию Константину, которого начал бить озноб.

       – По кому стрелял?– не унимался Мистик.– Или мне сигналы подавал?

       – По тебе и стрелял,– признался тот.

       – Думал, без вас укачу?

       – Был уверен в этом,– Бо встал, удерживаясь за края люка, и выглянул наружу.

       –Так бы и сделал,– засмеялся Мистик.– Да только мне одному деваться некуда. А такая невидаль происходит: Зиан пену пустил, твари из недр толпой лезут, словно Древний лес горит. Хорошо, что ты промахнулся.

       – Я не промахнулся,– засмеялся в ответ Бо.– У твоего челнока нос от кормы не отличается. Я перепутал.

       Он посмотрел на пулевое отверстие в крыше вагонетки: идеально ровное, круглое, с короной острых лепестков разорванного металла. Отверстие было в двадцати сантиметрах от края кормы как раз по центу – в том же месте, но на носу челнока сейчас была голова Мистика.

       Бо был рад своей ошибке. Интуиция подсказывала, что вся его жизнь была чередой ошибок, которые уводили его все дальше от рационального мира в пучину неприятностей, благодаря чему он все еще был жив. 

                *****

       Бо оставался неподвижным неопределенно долго.

       Мир вокруг него прыгал и суетился, наваливался на челнок и грозил размазать его об острые грани каменных джунглей. Но Бо застыл в окружении царившего безумия – он был центром, вокруг которого вращалась бесноватая карусель, и оставался безучастным наблюдателем, переполненным сомнениями.

       Чаша терпения была испита сполна, а абсурд происходящего перешагнул грань воображения. Бо не мог больше воспринимать Серую всерьез: слишком много чудес, слишком много странного. Он устал удивляться, и все это стало смешным – превратилось в фарс.

       Удивительно, что Мистик продолжал упираться, петляя челноком в лабиринтах восставшего Древнего леса. Неужели он еще верил в реальность происходящего? Бо криво улыбнулся и недоверчиво сощурился на очередную нелепицу Серой…

       Они вынырнули из сплетения каменных столбов под свод гигантской пещеры, края которой терялись во мраке, а со дна ее колодца смотрела сама бездна. В чернильной пустоте висело изумрудное озеро, больше напоминавшее невероятных размеров каплю, продолговатую, закругленную по краям и приплюснутую сверху. Она походила на язык, высунувшийся из пасти...

       Но не озеро, о котором рассказывал Зиан, и к которому так торопился челнок, заставило Бо скривиться в улыбке. Его увлекло абсурдное представление, разыгравшееся над водной гладью. В сверкании молний и слепящих искр из пустоты рождалась яркая сфера – еще одна неуместная капля. Искры, заполнившие Древний лес, которые поначалу казались снегом, уже не были диковиной – они вспыхивали и гасли, иногда распадались фейерверком молний или складывались в очертания призрачных силуэтов. Над озером из такой искры рождался гигантский водяной шар, который быстро разрастался, словно надувной пузырь. Он уже превосходил размером челнок, а в его прозрачном чреве металась неистовая молния, выбрасывая тонкие щупальца к краям набухающей капли.

       Неожиданно молния, погасла, и шар рухнул на поверхность изумрудного озера. Это было похоже на гигантский плевок, который с силой ударил о воду и заставил ее поверхность заволноваться…

       – Плюх,– еле слышно повторил Бо, старательно подражая услышанному звуку.

       В пустоте сложно оценивать размеры объектов и расстояние до них, особенно, если эти объекты лишены смысла и противоречат логике. Поэтому встреча челнока с поверхностью озера стала неожиданной, а удар сильным.

       – Плюх,– повторил Бо, когда челнок, клюнув носом, выровнялся и заскользил по воде, увлекаемый неизвестно откуда взявшимся течением.

       Это походило на спуск по склону, хотя в этом месте не могло быть склона – больше не осталось ни верха, ни низа. Возможно, каплевидное озеро, не стесненное берегами, просто вращалось вокруг своей оси. Бо опустил взгляд на прозрачную массу воды, заполненной вездесущими искрами и еще какими-то подозрительными тенями.

       Он ошибался… У водоема не было глади – его поверхность напоминала настоящие холмы и расщелины, бугрилась горбатыми волнами, которые поднимались вверх и проваливались ямами. А челнок с замолчавшими двигателями мчался куда-то по его сопкам в окружении сверкающих искр, увлекаемый непонятным течением.

       Бо потерял ощущение пространства и времени.

       Снизу раздался грохот падающего тела и невнятное шевеление.

       – Плюх,– улыбнулся Бо.

       – Что стряслось?– завопил Димитро, а через мгновение его голова выросла из широко люка и круглыми испуганными глазами посмотрела на Бо.– Ты цел? Внизу все залито кровью… Чье это тело так растерзано?

       – Это все, что осталось от Константина,– безучастно произнес тот.– Сегодня был не его день. Бедолаге дважды не повезло…

       – А где Горди?– парень быстро осмотрелся, не слишком удивившись изумрудной глади холмистого озера.

       – Думаю, они с Константином уже вместе,– Бо не мог отвести взгляд от воды, в которой пряталось что-то еще, прозрачное, плохо различимое.

       – Похоже, я все проспал,– кивнул Димитро.– Помню только хижину местных волков… А что это за блестки в воздухе? Какие-то светлячки?

       – Так выглядит смерть,– Бо злорадно улыбнулся.– Что, по-твоему, разворотило Константина и разбросало его внутренности по челноку? Такая же искра вспыхнула возле его головы, и он встретился с ней лбом… В этих прекрасных созданиях сосредоточен огонь преисподней…

       – Ты какой-то странный,– прищурился Димитро, с опаской посмотрев на Бо.

       – Да ладно,– возмутился тот.– Ты посмотрел на все это, потоптался по останкам Константина, и решил, что это я странный! Ты серьезно?

       – Чего встали, пассажиры?– Мистик вынырнул из люка, грубо оттолкнув парня, и уставился на Бо свирепым взглядом.– Течение слишком быстрое! У меня чуть больше двух процентов в батареях осталось. Этого хватит на прыжок в несколько секунд! Впереди маяк… А у этого озера берегов нет! Если вовремя не спрыгнем на твердую поверхность, нас сбросит в пропасть! Берите весло и правьте нос на маяк. У меня только одно окно, и я в нем должен увидеть, куда прыгать. Если промахнусь, падать будем долго. Живо полезайте на корму!

       Он требовательно протянул палку, на которую опирался, но Бо даже не шелохнулся в ответ. Зато Димитро ухватился за край люка и, прихватив из рук Мистика весло, выбрался на корпус. Через мгновение Бо вернулся в комфортное одиночество, всматриваясь в мерцающий впереди огонек. Это, действительно, был маяк, который равномерно вспыхивал, сменяя красные вспышки на зеленые. Настоящий маяк в самом сердце безумного мира. Его монотонное мерцание завораживало – он приближался...

       Было не понятно, как Мистик определил нужный момент, но челнок вздрогнул, и, оторвавшись от зеленой воды, с гулким ревом устремился к маяку. Из мрака проступили тени каменных изваяний, которые стояли отвесной стеной, и челнок с шумом упал на узкий козырек в монолите скалы.

       Бо едва удержался на ногах при жестком приземлении, а Димитро покатился с челнока на острые камни. Он еще не успел подняться, как мимо Бо через люк выскочил суетливый Мистик и, чертыхаясь, пробежал по узкому краю козырька, изредка заглядывая в пропасть:

       – Это конец,– визгливо заверещал он, не прекращая движение.– Здесь тупик. Нет никакого выхода. Нет прохода… нет пещеры… И батарея сдохла. Это конец.

       – Зато что-то твердое под ногами,– отозвался Димитро, вставший вплотную к маяку.– И здесь какая-то кнопка есть…

       – Стой!– взвизгнул Мистик, подскочив к нему.

       Они стояли рядом, сосредоточенно во что-то всматриваясь, а отблески маяка окрашивали их лица то в зеленый, то в красный оттенок. Они и дальше стояли бы с угрюмыми выражениями на лицах, если бы Бо не подошел к ним.

       – Ты что творишь!– подскочил Мистик, когда Бо, заметив единственную кнопку на столбе маяка, уверенно ее вдавил.– Откуда ты знаешь, что она делает? А если бы она взорвала нас?!

       – На это и рассчитывал,– улыбнулся Бо.

       Но ничего не произошло. И еще долго ничего не происходило, что могло бы отвлечь от созерцания искр.

       Мистик измерял шагами козырек, изредка заглядывая в челнок, а Димитро пытался что-то говорить и даже махал руками перед его глазами. Но Бо не мог отвести взгляд от пустоты, которая смотрела на него. Она вспыхивала искрами, расползалась потрескивавшими молниями. Иногда странные блестки рождались совсем рядом, и тогда в груди поднималось волнение: опасность проходила совсем рядом, а шаги смерти звучали звонко и отчетливо. Любая из них мгла его коснуться и… освободить от груза, который давил на него нестерпимо.

       Бо пребывал в ожидании неизбежного избавления, когда обжигающие пощечины заставили его отвести взгляд от бездны и обещанного ей покоя…

       Альжбета смотрела на него с неподдельным беспокойством:

       – …это все твои чертовы стимуляторы,– Бо с трудом разобрал ее слова.– Они не дают твоему мозгу уснуть… Что ты себе колол? Чтобы хуже не сделать…

       Бо почувствовал укол в плечо, и холод онемения стал быстро распространяться по руке. Он ворвался в грудь, сдавил дыхание, и болью проник в затылок.

       –… твои уходы в сон, это защитная реакция мозга,– продолжала причитать Альжбета, и ее голос становился более отчетливым.– Нужны многие месяцы, чтобы он принял реальность Серой… А тут на тебя столько нового за одну неделю… Да еще после криокапсулы… На твой рассудок столько навалилось… Вот он и поплыл… Слышишь меня? Случайная переменная?

       Бо испытал страх, настоящий, живой, всепоглощающий: он смотрел не в бездонную пропасть Серой – это была его Бездна, скрытая в нем самом. Бездна, которая всегда была рядом, была внутри него, и терпеливо ждала десятилетиями, чтобы разверзнуться однажды и поглотить своей мощью хрупкое сознание…

       Он был уже на самом краю и едва держался за край своего рассудка, вслушиваясь в голос женщины.

       – Не тычь в него разрядником, придурок,– крикнула она в сторону.– Я же сказала, он тебя не тронет… Занесите батареи в это корыто и запускайте двигатели… Слушай меня, Бо! Тебе надо заснуть. Дай передышку мозгу, пока он окончательно не спекся… Сосредоточься на воспоминаниях… Твоя квартира на трехсотом этаже… Окна в пол… Карьера в Кэйко… Твой последний налет на лабораторию Иверы… Вспоминай то, к чему привык… То, что для тебя реально…

       Высокие окна открывали вид на зазубрины небоскребов, которые вырастали из вечного тумана, накрывшего кварталы бедняков… Скрипучая антикварная мебель пахла деревом…

       Он повернул голову к Мистику, который все еже держал разрядник направленным на высокий однорукий силуэт. Бо не мог рассмотреть высокую фигуру: смотрел прямо на нее, но глаза лгали ему, показывая только размытые пятна. Он все видел, но сознание отказывалось узнавать увиденное – лгали не глаза, а его разум…

       Ноздри щекотал терпкий запах вина. Настоящего вина, старых виноградников, из его личной коллекции. Он любил роскошь – она свидетельствовала его успех, перечеркивала воспоминания нищеты, бродяжничества и голодного детства… Силуэт протянул единственную руку к Димитро, но тот даже не шелохнулся, хотя должен был испугаться.

       Бо так и не смог рассмотреть высокую фигуру, но уже знал, что это пес, и его надо опасаться. От пса исходила угроза, но понять ее было невозможно. Его квартира стояла перед глазами рядом с тем, что происходило в какой-то подземной пещере – все смешалось, и было невозможно различить две реальности, расколовшие его разум.

       – Бо, не борись со сном,– Альжбета наклонилась к его лицу так близко, что он мог рассмотреть складки морщинок у ее глаз.– Если не заснешь, мозг сыграет с тобой злую шутку. Он найдет способ справиться с ситуацией, но тебе это не понравится… Перестань бороться… Доверься организму… Хватит глазеть друг на друга! Затащите его внутрь… Если мы не уберемся прямо сейчас, то выбраться уже не получится…

       Место в Совете директоров давно ждало его... Разгром в лаборатории Иверы был шумным событием, но бессмысленным: чтобы они там не делали, его группа опоздала. Это была пустая лаборатория, профессионально зачищенная еще до их прихода – не осталось ни единого следа. Ему даже пришлось немного приукрасить отчет, чтобы это не походило на откровенный провал.

       Бо широко открыл глаза и на мгновение картинки обоих миров, смешанные до этого в мозаику, расступились, став отчетливыми.

       …Он увидел свою квартиру со следами погрома и телами шестерых наемников, с которыми пришлось справляться голыми руками. Их ошибка была в том, что они недооценили его и попытались пленить вместо того, чтобы убить сразу. Когда они это поняли, было поздно…

       …Он увидел однорукого пса, в точности, как описывал его Мистик. Огромное, страшное на вид существо, вместо левой руки имело короткий обрубок. А правой рукой, что-то бормоча, пес аккуратно поглаживал Димитро по волосам. Тот выглядел напуганным, но оставался покорным, едва доставая чудовищу до грудного панциря…

       Между этими картинками к Бо пришло осознание слов Альжбеты. Она говорила о том, чего не могла знать: о его квартире, о карьере в Кэйко, о нападении на лабораторию Иверы. Это была его прошлая жизнь, скрытая от Серой.

       Бо почувствовал облегчение и закрыл глаза. Где-то в глубине его тускнеющего сознания головоломка, не дававшая ему покой несколько дней, наконец-то сложилась. Он не стал хвататься за это озарение – было достаточно того, что оно произошло. Он торопился вернуться в свою квартиру, уютную и очень тщательно им обставленную…

       Когда проснется, он будет точно знать, что ему делать дальше. А пока он доверился Альжбете, которая, как он теперь знал точно, была не той, кем хотела казаться…

       Да и сам он не был больше случайной переменной.

                *****

       Это был очень странный сон.

       Вся его жизнь была сном, в котором уместилась помять о каждом прожитом дне. Это не был рассказ с выстроенной чередой событий, где есть начало и конец. Бо видел прожитую жизнь целиком, как карту Судьбы, в которой не было начало и конца…

       Бо родился на безымянной планете, у которой был только регистрационный номер – ни имени, ни атмосферы, ни надежды. Между собой ее жители называли Шахтой, как и сотни других таких же планет, изрезанных рудниками. Бо плохо помнил отца: только его сильные грубые руки. Это был набожный человек, которой не переставал твердить, что люди собственными руками творят благополучие и только трудом могут обеспечить себе безбедное существование. Он верил в то, о чем говорил, и подписал колониальный контракт с Кэйко, чем и продал семью в рабство.

       Отец редко появлялся дома и часто брал несколько смен подряд, пропадая в шахтах, но долг перед корпорацией меньше не становился. Суровый и упрямый, он не умел сдаваться и не хотел признавать того, что реальная жизнь устроена иначе.

       Они ютились в подземных трущобах, в двух душных комнатушках, похожих на чуланы. Большая из них была и кухней, и гостиной, и спальней родителей одновременно. А в коморке с двухъярусной кроватью обитал Бо со старшим братом, Ромом. Весь его мир тогда умещался под низким стальным потолком, который он разглядывал часами. И если бы не телевизионный терминал в комнате родителей, который по всем каналам врал о том, как велик и прекрасен этот мир, Бо сошел бы сума еще младенчестве.

       Шахтерского поселка практически не существовало – это был тесный лабиринт коридоров и пещер, которые соединяли спальные кварталы с шахтами и промышленными зонами. Здесь воздух был наполнен зловониями, а свободное пространство – мусором. Школа была виртуальной, и все занятия проходили перед экраном терминала. Поэтому маленький Бо почти не выходил за стальную дверь жилища.

       Ему было восемь лет, когда все изменилось. Однажды к ним зашел младший офицер Кэйко в нарядном мундире, от которого пахло пряностями, и сообщил, что отца завалило в шахте. Страховки не хватило, чтобы погасить и половину колониального кредита, и оплачивать счета стало нечем. Хрупкая молчаливая матушка превратилась в понурую тень, которая подолгу пропадала на сортировке мусора и часто плакала тайком.

       Старший брат, Ром, взял на себя заботу о семье. Ему было четырнадцать – слишком мало, чтобы работать в шахте, но слишком много, чтобы сидеть на шее у матери. Он научился зарабатывать, как мог, и благодаря этому в доме была еда. В семье никогда не обсуждались дела Рома. Таких семей было много – так жили практически все. Рудники были выработаны: работы становилось меньше, а проблем больше, но корпорацию это уже не интересовало. Кэйко сократила службу безопасности до необходимого ей минимума: они беспокоились только о собственности корпорации, но не о правопорядке в лабиринтах Шахты.

       Бо с малолетства усвоил единственный закон, по которому люди жили всегда – закон, которого не хотел понимать отец. Успех удачливых основан на лишениях и утратах неудачников.

       Люди строят социальную пирамиду: карабкаются по ней верх, наступая на головы себе подобных. Чтобы один человек стал богатым и сытым, кто-то другой должен остаться голодным и нищим. И чем выше ты забираешься к вершине, тем больше людей должны терпеть лишения во имя тебя. Бо это знал наверняка, потому что родился и вырос в основании пирамиды – на самом ее дне. Его отец, мать и брат были втоптаны в грязь нищеты ботинками тех, кто стоял над ними. А тех, в свою очередь, втаптывали лощеные туфли более удачливых. И так до самых небес, и во все времена…

       Тебе никогда не увидеть вершину социальной пирамиды, пока на твоих плечах, на твоем лице стоят подошвы чужих ботинок. Чем ниже ты в иерархии, тем больше на тебя давят, тем ниже опущены твои глаза: тебе дают законы, моральные нормы, успокоение веры – что попросишь в обмен на покорность и послушание. Поэтому самые праведные, самые порядочные и законопослушные составляют основу человеческого общества – они фундамент пирамиды, соль земли. Они обеспечивают ее существование, потому что у пирамиды есть благозвучное имя – человеческое общество.

       Но никто не говорит о том, что взобраться вверх можно только одним способом – отказаться от этих основ, переступить через мораль и закон. Если ты хочешь взобраться выше, будь готов наступить своим ботинком на голову того, кто рядом.

       Корпорации называли их террористами, социопатами, криминальными элементами… Но все, что ими двигало – было желание подняться повыше, выбраться из нищеты и вечного рабства, которое с веками меняло лишь форму, но не суть.

       Бо не мог простить отцу одного – тот не хотел этого замечать. Именно не хотел: жил в грезах и иллюзиях, которые ему скармливали, и в своих детях пытался воспитывать рабское смирение. А Ром сумел выйти из загона, выстроенного для них обществом, и показал младшему брату, что выход есть, и он простой…

       Спустя два года не стало и Рома. Его не просто убили – из него сделали презентацию. Так называли показательные казни, которые делались с особой жестокостью в назидание остальным. Их практиковали и уличные банды, и силовики корпорации – природа власти у всех одна. Из Рома сделали «статуэтку»: окунули в жидкий металл с низкой температурой плавления, чтобы тело не сгорело сразу. Когда его нашли, Ром был еще жив – металлическая скульптура с воспаленным человеческим лицом, напоминавшим маску. Эта смерть была мучительной.

       Кто-то сказал, что убийца получил по заслугам, кто-то пожалел его, но большинству до этой трагедии не было дела. А мать ушла через неделю после похорон сына – она просто не проснулась в то утро. Бо не поверил в сложный диагноз, потому что был уверен: она просто его бросила, отказалась возвращаться из сна в реальный мир.

       Бо испытывал к матери противоречивые чувства. Ему не удалось простить ее, как и отца, но по ней он скучал. Он помнил ее мягкие и очень теплые объятия, ее запах, немного сладковатый, всегда тихий и кроткий голос – всего этого ему не хватало.

       Бо сбежал из дома в то же утро, не дожидаясь службу опекунов Кэйко, и ему удалось прибиться к такой же банде беспризорников, которые прятались в шахтах и на помойках. Изредка они совершали набеги на корпоративные склады, и однажды им даже удалось забить до смерти какого-то сторожа. Даже сейчас, во сне Бо не смог рассмотреть лиц тех мальчишек и девчонок, с которыми скитался по рудникам больше года. Это было особенное для него время – перерождение, истинная воля, безграничная. Они называли друг друга братьями и сестрами, но жили по законам стаи.

       Там была девушка, на несколько лет старше его. Она заботилась о Бо больше, чем когда-то мать, и говорила, что выйдет за него замуж, когда он подрастет. Ее лица он тоже не мог вспомнить. Единственный, кого он помнил, был мальчуган, предавший их службе безопасности – он тоже был из старших, часто распускал кулаки и жестко наседал на слабых. А когда попался, привел в их нору боевиков службы безопасности. Те не слишком церемонились и сразу подстрелили для порядка нескольких беспризорников. Среди них была и девушка, которая заботилась о нем: пучок плазмы разрядника попал ей в лицо. Такой ее и запомнил Бо, лежащей на горе мусора с растрепанными рыжими волосами вокруг выжженной чаши черепа.

       Социальная служба Кэйко в тот же день разделила их на две группы, и Бо попал не в сиротский приют, а в кадетский корпус. Их перевезли на такую же заброшенную планету, где за высоким забором несколько тысяч подростков под присмотром воспитателей учились убивать профессионально.

       «Знаешь, почему ты здесь?»,– спросил его воспитатель, когда их распределяли по отрядам.

       «Потому что я злой»,– выкрикнул тогда Бо.

       «Нет,– покачал головой тот, мерзко улыбаясь.– Потому что ты умеешь бороться за жизнь. Злыми нас делают обстоятельства. А способность к выживанию даруется при рождении».

       Значения его слов Бо понял только спустя годы.

       Он выжил в кадетском корпусе, а это удавалось только трем из четырех. Воспитатели не поощряли драки, дедовщину и подростковую жестокость, но и не препятствовали им. Он прошел два года стажировки в колониальном корпусе службы безопасности, участвуя в подавлении мятежей на ресурсных планетах, настоящих сражениях с местными бандами и бесчисленных зачистках. Но за годы стажировки он заработал меньше шрамов, чем за пару лет в кадетском корпусе.

       А кода в числе лучших стажеров он получил назначение в столичный корпус службы безопасности, понял, о чем говорил воспитатель. Сросшиеся в один мегаполис, города Земли его впечатлили невероятной красотой: парки, дворцы, фонтаны, скульптуры… Можно было дышать воздухом под открытым небом, ощущать на лице ветер. Но больше его впечатлили люди, населявшие этот сказочный мир. Удивительно, но они страдали и переживали из-за ремонта автомобиля, старой мебели в квартире или проигрыша спортивной команды.

       Поначалу их проблемы казались нелепыми, словно они состязались в придумывании для себя самых невероятных и глупых забот. Позже Бо осознал, что это особенность сытого и зажравшегося мира, который жил в иллюзиях и не имел представления о реальных лишениях. Когда его в первый же месяц службы на Земле, после убийства двух неудачливых грабителей, отправили к корпоративному психологу, тот ему объяснил: «Когда на Земле грабители тебе угрожают оружием… они не пытаются тебя убить. Они пытаются тебя ограбить. Здесь люди часто угрожают смертью, но они не собираются этого делать… Чаще всего они просто не способны на убийство. Не надо воспринимать их слова серьезно».

       После этого еще дважды он побывал у психолога, прежде чем научился сдерживать свои рефлексы и понял, насколько беззащитны и наивны были жители столицы. Но не все: здесь обитали и подобные ему, родившиеся в реальном мире, способные убивать без колебаний и сожаления.

       Волки в овечьи шкурах мягко ступали по сочной траве пастбищ, залитых солнцем, в окружении стриженых и нарядных овец. Бо любил в редкие увольнительные выбраться в какое-нибудь питейное заведение с дурной славой и из укромного уголка наблюдать за позерством беспечных горожан. Они задирали друг друга, как павлины в брачных схватках, рвали глотки угрозами, и изредка устраивали смехотворные потасовки, в которых били соперника беззлобно, с опаской навредить ему. А потом бойко разнимали друг друга и усмиряли показной пыл. Никому из них и в голову не могло прийти, что скромно сидящий в уголке молодой щеголь был для них единственной реальной угрозой – зверем, скалившим клыки, демоном, способный растерзать их в считаные мгновения. И единственным, что сдерживало его, было любопытство с примесью презрения.

       Бо долго наблюдал за столицей из норы своей реальности, пока однажды ему не открылась иная тайна города, перевернувшая его мировоззрение. Как наиболее эффективного и молодого оперативника, его отправили с заданием на кампус, в университетский городок, где среди студенческой массы предстояло выявить вербовщиков, которые внедряли в будущую элиту Кэйко свою агентуру. Там Бо рассмотрел то, чего у него никогда не было – возможности.

       По легенде он был деревенщиной из провинции, выигравшей в лотерею право на обучение в корпоративном университете. Большинство студентов были инфантильными недорослями, учившимися по принуждению обеспеченных родителей, поэтому он легко вжился в свою роль, а его рвение к учебе всем казалось естественным. Но даже его кураторы не подозревали, насколько бездонной оказалась его жажда знаний: каждый день он открывал для себя новые горизонты, новые возможности, которых никогда не было у подобных ему.

       Он растянул свое задание на целых восемь месяцев, всякий раз обосновывая отсрочку с разоблачением новыми перспективами. Он учился днем, жадно впитывая все, что могли дать университетские аудитории и учебные проекты, подписываясь на дополнительные курсы и факультативы. А по ночам вел свое расследование и участвовал в многочисленных студенческих авантюрах и проказах, которые превращали жизнь кампуса в нескончаемое приключение…

       Он успел сдать с отличием две сессии, прежде чем закончилось терпение кураторов и с него потребовали немедленных результатов. И Бо их предоставил: он не только выявил все группы вербовщиков, он сумел добраться до агентурной шпионской сети в самой Кэйко, указав на тех, кто курировал вербовщиков.

       Тогда его и заметили, подняв корпоративные грейды. Но самое важное было в том, что в себе заметил сам Бо. Он не подавил своего зверя, а приручил его, сделав еще безжалостнее и сильнее. Теперь он знал, насколько слаб человек, и насколько сильным может быть сам. Большинство боевиков столичного корпуса службы безопасности умели владеть оружием и кулаками. Но среди них редко встречались те, кто был способен своей головой пользоваться столь же умело.

       Карьера Бо развивалась стремительно: ему доставались самые сложные и интересные задания, где требовалось уникальное сочетание навыков оперативника и острый ум. Он внедрялся в команды исследовательских групп Кэйко и совершал набеги на научные базы других корпораций, выявлял предателей и вербовал агентов – он делал все, что позволяло ему расти, и всегда добивался успеха. Ему казалось, что он нашел инструменты обуздать свою судьбу.

       Кэйко разрешила ему продолжить обучение в корпоративном университете, но только дистанционно. И Бо продолжал учиться все свободное время, пока служил и карабкался к вершине. И даже в свой последний день, прежде чем попасть на колониальный корабль Серой, он успел блестяще пройти курсовой тест по социальной психологии…

       Бо смотрел на свою жизнь, разложенную перед ним во сне, и недоумевал. Насколько суетливой и бессмысленной она была… Это был путь не к чему-то, а от чего-то… Он посвятил свою жизнь бегству: сделал все, чтобы вырваться из ужасов детства, чтобы оставить далеко позади, в беспамятстве, нищету и лишения. Он карабкался по головам людей, втаптывая их в основание социальной пирамиды не для того, чтобы забраться повыше, а для того, чтобы не оставаться внизу. Его гнал по жизни страх вернуться туда, откуда начался этот путь. Поэтому его зверь всегда был рядом с ним, мужал с каждым годом, с каждым убийством.

       Поэтому в конце этой дороги его ожидал не Совет директоров Кэйко, а Серая… необузданная, безумная планета, воплощение того Ада, из которого он бежал. Зверь провел его по кругу и вернул в исходное состояние.

       Случайная переменная… Черта с два! Он там, где и должен быть! Там, куда шел!

       – Случайная переменная?– переспросила Альжбета.– Быстро ты очнулся. А главное вовремя…

       Бо чувствовал дрожание челнока всем телом. И уже давно: сон незаметно отпустил его, сбежал, оставив наедине с Серой.

       – Я все делаю вовремя,– Бо сел, упершись руками в пол, и те скользнули по крови, которая осталась от Константина.– А вы даже не потрудились прибраться…

       – Нам бы успеть убраться,– женщина щелкнула пальцами у его лица, проверяя реакцию.– Как себя чувствуешь? Что помнишь?

       – Помню, что не люблю, когда перед лицом руками машут,– Бо нахмурился, всматриваясь в Альжбету.– А еще помню, что на козырьке однорукий пес крутился… И почему я его в челноке не вижу?

       – Не поверишь!– выкрикнул Мистик, не отворачиваясь от своего окошка.– Она говорит, что это был ее отец!

       Бо скользнул взглядом по растерянному Димитро, который нехотя кивнул головой.

       – Не отвлекайся! Рули,– огрызнулась на контрабандиста женщина.– Видишь впереди зарево? Там расщелина выходит на поверхность. Минут через десять вырулим в каньон… Держись ближе к левой стороне.

       Она уселась напротив и, наклонив голову, откинулась на противоположную стену.

       – Это правда. Тот пес, мой отец,– Альжбета внимательно посмотрела на Бо.– Его нет с нами, потому что он не смог бы долго сопротивляться зову… У тебя, наверное, много вопросов. А у меня много ответов. Может быть, не на все, но на многие… С чего хочешь начать: с того, почему направляемся к колониальному кораблю Иверы, в самое пекло драки, или с того, как ты очутился на Серой, случайная переменная?

       Ей не удалось произвести должного впечатления: Бо видел свою жизнь во сне, и многое, что скрывалось от него в суете последних дней, теперь стало очевидным.

       – Ты хотела, чтобы мы тебя нашли здесь: оставила подсказу на карте…

       – Вы опоздали,– перебила его женщина.– А точнее, все закрутилось раньше, чем мы думали. Отец долго готовил пути отхода, когда корпорации сцепятся. Был хороший план, и небольшой транспорт, чтобы паре избранных убраться подальше в тайгу. Карта была приглашением… Но транспорта больше нет, плана тоже – остались только шансы. И их теперь больше на другой стороне Пограничных гор.

       – Отлично покатались!– злобно зашипел Мистик, не оборачиваясь.– Ломились сюда через Древний лес, чтобы по концовке искать дорогу обратно. Не похоже это на продуманный замысел людей, которые знают, что творят.

       – Не знаю, откуда ты взялся,– брезгливо поморщилась на него Альжбета.– Но я тебя сюда не звала, и спасения в конце не обещала…

       – Давай начнем сначала,– Бо улыбнулся, но это была улыбка зверя.– Расскажи, как сама оказалась на этой планете. И что здесь делает Сирена, самая загадочная спецслужба Императора?

       Он видел, как вздрогнул Димитро при его словах, и даже Мистик качнул челнок в сторону от неожиданности.

       – Все верно,– невозмутимо ответила Альжбета.– Я, моя мать, отец… мы агенты Сирены, шпионы Империи. Значит, начнем с того, как ты оказался на Серой…

Ссылка на следующую главу http://www.proza.ru/2018/02/18/1012