Материнская молитва

     Наделил нас Господь чувствам, эмоциями, мыслями, желаниями, вручил  заповеди, законы, совесть и подарил великую возможность делать выбор. Кажется, чего проще - соблюдай  закон и живи спокойно.  Уповай и полагайся. Но у каждого человека своя комбинация этих компонентов и результат свой. Как в калейдоскопе - из нескольких разноцветных стекляшек  при каждом новом повороте получается своя уникальная неповторимая картинка.

      Взрослый человек отличается от ребенка  умением нести ответственность за свой выбор и не перекладывать вину на других. Кто-то достойно примет любой результат и наградит себя бесценным опытом, кто-то переложит все на кого-нибудь и будет винить его всю оставшуюся жизнь больше не сделав ни шагу, а кто-то из раза в раз будет наступать на одни и те же грабли, будто не может с ними расстаться, и каждый раз будет  получать «удовольствие» и наслаждаться  фейерверком, полученным от этих граблей. Одно дело - когда ты сам за себя действуешь, а когда за другого? Не приносит ли это вреда больше чем пользы? А, если тебя еще и не просят об этом. Например, материнская молитва. Всегда ли к ней прилагается та генеральная доверенность,  делегирующая любые действия и согласие на любой результат?

     У меня нет достаточно знаний, чтобы рассуждать об истинной вере, и нет такого благочестия, чтобы видеть истину такой, какова она есть в божественном замысле, но есть вещи, которые не укладываются в голове годами, не хотят испаряться из сознания и в тоже время не приживаются в организме - не могут найти  для себя ячейку  хранения в памяти.  Висят ненужным балластом. Но зачем-то вошла эта информация в мою жизнь.

       С Верой мы познакомились в детском развивающем центре. Я водила туда дочь, пока она занималась, я шла в расположенный в этом же здании фитнес центр на беговую дорожку или читала книги. Она водила на занятия своего воспитанника, которого нянчила несколько лет, а в свободное время ходила по своим делам. Иногда мы оставались и ждали детей в фойе.  Темы женских разговоров известные – мода, погода,  дети,  рецепты, советы.  Было сразу понятно, что Вера  человек верующий - она всегда носила платок на голове, одежду до пола, ее руки до запястий были закрыты рукавами.  Лицо она имела живое, подвижное и эмоциональное. Она была сведуща в вопросах религий всех конфессий, посещала воскресную школу, и давила своими знаниями,  выдавала их не дозированно при необходимости, а с избытком и не к месту демонстрируя свою осведомленность и превосходство.

      Чем чаще мы встречались, тем больше разговоры начали касаться прошлого и личного.  Однажды она мне рассказала просто душераздирающую историю о себе и своей дочери.

      Вера разошлась с мужем в 90-х, одна воспитывала дочь. Было сложно во всех отношениях: с работой, деньгами, мыслями и эмоциями. Ища утешения она стала посещать церковь, там почувствовала поддержку и смысл жизни, находила ответы на свои вопросы. Со временим приобщила к церкви дочь. Девочка с 6 лет знала, что происходит на службе, когда читают Евангелие, когда Житие Святых, когда надо перекреститься, когда поклониться, как сложить руки перед причастием, знала что происходит в алтаре во время службы.  Как признавала сама Вера, она пережала в пубертатном периоде, что-то не услышала от дочери, боясь упустить ее, перестаралась со строгостью, возникло сопротивление и в 15 лет  Люба заявила, что она в Бога верит, но буквально жить в церкви не хочет.  Будет ходить туда когда возникнет внутреннее ее желание, а не по принуждению матери.

      Вера не могла с этим смириться, уговаривала, пугала, приводила примеры.  Мысли и эмоции бурлили, не давали покоя, лишили сна.  Люба просила: «Мама, успокойся, пожалуйста. Дай мне возможность быть собой, не решай все за меня. Я верю, но без фанатизма». Мать не понимала, что принимать самостоятельные решения – это нормальный процесс взросления и сепарации дочери.

      Она не нашла ничего другого, как пойти в церковь, встать на колени перед иконой и  просить: «Господи! Услышь меня! Молю, пусть уж лучше моя дочь  заболеет страшной болезнью, чем отвернется от Тебя и церкви!» И свечку поставила.

      Не зная, что сказать, я промямлила: «Зачем же вы так? Иисус всех исцелял, а вы... Вы же как проклятие на дочь навели. Может к психологу надо было обратиться? Сейчас православные психологи есть.»  Она оборвала меня: «Психологам  этим самим психиатры нужны, я сама лучше любого психолога во всем разбираюсь!» 

     Люба окончила школу, начала подрабатывать, поступила  в колледж. Она ходила в церковь, исповедовалась и причащалась, когда испытывала искренне внутреннее желание.  Матери это не нравилось, но сделать она ничего не могла. Через некоторое время дочь сказала, что хочет выйти замуж  за однокурсника  Андрея. На уговоры Веры подождать, присмотреться, встать на ноги, дочь ответила, что все  решила и выйдет за Андрея.  Вера заявила, что ее родительского благословения на это не будет. Ей не нравился Андрей, он казался ей ленивым и не готовым к семейной жизни, ни одна черта его характера не была понята и принята ею, она находила любой повод для упреков. Молодые хотели жить отдельно, но Вера настаивала на совместном проживании. Это вносило еще большее разногласие по всем бытовым вопросам. Зять долго терпел  и в конце концов не выдержал: «Вы изъяны нашли бы даже у ангела. Будто вы - Бог или сверхчеловек.»  Вера перестала с ним разговаривать.

     Люба родила дочь. Для любой другой семьи это было бы радостным и светлым событием, но не для этой. Вымоленная Верой для  дочери болезнь не досталась ей, а была унаследована ее внучкой. Любе же досталось тяжкое испытание - малышка родилась с тяжелой формой ДЦП.  До 11 месяцев она не держала голову, были нарушены врожденные инстинкты, она не могла самостоятельно есть, ее кормили через зонд, не могла ходить в туалет, ей делали клизмы, она не могла управлять своим телом. Врачи предлагали им отказаться от ребенка, рассказали о всех последствиях и нагрузках, но Люба забрала ребенка. Она сразу изменилась, приняла эту страшную действительность как должное, у нее не было претензий к жизни за то, что именной ей достался этот крест, стала молчаливой и сосредоточенной. Носила девочку к врачам, на массажи, процедуры, и каждое воскресенье шла в церковь. Андрей помогал ей во всем, заботился и поддерживал, оставался с дочкой. Вера радовалась, что дочь вернулась в церковь, но ей  мешал зять, она хотела чтоб  он пошел на вторую работу, больше зарабатывал, а «не вертелся под ногами», как она о нем выразилась.

       В детской поликлинике, они  встречали знакомых, которые радостно подходили и поздравляли  их с новорожденной, заглядывали в кружевные одеяльца и мгновенно отшатываясь в сторону  меняясь в лице, отводя взгляд, не зная что сказать, и что делать дальше. Они впадали в ступор от увиденного перекошенного недугом  личика младенца, вразнобой блуждающими глазами и руками, открытым ртом  и  двигающимся языком. Даже в годовалом возрасте родители  заворачивали ее в пеленки и старались держать горизонтально, потому что в  вертикальном положении ребенок складывался пополам.

     Летом занятия в детском центре прекратились, мы уехали отдыхать.  Вера  осталась в городе, продолжала заниматься с воспитанником. В сентябре мы опять возобновили  занятия. Они появились на неделю позже, Вера была возбуждена, говорила, что торопиться и рассказала, что ее хорошая подруга когда-то продала здесь недвижимость и купила себе дом в Дивеево. Вера иногда ездила к ней, жила там какое-то время,  посещала монастырские службы, молилась, общалась с паломниками и монахами, трудилась в местной церкви. Ей там очень нравилось. Она решила всей семьей часть осени провести  у этой подруги в Дивеево.  А сейчас она  торопится в церковь, просить благословление на поездку у священника. «И хочу спросить отца Виктора брать мне с собой зятя или нет. Мне-то он там не нужен, сами справимся».
 
      Мне не давала покоя несколько лет эта история то ли трагичностью событий, то ли  слепостью материнской любви или стечением обстоятельств. В любом случае, я не могла уровнять два  ее действия: лично без благословения вымолить у Господа страдания для дочери и невозможностью сделать  самостоятельный выбор между брать  или не брать с собой зятя в Дивеево.

     Потом мы переехали жить в Москву. Эта история меня не оставляла отсутствием конца. Вроде и не мое это дело, своих забот хватает, все мы разные,  каждый имеет право на свободу выбора. Да и судить - дело Господа.

     А потом история будто повторилась.

     Моя дочь подросла и стала посещать художественную школу. Иногда вместо няни, дочку  отводила и забирала я сама. Так же в фойе познакомились с женщиной, которая водила на занятия воспитанницу.  Стали общаться. Звали ее Софья, в прошлом она была медсестрой, а теперь пенсионеркой. Из рассказов я поняла, что она верующая, но, как  она сама о себе сказала: «Я не из прихожан, а из захожан, в церковь хожу как получится. И духовника у меня нет.  К кому попаду, у того и исповедуюсь. Пока работала, в праздники выпадали смены на работе, после работы с ног валюсь. Иногда больные после операции просили сходить заказать службу. Больше по их просьбам ходила, чем по своим». Как-то  Софья отправилась в паломнический тур, но разочаровалась – ей показалось, что это было больше коммерческое мероприятие, чем духовное. Она ни на что не жаловалась, была уравновешенной, спокойной и сдержанной,  хорошо знала историю Москвы,  интересно рассказывала о событиях московских  храмов, улиц, памятников.  Говорила обо всем легко и просто, сидевшие по  соседству женщины умолкали и прислушивались к ее рассказам, узнавая что-то новое.

      Однажды она рассказала историю,  о том как подруга уговорила ее поехать вместе с ней  к старцу  в монастырь. Она подумала и согласилась. У каждого из нас есть своя болевая точка. Софья переживала за дочь, которая была одинокой, и казалась матери  несчастной от своей нереализованной женской судьбы.
    
     Ей не хватило времени получить благословление у священника на визит к старцу, но будто случайно встреченный на автобусной остановке священник, разговорился с ней по какому-то пустяшному поводу. И она решила у него спросить – правильно ли без поста, покаянного канона и благословления ехать к старцу. Священник ответил: «Если едете не затем чтоб узнать в какой угол холодильник поставить, а по Евангелию и заповедям справиться, то все правильно сделаете. А то народ  такую чушь несет и так старцев высасывает по пустякам! Ну чисто дети!»  Она засомневалась – тот ли у нее вопрос и надо ли его задавать. Но решилась.

     Приехав к старцу, она стала просить его помолиться о замужестве дочери и о ребеночке. 
-     А кто вам сказал, что она должна выйти замуж? - спокойно спросил ее старец,- Может судьба ее такая – быть одинокой. Все хотят по своему перекроить платье Господом сшитое. А дети… Всегда ли они на радость человеку? Иное дитя может и родителя жизни лишить, а иное весь род отмолит до 16 колена.  У меня нет детей.  Я от этого не помер. Сначала свои грехи отмаливал, а потом народ пошел со своим.  За других молюсь. Нет своих детей, пусть  идет чужим помогает, тем которые своим матерям не нужны, которые больны неизлечимо. Будет все с чистым сердцем делать, а не из корысти – откроется ей ее судьба. А нет – так примите все как должное.  Ступай с Богом и молись усердно, материнская молитва чудеса творит,  а Господь  сам все рассудит. Помолюсь и я о ней. 
- Что значит корысть? - спросила она монаха. Он ответил:
- Корыстно в этом мире все, даже молитва. Надо уметь любить и благодарить, тогда корысть пропадает.

  Софья говорила, будто чувствовала что-то исходящее от старца, что-то несущее радость, счастье и какой-то детский покой.  Исчезло прошлое и будущее, не было ничего вокруг. Только старец, она в комнате с иконами и открытое космическое пространство.  Мысли и тревоги потеряли значение,  без причины потекли слезы. Как домой вернулась не помнит, глаза  смотрели во внутрь, внешний мир  будто потерялся. Подруга тоже молчала всю дорогу, думала о своем. Она успокоилась, дочери  решила ничего не говорить,  ходила в церковь, молилась и за дочь и за старца.

      Через какое-то время по призыву в социальных сетях, дочь, врач по образованию, кроме основной работы пошла волонтером в детский фонд, занимающимся помощью больным детям.  Там она познакомилась с хирургом, завязались отношения и дело дошло до свадьбы. Софья счастлива и ждет второго внука или внучку. Старец умер, а она ходит в церковь и заказывает за его упокой службы и благодарственные молебны Господу. В конце она сказала: «Советов н надо слушать от обывателей, их  надо только у святых спрашивать. Когда знаешь к чему усилие приложить, проще исполнять. Может это тоже грех - жить выбором других людей, но не все способны знать истину».
 
      Я спросила ее: «Может это случайность? Может это и не вашими со старцем молитвами произошло, а само по себе все так сложилось. Есть вещи, которые нельзя измерить, взвесить - люди лишены возможности неоднократно как в эксперименте возвращаться в исходную точку и пойти другим путем, записать результат, еще раз вернуться и повторять все возможные варианты бесконечно, пока не выявиться лучший. Мы получаем только один единственный результат из всех возможных, а те, что не свершились они нам только кажутся лучшими или худшими. Как бы вы себя повели, если б все осталось как прежде или сложилось хуже чем есть?» «Я была готова к любому результату, - ответила она, - мы же не знаем от каких бед нас Господь отводит, когда мы не получаем  то чего хотим».

     Молились две матери. Каким разными были эти молитвы. 

     Поворачивая калейдоскоп, мы не можем предугадать какой будет следующая картинка. Она складывается сама.  И чтоб увидеть эту картинку  четко  и ясно нужно повернуться к свету. Так и в выборе, дополнительно к умению просчитывать наперед, уповать и полагаться, тоже нужен свой свет. Только с ним открывается лучший из вариантов.   



Сентябрь  2017


Фото из интернета
Редкая икона Божьей Матери
с младенцем Иисусом