Возмездие

В скором времени наступило утро, настолько тревожное, будто оно начинено взрывным устройством неимоверной мощности, такое гнилое, мокрое, вялое и также дьявольски угрожающее. Раина, слышала сонное движение машин, которое только вырвалось из сладкого объятия ночи; ее мысли становились еще более грузнее от их сигнала, как вестника реальной жизни, о которой она успела забыть за ночь, и, существование, которого будто ставило ее на колени.
Комната была темная, ее чуть приоткрывало дыхание рассвета, в ней царил беспорядок. Вещи будто специально были застелены по полу, кое-где виднелись детские игрушки, машинки, куклы-инвалиды, а ваза для цветов давно не помнила присутствие роз или других цветов. Стену украшала картина, на которой сидела старуха с безнадежным взглядом, что еще более удручала общий вид спальни. Виден был затылок мужа Раины, который головой ушел вниз, будто вот-вот рухнет с кровати. Его покрывало серое одеяло, жирные волосы и утомленный вид выдавал в нем бесхарактерного и ленивого человека. Скоро, комната озариться ослепительно-назойливым присутствием солнечных лучей, оголяя действительный вид комнаты, в которой покоились вещи Раины, принесенные из родительского дома после свадьбы.
«А этого всего разве было? Нет, это был сон. Я не помню, точнее не я была в этом сне, кто-то другая, а я просто проснулась и оказалась тут. Глупое недоразумение» - она всё думала. «А эти двое детей, а они чьи? Разве мои?» - продолжала она.
А потом ее строптивый взгляд изменился, глаза округлились и увлажнились, брови свисли, а лицо будто поникло, и она сдалась правде.
«Да что я говорю, мои, мои. Все мое, это убожество тоже мое» - бросила она такой же безнадежный и жалкий взгляд на лежавшего рядом мужа.
Мысли потоком сваливали ее с ног: «в холодильнике почти пусто. Скоро не будет денег даже на проезд. И почему нельзя исчезнуть!? Просто разорвать все узы с настоящим. Почему я должна находиться в этот момент и в этом месте?! Почему Я?»
С уст Раины часто ронялись риторические вопросы, почему…, почему…, после которых она обычно продолжала житье, такое, какое она имела до них.
Муж ее всегда относился к числу ленивых молодых людей, но юношеская любовь от того коварна, что усыпляет любое чувство самосохранения, она просто слепа, глупа, безответственна, и не поддается логике, а игнорировать логику большая ошибка многих молодых людей, что подобно игнорированию закона притяжения, который всегда даст о себе знать.
Были попытки с его стороны найти работу, но они не увенчались успехом по вине отсутствия энтузиазма со стороны соискателя и бесконечная вереница дней хвостом тянулись, а он все делал вид, что занят кропотливым поиском.
Близкие родственники тоже помогали без охоты, раздражаясь безалаберности ее мужа, который ни о чем серьезно не думал. Проходило время и он, замечая пассивности со стороны жены, как хитрый кот, нашедший теплый уголок еще больше укоренялся на диване как дерево. После нескольких сцен, устроенных женой он чувствовал, что придется вырвать нежные не отвердевшие корни с дивана, а как только ссора утихала, он опять принимался за укрепление своего фундамента в пределах того же места. Со временем, Раина махнула на него рукой, поскольку всякое терпение имеет свои границы, а он только этого и ждал, вот тогда и наступило для него блаженное существование на мягком диване перед телевизором.
Такое положение  вещей не могло не оставить особый оттенок на их отношениях, они стали сухими, раздраженными, ненавистными со стороны Раины, а мужа устраивало все, лишь бы его покой был непоколебим. Бывало, Раина спрашивала: «ты позвонил по этому номеру, вчера они спрашивали тебя на счет стройки!? Она, с усилием, робким и вместе с тем, отчаянным голосом спрашивала, стараясь не сорваться.
После недолгой паузы он отвечал:
«Какой номер? А этот. Ну, нет. А нет, я звонил, просто никто не ответил», - последовал неуверенный голос с неправильным ответом, в лживости которого она ничуть не сомневалась.
И вот, очередное утро, когда она лежала в постели и смотрела в его затылок, в душе все кипело, и все страшные, а иногда преувеличенно ужасающие мысли табунами лошадей топтали и калечили ее.
Душу ее грела одно грязная, но дающая надежду встреча, с кем-то… Неважно с кем, но она ожидала от него материальной поддержки, даже не обязательно, чтобы он что-то ей дарил или отдавал, а само понимание того, что он тот, кто имеет возможности, кто не сидит дома, кто зарабатывает и является настоящим мужчиной. Это была встреча с мужчиной.
Бывало, иногда совесть, как тени адских существ душила ее, всячески подступая к ней, уговаривая и наставляя. Но внутренняя грязь, которую она вычерпала из недр себя недавно, которую уже начала утроенными силами питать ядом, хранимым в глубине души,  уже имела хорошую почву под собой и она с большим успехом отбрасывала всякие тщетные попытки совести. Будто околдованная магическим опьянением, она инстинктивно подчинялась тому, что должно быть. Это будет многозначным жестом с ее стороны, она думала, точнее желанием увидеть настоящего мужчину, почувствовать себя женщиной, и конечно же отмщением мужу за всё, а самое главное за безразличие в самом космически масштабном его смысле. Ведь он умер и давно похоронен для нее как мужчина, и как же это быстро и незаметно произошло…» - размышляла она.
Домашний очаг давно угас, только муж, словно ребенок, играясь в свои игрушки, старался не замечать всего этого и этот быт ей опостылел, и эти некогда с любовью подобранные шторы казались просто нелепыми, и обои такие теплые родные сейчас просто потеряли то содержание, которое казалось, в них было.
Больше всего во всей этой ситуации доставалось детям. Они оказались просто брошенными, поскольку, папа и дома оказался ни на что не способным, а мама то уходила к родственникам, то на работе терялась, то просто одурманенная мыслями не находила себе покой уже в этой, казавшейся ей микроскопической маленькой квартире.
В это утро она проснулась рано, поскольку предвкушение сегодняшней встречи ее просто щекотало всю ночь и сон, безнадежно пропал как ключ от счастья. Она была вся яркая, светлая, словно оставшаяся молодость решила подуть в нее последними силами. Глаза излучали влажный блеск, щечки горели румянцем как у 18-летней девушки. Эту перемену в себе она сразу заметила и она ее так смутила, что ей приходилось сделать усилие, чтобы окружающие не замечали изменение. Целый день ее лицо не покидала милая улыбка, прекрасное расположение духа, и наконец-то, воцарился мир в этой опустелой, но вполне полными людьми квартире.
К вечеру, она была готова. Аккуратно и без всяких изысков, чтобы не вызвать подозрений: плечи ее закрывали черные прямые чистые волосы, яркий и естественный макияж украшал ее повзрослевшее сорокалетнее лицо, легкое платье подчеркивало бедро и непышную грудь, а тонкие и худые ноги делали выигрышным ее общий вид. От нее, пахло довольно сладкими духами, и с ее лица не сходил тот взгляд, женщины, идущей в первый раз на низкий поступок. И чем настойчивее была попытка скрывать его, тем, он естественнее проявлялся.
«Но, ни шагу назад. Этот противный голос совести сейчас замолкнет, потому что я не передумаю» - она повторяла мысленно целый день, и при этом ее лицо так вздрагивало, будто она реально произносила их.
На углу ее ожидала машина отечественной марки, а хозяин его отличался особым магнетизмом для женщин. Он имел безупречную внешность, которая отравила жизнь не одной женщины.
Падали листья, украшая пестрым ковром дороги. Машины в спешке обгоняли друг друга. Дождь то лил, то переставал, а черные облака не хотели покидать небо ни на минуту.

Частые встречи сменялись редкими…
Никакой помощи Раина не получила от него, поскольку, кавалер оказывается сам сводил еле концы с концами, и, что-то противно отталкивало ее в нем, то ли отсутствие помощи, то ли еще какие-то моменты. Как только новизна взаимоотношений прошла, она оказалась наедине с еще одним «мужем», который также материального ничего ей не дарил, а только брал то свое, за чем он увязался за ней. Непростительный промах...
После очередной встречи она пришла домой вся разбитая, чувство безграничного отвращения просто палачом пороло ее по всему телу и лицу, ей стало хуже, чем до измены. Минуты как твердые шаги обгоняли другу друга, в пустой пучине квартиры появилась мнимая бесконечность, в которую она нырнула бы всем существом, очистилась бы телом и сердцем, обретя, потерянный некогда покой, где встретившись с совестью лицом к лицу, помирились бы как две старые подруги. Но, увы, пустота была такой же обманчивой как все ее глупые надежды и ожидания. В ней были те же предметы, тот же вид, оставленный ею с утра, и эта пустошь ждала ее как виселица, ожидающая осужденного немой настойчивостью. 
Рыдая, как сумасшедшая она твердила: «я, что сама себя наказала? Выходит я себя наказала? Я себе отомстила? Будьте вы прокляты, не молчите.…За что?».
В чем ей в тот день повезло, так это в том, что дома никого не было, и она оказалась одна против себя, и весь яд, выработанный ею за эти долгие дни, выплеснулся наружу, отравив ее саму.
Едва, заметив белый лист под ногами, на котором была заметка для жены от мужа, она его резко выхватила: «Раиночка, мне сегодня позвонил Али из стеклозавода. Говорит, что найдем что-нибудь для хорошего человека. Я надел ту сиреневую удачливую сорочку, ну чем черт только не шутит. Надеюсь, прийти с хорошими новостями. Кстати, детей оставил у твоей мамы, я же не пойду с ними на собеседование». А в конце не свойственный ему смайлик.
Еще месяц назад она задохнулась бы от радости, но сейчас выражение ее лица и не изменилось, она просто выдохнула, даже не вытерла слезы, которые успели уже остыть и чуть пощекотать ее лицо. В голове ее витало непонимание, неясность. Записка шаром покатилась под кресло, и теперь все ее мысли, имеющие четкие очертания относительно мужа пошатнулись, и впервые она обратила на себя свои беспощадные взоры осуждения.