Потери и приОбретения

Сколько бы лет не прошло, мы всегда помним наши потери. Нет, не кошелька, не зонтика или перчатки,  не работы, приносящей доход, а потери чего-то большего, что было и есть часть тебя, твоего внутреннего существа, что было и остается частью твоего сердца и Души.
Хотя я хорошо помню потерю кошелька…вернее то, что я чувствовала, когда меня обокрали. Но это воспоминание как раз не про кошелек, а про то чувство, которое испытала.

Потеря близких, которые ушли в вечность, потеря любимого и расставание, потеря чувств, доверия, друга, веры, потеря возможности,  времени, глупо и пусто проведенных дней-месяцев-годов…Иногда потери так велики и глубоки, как раны, что спустя годы продолжают ныть и напоминать о себе. Зачем все эти потери?

Одни говорят – это уроки, другие говорят, что без потери не сможешь оценить то, что имеешь или приобретешь потом. Да и что можно приобрести, похоронив близкого человека? Что можно приобрести, расставшись с любимым? Что можно приобрести, потеряв веру в справедливость и порядочность, веру в дружбу и Любовь? Что можно приобрести, столкнувшись с предательством,  потеряв себя..?
Мне кажется, что самое страшное это потерять себя, ориентиры в жизни, потерять свою основу, смысл. Но и это не приговор. Теряя что-то, мы всегда что-то обретаем.

Есть известная фраза:  кризис – это не только Кризис, но и новые возможности.  Эта фраза может раздражать и казаться пустой. Но это факт - всегда есть два полюса, и там где есть потери – там есть и приобретения, это  как день сменяет ночь, где есть падение – там есть возможность подняться.  Себя Нового можно обрести. Обновленного, очищенного слезами и страданиями, подросшего  и выросшего из штанишек уровня 0 до уровня хотя бы 1, а потом по ступенечке выше, дальше, больше. Но зачем? 

На этом месте вспоминаю своего  друга, который в сложный  период жизни  изливал много яда вокруг и кричал: зачем мне этот опыт? Однажды его яд закончился. И я увидела совсем нового человека. Обновленного, изменившегося.  Похоже,  он понял, зачем..

Без потери невозможно переоценить и проанализировать, понять, осознать. Ведь зачем анализировать что-то, если все гладко и хорошо?  И только спотыкаясь, упав лицом в грязь страстей, зависти, подлости, предательства, потерь, не прощенных обид, раздражения, лжи, отвержения, боли физической и душевной, имеешь шанс что-то изменить в своей жизни и вырваться из застывшей массы повседневности или бессмыслия, фальши, где  нет радости, смысла, и каждый день «одно и то же». Именно в такие моменты горя, боли  и страдания чувствуешь себя живым более, чем когда-либо, и только в такие минуты возникают вопросы:  а смысл? А для чего все это? А зачем я? Кто все эти люди?
Каждому дается по силам его потеря..так говорят. Я читаю новости, слышу истории от знакомых и думаю, как люди выносят потерю свободы в плену или потерю дома?  Такие потери могут сломать, да так что – навсегда, а смотришь -  люди  не сдаются. Верят, используют шансы, которые им дает жизнь, и что-то делают ежедневно, самые простые ежедневные вещи. И даже мечтают, ставят цели, продолжают планировать.

Вспомнился отрывок из книги Наринэ Абгарян, который меня так тронул своей трагичностью и простотой, что очень хочется поделиться. Это так просто-ежедневный  труд и желание сделать что-то для других – это самые простые вещи, которые помогают выбраться из ямы потери и бессмысленности.
********************

Наринэ Абгарян

О спасении мира
...Бердские свекрови любят повторять, что Азинанц Мариам лучшая, второй такой нет. Стирает она аккуратно — в меру подсинит, в меру подкрахмалит, не пересушит. Прогладит тяжёлым угольным утюгом, сложит гладкими стопками, непременно переложит ситцевыми мешочками с сушёной лавандой. Поднимешь крышку бельевого сундука — а оттуда веет такой первозданной чистотой, что не то что находиться рядом, а смотреть совестно.

Штопает Мариам так, что на ткани не разглядишь шва. Окна моет в трёх водах — мыльной, обычной и разбавленной винным уксусом. Полы натирает пчелиным воском, они потом бликуют, словно лужи в лунную ночь. Двор у нее всегда подметен, поленья в поленнице сложены ровными рядами — точно ячейки в сотах, дорожки в огороде вымощены речной галькой — кто в Берде печётся о красоте огородных дорожек? Только Мариам.

Готовит она до того вкусно, что ешь и не наедаешься. Хлеб легкий, будто тесто не на муке замешивали, а на невесомом солнечном свете, закрутки пахнут летом, а гата, которую она намеренно придерживает в остывающей печи до ломкой корочки, тает во рту.

— Хочешь быть настоящей хозяйкой — бери пример с Азинанц Мариам, — твердят бердские свекрови своим невесткам. Невестки обижаются, но молчат — кто осмелится сказать слово против Мариам? Она лучшая, второй такой нет. Невестки это знают наверняка.

Раньше у Мариам была большая семья: муж, сыновья-погодки, пожилые свекровь со свёкром, старенькая бабушка. Раньше у неё было всё — каменный дом, огород с ухоженными дорожками — свекровь аж соседок водила, чтобы похвастаться. А ещё у неё был персиковый сад, на самой границе — в устье быстроногой горной реки. Урожай в том году выдался невиданный, семья уехала собирать, а Мариам осталась — варить сироп для персикового джема. Кто бы мог подумать, что война начинается стремительно и исподтишка, кто же мог это знать.

Земли на границе отвоевали лишь к концу зимы. Растерзанные останки солдаты похоронили в персиковом саду. Мариам пришла туда, легла на могильный холмик и не вставала. Нашли её к утру, продрогшую до костей, с оледенелыми ресницами и губами. Выхаживали долго, выходили. К тому времени персиковый сад снова отбили, и он остался по ту сторону границы навсегда.

Каждый день Мариам похож на другой, словно камни в чётках её старенькой бабушки — подмести двор, полить огород, растопить печь, замесить тесто, испечь хлеб или гату. Она делает всё тщательно, на совесть — окна моет в трёх водах, белье бережно крахмалит и гладит, непременно обкладывает сушёной лавандой — от вездесущей моли.

У каждого своя правда. У Мариам она простая, проще не бывает: как бы ни болела душа и как бы ни плакало сердце, сохраняй в чистоте тот лоскут мира, что тебе доверен. Ведь ничего более для его спасения ты сделать не можешь.