Черная папочка

            ОН: Звонит какой-то Андрей. Представился: "Навальчук". У меня телефон недавно сделал глюк при переносе контактов со старого. Все номера перепутались. Теща теперь у меня записана как полковник Сергей Витальевич, Володя, мастер с 39 цеха, означен как некий Кононов, давно забытый контакт из совсем прошлой жизни, и так далее. Поэтому я и не удивился, когда радостный такой голос начал зазывать меня на день рождения сына, не сопротивлялся и сказал, что постараюсь прийти. Кто это, откуда, не помню, но на всякий случай поддакнул торопливо. Мол, обещаю прийти послезавтра на юбилей. А вот завтра...
         День следующий был крайне неприятный. Видно за меня взялись всерьез. Отвечал на всякие коварные вопросы. Что за столовые наборы я закупал, куда сбывал, зачем, кто контрагент и зачем вообще нашему предприятию такой товар и в таком количестве. И прочая, прочая, гнусная дребедень. Ведь слепому видно, что все это махинации и уход в наличность. Настроение аховое. И когда, переночевав в части, где проходили разборки, поехал в город. Спохмела, тупо глядя на дорогу, отвечаю на какой-то звонок. Снова этот Андрей. На фоне дребезжащей музыки из включенного телевизора слышу, на этот раз уже несколько более грубый, голос: «Слушай, а ты кто? Почему я тебя пригласил на юбилей? Ты с кем из людей в связке? Откуда я тебя знаю?» Начинаю что-то объяснять. Что часто звонят давно забытые знакомые, оказывается, что сослуживцы, или институтские ребята вспомнили. Или по спорту. Бывает. А он опять, уже со злостью, про то, что у него случайных знакомых нет, что он приглашение отменяет и посылает меня совсем далеко. я попытался вставить свои пять копеек, но он отключился. Остановил машину у обочины Давно со мной так не говорили. Даже, задело. Прикрыл глаза. Есть мобильный интернет. Начал прокачивать, гуглить, искать эту личность. Часто в открытой информации много ценного может всплыть. А этот Андрей Навальчук оказался известной личностью. Уже в возрасте, носатый, седой, полный, импозантный. И, вправду с уважаемыми людьми мелькает часто. Московскими, в основном. Но и питерские присутствуют. Самые что ни на есть питерские. Даже полулюбительский репортаж с какого-то приема засветился, чуть ли не онлайн. Здание помпезное, с колоннами, ресторан, вероятно. Вроде нашего старого тракторозаводского клуба, точнее, дворца культуры. На его входе какие-то тетки. Шумят. Поют. Смеются. И он гостей встречает. Юбилей сына справляет. Годик исполнился. Он, видно, недавно оженился. Жена молодая, холеная.
           ОНА: Я иду по улице в старом прошлогоднем пальто. Хороший кашемир цвета хаки. Почти до пола. Полустоячий воротник. В талию. Талия еще есть, что неплохо для моих слегка за сорок. Пальто лежало в мастерской. На нее, наверное, накрошилась пигментная пастель. В прошлом, наверное, году еще накрошилось, потому что не стряхивается. Теперь только химчистка. Не помню, почему оно там валялось. Наверное, с дочерью поцапалась, не иначе. В последнее время она как-то приободрилась, оперилась, неожиданно и быстро. А затем выскочила в очередной московский поход.  Какие-то фантазии, какие-то проекты. Она хочет в чем-то реализоваться, а не жить на мамины подачки. Естественно, маме это не нравится. Цапаемся. В мастерской сегодня был неприятный разговор с Инессой. Видно, придется расставаться. Жаль, неплохой спец и советчик. Но накипело. А ссориться опасно. Много знает. И про откаты, и про «левачок», и про заказы сверх заказа. Сегодня выскакивала из мастерской в больших нервах. Почему-то, взгляд упал на это пальто. Не захотелось подниматься в свой «кильдимчик» и вот надела это пальто, не заметив, что оно все запачканное. Точнее, левая сторона немного на воротнике, да еще сбоку и на рукаве. Такие пестрые полосы. Пастельных негромких тонов. Поначалу хотела вернуться, но вдруг эти пестрые полосы теплой тенью мне легли на душу. И вот я иду этакой стильной жар-птицей домой. Пешком. Без машины. Ключи остались наверху. Как и сумочка. Словом, состояние типа «а пошло оно все». Давно не ходила пешком. Какие-то детские площадки. Какие-то скверики. Неизвестные. Когда успели понаставить? Зонтик детский синий, глупо выкрашенный в дерзкий красный горох. Аж, передернуло. Дворец Культуры старый прохожу. Там вроде праздник. Или свадьба. Здесь теперь образовался неплохой ресторанчик и зал торжеств. На пороге тетки ряженные. Нескладные здравицы поют. Между ними крутится нечто знакомое. Андрейка. Уже седой. Носатый ужасно все-таки он. Кого-то встречает. Небось, важные гости. В своей манере. Ускоряя шаг, прохожу мимо. Не хватало, чтобы заметил. Впрочем, маскировка у меня сегодня что надо. Приближаясь к дому, слышу неожиданный вопрос: «Здравствуйте, какая Вы сегодня, Алла Петровна. Вас не узнать. Такое пальто дизайнерское. Невероятное, просто». Это соседка Анастасия. Недавно родила. Гуляет с ребенком. Помню ее еще девочкой лет десяти. Вот ведь время летит.
    Муж уже дома. На взводе почему-то. Рассказывает историю про звонок какого-то Андрея. По фамилии Навальчук. Так он в его телефоне прописан. Вот ведь незадача. У него оказался не его телефон. Мой. Эти дурацкие технологии. Телефон похожи друг на друга. Никаких отличительных надписей черный кусок пластмассы и все, только стекла поблескивают. А положишь рядом начинают что-то копировать и присоединятся. Вот почему его контакты у меня оказываются и наоборот. А тут вообще дурдом. Пришлось рассказывать про Навальчука. Что была связь. Романтическая. Ухаживания, «ночевания», пробуждения торопливые. Встречи в отелях, совместный отдых. Яркие пятнышки в давно забытой жизни свежей разведенки с ребенком на руках и устало-занудной мамой в трехкомнатной квартире в Михайлове. Лет 15 назад. До исторического материализма.
   Между прочим, этот Андрей - мужик, говорят, довольно влиятельный. Он возглавляет некую структуру, что-то типа кооператива гаражного. В него входят почти все шишки города, области. Даже федералы. У них есть некий фонд, куда стекаются хорошие финансы и они имеют ресурс для продвижения своих проектов и своих людей. Построено все хитро и просто одновременно. Кто в него входит, это не афишируется.  Каналы влияния замаскированы. Ни один журналист не подкопается. Кроме любопытства, откуда такие знакомства у провинциального балагура и сердцееда. Откуда я это знаю? Просто. В одно из «ночеваний» в Михайлове он оставил неприметную черную папочку с документами. Пластиковую, с резиночками, просто папочку. Видать, забыл про нее. Впрочем, там были в основном копии документов, рукописные листки и что-то бухгалтерское. Но фамилии мелькали. После наших расставаний она так и осталась в Михайлове. Даже я про нее забыла.
      ОЛИГАРХ. Помню, была папочка у этого Андрея, куда он складывал наши расписочки. Давно это было. До исторического материализма. Тогда только еще тусклые мыслишки были про миллион долларов и домик на берегу теплого моря. Еще не отошли люди от делания карьеры на заводе. Должности. Премии. Изобретения. Диссертации. Смешно. Батя тогда был главным инженером, когда вызвал и сказал, мол, будешь нужен.  Просмотри материалы по рынкам сбыта сырья, не готовой продукции, а полуфабрикатов. И не союзного масштаба. Международного. Не успели отгрузить первые партии, как его назначили замминистра, потом министром. Республиканским. Потом союзным. Потом первым замом премьера. Команда при нем собиралась разношерстная. Я был первым среди равных. Мимо текли миллионы. Что-то прилипало. конечно. К ручкам. Но не больше, чем процент приказчика. Настоящие хозяева были долго в тени. Некоторые так в ней и поныне пребывают. Потом Батю сняли. Грязно, неаккуратно. С шумом и визгом. Какие-то комсомольцы из ниоткуда хапнули власть. Хапнули и набаламутили. Потом, правда, выяснилось, что за ними серьезные люди, чуть не из-за границы, стоят. Но на тот момент было больно. И пока они, эти дилетанты, наловчились баранкой крутить, много чего наворочали. А Батя обиделся. Затаился. Оборвал ниточки. Со мной тоже.  Пришлось помыкаться. Чужих приказчиков, как и самураев-ронинов в древней Японии, у нас не любят. Но за год-другой постепенно оперился. Пара удачных сделок. В той пене многое проходило незатейливо, легко, нагло, весело. Ни налоговой, ни таможни, ни экспертиз, даже кредитовали под листочек бумаги с бизнес-планом. Многим эта легкая жизнь крылышки пообломала. Бабы-девки, водка-наркота, бандюганы-разборки-кидалы, но звонок от Бати случился, и пришлось выбирать. Все-таки командой надежнее работать. Решил выбрать этот путь, да и легкая жизнь - не мое. Есть семья, детишки, родители.  Хочется стабильности и значительности. Банки, акции, залоги, инвесторы, «откаты» как обыденность стали быстро, махинации стали рутиной. И когда ему дали в управление реальный завод, бывший союзный флагман, даже немного опечалился. Управлять реальным заводом еще не приходилось рядом стоял, но решений сам не принимал. Поначалу осторожничал. Советовался. Набрал экспертов. Как потом оказалось, липовых. Самому проще было вникать. Да и вспомнилась вся институтская матчасть. Техническое образование советское - это сила. И неожиданно для себя почувствовал, что становлюсь этим самым олигархом. И ныне вспоминать как Бате приносили в клювике его долю, совсем не хочется. Благо, сейчас отработано все. Всякие фонды, забавные ассоциации промышленников, взносы и прочее-прочее-прочее, но ведь были когда-то бумажки-векселя о том, что обязуемся передавать Бате долю малую, расписочки-записочки, отдавали регулярно эту долю, клялись, что все мы - птенцы гнезда Его. А его порученец Андрей все складывал в черные свои папочки. Дешевенькие копеечные. Где они теперь?
          АНДРЕЙ. Сыну исполнился год. Весело отпраздновали. История странная получилась. Распечатал я список приглашенных. Были там разные люди. От некоторых только телефоны были. По понятным причинам. Те, которые почти наизусть помнишь. Звоню по одному. такой знакомый. Давно знакомый. Отвечает какой мужской голос. Мужик чувствуется из не бойких. Отвечает отрывисто. По-военному. На всякий случай пригласил. И хожу теперь озадаченный. Я такие ситуации не люблю. Часто это нехорошие ситуации. Через день снова звоню. Спрашиваю в лоб. Мужик ты кто. А он спохмела, запах, кажется, в мобиле слышен. Да я вот телефоны путаю, вас может и знаю, бывает. Короче, у меня таких контактов, которые меня не знают, не водится. Что-то, где-то я перепутал в распечатке. Короче, послал его. И забыл. А после праздника вдруг пробило, это ж Алкин телефон. Давнего приключения отзвук. Как он попал в список? Мы с ней лет пять не созванивались. Хотя поначалу после расставания, нет-нет, и звонил. Почему-то хотелось услышать ее голос. Вспомнить ее тело, запах, шепот. Тело такое ровненькое. Грудки аккуратные. Всю чистенькую уютную ласковую и одновременно холодную, никаких излишеств не позволяла. Строго по правилам. Даже сегодня спустя целую жизнь. Свадьбы, женитьбы, разводы, дележи. Дети, наконец. Сыну годовалому все ножки пухлые расцеловать хочется. Старческое что ли, на сантименты потянуло. А Алка жила в Михайлове. Там завод очередной тогда громили. Конкурсным был. Первым конкурсным. Часто приезжал. Благо от области недалеко. Полсотни верст всего. Тихий городок. Речка тянется, переходя в перекаты, журчит. Рощи березовые по берегам. Светло так. Радостно. Церковь голубенькая, Небезызвестный Константин Тон, небось, строил. Он все храмы по области наваял. Красивые, немного похожие на Храм Христа Спасителя в Москве
      Мы гуляли с Алкой по Бульварному кольцу часто, всякий раз, сбежав от буден в Москву. Мы с ней впервые встретились в нашем доме быта. Я что-то там починял, то ли часы, то ли мобильник. Молод был, сорока не было. Нахальный. А тут девушка. Идет. Одета щегольски немного для провинциального городка. Что-то черное с белыми вставками. И ножки стройные. Туфельки на каблучке таком уверенном. И платочек повязан на шее немного несовременно, но очень красиво. Удержаться, чтобы не поспешить за ней, было невозможно. Пристал. Наговорил слов. Узнал, что спешит в садик к ребенку. Предложил подвезти. Аудюха ждет под парами. Короче познакомились. Строгая в начале, потом растаяла, приняла. Тем более, разведенка. Особого к себе уже внимания и не ждала. А мы с ней потом и в Питере, и в Москве, и в Италии, и в Паланге побывали. Да, было. Но ребенок, мать старенькая. Не захотела с таким бродягой связываться. Дела в Михайлове не сложились. Оказий не стало. Да и работы по кооперативу нашему особому прибавилось. Империя росла. Документов стало больше. А потом дочкой замминистра увлекся. Юная, но цепкая. Глаза холодные, а секс с ней горячий. Секс, а не «ночевание», как с Алкой. Свадьба была пышная, гости известные, все чин-чинарем. Даже Батя поздравление прислал. С прицепом изрядным… Стоп. Вспомнилось. Я у Алки одну из своих папочек, кажись, и оставил. Есть некомплект в моих папочках, пусть уже все сроки тем бумажкам вышли, но все равно. Надо все вспомнить и ей позвонить.
         ОН: Мне до зарезу нужны деньги. Что-то не нравится мне эта проверка. Уже за 20 «лямов» всяких проблем насчитали. Надо договариваться, а то документы пойдут по цепочке и уже не удержать. Пяток не меньше «лимонов» придется искать. Алла говорила, что-то про некий возможный компромат, который у нее где-то завалялся. Может позвонить этому Навальчуку, предложить сделку. Хороша ли эта идея, не знаю. И как ее изложить Алле.
            ОНА: Конечно же, объявился Андрей. Извинился за звонок дурацкий. Попросил прощения заодно и за разрыв без прощания, и за молчание долгое, и прочее. Наговорил в своей манере опять кучу приятностей. И будто стоит перед глазами. Толстый, седой, носатый, потяжелевший. Солидный чудно, несуразный. Сказала, что давно в области живу. Что видела его вчера. Что все нормально. Он обрадовался почему-то. Стал говорить, что надо встретиться. Причем намекнул, что это важно. Напросился посетить мастерскую завтра. А мне так неохота идти туда. Инесса не звонит. Затаилась, подлюка.
              ОЛИГАРХ. Звонил Андрей. Неофициальная просьба. Просит проверить одного человека. Считает, что мои безопасники самые ушлые из всех. Потому как нужна оперативность. Поможем, конечно, но все же странная просьба. У него ведь и свои есть спецы. А сегодня день не задался. Жена звонила. Очередного гениального художника раскопала. Не виделись уже год. Просит аудиенцию. Опять деньги, верно, нужны. Семья почти распалась. У каждого - свои дела. Свой бизнес. Свои деньги. Правда, инвестиции пока из одного источника текут. У дочери - дизайнеры. У сына - интернетчики. У жены - художники.  Ха. У меня поместье подмосковное. С живой и понятливой девчонкой Мариной, бывшей уборщицей. Как-то застал ее за мойкой окон. Халатик легкий просвечивал, тело молодое гнулось легко. Предложил поехать в Вену. Год уже в поместье хозяйствует и в постели хозяйской усердствует. Может, порой мысль гложет, и я сам такой же хозяйчик в барском доме, пока хозяину недосуг. Итак. Начнем. Надо бы узнать, что за ситуация у Андрея, порученца Батиного. Что-то у него нечисто.  Пусть позовут Палыча. Работа есть срочная.
          АНДРЕЙ: Алкина мастерская на кольце трамвайном где-то. Вроде место неплохое. В мастерской пусто. Но она открыта. Подождем. Стук входной двери. Это Алла. Привет, привет. Пойдем ко мне наверх. Над раскройными столами у нее пристройка. Металлическая лестница отзвякала наши шаги. Кофе. Да. Сразу к делу. Я у тебя оставил папку с документами в последнюю встречу. Да я ее видела и даже посмотрела. Мне хотелось бы вернуть. Она у мамы в Михайлове. Можем сегодня забрать? Это очень важно. Да, поехали. Спускаемся. В дверях жена. Что за черт. Глаза холодные. Оказывается, что она шьется здесь, и ее закройщица Инесса сообщила о свидании, которое здесь будет и уже происходит. Выясняется, про Аллу она все знает, что Инесса эта здесь в том числе и по ее просьбе трудится. Что мои измены ей уже надоели. Чувствую, поездка в Михайлов не состоится. И, вообще, маловероятна. Неожиданно в руках юной стервы появляется револьвер. Маленький, беленький такой, с инкрустацией. Я все спрашивал зачем ей опасная игрушка. Раздаются выстрелы. Много, пять или шесть. Мне пуля вошла в горло. Мычу. Кровь хлещет. Алка лежит навзничь. На ее зеленом пальто красное пятно, темнеющее на груди. Темнеющее. Или это свет вокруг темнеет. Будто обрыв кинопленки. Темнота. А потом яркий свет. Все.