Деревенские каникулы

На фото из семейного альбома я качаю воду из построенного колодца
   В нашем ваду: Сидят слева направо - Зина (Колина жена), её мама,
                наша мама Даша. Стоим Коля и я

     Предыдущая глава   http://proza.ru/2018/02/16/80
    
     Лето того года, которое я провёл во Внуково, оказалось последним, когда я выезжал с «маминым» детским садом на дачу. Во второй половине лета случилось знаменательное для меня событие. Возвращаясь с целинных земель и, направляясь в родную деревню, к нам во Внуково заехал мой средний брат  Саня. Каким-то образом он уговорил маму отпустить меня с ним погостить на Родине. Как ему это удалось - до сих пор для меня загадка. Тем более, что моя мама Мария долго переживала, как бы я не узнал, что она мне не родная и стремилась во время нашего с ней приезда на Родину всячески оградить меня от этой информации. До сих пор меня удивляют фильмы и книжки, где герой неожиданно узнает, что его родители не являются ему родными и начинает по этому поводу серьёзно комплексовать. Чего комплексовать-то ? Низкий поклон приёмным родите-лям. Что касается конкретно меня, то неизвестно где бы я был и был ли вообще, если бы меня не усыновили. Кроме того,  мама, зная мой любознательный характер, шибко далеко отпускать меня от себя не любила. Возможно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что в деревне к тому времени уже находился наш старший брат Николай, приехавший раньше. Таким образом, это был практически единственный случай, когда мы все три брата оказались на достаточно длительное время вместе.

     Мы были очень молоды, здоровы и веселы. Смех в доме буквально не замолкал. Под руководством Николая осуществлялось рытье колодца в саду нашего дома (деревенский колодец был достаточно далеко). Колодец пробивали «шлямбуром» - это такой тяжёлый отрезок трубы, к которому с одной стороны приварена ручка, а с другой - крестовые металлические пластины для захвата земли. Процесс рытья колодца состоял в том, что эта труба, привязанная к верёвке, с размаха бросалась вниз, в результате чего она забивалась землёй. Затем за верёвку труба вытаскивалась и постукиванием молота по боку трубы она от земли освобождалась. И так много-много раз, пока колодец не будет вырыт на нужную глубину. В результате колодец представлял из себя глубокую дыру в земле диаметром примерно с полметра. В эту «дыру» были вставлены две трубы – одна обсадная, вторая – с насосом. Как ни странно, но колодец этот заработал и работал не один год . Свидетельством тому может служить приведенная здесь фотография, где я с удовольствием качаю дужку насоса и воочию видно, что вода действительно течёт. Теперь маме стало гораздо легче с водой, ведь её требовалось совсем немало, поскольку она постоянно, практически до последних дней проживания в деревне, держала корову.

     В процессе рытья колодца имел место следующий эпизод. Когда при первой попытке мы вырыли колодец на глубину порядка шести метров, то шлямбур с завидным постоянством стал бить в какой-то камень. Камень был, по-видимому, весьма большой, поскольку звук удара шлямбура об него был очень внушительным, а сам шлямбур после удара деформировался. Поколотив так камень день-полтора, мы поняли, что надо что-то делать. Думали-думали и не удумали ничего лучшего, как спустить в яму самого маленького участника строительного процесса – Шурика Цыганкова (ему в то время было лет 8-9). И вот мы нашли длинную крепкую, как нам казалось, верёвку и привязали к одному её концу толстую палку. На эту палку мы усадили Шурика и стали опускать его в дыру колодца. Когда Шурик ногами упёрся в дно, то единственно, что он мог нам поведать, было то обстоятельство, что его ноги стоят на камне, который действительно является большим. Что другого мы ожидали от него услышать мне до сих пор не понятно. Может быть мы рассчитывали, что Шурик подхватит ногами в узкой глубокой дыре камень и вытащит его наверх? А может, рассчитывали, что он разобьёт его босыми пятками ? Не знаю ! Не понятно ! Мы, стоявшие наверху, сделали умные лица и стали вытягивать верёвку с Шуриком обратно на свет Божий. Вытянули. Шурик, отдышавшись, повторил нам то же самое. Хорошо, что всё обошлось. А ведь если бы верёвка оборвалась, или при спуске или подъёме Шурика обвалилась земля – что тогда ? Вот что значит бесшабашность молодости. В итоге рытьё колодца мы начали заново, отступив от первой ямы метров пять. Старую яму пришлось засыпать. Трудов, конечно, было жаль.

     Старшие ребята под руководством того же Николая где-то «скоммуниздили» телеграфный столб и установили его на полянке прямо напротив нашего дома. К столбу протянули электрический провод. Сделали розетку и повесили лампочку. Это место сразу получило название «пятачок». Как только дело к вечеру – сразу после ужина, на этот пятачок собиралась наша молодёжь и ребята со всех окрестных де-ревень и даже из ближнего города Чекалина. Саша привёз с собой переносной магнитофон (как сейчас помню – марки «Чайка М») и под эту музыку начинались танцы. Магнитофон тогда был редкостью и в городе, не то что в деревне. Музыкальный репертуар пополнялся исправно, поскольку у нас был постоянный дежурный, который днём сидел у радио розетки и записывал все понравившиеся песни, исполняемые по радио. Кроме того, с радиопроигрывателя «Урал», купленного Саней ранее, мы переписали на магнитофон песни с пластинок.

     Ночью мы целой компанией зачем-то лазили по окрестным садам за яблоками, хотя у каждого за домом был свой сад. Но такие вылазки придавали какую-то «остроту» впечатлений. Чего на пятачке никогда не было, так это драк, хотя к нам нередко подходили наши деревенские подвыпившие мужички. А вот веселья было много. 

     С тех пор я стал приезжать на лето в родную деревню ежегодно. Ходил на работу в колхоз, где принимал участие и в сенокосе, и в уборке урожая (как на поле, так и на току), работал на мельнице (она в колхозе имелась, но уже не в Курьяново, а в соседнем селе «Косолапово»). Научился ездить верхом на лошадях. Ездили по-деревенски «охлюпкой», т.е. никакого седла и стремян не было и в помине, а садились на лошадь без ничего, или, в крайнем случае, подкладывали телогрейку. И нормально – гоняли наперегонки. А в основном, мы на лошадях работали в период сенокоса – подвозили на волокушах сено к формируемому стогу. В конце рабочего дня, слезши с лошади, до дома добирались, ставя ноги враскорячку. Но было весело и к следующему утру мы опять были как новенькие.

     Во время наездов летом в деревню я много узнал нового для себя и о своей родне и о деревенской жизни нашей семьи. Часть из этого была уже описана в данных воспоминаниях. Кое-что вспоминается сейчас. Но прежде всего надо, наконец, уделить внимание моим самым близким родственникам – родным братьям Николаю и Саше.

   
     Продолжение   http://proza.ru/2018/02/19/125