Граница на замке

Чуть ли не плакала Ольга Яковлевна, бухгалтер небольшого предприятия, когда рассказывала сотрудникам о поездке в столицу к своей дочке. В столице-то она не раз бывала. И вроде ничего такого ужасного, как она выразилась, с ней и не случалось. А тут просто напасть какая-то напала. И всё потому, что решила она на поезде проехать, и тоже ведь не в первый раз, но… на этот раз западной веткой через самостийную Украину, а, значит, и через две границы (чтоб пусто было тем политикам, кто придумал эти препоны! По её же выражению). Однако всё бы так ничего, но это, считай, четыре лишние стоянки чуть ли не по часу и допконтроль в четырёх точках границы – по две с каждой стороны: российской и украинской.
Понятное дело, что каждая сторона стоит на страже своей суверенной республики и охраняет покой своих граждан, грамодян в том числе. Ну и интересы свои, конечно, доблестная таможня не забывает соблюсти. Вот на этих интересах и попалась как раз Ольга Яковлевна.
– Я ж билет взяла в плацкартный вагон, думала – подешевле обойдётся, – рассказывала она сослуживцам, – а там, в вагоне, народу столько… рундуки все забиты вещами, мне и положить некуда сумки свои. Начала ругаться (о, это она умеет!) с соседями, что раньше сели, но куда там – они тоже, говорят, пассажиры и имеют полные права  на рундуки.
Ольга Яковлевна, или просто Яковлевна, даже задышала тяжело, как вспомнила о той перепалке, напряглась вся, глаза сузились, руки заходили по коленям.
– Ну и выкинула бы вещи-то соседей, – тихо засмеялась одна сотрудница, зная крутой характер своего бухгалтера.
Та только зыркнула на женщину, но ничего не сказала, не в ту сторону, видимо, мысли были её направлены.
– Тут проводник из купейного вагона подошёл, поинтересовался, о чём это такой бурный разговор идёт, и предложил к нему пойти, где тихо и спокойно, и пассажиров совсем немного, – продолжила между тем Яковлевна, – и цену доплаты небольшую назвал, тысячу всего. Я, дура, и согласилась. Он мне вещи помог донести до его вагона. В купе никого не было. Одна я и расположилась… – чего-то вздохнула та и голову опустила.
– Конечно, в купейном вагоне лучше, – промолвил кто-то тихо. – Никто не мешает. Едешь как барыня…
– Тебя бы туда, в этот вагон! – сердито бросила Яковлевна. – Барыня!
– А что такого я сказала? – удивилась сказавшая это. – Я никогда в купейном не ездила…
– Да ты вообще никуда не ездила! – сорвалась снова Яковлевна. – Только на базар ездишь! Рыбой торгуешь!
– Ну, езжу, ну, торгую, – начала обижаться та. – Тебе что, завидно?
– Девушки, не заводитесь, – остановил их перепалку старший мастер Сергей Петрович, или просто Петрович. – А ты, Яковлевна, рассказывай дальше. Чем тебе не понравился купейный вагон?
– Чем-чем? Да обдирают там больно.
– Кто это обдирает? Кто? Почему? – посыпались вопросы.
– Таможня обдирает, – глухо ответила бухгалтер и даже покраснела от натуги, словно к ней враг пристал. – Будь она неладна!
– А что так-то? – спросил Петрович. – Чего ты такого запрещенного везла?
Не больно хотела отвечать на эти вопросы Ольга Яковлевна, но уж такие назойливые лица стали у сотрудников, что решилась выложить всю правду-матку.
– А что в столицу везти? Там всё есть. Но уж больно дорогое. Вот я и повезла дочке своих припасов: рыбки, колбаски, сыра…
– И что? Это нельзя провозить через границу? – удивились некоторые. – Что это за порядки такие? Обнаглели совсем, паразиты! Дочке и продуктов нельзя привезти?
– Да можно. Можно! – остановила их Яковлевна. – Не в продуктах дело. А в купейном вагоне. Будь он неладен!
Чего-то заморгали тут все слушатели: в чём же вагон-то виноват?
– Зашли ко мне в вагон люди какие-то, уже не на нашей стороне, – начала рассказывать бухгалтер, – представились вроде как таможенники, начали задавать вопросы: куда едете? зачем? что везёте? Я вперила в них глаза, отвечаю сбивчиво, чего-то растерялась. В купе-то я одна. А сумок у меня несколько…
– Ты всегда тащишь столько… – бросил кто-то.
– Да, тащу! – вспыхнула Яковлевна. – Потому что у меня одна дочка!
– Ладно-ладно вам, – замахал на них рукой старший мастер. – Давай рассказывай дальше, Оля.
– Что рассказывать? Спрашивают: запрещённые товары есть? лекарства? наркотики? валюта? А я не знаю что отвечать, совсем растерялась. Только головой мотаю да киваю. Тогда он (один этот тип остался в купе) говорит: показывайте ваши сумочки. Ну и стал всё перерывать… – У Ольги Яковлевны даже слёзы на глазах выступили при воспоминании о досмотре, в сумках много чего было: и бельё исподнее (всё перерыл и перещупал тот), и купорочка, и деньги…

– Ого! А это что? – воскликнул радостно таможенник, нащупав завязанные в платочек купюры. – Деньги? – Та кивнула головой. – Сколько?
– Десять… десять тысяч, – призналась честно Ольга Яковлевна.

– Ого! А откуда у тебя столько денег? – стали спрашивать коллеги.
– Вам-то какое дело! – глянула не очень ласково на них бухгалтер, чуть помолчала и продолжила:  – Таможенник спрашивает меня: а в декларацию внесли? Я только головой замотала.

– Так… нарушаем, значит, законы нашей республики, – кашлянул слегка таможенник и начал открывать свою папку. – Будем составлять протокол.
– Да зачем, зачем это? – испугалась Ольга Яковлевна. – Я заполню эту декларацию.

– Декларацию заполнять всё же надо, если десять тысяч везёшь, – глубокомысленно вставил тут Петрович, хотя… – но на него никто не обратил внимания, все смотрели на бухгалтера.

Глянул на испуганную женщину таможенник, чего-то ухмыльнулся и промолвил тихо: – Поздно это, хотя… – и стал ещё внимательнее смотреть на пассажирку.

– Я всё тут сразу поняла, – продолжила Яковлевна, – достала из кошелька тысячу и отдала этому… – не стала выговаривать она крутившееся на языке явно нехорошее слово. – Сама виновата. Да я же, дура, не свои деньги везла. Это моя соседка попросила передать знакомой в Москве проклятые эти десять тысяч рублей!
– Рублей? Не евро и не долларов? – очень удивился Петрович и как-то нервно засмеялся. – Ну, кума, тебя и развели эти … – и тоже не стал выговаривать, видимо, такое же нехорошее слово. – Да через границу можно провозить десять тысяч (или до десяти тысяч?) долларов без оформления декларации! – назидательно закончил тот и даже выпрямился от своей такой осведомлённости. – Вот попала ты, Оля, так попала, – и закачал головой. – Такое надо знать, дорогая.
Все с уважением стали смотреть на своего старшего мастера: всё-то он знает, всё умеет. Какой умный! Какой деловой! А тот сказал и пошёл по своим делам. Я бы на такой ерунде не попался, ещё подумал довольный. А потом чего-то вспомнил, как он вместе с супругой оказался в подобной ситуации на той же границе, в таком же купейном вагоне, предложенном услужливым проводником за небольшую доплату, и их также трясли и рылись в их вещах какие-то тамошние парубки в гражданской одежде, мельком показавшие непонятного цвета корочки. И ведь вытрясли тысячу рублей! За диски с мультиками, что они везли внучкам для развлечения. Контрафактными они являются, сказали те, хотя куплены были в приличном магазине. А поди докажи, что диски нормальные, если эти парубки грозятся высадить с поезда, который вот-вот отправится дальше в путь. Вот и пришлось откупаться. С того случая Сергей Петрович зарёкся ездить в купейных вагонах, ездил только в плацкартных, как и на этот раз...

Возвращался он из отпуска. Настроение было нормальное, но не очень чтобы радостное (отдыхать ведь всегда лучше, чем работать), но и не такое уж грустное. Отпуск пролетел быстро, но столько впечатлений оставил… И за границей Сергей Петрович побывал (к сынку в гости ездил, с внучками поигрался), и в родные места заглянул, у родных могил постоял, с сестрой и друзьями повидался, и на речке рыбку половил, и в лес по грибы пару раз сходил… красота! Чего ж грустить? А напоследок так классно в кафе с другом посидели… уже в столице, до отправления поезда, на который тот и посадил земляка. Поэтому…
Поэтому завалился Сергей Петрович на свою нижнюю полку в плацкартном вагоне (билет на поезд купил заранее, за сорок пять суток) и проспал до самой границы братских наших республик: России и Украины. И проснулся с хорошим настроением, паспорт свой гражданский предъявил родным пограничникам, потом и декларацию заполнил перед соседней границей, что ничего запретного и неположенного не везёт. Как ему казалось. А оказалось… что не совсем так. Как заявил после досмотра его вещей тамошний таможенник уже при выезде из соседнего самостийного государства. А вещей-то всего и было две сумки: одна большая и одна маленькая. А началось-то всё так прозаично.
В их купе сидели на нижних полках четыре человека: молодой хлопец, недавно подсевший к ним на освободившееся место, две бабули, ехавшие в гости к родственникам, и он, Сергей Петрович, такой импозантный мужчина с седыми волосами, читающий газету, в белой маечке с коротким рукавчиком, в сереньких коротких шортиках. Любил он немножко покрасоваться, когда его мало кто знает. Любил. Особенно в отпуске. Это тебе не на работе, когда вся одежда состоит почти из одного серенького и замызганного халата. И на кого же мог обратить свой взор заглянувший к ним тамошний таможенник? Ответ понятен: на Петровича.
Поглядел он так внимательно на него, что-то прикинул и начал задавать обычные вопросы.
– Куда едем?
– В Таганрог.
– Откуда едем?
– Из Москвы, – спокойно отвечал пассажир.
– Цель пребывания в Москве?
– Ездил к сестре в гости, – усмехнулся тот. – Вот возвращаюсь домой.
– Что везём?
Задумался слегка Сергей Петрович: что он везёт? Да много чего везёт. Разных подарков столько… родственников же много, и стал разглядывать таможенника: большие звёздочки на погонах, бейджика нет, и кого-то очень сильно напоминает. Кого же? Усмехнулся, пожал плечами.
– Наркотики, запрещённые товары есть?
– Нет, – честно признался Сергей Петрович. Какие могут быть запрещённые товары в подарках, тем более когда едешь через две границы?
– Лекарства? – последовал следующий вопрос.
– Лекарства?.. Лекарства есть. Эти, как их?.. Капли для глаз, – чего-то стушевался.
Взгляд таможенника упёрся изучающе в пассажира: что-то мудрит он, видимо, подумал тот и стал дальше задавать вопросы:
– Деньги есть?
Сергей Петрович даже поперхнулся: как же без денег в дороге? «Но зачем он это спрашивает? Чтобы отобрать?» – подумал, вспомнив рассказ о поездке через эту же границу Ольги Яковлевны.
– Да, есть, рубли… – неуверенно ответил.
– Сколько?
«Сколько, сколько?» – стал прикидывать? А сколько у него этих самых рублей, он и не знает. Как-то и не считал, лежали они у него в кулёчке из-под молока в кармане брюк, но сколько?
– Тысяч десять… ¬– ответил и голову опустил, от испуга, видимо, вспомнив, что Ольга Яковлевна везла тогда точно такую же сумму.
– Валюта имеется?
Поёжился Сергей Петрович плечами и ничего не ответил. А ведь была валюта, евро, но совсем крохи, чего о них говорить? Смутился пассажир. Усмехнулся про себя таможенник: всё у него есть, надо потрошить.
– Покажите ваши вещи, – приказал сурово. – Вот эту маленькую сумочку, – показал на чёрный портфельчик, где лежали документы.
Поставил Сергей Петрович сумочку эту перед таможенником, распустил все молнии, и тот сразу запустил свою руку в первое отделение, а там паспорта, и не один, а целых два: обычный российский и заграничный.
– О! Вы и по заграницам ездите! – воскликнул радостно.
– Да. Езжу. И что? – ответил не очень дружелюбно пассажир.
– Да ничего, – усмехнулся таможенник.
«Точно, есть тут чем поживиться», – мелькнуло между тем сразу у того. И стал перерывать все отделения. А что там особенного? Да ничего. Кроме завернутого в бумажку валидола, о котором совсем и забыл пассажир, а у досмотрщика уже закралось подозрение: наркотики! Попался друг! Развернул бумажку, одна таблетка выпала из ячейки и покатилась по полу, все кинулись её поднимать. А таможенник прочитал наименование лекарства и протянул разочарованно:
– Так… хорошо. Давайте вашу большую сумочку достанем.
Достать большую сумочку было сложновато – слишком толстой она оказалась, еле одна в рундук поместилась, подарков-то много в ней было: и заграничных, что вёз от сыночка домой, и российских, что у сестрёнки в деревне прикупил. Стоило тут покопаться, стоило. Вот таможенник и копался, а пассажир всё внимательнее приглядывался к тому. «На кого же он похож?» – всё крутился вопрос, и тут его словно озарило: да на Александра Розенбаума! Точно! Небольшого роста, пострижен налысо, небольшие усики под носом, очки такие же, как у певца. Розенбаум вылитый!
– Что там? – спросил таможенник, глянув на начинающего сильно волноваться пассажира. Да кто ж не будет волноваться, когда начинают рыться в твоём белье?!
– Вещи разные, – слегка прокашлялся Сергей Петрович. – Вы скажите, чего ищите, я помогу вам найти, – криво усмехнулся ещё.
– Я сам всё найду, – не поднимая головы, ответил тот и тут же задал вопрос: – Спиртное есть?
– Есть, – честно признался.
– Сколько?
– Так… – задумался Сергей Петрович. – Сколько?.. Два с половиной литра, – посчитал.
 – У-у… – потянул таможенник. – Это что? – показал на картонные две упаковки.
– Это? – пассажир взял одну из них. – Это бальзам «Старая Шуя». А это… «Шуйский сувенир», напиток такой…
– Я знаю, что это такое, – ухмыльнулся довольно тот. – По две бутылки в каждой упаковке. Так?
– Так. И что?
– Я объясню. Потом. Ну, это понятно – водка, – взял в руки завёрнутую в майку бутылку «Шуйки». – В итоге два с половиной литра крепких спиртных напитков. Так-так… – и продолжил шмон, стараясь, видимо, найти ещё спиртное.
Но спиртного больше не оказалось. Пассажир ответил честно. В сумке лежали ещё рубашки, туфли и босоножки, двое джинсов, но они контролёра не очень заинтересовали. Обратил тот свой взор на лежащие на дне рундука джинсы, в которых, собственно, и ехал Сергей Петрович, и которые снял, как только сел в поезд, и в которых лежали завёрнутые в кулёчки деньги. Таможенник их сразу нащупал.
– Достаньте, пожалуйста, вот из этого кармана упаковку, – показал тот на правый карман.
Сергей Петрович достал, начал медленно разворачивать кулёк… не больно-то ему хотелось показывать соседям по купе, что в нём находится, и тем более таможеннику. Но куда деваться? Пришлось подчиниться. Вытащил деньги. Там было больше десяти тысяч.
– У-у… – потянул опять таможенник. – А что здесь? – показал на другой карман.
– Евро, – признался пассажир и опустил голову.
– У-у-у… – возбуждённо потянул ещё сильнее тот и дал команду: – Пройдёмте со мной. Деньги берите с собой. Их нельзя оставлять, – усмехнулся ехидно «Розенбаум»: Попался друг! Попался!
Конечно, попался пассажир. Ещё как попался! Это было очень заметно всем соседям по купе по очень довольному виду таможенника. Прошли они в купе проводника, служба попросила того выйти, он подчинился, таможенник захлопнул дверь и сразу начал предъявлять свои претензии:
– Вы нарушили законы нашей суверенной республики. Во-первых, везёте спиртного сверх установленной нормы…
– Так можно же до десяти литров провозить? – очень удивился пассажир.
– Где вы это видели? – в свою очередь удивился таможенник.
– В аэропорту читал, – усмехнулся пассажир. – Когда вылетал из России.
– Но это у вас в России такие законы, – возразил таможенник. – У нас совсем другие установлены законы.
– И какие же это?
– А такие. По нашим законам на ввоз/вывоз спиртных напитков установлены следующие нормы: не более одного литра крепких напитков свыше двадцати восьми градусов, два литра вина крепостью до двадцати восьми градусов и пять литров пива, – словно по бумажке продекларировал тот довольно, хорошо изучил нормы, хорошо. – По-нашему так. Нарушение налицо.
– Не знал… – искренне удивился Сергей Петрович и затылок даже почесал, но всё же засомневался – прав ли таможенник, может, он ему лапшу на уши вешает? – А можно посмотреть, где эти правила записаны.
Сощурил глаза «Розенбаум», даже губу слегка скривил, чуть подумал и спросил:
– А вы украинский язык знаете?
– Нет, – опять же честно признался Сергей Петрович.
– А чего тогда вам показывать эти правила? – с облегчением вздохнул таможенник.
– Ну да, ну да, – понурился пассажир. – Там же и цифры на украинском… Всё правильно.
Эту реплику служба пропустила, видимо, мимо ушей. Но внушения продолжила.
– Это одно нарушение. А второе… Вы скрыли от органов госслужбы, что везёте валюту.
– В пределах нормы, – подхватился пассажир. – До десяти тысяч долларов можно провозить через границу валюту без декларирования.
– Так-то оно так, но вы не ответили мне, что у вас есть валюта, – стоял на своём таможенник. – То есть вы пытались ввести в заблуждение таможенные органы нашего суверенного государства. А это влечёт за собой административную ответственность.
Да, попался пассажир, ничего не скажешь. Понурился тот очень. Хотя…
– Понял, – не стал больше возражать Сергей Петрович. – И чего вы хотите? – спросил, глядя прямо в глаза «Розенбауму», желая понять, сколько же «бабок» хочет тот от него. Это же понятно стало давно. Ради чего же тогда этот большой шмон и длинный допрос?
– Я хочу, чтобы вы поняли одно – нельзя нарушать правила при пересечении наших границ, – чётко и раздельно произнёс таможенник, чему пассажир очень удивился. – В данном случае вы везёте спиртное сверх установленной нормы.
– Но я же не ввожу это спиртное, а провожу… – чего-то ещё начал упорствовать пассажир.
– Всё равно вы нарушаете наши правила, – повысил голос таможенник, давая понять, что пора подводить черту под этим затянувшимся разговором, и стал в упор смотреть на пассажира.
Строгий взгляд тот выдержал.
– Понял я, – слегка усмехнулся. – Сколько вы хотите? – спросил уже прямо.
Таможенник чего-то замялся, задумался.
– Понимаете… – начал тихо тот. – Я хочу, чтобы вы просто поняли и рассказали всем вашим знакомым, что собираются пересекать нашу границу, об этих правилах, – повторил тот, также не сводя глаз с пассажира.
Сергей Петрович даже хмыкнул и вздохнул.
– Я вам вот ещё что скажу. У нас зарплата маленькая, – начал делиться гостайнами тот. – Всего триста долларов. А у российских таможенников три тысячи долларов. В десять раз больше.
– Чего же вас так государство не ценит? – искренне удивился пассажир.
Таможенник поёжился плечами.
– Но… Нам выдают премии, если мы находим нарушителей, – раскрыл ещё одну тайну тот. – Вот как вас, например…
– Так. Я всё понял. Сколько вы хотите… премиальных? – спросил с усмешкой Сергей Петрович.
– Ну… – засмущался вроде таможенник. – Не знаю… Вы сейчас пойдёте и скажете, что я как бы взятки беру…
– Да я вас и не знаю совсем. Вы не представились, когда зашли к нам, бейджика на вас нет, – начал пояснять пассажир. – Кому и чего я скажу?
– Ну… тогда на ваше усмотрение…
Прикинул так Сергей Петрович насчёт своих денежных возможностей, засомневался сначала, стоит ли вообще что-то давать этой службе, ведь не вымогает же она вроде ничего, а только как бы просит посодействовать в бедности, а потом решил – надо дать. Нехорошо отказывать бедному человеку, не по-божески это. Но сколько же дать? И что дать: рубли или евро? Рублей-то было как бы больше, а евро пятьдесят с копейками. И чего их оставлять? Вытащил он из левого кармана одну рыженькую купюру, протянул таможеннику, а мелочь всё же оставил на развод.
– Вот возьмите, – чуть усмехнувшись, протянул тому.
– И за что это мне? – смущённо спросил тот.
– За науку, – ответил кратко пассажир. – Вы же просветили меня кое в чём, поучили малость, вот я и благодарю вас.
Взял тот купюру, тут же спрятал в карман форменки.
– Езжайте спокойно дальше, – проговорил тихо и показал рукой на дверь.
Вышел Сергей Петрович из купе проводника, направился в своё, где его уже с нетерпением ждали попутчики, бурча себе под нос: «Поедешь тут спокойно, как же? Не поедешь…» Не поехал – поезд всё ещё стоял на границе. В купе соседки живо, но тихо стали интересоваться:
– Ну как? Деньги забрали?
Усмехнулся горько тут Сергей Петрович, вздохнул глубоко и также тихо им ответил:
– Нет, не забрали. Сам отдал.
Посмотрели на него с недоумением старушки, закачали головами.
– Лучше бы вы нам эти деньги отдали. Нам их так не хватает…
– Может быть, может быть… – опять глубоко вздохнул Сергей Петрович. – Но… поезд уже пошёл… – и невесело усмехнулся.

Было такое, было. Ещё до третьего «майдана» на Украине. А теперь ничего этого нет. Железная дорога разгромлена, поезда через границы здесь уже не ходят. Одни покорёжаные рельсы и кровь на них людская, наша славянская. Жаль… очень жаль…