Как вишня от пьянства лечила

Если вы, думаете, что вишня – это просто еда – сезонный фрукт, то просто ошибаетесь. Вишня для нас, острогожцев, это – стиль жизни, философия. Если так можно сказать, даже смысл жизни русского человека. Можете ли вы увидеть другое растение, которое обрезай- не обрезай, обязательно уткнется веткой в окно дома? Мы такого больше не знаем. Вот укоротил сливу или яблоню – дерево сидит на месте. Обижается, дуется на хозяев, но ни с места. Может даже не зацвести пару весен. А для вишни обрезка – лишний раз тут же удлинить руку-ветку и заглянуть, зачем же люди так долго восседают в этом карточном домике. Весна же за окном, соловьи рулады выводят. Значит, думает наша хитрованка, люди что-то опять замышляют против их, деревьев. Например, вместо разросшейся малины думают посадить тривиальную картошку. По ее мыслям, это просто фи! Где дерево и где она, королева города, у которой с малиной один цвет? Родственница она ей значит.
Надо сказать, когда наступает май, а в нынешнем году и конец апреля, вишня уже начеку. Вдруг ее обгонит этот наглец абрикос. Последний только выбросил цветоносы, а ее величество вишня уже тут как тут – цветет вовсю. Не знаю, как где, но наш маленький городок в это благословенное время просто утопает в вишневой фате. Какое там утопает, он находится в глубочайшем обмороке от такого ежегодного явления. В эти две недели почти не слышно ни шума машин, ни стука от вечной стройки-переделки домов. Все замирает от неописуемого восторга. Едешь в автобусе обычно по городу-призраку. Вокруг пена из белых цветов, пахнущих малой родиной, заставляющих писать очумелые стихи. Типа этих:
Мелодии юного мая
Услышать могу за версту.
Какие там к черту Гавайи,
На родине вишни цветут!
С вишней бесполезно бороться. Вот  у нас  еще осенью на клумбе ее не было. А весной сошел снег – вот она, растопырилась в укромном уголке. Перебежала от соседей. где уже разрослась. Ей же всегда мало места – надо расширять границы. Знает же, что срубят, но упорно растет. Знает и другое. Хозяева считают вишню чем-то вроде хлеба. Когда он есть, его не замечают. А нет – как же так? Не порядок.
Помню, в феврале, позвонила старая знакомая:
 - Караул. Хочу каши с твоей вишней. Срочно.
Пришлось поискать в закромах холодильника замороженную ярко-красную мякоть без косточки. Я еще переспросила женщину:
 - Может, ты все же хочешь каши с клубничкой или малинкой?
А она орет не своим голосом:
Нет, именно с вишней!
Вишня тут же попала мне в руки, будто знала, что ее вынут на свет божий. И скорей из дому, где  ее так долго держали без света. Туда, где можно покрасоваться. А если повезет и оставить в земле свою дивную косточку. И нет границ для этой вишни.
А вечером того же дня пришли в гости внучки. Увидев на столе свежие котлетки, обе дружно нахмурили брови:
 - Ты же обещала вареники с вишней. Котлетки и у мамы есть. Давай, ищи их в твоем холодильнике. И чтоб запивать ужин компотом с вишней, а не с этим… – абрикосом.
Вот такие расклады. А косточки мы не выбрасываем. Они у  нас жарятся на сковородке и идут на изготовление вишневой сплюшки. Оберег у нас в малороссиии такой.
Стихи об этом у меня тоже  есть:
Вот вам маленькая сплюшка.
И не кукла, не игрушка.
Пока сплюшечка сопит,
Зло под лавкой тихо спит.
А теперь о самой главной истории. Лет 20 назад прихожу я проведать мою героиню очерка (я работала в районной газете) Валентину Ивановну, знатную доярку одного из колхозов. Дело было вечером, когда женщина любила посидеть на скамеечке. Помню, в последний раз при встрече она плакала, что всю жизнь прожила с пьющим мужем. Так и не узнала женского счастья. А теперь смотрю, она улыбается. Тихо так, загадочно. И от света луны можно разглядеть ее улыбку. Стали разговаривать, зашла речь о муже.
 - Где это твой Петр? Не видно его, не слышно. Или уже не буянит, когда во хмелю?
А моя Валечка и высказалась:
- Да ведь бросил-таки пить. Не знаю уж, надолго это или как. Но…
Тут любопытная ветка цветущей вишни накренилась с забора, затрепетала. А может ветер качнул ее. Но получилось так, что сие божье создание возмутилось, что оно не при делах. Мол, что ж ты обо мне молчишь. Я тут точно причем. Она, член семьи, тут как тут. А ведь помню, что ее осенью обрезали по самое не балуйся. И поди ты – весной опять висит на заборе  -  рядом с лавочкой.
- Да, - протянула моя собеседница. – Тут и моя вишенка любимая подмогла. Не удивляйся, мы с ней всю жизнь советы держим. А с кем еще поговорить о женской горе-беде?
Дело было так. Утром со слезами на глазах пришла к Валентине Ивановне соседка, живущая на другой стороне улицы. Мол, так и так. Твой Петро да мой Иван добрались-таки до вишневого вина, которое она с осени приготовила на свадьбу подругиной дочки. У нас издавна такое зелье закладывали только для молодых. Для других случаев шло вино из терновки, сливовки и других заготовок. О вишневке так и говорят: свадебное вино. Пить ее для других нужд возбранялось. Не положено. И вот на какой грех сподобились окосевшие от пьянки мужики. В трезвом виде о таком  даже  подумать стыдно. А что сказать молодым, которые надеются на вишневку?
Уже и соседка ушла, а Валентина все не могла успокоиться. Что же нам делать с ним, теребила она ветку вишни. Дело неслыханное – прикоснуться почти что к святыне.
И тут женщину осенило. Думаю,  вишня нашептала ей про диковинную задумку. В общем, попросила Валентина Ивановна  соседских ребят сделать вечером Хеллуин для своего Петра. Нашла она крепкую тыкву и показала на ветку вишни:
 - Крепите к ней, выдержит.
Ребята все выполнили, залегли в кусты и ждут прихода хозяина домой. Вернее, приползания. Мужик спокойно – не первый же раз – перебрался через улицу, подполз к своей калитке. Долго вглядывался в нее. Видимо, они  с Иваном нашли еще один источник пития. Петро, держась за забор, приподнялся до уровня нижней вишневой ветки и …обмер. На родном заборе угнездился человек с горящим взором. Он хотел спрыгнуть на землю, но тут откуда-то взявшаяся рука пьяного хозяина задела горящий глаз.
Дурман не помешал заскочить Петру в дом и жалобно завопить:
-Валя, я человека убил! Пойдем, может он еще жив.
Пряча усмешку, жена вышла с мужем на улицу и … никого не нашла.
 -Убежал, - произнес Петр.
До утра его колотило, рвало и мутило. Мужик не слышал даже громкого смеха ребятни, доедающей обещанные конфеты. Валентина Ивановна вообще не знала, плакать ей или смеяться. А на другой день посерьезневший Петро не пошел к соседу. Мало того, когда тот сам пожаловал в гости, молчал, как последний философ. Вот так вишня вместе с Валентиной отмстили за поруганное свадебное вино, которое, кстати говоря, они выпили всего треть бутыли. Забегая вперед, отмечу, что хватило его молодым, да  и свадьба была – на славу.
Вот такая она характерная, эта вишня. С ней – не шути. А если воздашь должное – любуйся, пробуй и радуйся.
Вот после проклятого Чернобыля мы  загрустили: не цветет наша вишня. Видимо, и мы скоро сгинем. Прошло два года – и снова наша красавица стала невестой. Эх, была не была, решил острогожский народец, помереть еще успеем! Раз вишня выжила –  и нам горя нет.
Видели бы вы, что происходит с нами, когда созревает наша красавица в конце июня. Где взять Гоголя, какими словами описать пиршество вишневых красок. Вишнями наполнено  все – тазы, ведра, кастрюли. Хозяйки вынимают косточки, давят плоды на молодое вино, варят варенье, заготавливают компот. Даже закат и восход становятся вишневого цвета. Куда там  другим плодам сравниться с вишней. Для нее едва хватает тары. Везут родимую в столицу. Но там она уже не та.
- Ермаков, - кричу мужу, - откуда взялось у нас это полотенце с яркими вишнями? Или оно не наше?
А он молчит, потому что меньше меня знает про эти коварные вишни. Покупала же я его с подсолнухами. А взяла – с вишнями. Смотрю на себя в зеркало – и халат на мне тоже вишневый. А вроде был же клубничного цвета. Караул. Мистика да и только. Вот так июнь играет с нами.
Помню, поехали с мужем на север за длинным рублем. Все хорошо, работаем. А зимой глядь – в закромах какая-то голубика и брусника. И это – все. Весной глянула я не цветущий иван-чай, на какие-то незнакомые деревья до неба и ахнула:
 - Это мне что ж, не видеть, как цветет вишня, не падать в ее сладкий обморок, не наедаться в июне до икоты? Не быть тому. Провались и деньги, и все эти непонятного цвета ягоды, и мошкара.
 И полетела я самолетом в родную глубинку, к матушке-вишне. И до сих пор живу возле нее. Или она возле меня? Не знаю, ведаю одно: у нас здесь и на занавесках – белые вишни. А зимой, когда вишня спит по банкам, чутко вслушиваясь в звуки метели, я вышиваю вишенки крестиком. Потому что пока жива моя подружка – насмешница, вездесущая  и любопытная вишенка, жива и моя родина, ведь ее цвет навсегда застрял в глазах еще одной вишенки – старшей ввнучки Лидочки. Вот такая вишенная история. Ей нет конца, как не было начала.