Новая жизнь 9 глав из 65

1
   Открыв глаза, я заметил, что поезд плавно сбавлял скорость. Сквозь мутное окно вырисовывались деревянные, покосившиеся дома, что облепили железную дорогу, и бетонные столбы, передававшие друг другу многокилометровую проводку. “Надо же, чуть не проспал” – подумал я, хватая свой потрепанный рюкзак. Дверь лениво отъехала в сторону и, попав в тамбур, я принялся ждать.
   Поезд будто не хотел останавливаться. Будто он сбавлял скорость лишь для того, чтобы как можно незаметней проскочить остановку, а затем взреветь и унести меня подальше отсюда. Наконец поезд все-таки послушался машиниста. Раздался грохот, и меня качнуло в сторону. Дверь зашипела и, задрожав, освободила выход на улицу.
   Перрон пустовал. Прибывших в город людей заменили собой тянувшиеся вдаль цистерны с нефтепродуктами. Ступив на избитые ступеньки перехода, я побрел к зданию вокзала, поднимавшегося ввысь на три этажа. Выкрашенное в зеленый цвет оно сильно выделялось среди осевших на вокзале скучных красок мазута, ржавчины, грязной желтизны вагонов и хмурого, весеннего неба.
    Добравшись до вокзала, я с сожалением узнал, что автобус до города уже ушел. “Придется раскошелиться на такси” – огорченно подумал я, рассматривая единственный в городе таксофон, висевший на стене вокзала. Сняв трубку, я принялся скармливать ему мелочь, в надежде дозвониться до больницы.
   Раздался щелчок и гнусавый женский голос начал закидывать меня вопросами. После недолго бесполезного диалога в трубке послышался голос моей бабушки: – Андрюша, как ты доехал?
   – Хорошо бабуль. Сейчас на вокзале, как доберусь до города, навещу тебя.
   – Нет, – оборвала меня бабушка – прошу, не нужно приезжать.
   – Почему? Мы же столько не виделись.
   – Я понимаю, но я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Не волнуйся, меня скоро выпишут и тогда, я надеюсь, ты меня встретишь?
   – Конечно, но все же я хотел бы… – начал было я, но бабушка снова меня перебила – ты уже звонил на счет квартиры?
   – Пока нет. Я подумал, что снимать слишком дорого. У нас же есть комната в общаге.
   – Андрей! – голос бабушки, поначалу принявший строгость, под конец не выдержал и задрожал – не езжай туда, сними квартиру. Я тебя очень прошу.
   – Не волнуйся, постараюсь найти жилье, – ответил я. 
   Мы поговорили еще минут пять и, повесив трубку, я нахмурился и сделался угрюм. Телефонный разговор оставил у меня в голове уйму вопросов. Обогнув здание вокзала, я заметил машину с желтой шашкой на крыше и поспешил занять ее. Водитель – жизнерадостный малый взял совсем немного денег, а мое молчание старался заполнить несмешными шутками и резавшими слух фальшивыми историями. Не обращая внимания на его разговорчивость, я полностью погрузился в себя. “Что же с ней такое? Может она обиделась на меня, что я так долго не приезжал, и не захотела увидеться? Но, позвонив ей за месяц до произошедшей с ней неприятности, мне показалось, что бабушка была весела и только радовалась тому, что я скоро приеду”.
   – Так тебе в гостиницу надо? – обиженно спросил водитель, понимая, что я не слушаю его.
   – Нет, – ответил я, чуть подумав, и продиктовал ему адрес общаги.
   Улицы, на время стертые из памяти снова вырисовывались, болезненно защемляя сердце. Передо мной всплывали воспоминания о недалеком прошлом, которые, несмотря на пережитые неудачи и неоправданные надежды все же остались чем-то светлым.

2
   Общежитие – венец социализма. В нем все общее: душевые комнаты, кухни, мечты о лучшей жизни и даже некоторые женщины. Здание, стоявшее отчужденно ото всех, выглядело так, словно погрузилось в глубокий сон. Налипшие друг на друга этажи отдавали ностальгией. На четвертом, самом последнем этаже, проглядывали окна моей квартиры. Домофон здесь не работал и по сей день. Ухватившись за дверную ручку, я беспрепятственно вошел в здание.
   “Общага изменилась” – подумал я, разглядывая огромный холл. Стены щеголяли свежей краской. Выломанные двери, ведущие на лестницу, заменили новыми, а подоконники украсили массивные вазы с цветами.
   Встречать меня вышла вахтерша. Немолодая женщина с живым взглядом и очень длинными пальцами с не менее длинными ногтями, которыми она изредка вспахивала свои кудрявые волосы. Оперевшись на столик для писем, она осмотрела меня изучающим взглядом. – Молодой человек вы к кому? – спросила она, стараясь придать взгляду суровости.
   Я открыл было рот, чтобы ответить, но меня прервал задорный, сипловатый голос: – Андрюха, неужели!
   Обернувшись, я разглядел старого приятеля. Вот кто-кто, а он даже не изменился. Он так и не расстался со своей привычкой, оставшейся еще с интерната – носить спортивный костюм. Его большой нос, взбухшая верхняя губа, перекрывавшая нижнюю, торчавшие уши и насмешливые глаза, теперь казались мне неподходящими ему, будто понадерганными с чужого лица. Но чем дольше я на него смотрел, тем сильнее узнавал в нем тот забытый рисунок его веселой и вечно праздной души.
   – Тощий! Володька, здорова! – выкрикнул я, обнимая приятеля.
   – Андрюха! – выпалил Володя.
   – Ты немного поправился, – сказал я, похлопывая его по плечу – теперь тебя сложно назвать тощим.
   – Вряд ли, – улыбаясь, ответил Володя – как бы я ни растолстел, от клички мне уже не избавиться. Ну, да ладно, пойдем уже, Колю обрадуем, – сказал Тощий и, подхватив меня под руку, потащил к лестнице.
   – Подожди, – сказал я, отдергивая руку – нужно сначала ключи взять от моей комнаты.
   Мы оба посмотрели на вахтершу, которая изумленно глядела на нас и не смогла скрыть улыбки, при виде этой сцены.
   – Дарья Степана, – протянул Тощий масленым голосом – нам нужен ключ от сорок восьмой.
   Вахтерша насмешливо взглянула на него и, повернувшись, направилась в небольшую коморку, отведенную под пост. – Это конечно все хорошо, – сказала она, задержавшись в дверях – но я не даю ключи незнакомцам.
   – Но это же Андрюха! – крикнул Тощий, уже скрывшейся в коморке вахтерше. – Подожди, я быстро, – бросил он мне и побежал вслед за женщиной.
   Только сейчас я понял, насколько сильно устал с дороги и был очень рад тому, что Володя сам вызвался объясниться с вахтершей. Стоя посередине широкого холла и разглядывая белоснежный потолок, на котором крепилась убранная стеклянным платьем люстра, я вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Немного отойдя в сторону, я разглядел чернеющий силуэт. Небольшой отрезок коридора, ведущий на лестницу и лишенный света, не дал мне возможности рассмотреть его лицо. Но все же я чувствовал на себе этот тяжелый сверлящий взгляд незнакомца, от которого мне стало не по себе.
   В этот момент отворилась дверь и Тощий, весело хохоча, вышел в холл. Когда же дверь закрылась, я заметил, что незнакомец исчез.
   – Держи, – сказал Володя, отдавая мне ключ.
   – Как ты ее уговорил? – спросил я, совсем позабыв о незнакомце.
   – О чем ты? – весело отмахнулся Тощий – мне не пришлось ее уговаривать. Бабы меня любят.
   В этот момент снова открылась дверь и, выглянувшая вахтерша, крикнула нам: - Хлыщев, только не забудь, что полы нужно помыть сегодня и на всех этажах!
   – Да помою я, помою, – угрюмо бросил Тощий и, подхватив меня под руку, повел на лестницу.
   – Спасибо, что договорился, – стараясь не показывать улыбки, произнес я – хочешь, я возьму на себя часть этажей?
   – Не надо, – отозвался Тощий – я не собираюсь их мыть. Запрягу местных пацанят, им же никто, кроме меня бухло не покупает, вот и пусть отрабатывают.
   Каждый этаж состоял из длинного коридора, который вмещал в себя два десятка квартир, идущих в ряд, по обе стороны. Коридор начинался с общей кухни, затем располагался проход на лестницу. Заканчивался же он зеркально началу, только вместо кухни, за лестничным проемом шел общий туалет.
   Попав на лестничный пролет, я поначалу не поверил своим глазам. Широкая каменная лестница с массивными перилами, верху которых крепился деревянный поручень, окна с прозрачными стеклами и выбеленным подоконником – все это было мне будто в новизну. Завидев, как я разглядываю все с большим интересом, Тощий сказал: – Это Женин отец здесь ремонт устроил. Говорили, что кучу бабок вбухали.
   На секунду в памяти всплыло лицо Жени, но в этот момент навстречу нам вышла девушка. Завидев нас, она бросила короткое “Привет” и скрылась в дверях второго этажа, не дав, как следует себя разглядеть.
   – Кто это? Лицо знакомое.
   – Алиска, – самодовольно ответил Тощий – влюбилась в меня. Ходит, как потерянная, а сейчас и вовсе убежала. Все заходила ко мне, расспрашивала, когда ты приедешь. Но меня не обманешь, я-то знаю, что ей только предлога надо, чтобы со мной увидеться.
  – Она похорошела, – сказал я, пропуская мимо ушей бахвальство Тощего.
   – Да, похорошела.
   На третьем этаже нам попалась Наина – бабушка Тощего. Сухая старушка, с неправдоподобным глухим голосом, темными с проседью волосами и таким взглядом, будто ее никогда не отпускала тревога. Завидев меня, она испугалась и подступила ко мне вплотную. Поначалу я думал, что она хочет меня обнять, но нагнувшись почти к самому уху, она прошептала: – Виси;ть, она там виси;ть, – отстранившись от меня, Наина округлила глаза, обхватила ладонью свою шею и еще раз повторила: – Виси;ть.
   – Что? – непонимающе переспросил я.
   – Не обращай внимания, – встрял Тощий, покручивая пальцем у виска – моя бабуля много смотрит телевизор. Сейчас я провожу ее, и пойдем, выпьем, хорошо?
   – На самом деле, мне хотелось бы отдохнуть с дороги, ты не против? – произнес я, чувствуя, как усталость одолевает меня с каждой минутой.
   – Ничего, – ответил он, улыбаясь – успеем еще.
   Мы пожали друг другу руки, и я продолжил подниматься, слушая, как Тощий отчитывал бабушку: – Я же сказал, присмотри за отцом, пока меня нет.

3
   Попрощавшись с Тощим, я добрался до своей комнаты. Знакомый щелчок замка и тугая дверь, чуть скрипнув, открылась. Оглядев пустующую комнату, я почувствовал, как сердце приятно сжалось от воспоминаний. Здесь ничего не изменилось. Небольшая кровать, застеленная толстым одеялом. Тяжелые полосатые шторы накрывали пухлое кресло, перед которым расположился старенький телевизор. Цепочку интерьера продолжал сервант, растянувшийся во всю стену и перераставший в высокий шкаф, который подпирал небольшой угол, отведенный под кухню.
   Кинув свой рюкзак, я плюхнулся на кровать, ощущая этот забытый запах – немного затхлый, но все же родной. “Хорошо” – успел подумать я, слушая звук старых настенных часов. Хоть я и устал, но все же у меня оставалось незавершенное дело – встретиться с Колей. Восстановив в памяти затертый маршрут, я поднялся и неспешно вышел в коридор.
   Спускаясь по вычищенным ступенькам, я мысленно подмечал каждое незаметное глазу изменение. “С каких это пор здесь начали убираться?” – подумал я, войдя в коридор третьего этажа. Добравшись до хлипкой деревянной двери, я принялся стучать. Мысль о том, что я вот-вот увижу старого друга, щекотала мне душу. Но стук оставался без ответа и я успел огорчиться, что не застал его дома.
   – Андрей, – послышался тихий голос у меня за спиной. Вздрогнув от неожиданности, я обернулся и увидел Алису. 
   – Фух, больно ты ходишь бесшумно.
   Она ничего не ответила, а только улыбнулась.
   – Ты случайно не знаешь, где Коля? – спросил я, рассматривая ее. Мой взгляд невольно скользнул с ее маленьких губ и, не имея возможности зацепиться за небольшой чуть загнутый носик, провалился в огромные, пестрившие зеленью глаза. Она украдкой поправила короткие белые волосы и все тем же тихим голосом ответила: – Не знаю, дня два его не видела.
   Повисло тягостное молчание, которое я постарался прервать: – Что ж придется идти домой, – произнес я и решился уже уходить, но Алиса остановила меня.
   – Я подумала, – ее сбивчивый голос и убегающий от меня взгляд, заставили меня умилиться – может нам… то есть я сейчас одна, может ты зайдешь? Столько не виделись. 
   – Хорошо, – ответил я – мне только нужно зайти домой, а после я спущусь к тебе.
   Вернувшись в свою комнату, я принялся рыться в портфеле в поисках припасенной бутылки вина. В этот момент мою голову заняли тягучие мысли: “Чего это она? Вроде особо не общались, а теперь к себе зовет. Хотя ладно – выпью, посижу немного, все равно делать нечего”.
    Алиса жила на втором этаже. Проходя по пустынному коридору, я наткнулся на лысеющего мужичка со стеклянными и мутными глазами. Задев меня плечом, он небрежно извинился и, ускорив шаг, двинулся дальше по коридору. “Общага наполняется новыми лицами” – подумал я и, остановившись, постучал в дверь Алисы.
   Спустя минуту она открыла. Белые волосы слегка растрепались, ее черный зрачок мгновенно съел зеленое обрамление, но взгляд тут же постарался убежать в сторону. На миг мне показалось, что она сама испугалась своего предложения, но было уже поздно.
   – Ты не против, если я войду? – произнес я тихим голосом, стараясь сбить напряжение.
   – Да-да, конечно, – Алиса на секунду замешкалась в дверях, а затем отошла, пропустив меня внутрь.
   Я зашел в хорошо прибранную комнату. Вся мебель была расставлена так, чтобы гость не сразу заметил, насколько маленькой была квартирка. Алиса пригласила меня на диван, а сама, достав бокалы, уселась рядом.
   – Ты так неожиданно уехал, – сказала она, подставляя бокал под красную жидкость – я подумала, что ты больше не вернешься в общагу.
   – Я тоже так думал, – произнес я, наполняя свой бокал – но пришлось приехать.
   Алиса украдкой взглянула на меня, и ее взгляд показался мне виноватым. Зажав в кулачке край белого платья, она произнесла: – Да, твоя бабушка. То, что с ней случилось – ужасно.
   – Ничего, – поспешил я успокоить ее – бабушку скоро выпишут, так что все обошлось.
   Вино заполнило молчаливую паузу. Алису я знал уже давно, мы оба – коренные жители общаги. За пять лет, что меня не было, она сильно похорошела. Некогда детское лицо приобрело очертания симпатичной девушки. Спросив у нее о личной жизни, я сильно удивился, услышав ответ: – Был один, но все это не серьезно. По крайней мере я к нему ничего не чувствовала, только если самую малость, вначале. А ты надолго приехал? – спросила она, видимо, пытаясь сменить тему.
   – Как получится, – ответил я, чувствуя горечь вина – но в общаге надолго не останусь. Только на первое время, пока не пойму, что с бабушкой все в порядке.
   – Я тоже хочу переехать отсюда, только смелости не хватает, привыкла, наверное. Алиса устало вздохнула и, поставив бокал на маленький столик, тихо произнесла: – На самом деле я очень боюсь этого места, оно ужасно. Порой кажется, будто оно обматывает человека невидимой паутиной и он тут же становится другим, словно усыхает.
   Бутылка вина тем временем опустела. За окном уже показался вечер, и Алиса включила светильник, пытаясь прогнать бесцеремонную черноту, проникавшую отовсюду. 
   – Ты преувеличиваешь, – сказал я, допивая вино – здесь теперь все так ухожено.
   Алиса хотела что-то сказать, но осеклась и просто пожала плечами. – Дело не в чистоте, – вымолвила она – здесь плохая энергетика.
   – Энергетика, – повторил я – не верю я в подобную чушь.
   – Давай я уберу бокалы, – сказала она и, приняв у меня бокал, подошла к обеденному столу, рядом с которым дребезжал холодильник. – А почему ты не приезжал? Летом, например или зимой после сессии.
   – Не хотелось, – отозвался я – я бы еще долго не приезжал, если бы не история с бабушкой. Там где я жил просторно, красиво. Не то, что здесь.
   Взглянув на часы, я почувствовал усталость. Дорога вымотала меня, а вино расслабило. Я встал и, посмотрев на Алису, которая вытирала бархатным полотенцем бокалы, произнес: – Устал я что-то, пойду домой. Встретимся завтра.
   Алиса прикусила нижнюю губу. Ее взгляд отозвался укором, но ничего не сказав, она проводила меня.
   Оказавшись в коридоре, который будто совы понемногу заполняли ночные жители, я побрел в свою комнату, попутно здороваясь со знакомыми и думая о том, как все-таки хорошо вернуться домой.      

4
   В комнату ворвался луч света, напоминая мне о том, что день уже давно настал. Солнечный луч упал прямо на лицо, не оставляя ни единого шанса полежать подольше, в нагретой постели. Проклиная себя за то, что не задвинул шторы, я уселся на краю постели и попытался вспомнить ночной кошмар. Во сне мне привиделась странная женщина, но память категорически отказывалась показывать ее лицо, как и сами фрагменты сна. Женщина попросту растворилась, оставив после себя неприятное ощущение пустоты.
   Отогнав назойливые мысли, я встал с кровати, и, подойдя к зеркалу, начал рассматривать молодое лицо, на котором проступали первые, еле заметные вестники будущей старости. “Интересно, в психологии есть феномен, когда молодые люди чувствуют себя на все сорок? Ухмылка, в которой растянулись тонкие губы, нарисовала довольно симпатичные ямочки на щеках. Нет, все же я хорош” – заключил я и, спрятав под майку нательный крестик, принялся осматривать внутренности комода.
   Выпотрошив низенький комод я, нашел свои старые шорты и как обычно – не заправляя постель, вышел в коридор. Проходя мимо выстроившихся в ряд квартир, я думал о том, чем занять сегодняшний день. Про себя я решил, что мне просто необходимо увидеть Колю, поэтому без раздумий направился на третий этаж, но, не доходя лестничной клетки, остановился и начал вслушиваться.
   Из общей кухни доносился приглушенный знакомый голос, владельца которого я никак не мог вспомнить. Любопытство не дало мне пройти мимо.
   Войдя в утопающую в солнечных лучах и неприятном запахе кухню, моему взору открылась необычная картина. Местами все осталось нетронутым: электрическая плита с проржавевшим боком, несколько умывальников, раскладной стол. Но помимо всего кто-то приволок сюда кресло, уместив его у стены, напротив плиты. Так же из новизны здесь был длинный истрепанный диван, растянувшийся возле окна. Спиной ко мне стоял человек, в хорошем костюме. Руками он оживленно рисовал в воздухе круги и спокойным голосом пытался что-то объяснить, сидящему на диване Тощему. Всем своим видом, Тощий старался показать, что понимает, о чем идет речь, но Володю выдавала кривая ухмылка.
   – Андрюха, заходи, – выглянув из-за человека, сказал Тощий.
   – Привет, – сказал я, стараясь разглядеть незнакомца.
   Человек обернулся, и я признал в нем бывшего одноклассника Женю. За моё отсутствие он практически не изменился. Нахальный взгляд бирюзовых глаз смотрел на все свысока. На широкой челюсти уместились толстые губы, доставшиеся ему в наследство от матери. Кажется, он начал пользоваться гелем для волос, потому что чёрные патлы были аккуратно зачесаны назад. Когда-то мы хорошо дружили, но как только его отец получил должность губернатора, наша с ним дружба понемногу сошла на нет. Женя был довольно не глуп, но относился я к нему с равнодушием. От части меня раздражала та легкость, с которой в жизни ему все удавалось.
   – Андрей, рад видеть! Слышал ты вчера приехал в общагу, – расплываясь в наигранной радости, одноклассник протянул мне руку. – Как у тебя с деньгами? Успел подыскать работу?
   – Не успел, – сухо ответил я и уже собрался уходить, но Женя, юрко обошел меня, преградив путь.
   – Вот как, а у меня как раз есть пустяковое дельце за хорошее вознаграждение, – он прошелся по кухне и, сунув руки в карман, встал напротив окна. – Понимаешь, хочу открыть свой ресторан…
   – Если ты ищешь, у кого здесь занять денег, то думаю, ты расстроишься. В общаге спонсируют только винно-водочную продукцию, – с издевкой перебил я.
   – Дело не в деньгах, – Женя осмотрелся и ненадолго задержал взгляд на плите, где в кастрюле кипела непонятная жижа. Поморщившись, он подошел ко мне и приблизил лицо почти вплотную. – Есть одно заведение, как раз подходящее для будущего ресторана. Его владелец – очень упертый китаец: сколько денег не предложи, ни в какую не хочет сворачиваться.
   – У тебя же влиятельный отец? – сказал я, слегка отстраняясь – с каких это пор чиновник не может решить такую мелочь?
   – А что мне отец? – обижено, ответил Женя – это мое личное дело.
   – И что ты предлагаешь? – спросил я, смутно смекая, к чему идет разговор.
   Женя видимо подумал, что сумел заинтересовать меня. Он отошел, облегченно вздохнул и достал из кармана ключ: – Я раздобыл дубликат. Сигнализация там бутафория, старик очень экономный. Надо сделать так, чтобы он захотел продать свое заведеньице. Войдете ночью через парадную дверь, наследите немного. Вы мои друзья, так что баблица я вам приплачу нормального, да и с работой помогу, – сказал он, вперив в меня уверенный взгляд, но подергивающаяся верхняя губа, как всегда выдавала его волнение.
   – Там делов-то, на две минуты. Решайся, деньги легкие, да и работа мне сейчас нужна, – подключился в разговор Тощий.
   – Да! – подхватил Женя – хорошая возможность подзаработать. Ребят вы же меня знаете, я всегда буду рад вам помочь.
   “В том-то и дело, что я тебя знаю, но вот с деньгами у меня действительно была проблема. Хоть я и сомневался в том, что Женя поможет мне с работой, все же на первое время этих денег должно хватить, а там и работу найду” – мысленно уверился я. 
   – Хорошо, – ответил я, после недолгих раздумий – согласен. Только деньги вперед.
   – Конечно-конечно, я же сказал деньги не проблема. Сегодня вечером занесу, – произнес Женя и, пожав мне руку, поспешил выйти из столовой.
   “Может, не надо было так легко соглашаться? Хотя, дело ведь действительно не трудное. Но если бы не проблемы с деньгами, я бы послал его куда подальше” – подумал я.
   Мысленно обругав себя за неуверенность, я повернулся к Тощему и задумчиво сказал: – Встретимся вечером, – а затем вышел вслед за Женей.

5
   Пустынные улицы весь вечер заливал дождь, но стоило часам перевалить за полночь, как тучи, словно по приказу, растворились без остатка. Полумесяц, отпечатываясь и сверкая в многочисленных лужах, самовлюбленно смотрелся на свое отражение. Из-за отсутствия облаков, создавалось впечатление, будто окружающие нас здания сделаны из картона. Словно невидимая рука выстраивала перед нами декорации, в надежде насладиться игрой ничего не подозревающих актеров.
   – Вот же здорово! – радовался Тощий, размахивая пакетом с инструментами – я прочитал умную вещь, что вселенная щедро одаривает человека любовью за его стремление…
   “Ага, это от большой любви она засунула тебя в общагу и заставила все детство терпеть побои от отца алкаша” – подумал я.
   – …надо постоянно думать о том, чего ты хочешь добиться. Я, например, мечтаю съехать с общаги и тут бац – появляется Женя и предлагает нам работенку. Смекаешь? Вселенная – она читает мои мысли и хочет исполнить мои желания!
   “Интересно, сама вселенная в курсе, что была создана только ради того, чтобы выполнять желания Тощего?” – промелькнуло у меня в голове.
   – Если все пройдет удачно, Женя возьмет меня на работу, а там… – не унимался Тощий.
   Чем ближе мы подходили к ресторану, тем больше нарастало внутреннее волнение. Я уже перестал слушать болтовню Тощего, которого явно не волновало предстоящее дело. Он с головой погрузился в грезы о богатой жизни.
   Свет от фонаря падал на красную вывеску заведения, под названием “Иночи”. На улице стояла полная тишина. Ее изредка нарушали, колесившие мимо, таксисты, вызывая у меня тревогу. Предварительно надетая маска, успела покрыться испариной, от нервного дыхания.
   – Надеваем перчатки, – скомандовал я – давай ключ.
Тощий испуганно осмотрелся. На лице Володи отразилась редкая для него эмоция – болезненная сосредоточенность. Он порылся в кармане и протянул связку ключей.
   – Ты, что его вместе со своими ключами повесил? – удивился я.
   – У меня дырка в кармане, а так всей гурьбой они не провалились бы в нее, – ответил Тощий с умным видом.
   – Володь, напомни мне этот момент в следующий раз, чтобы я точно знал, что с тобой не стоит никуда идти.
   – Да ладно чего ты? Открывай, давай.
   Нужный ключ с легкостью вошел в замочную скважину. Я почувствовал, как сердце лихорадочно заколотилось. Два оборота, против часовой и дверь, скрипнув, открылась. Ладони покрылись потом, что создавало дискомфорт в перчатках. Задержавшись на мгновение, словно удостоверившись, что сигнализации нет, мы шмыгнули внутрь.
   Перед нами предстало обыденное помещение, недорогого китайского ресторанчика. Мы переглянулись и поняли друг друга без слов. Пройдя чуть вперед, я увидел гипсовую голову, незнакомого мне человека. Рука потянулась в пакет за молотком и через несколько секунд осколки головы лежали уже на полу. Тощий в это время обильно поливал краской деревянную стойку. Высунув язык, он направился к холодильнику, открыл его и начал жадно поглощать свежую рыбу.
   – Ты чего удумал? – удивленно, спросил я.
   – Согласись, смешно будет, если я навалю кучу на прилавок. Женя должен оценить, – ответил он, старательно прожевывая рыбу.
   “И зачем я только согласился идти с ним?” – пробежала гневная мысль.
   – Если ты это сделаешь, я заберу твою долю себе! Заканчивай набивать желудок и делай, что должен.

   Отдел вневедомственной охраны заканчивал ночное патрулирование. Проезжая среди столпившихся машин, автомобиль завернул во дворы и остановился неподалеку от заведения “Иночи”.
   – Слушай, что мы здесь забыли? В этом городе если что и происходит, то только по пятницам. К тому же дождь прошел, наверняка всю пьянь по домам разогнал.
   Сидевший за рулем полицейский нахмурился. Его напарник уже битый час пытался свинтить с работы пораньше, но водителю не хотелось возвращаться домой. В одинокой квартире его ждала бессонная ночь и полупустая пачка сигарет. Он вздохнул и кинул усталый взгляд на напарника.
   – Что ты так смотришь Игорь? Ты же знаешь, что я прав. Поехали, сдадим смену и по домам.
   Игорю надоело нытье напарника. На мгновение он захотел послать его куда подальше, но настолько обессилил, что не смог больше сопротивляться. – Хорошо, поехали, – процедил Игорь, добавив при этом мысленное: “Достал уже”
   – Отлично! – обрадовался напарник – давай срежем здесь, через аллею.
   Машина вынырнула из-за дома и покинула двор. Проезжая аллею, водитель резко нажал на тормоз и уставился на окна заведения “Иночи”.
 
   Подняв молоток и собравшись уходить, я в последний раз оглядел помещение и мысленно порадовался, что за такой пустяк нам неплохо заплатят. На полу лежали продукты вперемешку со стеклом. Диван для посетителей был выпотрошен и залит краской. В телевизоре торчал огромный, кухонный нож, а стену уродовала кривая надпись “Педераст”.
   Но неожиданно зрачок уловил, как за окном медленно проехал полицейский автомобиль. Машина затормозила и из нее, неспешна, вышел мужчина в форме. Сердце екнуло, предвидя крупные неприятности. Я полушепотом позвал Тощего, который набивал пакет рыбой. Увидав патруль, Володя выпустил пакет из рук и тихо заскулил.
   Полицейские медленно приближались. Не дожидаясь, когда они подойдут слишком близко, я с силой толкнул дверь, та распахнулась и полицейский, увидав меня, закричал: – Стоять!
   Команда произвела обратный эффект. Вместо того чтобы встать, ноги сами понесли меня в сторону школы, что находилась неподалеку и давала возможность скрыться. За спиной раздались, угрожающие, крики. Обернувшись, я увидел, как полицейский рванул за мной. Тощий, бежавший в противоположную сторону, спотыкаясь, галопом скакал через низенькие ограждения.
   Сердце бешено колотилось. Во рту пересохло настолько, что щеки липли к зубам. Тошнота и всеобъемлющий страх поглощали меня изнутри. – Стоять ублюдок! Только хуже будет! – раздалось уже совсем близко. В опьяненном, от переизбытка адреналина, мозгу успела пронестись мысль: “Если я остановлюсь, то будет, действительно, только хуже”.
   Школа была уже совсем рядом. Рывком я перелез через забор и бросился в сторону гаражей. В поле зрения попал узкий проход, между школьной столовой и складским сарайчиком. Нырнув в него, я оказался посреди зарослей кустарника.
   Полицейский не отставал. Словно хищник, гнавшийся за добычей, он старался не упустить меня из виду. Пролезая сквозь густой кустарник, за спиной я постоянно слышал ругань и угрозы в свой адрес.
   Наконец кусты кончились. Выбравшись на открытое поле, мне ничего не оставалось, как броситься к огромной дыре, зиявшей в заборе. Полицейский немного отстал. Обернувшись, я увидел, как его нога скользнула на мокрой земле. Потеряв равновесие, он рухнул в залитую дождем траву. Я воспользовался его неудачей и, выбравшись на улицу, кинулся к уходящим в гору домам.
   Силы были уже на исходе. В боку нещадно кололо, а вдалеке слышался топот неугомонного преследователя. Понимая, что долго мне не продержаться, я нырнул в открытый подъезд и плотно закрыл железную дверь на засов. Остаток сил был потрачен на то, чтобы подняться на четвертый этаж, где хорошо просматривалась улица. Не смея выглянуть в окно, я прислонился к стене и ощущал будто из легких выкачали весь воздух. Ноги онемели, а пульсирующая в висках кровь, слегка раскачивала тело. “Ну вот, сам себя в ловушку загнал. Нельзя тут оставаться, нужно бежать!” – пронеслась в голове страшная мысль. Но ноги не слушались, а раскисшее тело намертво приклеилось к бетону.
   Со стороны улицы послышались монотонные шаги. Человек явно устал. Потрескивающая рация не оставляла сомнений, что это был тот самый полицейский. Сердце вновь начало выстукивать дробь. Я сидел на корточках, задержав дыхание, и боялся выглянуть на улицу. Шаги становились все громче. Полицейский остановился. Рация трещала не переставая. Произошла заминка, а после раздался задыхающийся голос:
   – Свалил походу, черт!
   ….
   – У тебя там как?
   ….
   – Поймал? Молодец! Забери меня на улице Л.
   Голос стих. Следующий минуты я провел в страшных муках от мыслей, разрывающих голову на части. “Тощего поймали, а значит, не ровен час схватят и меня. Может выйти и сдаться?”
   Заскрипели тормоза автомобиля. Потолок подъезда осветил яркий свет.
   – Давай проедемся по району. Он должен быть где-то здесь, – сказал полицейский. Послышался хлопок закрывшейся двери. Машина тронулась с места и увезла с собой часть моих переживаний.

6
   В общагу я возвратился под утро, которое было таким же темным и хмурым, как и мои представления о будущем. Голова раскалывалась от потока мыслей, что терзали меня долгое время, проведенное в грязном подъезде. “Наверное, полиция уже ждет меня дома”  – успел подумать я, поднимаясь по лестнице.
   Темная фигура, одиноко стоявшая на лестничной клетке, отвлекла меня от раздумий. Освещенный тусклой лампочкой человек стоял, облокотившись на подоконник, и тихо напевал мелодию себе под нос. Услышав мои шаги, он вздрогнул и обернулся.
   Его бледное лицо, казалось, переполняла тоска. Потухшие, темные глаза бегали по лестнице, словно пытаясь найти укрытия. Я помню эти черты характерные только ему: высокий лоб, впавший посередине, округлое женское лицо с выпирающими костяшками под глазами, тонкая и короткая шея, которая будто втягивалась в тело. Общажный слесарь Сергей был скрытная и неразговорчивая личность со странной прерывистой манерой говора и не менее странной привычкой держать голову наклоненной чуть вбок, отчего казалось, что правая часть головы слегка перевешивает. В детстве он частенько наведывал мою бабушку, приезжая к ней из деревни, но потом они поссорились, и я его больше не видел. Тощий рассказал, что он приехал совсем недавно. С собой он привез женщину, как он сам утверждал жену. Но в общежитие видели ее лишь однажды – в момент приезда. Женщина все время сидела дома и ни разу не вышла из квартиры. На что Сергей отвечал, что она больна, и ходить ей противопоказано.
   Сергей медленно подался вперед и протянул мне дрожащую руку. Я пожал его, загрубевшую от работы ладонь и, не говоря ни слова, прошел мимо. Но, не ступив и двух шагов, я услышал, как Сергей окликнул меня. Голос его звучал тихо и сбивчиво. Я повернулся и вопросительно уставился на него в ожидании ответа. Потупив взгляд он, глотая слова, произнес: – Я хотел сказать… – Сергей осекся, было видно, что он пытался подобрать нужные слова – сказать, что душевая кабинка в левом крыле теперь не работает. Придется долго провозиться, чтобы починить.
   – Спасибо, что предупредил. Повесь табличку, чтобы остальные по ошибке туда не ходили. А то будут шастать, мешать тебе, – сухо ответил я.
   – Так ведь я не грамотный. Пишу с ошибками и запятые не ставлю, – произнес Сергей – хотя, что это я отвлекаю тебя глупостями, ты иди Андрюша, а я еще тут постою.
   Не обращая внимания на его трясущиеся руки и нервный взгляд, я продолжил подниматься. На минуту мне показалось, что Сергей собирался сказать совсем ни это. Что весь этот пустой диалог скрывал за собой что-то важное. Но я не стал заострять на этом внимания. Мне не было дело до его проблем, в конце концов, меня самого уже начинало пожирать странное чувство, усиливающееся с каждым днем.
   Добравшись до своей квартиры, я с облегчением понял, что мои предсказания по поводу засады не сбылись. Подняв телефон, который я оставил на столе, я живо набрал номер Жени.
   – Слушаю, – раздался заспанный голос.
   – Тощего взяли.
   – Постой как, куда взяли, то есть, что произошло?
   – Наряд полиции, черт тебя дери, вот что произошло!
   – Успокойся. У меня есть знакомый, он все уладит, слышишь?
   В трубке ещё раздавалось невнятное бурчание, когда, я швырнул телефон на кресло, а сам, не раздеваясь, лег на пастель. “Что же теперь будет с Тощим?” – повис вопрос у меня в голове и следом, словно отголоском, мне припомнились слова Володи: «Вселенная щедро одаривает человека любовью за его стремление».
   “Вот ты и вырвался из общаги, Тощий” – подумал я и вскоре уснул.

   В комнате, наполненной мягким светом луны, стояла духота. Через приоткрытое окно доносился хруст от автомобильных покрышек, что сновали по раскрошенному асфальту. Я лежал на кровати, в полусонном состоянии и то и дело приоткрывал глаза, чтобы понять сплю я или нет. Неожиданно я ощутил легкую дрожь, прошедшую по кровати. То, что случилось дальше, напугало меня еще сильнее. По комнате разнесся тихий, пробирающий до костей, шепот. Меня охватила паника. Тело налилось тяжестью ужаса и отказалось повиноваться.
   Я мгновенно открыл глаза. Слева на стене, вместо старинных часов, зияла огромная черная дыра, из которой веяло могильным холодком. На душе вдруг стало тоскливо. Дыра все ширилась и, цепляя меня за кончики пальцев, начала проникать внутрь тела, обжигая его холодом. Проходя по руке, она постепенно добралась до груди. Я чувствовал, как чернота стала выедать все, что попадалось ей на пути. Мысли, чувства, переживания – ничего не осталось.
   – Пустота, пустота, – вторил гадостный шепот.
   Я вскочил, перепуганный донельзя. Дневной свет, предававший всему успокаивающие оттенки красок, хозяйствовал в комнате. Оглядевшись вокруг, я заметил, что старинные часы по-прежнему отчеканивали каждую секунду.
   – Сон, это всего лишь сон, – пробубнил я, кладя голову обратно на подушку.

7
   Первым признаком того, что весна начинает перерождаться в лето, является тёплые вечера, воздух которых свеж, но уже не так холоден и позволяет вылезти из кирпичных стен, куда загоняет стужа. В один из таких вечеров я сидел на кухне третьего этажа – той самой кухне, где постоянно происходит пьянка, с громкой музыкой и криками. Вишенкой этого гнилового торта служил регулярный мордобой. Сейчас здесь было тихо. Кресло, местами лишившееся обивки нудно поскрипывало, при малейшем движении. Я сидел и восстанавливал в памяти случай, что произошел с нами три дня назад, в ресторане “Иночи”.
   Спустя только три дня, я решился навестить Володю. В небольшой комнатке с одним столом мы сидели друг напротив друга. Тощий выглядел ужасно подавленным. Лицо его имело болезненный вид, а под порванным спортивным костюмом он прятал синяки, по протоколу, полученные еще до ареста.
   – Заходил Женин друг, – начал разговор Тощий – Артем, кажется. Просил взять всё на себя. Ну как просил, скорее требовал.
   Володя отвернулся и посмотрел в зарешеченное окно: – Я сначала отказался, думал, Женя мне поможет, только зря затеял. Его дружок, объяснил мне, что бывает с теми, кто отказывается от сотрудничества с хорошим человеком. Да еще пригрозил: если, чего лишнего скажу – сидеть будет не сладко. Еще он сказал, что по желанию я могу сдать тебя, – Тощий оперся локтями на стол, приблизился и прошептал – Андрей ты же знаешь, что я никогда-никогда так бы не поступил.
   – Знаю, – успокоил я его.
   Володя отстранился и, снова бросив взгляд на решетку, начал медленно проговаривать каждое слово: – Попытка ограбления, вандализм, нападение на полицейского. Не скоро я общагу увижу. Всё хотел вырваться оттуда, а теперь вернуться хочу, – Тощий закрыл лицо ладонью и тяжело вздохнул – обратно.
   Свидание окончилось. Его увели, а я вернулся в общагу и за целый день так и не смог найти себе занятие. Совсем обессилив, я вышел из квартиры, спустился на третий этаж и просидел там целый час в надежде встретить хоть какого-нибудь знакомого.
   В открытое окно, едва коснувшись занавесок, подул теплый ветер. Кухню наполнил приятный аромат оживавшей, после долгих холодов, природы. Надо мной послышались приглушенные голоса, топот и залихватский смех. Заиграла музыка, и одиноко висевшая на проводе лампочка закачалась в такт выбиваемой чечетки. В общежитие не было понятия “выпить в выходной”, водка лилась здесь в любое время и служила талисманом в борьбе со скупыми на счастье буднями.
   “Лучше бы не приезжал” – с горечью подумал я. Вся прелесть возвращения в родной город, казалась мне омраченной. Купаясь в воспоминаниях, я не заметил, как из темной пустоты коридора вынырнула широкоплечая фигура. Это был Коля.
   Хоть мы и были лучшими друзьями, я смог узнать его лишь по размытым чертам, сохранившимся в памяти. Вид у него был слегка рассеянный. Легкая небритость, на лице, очень шла его манере носить строгую одежду темного цвета. Когда-то смуглая кожа теперь отдавала синевой. Многие завидовали его правильным чертам лица, но сам Коля не считал себя красивым. Он постоянно отнекивался от комплиментов и говорил, что любая красота не выдержит пристального взгляда. И, правда, чем больше я начинал всматриваться, тем больше замечал эти неровности и неаккуратности лица, слепленного будто бы из многих, стертого и лишенного изюминки. Но, не смотря на непримечательную внешность, характер у Коли был своеобразный – взбалмошный, упрямый, поэтому в юности, в одном из жарких споров, которые он любил зачинать, вместе с голосом у него сломался еще и нос.
   Он перешагнул порог, загадочно улыбнулся и посмотрел так, словно сделал мне большую честь своим присутствием. – Извини, что не смог увидеться с тобой раньше, дела были.
   Коля, плавно переставляя обтертые ботинки, подошел ко мне. Его темно-карие глаза, в которых играл огонек от свечи, смотрели на меня словно через пелену тумана. Он пожал мне руку и плюхнулся на, стоявший рядом, диван.
  Повисла неловкая пауза. Человека, что сидел рядом, я знал хорошо, но сейчас он казался мне чужим настолько, что я не мог придумать предлога, чтобы заговорить с ним.
   – Я слышал про Тощего, – наконец сказал он, откидывая голову на спинку и устремляя взгляд в потолок – ничего странного в этом нет, я знал, что с ним произойдет нечто подобное. Люди вроде него постоянно попадают в передряги.
   Я сделал попытку оправдать Тощего, но Коля тотчас меня перебил: – Мы столько не виделись, а разговариваем о всякой ерунде, – сказал Коля, видимо поняв мое настроение. – Пока тебя не было, я увлекся литературой. Не сам конечно, помогло знакомство. Поселилась тут одна, очень интересная личность. Так вот, взял я у него несколько книг, прочитал. Презанятная вещь, особенно философия. Мне понравилось, и в своих мечтах я уже успел примереть на себе шкуру философа. Вот только не знаю с чего начать, мысль не идет.
   – Начни с последователей, – шутливо сказал я, показывая на потолок, откуда доносились женские крики и звон бьющейся посуды – за бутылку они будут слушать твою философию весь вечер.
   – Боюсь, что после нашей вечерней философии, моя жизнь окажется под угрозой. Кто знает, может я стану первым учителем, пострадавшим от похмелья своих учеников.
   Коля произнес эту фразу монотонно, смотря в угол, где в  паутине висели бычки и скорлупа от семечек.
   – Я смотрю, литература сильно повлияла на тебя. Ты стал сдержанным, да еще и меланхоликом, – глядя на него, сказал я. – Что-то мне подсказывает, что от пары книг так сильно не меняются.
   Коля медленно перевел на меня взгляд, ухмыльнулся и так же медленно начал выговаривать каждое слово: – Не думаю, что я так сильно изменился, а на счет меланхолика, так это ты не прав. Наоборот я кое-что открыл для себя. Ты даже не сможешь представить, насколько я счастлив в последнее время.
   – И что же это? Что ты там открыл? – спросил я заинтересованно.
   Коля задумался, встал с дивана и, подойдя к умывальнику, посмотрелся в зеркало: – Возможно, я расскажу тебе, но сначала хочу убедиться в чистоте твоей любознательности. Мне нужно идти. У меня остался тот же номер, позвони мне завтра или зайди.
   С этими словами, он скрылся во тьме коридора, оставив меня одного. Шумная компания, сверху, поутихла. Видимо ушли за добавкой, а так как погода стояла хорошая, добавку решили распить на улице, откуда и доносились крики и брань.
   “Что с ними со всеми происходит?” – подумал я, взглянув на часы. Большая стрелка указывала на двенадцать. За окном стемнело, поэтому мысль о прогулке я решил отложить до завтра. Я встал, вышел в темный коридор, прошел на лестничную клетку, поднялся на свой этаж и оказался напротив двери, ведущей в мою комнату.
   Квартира казалась опустевшей. Усевшись на табурет, я включил старенький телевизор. Комнату осветил голубоватый свет, но звука не было, как бы я не старался выжимать кнопку громкости. Бросив бесполезное занятие, я открыл комод и стал перебирать лежавшие там книги, пока не наткнулся на небольшую папку. Достав ее, я переместился на кровать и стал выкладывать содержимое. На постель посыпались фотографии. На одной застыли я с бабушкой, на другой мои школьные годы, вот фото отца.
   Перебирая фотографии, мне вдруг попалось странное фото – старая, затертая, запечатлевшая женщину, обнимавшую моего отца. Странность заключалась в том, что вместо лица зияла дыра. Я стал тщательней перебирать кучку и наткнулся на похожие фото, но на всех лицо было старательно вытравлено.
   Убрав фотографию в карман, я откинулся на подушку и, заложив руки под голову, принялся думать. Бабушка редко показывала мне фотоальбом, но я не смог припомнить, чтобы видел подобные фотографии. Я смутно представлял себе, как выглядела моя мать. По коротким, сухим рассказам, которые я с большим трудом получал от бабушки, я узнал только то, что она была красива, и то, что она бросила отца, когда я появился на свет. Отец мой сильно переживал по этому поводу. Есть такой тип людей, которым можно только посочувствовать – влюбляющиеся единственный раз в жизни, они не представляют себе жизнь без объекта своей любви, таким оказался и он. Наверное, это его и погубило. Но я хотя бы видел его фотографию, хотя бы мог представить, как он выглядел, как разговаривал каждое утро с бабушкой, а вечером, сильно пьяный обнимал её и говорил, что не может жить без своей Насти.
   Хоть бабушка всегда защищала отца в своих рассказах, я понимал, что ему было плевать и на меня, и на бабушку. Его ум занимала только она - любовь съевшая его заживо. Другое дело мать – что-то притягательное было в этой женщине, когда я только порывался представить себе, как она выглядела. Эта загадочность и недоступность захватывала мой разум. 
   Копаясь в мыслях, я не заметил, как закрыл глаза, и мерцающий свет от телевизора сопроводил меня по пути ко сну. 

8
   Странное ощущение, будто находишься в невесомости. Вокруг темно, ни единого звука, только мысли. Мысли, что закружились, рассыпались и вновь собрались, обретя очертания пугающей картины. И чего я здесь забыл? – подумал я, всматриваясь в головокружительную высоту, которая будто пыталась засосать меня и манила спокойствием, скрывавшимся на дне пропасти. Завывающий ветер игриво потрепал меня за волосы и сбил в кучу стаю птиц, грозившую пролиться живым дождем, на первую попавшуюся крышу. “Что это? Там внизу? Кажется человек” – щурясь, подумал я.
   И вправду, внизу, среди невпопад натыканных машин, шел человек. Подойдя к подъезду, он вскинул голову и поглядел на меня. Его лицо смазывало огромное расстояние между нами, но я все равно почувствовал на себе его взгляд – пустынный и невыразительный, ищущий в моих глазах спасение.
   – Андрей, – вдруг послышался голос за спиной.
Обернувшись, я настолько опешил от ужаса, что чуть было не потерял равновесие и не улетел вниз. Передо мной стоял монстр – беловолосая женщина, сверлившая меня провалившимися глазами. Ее синюшная кожа местами отслоилась, а на шее виднелась оборванная веревка, за которой мелькал почерневший след.
   – Не бойся, – прохрипела она – подойди.
   Меня передернуло от ее металлического голоса. Лихорадочно осмотревшись вокруг, я попытался найти лазейку, куда можно было бы сбежать. Но женщина сделалась настолько огромной, что закрыла собой обрамлявшее ее силуэт, солнце.
   – Не бойся, – снова произнесла она и, сделав шаг мне навстречу, накрыла громадной тенью. 
   Не помня себя, задыхаясь от ужаса, я совершил ошибку. Правая нога соскользнула и, почувствовав цепкую хватку гравитации, я провалился в пустоту. Единственное, что я успел, это услышать безумный рев мертвеца, снова и снова повторявший мое имя. Секундная боль и все кончилось.