Вопреки

Ему хотелось найти в себе Ван Гога, Моне и Да Винчи... Верил отчаянно, что творить - его предназначение. Всем существом желал ваять, рождать цвета, но - на тебе, - не нашёл, увы...
Метёт неистово задыхающиеся от пыли тротуары, худощавыми руками, худощавой метлой, с пышным кустарным начёсом, со скучающим пустым взглядом, смакуя нехитрую "найденную" профессию, задумчиво так пританцовывая под мелодию, мурчащую из его редкозубого рта.
&
Она мечтала петь на большой сцене с миллионом плачущих у её ног фанатов, изящно держа ухоженными пальцами микрофон, который дарил её голос залу, пробивая его стены и перепонки поклонников... Он то и дело, напрашивался на минет, скользя в её от счастья вспотевшей ладони.
Не срослось таки. Макароны в алюминии, да солёные помидоры в июле, под паршивые истории с телеэкрана, что стал её окном в реальность... Горланит захлёбываясь на рваные трусы, в которых шарил по полу в убитых шлёпках тот, кто поставил свою подпись в брачном документе под торжественные пьяные улыбки приглашённых и вальяжные минуэты фотографа. Этот безнадёжный персонаж её "брачно-бракованной" судьбы, мог с горла выпить три по ноль-пять и не свалиться с ног... Таких вот дел мастер, мда.
&
Всю жизнь она бредила курсами парикмахеров и уже воображала себя ведущим мастером vip-клиентов, в vip-салоне, с vip-зарплатой.
Далеко не дешевые Suntachi в её руках, под кухонной лампочкой торжественно "чикали" в воздухе вокруг пустого стула... Затаив кроткое дыхание, она благодарила за визит и пересчитывала собственные деньги, падая в бессилии на тот же стул с забавным хохотом от счастья. Этот невидимый клиент приходил ровно в восемь и она, выдавливая из полуживого радиоприемника любимую радиостанцию, кокетливо его обслуживала, не беря при чём чаевых...
Клиент стал всё реже бывать у неё... Почему редил - не спрашивала. Всё чаще захаживала депрессия с разочарованием... Втроём они плевали с балкона и отправляли в дальние полёты авиарейсы из нечитаных газет... Ржавеющий холодильник, набитый сладким и любимая чашка, по цвету не знавшая ничего кроме чая, да сытая до края окурками бронзовая пепельница башмачком...
Теперь она - медицинская сетра. Районная клиника. Первый этаж неотапливаемого зимой ветхого "совкового" архитектурного чуда. До ожогов холодные полы, леденящий душу скрип старых, крашенных белым дверей, ставший родным запах мочи, а впридачу - рефлекторная процедура с клизмой. Её пациенты - чуть младше века, с пигментацией и паутиной морщин на равнодушных лицах. И это всё, что у неё было.
&
А этот, сосчитав до тридцати двух - приводил в чувства кубик Рубика и на раз-два-три - лечил электрику в любом четырёхколёсном друге. Депозитарий хранил его, цвета болота, деньги на покупку гаражей для собственного автобизнеса... На стене у кровати - фломастером подробный план его будущего... Три пункта... Пока...
А пока - три куба героина в палёные, ушедшие от боли под кожу вены, отцовская армейская гитара с усами-струнами на грифе, да круглые сутки - "БГ "с "Пикником" из фанерных, фальшивящих колонок. Ломка, взлом квартир и гаражей, "зайцем" по карманам в трамвае, да грядущий и усиливающийся запах возмездия за столь "утончённый" образ жизни.
&
Задыхалась без медицины... С младых годков - "больнички", с папиной работы шприцы, бесчисленные метры бинтов, литры зелёнки и толстенные из домашней библиотеки книги по акушерству. Усыпала лишь в белом халате и с кошкой Асей на груди, терпеливо сносящий всякого рода "лечения-спасения" врачующей хозяйки.
Затёкшие спина и шея от десятичасовой каторги у замызганного жратвой монитора. Рвущие на куски тишину звонки на умирающую и крикливую Nokia, раз в неделю - жменя зарплаты из рук заботливого зарплатодателя, с заискивающим взглядом на её некогда красивые ноги... Ну и геморрой с варикозом. Не считая, весьма, лишнего веса...

Вашу мать!.. Где же ваши яйца, зубы, когти и характер? Как посмели вы спустить судьбу свою в парашу?!