Своя компания 4. Ник и Юля. Не обещайте деве юной

 Вечером было большое родительское собрание, на квартире у
Дани. Приехала его тетя, пришли Колины родители и мама Аса, был и
сам Даня.
На следующий день оправдали Даню в школе и принялись искать
Ника.

***

Ник шел по дороге, ничего не видя перед собой. Стемнело,
Ник шел. Пошел снег. Ник шел по дороге. Какое-то большое здание.
Автовокзал "Восточный". Ник зашел в зал ожидания, нашел самый
глухой угол, шлепнулся в деревянное кресло и подумал: "Ну, в с е " .
Попробовал заснуть, но не тут-то было. Ломота раздирала тело. Он
проерзал около десяти минут и не выдержал, взял гитару и спустил-
ся в главный зал.
Там было шумно и людно, несмотря на поздний час. Он сел на
пол у касс-автоматов и стал играть песенки своего сочинения. Он
сочинил их, однажды целую кучу, когда разозлился не на шутку, и по-
этому все они были злые и циничные, в общем, с п л о ш н о й панк, но
люди вдруг стали собираться вокруг, людям это понравилось. "Ах вы
т в а р и ! " - улыбаясь, подумал Ник. Он был, как пьяный, от всего,
что произошло и происходило.
Народ прибывал. Ник исполнил для народа частушки:
Лежит милая в постели,
А я лежу под койкою.
Как же мы достигнем цели
С этой перестройкою?

Я люблю т е б я , Маланья,
До партийного собранья.
Как открылись прения,
Изменились мнения.
 
Что такое академик? -
Старый хрен
Над кучей д е н е г .
 
Когда тебе все страсти чужды
И больше в сердце нет о г н я ,
Не ускоряй меня без нужды,
Не перестраивай меня.

Обиду ест обида
А ложь рождает ложь
И маленькая гнида -
В потенциале - вошь.

Хотя мой  з а д  уколами исколот,
Увы, мой дух не делается молод.
 
A чтo такое алкоголь?
Пустая радость или боль,
Или судьба народная,
Или статья доходная?!
 
Не печальте ваши лица,
Не туманьте очи мглой,
Обнажая ягодицы
Для свидания с иглой.
 
Я не напрасно прожил д е н ь ,
Я понял, что такое лень.

И вдруг, кто-то бросил на землю перед Ником 2 0 копеек. От
этого он даже заикнулся, но не перестал п е т ь , и дальше копейки
летели, падали, катились и звенели.
Сколько он пел, он не помнил, и вообще плохо соображал, ког-
д а к нему через уже порядочную толпу людей подошли двое миллицио-
н е р о в , ничего не говоря, взяли его под руки и просто понесли к вы-
ходу.
На улице его впихнули в фургон. Внутри он ощутил, что горло
его как будто покрыто холстом, а рука больно сжимает гитару, стру-
ны впились в ладонь. В фургоне никого не было и чем-то отвратите-
льно воняло. В кабине хлопнула дверь и Ник поехал.
Он положил гитару рядом с собой на лавку и стал рассматривать
ладонь. На ней было четыре красных рубца от струн. В общем-то ему
было теперь все равно, но почему-то сильно колотилось сердце и но-
ги были совсем слабые. Ехали, как показалось Нику, около двадца-
ти минут.
Остановились неожиданно. В кабине хлопнула дверь и через нес-
колько секунд звякнул замок и показалось круглое лицо милиционера:
- Вылазь, артист, переночуешь с нами, а завтра отправишься попра-
цуешь немножко, н и ч е г о, работа интересная, не хуже этой.
       С этими словами он неожиданно и резко схватил гитару со ска-
мейки и, размахнувшись, хотел ударить ею об асфальт, но Ник, не
успев даже сообразить, что делает, интуитивно бросился на него и
задержал его руку, от этого сам чуть не полетел на землю, но ги-
тара была спасена. На это мент спокойно сказал:
- Ну в о т, теперь есть за что и на работу пойти, а то ведь у нас
теперь гласность, каждый может п е т ь, что хочет и где х о ч е т, хотя
это временно, я так считаю, - выругавшись при этом матом, мент
нацепил наручники на Ника и крикнул водителю:
- Слышь, он мне оказал сопротивление, ты свидетель, составляй про-
токол,
И Ника повели в отделение милиции, " н о ч е в а т ь ".
Там его посадили сначала за стоечку на скамеечку и подробно
расспросили, кто о н, откуда и ч е й, дали дунуть в трубочку, а под
конец задрали рукава, увидели бинт на одной руке и красные пятныш-
ки на второй, дали под дых и по башке за наплевательское отношение к своему
здоровью и отправили спать на нары в тесное помещение с маленьким
окном и исцарапанными стенами.
На первом этаже нар уже кто-то сладко и безмятежно храпел.
«Н е п л о х о для начала", - подумал Ник и залез на второй этаж. Там
у него открылся рубец на руке. Ник снял ремень, перетянул руку,
кровь утихла. Подождав еще немного, он л е г, положив под голову
гитару, на которую покушались еще р а з , но он опять не дал ее в
обиду.
Спать, не смотря ни на ч т о, не хотелось. Опять стало ощущать-
ся больное тело и скоро стал раздражать храп снизу. Так прошел
час. И вдруг дверь лязгнула и открылась, а на пороге стояла, кто
бы вы думали? Она! Юля Комисарова. С ментом напару
Ник не слез, а свалился с нар. И, сидя на полу, снизу вверх
смотрел на нее и думал, что говорит что-то вроде: "Какими судьбами»
или «А тебя-то за ч т о ", но он молчал и почему-то  уже не слышал,
как ноет тело.
Ну а Юля сказала вслух:
- Пойдем, я заплатила им, они тебя отпускают.
Ник встал, взял гитару и вышел.
Когда они проходили через дежурку, один дубина что-то сказал
им вслед и все, даже новый какой-то нарушитель, громко заржали, но
Ник не понял, что именно было сказано. На улице Юля что-то бурно
ему говорила, заглядывая в глаза, а он энергично понимающе кивал,
опять ничего не слыша. Они сели в пустой, наверно последний, трол-
лейбус, Юля - у окошка, Ник - с краю. Проехали одну остановку. И
вдруг Ник прошептал:
- Я тебя люблю и . . . х о ч у…  к  т е б е . . .
Юля молчала. Тогда Ник сказал:
- Прости меня, - встал и вышел, была остановка. Юля еле успела
выскочить за ним. Она догнала е г о, обхватила сзади руками и, го-
рячо дыша в шею, заговорила:
- Пошли ко мне, пойдем, дурачек, что ты бесишься. П о й д е м, . . Я од-
на дома, папа на дежурстве. Не б о й с я . . .  не с т е с н я й с я . . . не думай,
Ник стоял, как каменный, чувствуя, как Юлины руки шарят по
его груди и как два упругих бугорка упираются в его спину. Нако-
нец он выдавил из себя, только лишь для т о г о, чтобы прекратить
ото дурацкое положение:
- Пошли, - и пошел, так, что Юля, не успев его отпустить, дерну-
лась за ним. Но им нужно было еще ехать. Последний троллейбус
ушел, и они пошли пешком. Шли молча, Первая заговорила Юля:
- Мой отец сегодня не придет домой, у него какие-то неприятности
в части, он военный, капитан,
- А мои родители - инженеры, - сказал Ник.
- Да?. - сказала Юля.
- Угу, - сказал Ник.
Опять молчание. Через пять минут:
- Что ты молчишь! - Ник.
- А ты? - Юля.
- Я не з н а ю . . .

***

Вот так вот они пришли наконец к Юле. Юлина квартира была на
первом этаже, однокомнатная.
Они зашли. Юля включила свет. Сияла туфли и свою самовязан-
ную узорчатую курточку, сказала:
- Проходи, я сделаю кофе, - и ушла на кухню. Ник тоже снял кросачи
и куртку, поставил гитару в угол и зашел в комнату.
Обстановка в комнате была скромная. У окна стоял телевизор,
на нем бобинный магнитофон "Маяк", рядом штук 1 0 коробок с боби-
нами, д а л ь ш е  стоял диван, за ним, боком к стене, шкаф, а за ним
 кровать, над ней - ковер. Над диваном - длинные
стеллажи с книгами до самого потолка.  У противоположной стены -
письменный стол, над ним такие же стеллажи, под нижним - трубка
дневного света. В общем, было ужасно тесно.
Ник сел на диван и постарался унять  дрожь. Прошло
несколько минут и в комнату вошла Юля с небольшим круглым цветным
подносом в руках, на котором стояли две чашки с кофе и еще какая-
то фирменная небольшая бутылочка. Она поставила поднос на стол,
включила трубку, села рядом на стул.
- Что это? - Ник показал на бутылочку.
- Это бальзам, я добавлю тебе в кофе, тебе станет легче.
- Я лучше запью, - Ник открутил пробку, сделал три большие глотка
из горлышка и быстро, стукнувшись зубами об край кружки, выпил зал-
пом все кофе. Тут же он почувствовал, как по всему телу потек огонь,
добираясь до самых кончиков пальцев на руках и на ногах, которые
у Ника всегда были холодными. Юля только смотрела на н е г о, а потом
и сама сделала то же самое. Через несколько минут Ник с удивлением
ощутил, что дрожь и ломота совсем прошли. Этого давно с ним не бы-
ло. Он стянул свитер и остался в одной рубашке, выбившейся из ста-
рых протертых джинс. Юля, сидя на стуле, наблюдала тёмным взгля-
дом за Ником.
И вот она встала. Ник смотрел на н е е, она - на него. Она сня-
ла свою вельветовую рыжую жилетку, потом расстегнула молнию на ко-
роткой джинсовой юбке, расстегнула пуговицу и столкнула юбку с бе-
д е р. Юбка упала на пол. Из-под шелковой цветной блузки стали вид-
ны белые трусики. Юля переступила и вышла из юбки, потом стала
расстегивать блузку. Ник почувствовал, как прекратившаяся дрожь
снова стала буквально колотить е г о .
Скоро блузка упала рядом с юбкой, и Юля сделала шаг к Нику.
Он вздрогнул и почувствовал, что проваливается куда-то. Тогда Юля
быстрым движением, так что Ник даже не успел сообразить в чем дело,
выключила свет, прыгнула Нику на колени и зашептала ему куда-то в
у х о, или в шею, прижавшись к нему, одетому, своим полуголым го-
рячим телом:
- Коленька, милый, любимый мой, я тебя люблю, я сошла с у м а . . . Как
ты дрожишь, бедненький. Не надо, не бойся, расслабься... Давай, вот
т а к . .   - и она сняла с него рубашку и стала целовать его плечи, шеп-
ча:
- Вот так, вот т а к , , , какое у тебя истерзанное худое тело, с е й ч а с . . .
с е й ч а с . . .
Она вскочила, сорвала на пол покрывало с кровати, достала из
шкафа две подушки и одеяло. Ник же почувствовал, наблюдая за этим,
что он теряет самого себя, и что у него почему-то отнимаются ноги.
А Юля схватила его за руку и потащила на кровать, за шкаф. Он по-
слушно поднялся, нетвердо подошел к кровати и рухнул на н е е , как
подкошенный. Через него перелезла Юля, успевшая снять уже лифчик
и колготки. Там она стащила с него джинсы, выбросила ил на пол и,
обвив его и руками и ногами, стала целовать его шею, плечи, в губы . . .
 
***

Разбудил Ника мужской голос. Ник лежал все там же,
за шкафом, в комнате никого не б ы л о, дверь на кухню была не закры-
т а, и из-за нее и звучал этот голос,  который изредка прерывался
Юлиными ответами. Не  с р а з у, но когда Ник сообразил, что это ее
отец и, что о н, наверняка, не сильно рад тому, что Ник лежит в по-
стели его дочери, он вскочил. Тут же ударило в разбитую голову и
он чуть не упал, но задержался о шкаф. За окном уже светало. Всё,
брошенное вчера на пол, так там и валялось. Ник вытащил из кучи
свои джинсы, рубашку и свитер, оделся и вышел в прихожую. Юлин па-
па стоял в двери спиной к Нику ничего не слышал, он говорил:
- Все-таки, как ты не оправдывайся и что ты не сочиняй, а после пер-
вого дня у ч е б ы  в новой школе, в новом классе, спать с одноклассни-
ком, э т о . . . Т ы уже взрослая девушка и я ничего не могу тебе запре-
тить, но, сама подумай, ты ведь собираешься поступать в институт,
а с ребенком ты не сможешь этого сделать, ну никак, и куда потом:
И ты уверена, что этот молокосос возьмет тебя замуж и сможет обе-
спечить семью? Ведь за ним самим еще нужно ухаживать, как в и д н о . . .
Я тебя спрашиваю?! Я удивляюсь твоему легкомыслию! – Юлин папа закончил
и повернулся. Перед ним стоял "молокосос" и, одеваясь,
сказал:
- Успокойтесь пожалуйста, я вам обещаю, что ваша дочь не забереме-
неет и больше никогда меня не увидит, - взял гитару и ушёл.

Ник быстро сбежал по лестнице и вышел из подъезда. На улице
было солнечно, тихо и пусто. Уже все прошли на работу, в школу и
садик. Ник медленно побрел на остановку. Когда он пришел туда, то
неожиданно вспомнил, что ехать-то ему некуда. В раздумье он про-
пустил пять троллейбусов и три автобуса и, наконец, решил вернуть-
ся к Дане.
Даня был в школе, и Ник уселся на коврик под дверью и стал
наигрывать песенку:
Топью пройду непролазной,
и каблучков не испачкав,
А в воркованьях увязну,
А в бормотаньях - тем паче.
Видимо, намудрили
Авторы первых сказок:
Не из ребра сотворили -
Из голосовых связок.
Жарки твои чресла,
Но не зрачком, не ладонью,
Если сказать честно,
Я о любви помню.
Но грозовой клекот,
Точно прибой в щебень,
Но проливной шепот,
Но рассыпной щебет.
 
И тут пришел Даня. Голодный, злой, усталый. Увидел Ника, жи-
вого и здорового и совсем озверел:
- Где ты шляешься;! Достал у ж е . . . всех! Родители  его
ищут, а он тут песни поет.
- Данька, ты чего? В школе з а . . . ?
- Представь себе! И не только в школе. Родаки твои, тетя м о я . . .
Даже папик твой! Слушай, как он узнал, где я живу?!
- Н - д а - а . . . . - вздохнул Ник, - ты прав, свои проблемы надо решать
самому..-
- Ну, К о л ь к а ! . . . Что ты  в с ё ! . . .
- Да я серьезно. Оборзел я , согласен.
- Л а д н о . . . Ты  хотя бы в школу ходи.
- Буду ходить. А вот где денег взять для э т о г о . . . У родаков не стану
просить.


- И правильно. Сами заработаем и отдадим . Я в соседней школе до-
говорился уже. Надо сейчас всех собрать и репетнуть. Завтра вече-
ром уже работаем.
Коля:
- Споем!

(конец главы)






Хорошие стихи  известных авторов из старых журналов


Независимость воспеваю.
Я не буду зависеть от
Разгильдяев и негодяев,
От несчетных дневных забот,
От  нелюбящих, нелюбимых ,
Уважающих. нас и не
Уважающих - мимо, мимо.
Я от этого в стороне
Никогда не толпился в толпе.
Там толпа, тут я сам по себе.
В одиночестве поседев,
По отдельной иду т р о п е .
Боковая моя толпа.
индивидуализма топь.
Где толпа моя? А толпа
Заблудилась средь прочих толп.
 
В и з и т
 
Я к Вам пришел однажды по у т р у,
Когда Вы сильно спали на диване.
Румяный кит барахтался в стакане
И муха кувыркалась на ветру.
Я двадцать шесть минут смотрел на Вас,
Oбвороженный видом живописным, -
Похожий то на перстень с аметистом,
А то на старомодный тарантас.
Вы спали обнаженная до плеч.
И мысль меня точила, как отрава:
"Имею ли я нравственное право
На край дивана  рядом с Вами лечь?»
Пока я был во власти скверных дум,
А также сокровенных устремлений,
Вы скромно выгибали ряд коленей,
(Меня: влекло обычно только к двум)
И голое Baш моих касался уш:
"Я двадцать шесть минут леку в постели,
Ну что жe Вы стоите в самом деле?
Налево - туалет, направо -  душ.»
И я ушел однажды поутру -
Подальше от коварного дивана!
И бледный кит упал на дно стакана,
И муха заблудилась на ветру.

***
Как только луна
В обрамленье окон
Войдет добровольною узницей,
Я под одеяло,
Как в стеганый кокон,
Вползаю противною гусеницей.
И там размышляю
О чем-нибудь мудром,
Застыв цилиндрической палочкой,
И кажется мне, что из кокона утром
Я выпорхну милою бабочкой.
Но утро приходит,
И солнце на лужу сквозь облако светит
Растерянно.
Из кокона я выползаю наружу
Невинные портить растения.
 
Путешествие сахара
 
Сахар выступил в поход
На исходе суток:
Он проник в открытый рот
И упал в желудок.
Изучая вглубь н у т р о,
Сахар с грустью думал:
"Тесновато, как в метро,
Правда, меньше ш у м а . . . "
В лабиринте из  к и ш о к
Он плутал угрюмо,
Встретил бывший пирожок
С горсточкой изюма.
"Есть тут выход  или н е т ? ! " -
Сахар  выл от страха .
И когда увидел свет,
Был уже не сахар.


"Откуда ты р о д о м " " - с п р о с и л и  и  ж д у т .
- Оттуда, где с зорями сеют и жнут,
Где кровью за вас и за каждого платят,
Где сталь травянистым узором булатят,
Где сноп не сломать и недюжинной силе,
Где звезды шлифуют на красном точиле.
"Так ты из народа! - смекнули тогда. -
Ты дверью ошибся, тебе не сюда".
 
Рождество

О том и звенит одинокий трамвай,
Что следует третьим маршрутом движенья
На этого снежного города край,
Который сливается с краем творенья.
А там, на окраине, светится дом
И кажется самым чудесным последний,
Поскольку наполнен домашним теплом
И медным пастушьим звоночком в передней.
Еловые лапы. Улыбка. Мороз.
И трудно припомнить, согласно З а в е т у,
Зачем же явился однажды Христос
На землю замерзшую, грешную  э т у . . .
 
***
И в трезвый час, и с бодуна,
И в ломотухе, и в олрайте
Не посылайте ближних  н а . . .
И дальних на… не посылайте!
Судьба на пакости вольна,
Н о, стоя сотый раз в  о ф с а й д е,
Надежду на удачу н а . . .
Пожалуйста, не посылайте.
И пусть обидит вас судьба,
Не забывайте о престиже,
Судьбу не посылайте н а ...
Не посылайте, будьте выше!
И даже, если  вам - хана,
Подсолнухом в дерьмо врастайте,
Но будьте мужественны - н а . . .
Действительность не посылайте.

Продолжение следует
http://proza.ru/2018/03/18/1695