Освободитель часть 1 глава 6

Генерал
В начале тёплого лета 1821 года в имении отставного генерала от инфантерии Ивана Семёновича Епишева целую неделю, царила праздничная суматоха. Со дня на день ждали приезда из Петербурга Петра, единственного сына хозяина, гвардейского офицера.
- Молодой барин пожалует... - с ужасом переговаривались дворовые, хорошо помнившие чудачества наследника.
После выхода в отставку в селе Колобово Ковровского уезда Епишев построил великолепно выполненный каменный дом с флигелями, сараями и конюшнями. Имелись оранжереи, в том числе и ананасные сады: фруктовый с прудами, парк регулярно расположенный и английского вкуса, к нему примыкал зверинец.
- Всё имение занимает не менее шестисот десятин земли! - хвастался он перед бедными соседями.
Между садом и зверинцем, в каменной беседке, имелся изваянный из меди монумент фельдмаршалу графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому благодетелю хозяина дома.
- Добропочтимый граф Румянцев, - всегда напоминал домочадцам Иван Семёнович, - будучи начальником Малороссии, взял меня в молдавскую армию свою, в 1769 году из города Глухова, где имелась коллегия для производства письменных дел.
Фельдмаршал приметил там молодого человека, необразованного, но прилежного к должности, расторопного и не глупого малого. Старшего сына отца, имевшего пять сыновей, четыре дочери и до тридцати душ крестьян в селе Красновичи.
- Тридцать лет я служил ему и Екатерине Великой верой и правдой! - провозглашал важно генерал.
Особо отличился он при подавлении польского мятежа.
- Нам предстоит подавить польское восстание Костюшко! - сказал ему престарелый фельдмаршал.
Епишев отпросился у него к фактически командующему войсками Суворову и участвовал в битве 8 сентября 1794 года под Брест-Литовском, где был разбит корпус Сераковского.
- Я командовал правым крылом конницы, - часто вспоминал генерал. - Приказал Черниговскому карабинерному полку и драгунам Кинбургским, севшим на коней, атаковать неприятельской пехотной каре. Храбрый бригадир Поливанов, предводя часть сию, исполнил атаку с такою твердостию и стремлением, что, несмотря на пушечные и ружейные выстрелы, в неприятеля врубились. Там потеряли мы отважного ротмистра Паткуля, весьма тяжелораненого. Полковник Новицкий отличился храбростью и Кинбургских драгунских эскадронов секунд-майор Киндяков.
Он подробно рассказывал, что неприятель, потерпев большой урон от атаки и видя приближение Александрийского и Мариупольского легкоконных полков, обратил большую часть своих орудий на воспрепятствование их движения.
- Но весь жар их огня не остановил мужество оных, - заверял слушателей Епишев, - и храбрый полковник Александрийского полка Гижицкий стремительно успел врубиться в строй польских мятежников!
Одновременно бригадир и кавалер Боровский поспешил атаковать часть неприятельской конницы отделившейся, которую опрокинул, сильно порубив. Полковник Анненков с Мариупольским полком атаковал шедшую колонну и, прорубясь насквозь, проскакал на левое крыло.
- Неприятельская конница хотела воспользоваться благоприятным случаем и ударить в тыл, - в этом месте Иван Семёнович всегда неистово махал руками, - но бригадир Исаев с казаками атаковал их на пиках и не только воспрепятствовал атаке неприятеля, но и нанёс великий урон.
Епишев участвовал и в войне с Наполеоном, после чего получил от императора Александра I тысячу душ крепостных.
- Будет, что сыну Петру оставить! - успокаивал он супругу.
С детства будущий барин, наблюдая за образом жизни родителей, родственников и соседей, рос в атмосфере извращённых отношений к крепостным, считая их рабами.
- Они должны благодарить нас за заботу и возможность добывать своё пропитание! - неоднократно слышал Петя от отца. 
Мальчик рос с твёрдым убеждением, что может делать с дворовыми людьми всё, что угодно. После обеда господа ложились спать, и пока они отдыхали, девочки стояли у кроватей и отмахивали мух зелёными ветками.
- С места сходить нельзя! - знали они.
У мальчика Пети обычно одна девочка веткой отмахивала мух, другая говорила сказки, третья гладила пятки.
- Удивительно, как эти сказки и пятки, - удивлялась его мать, - передавались у русских дворян из столетия в столетие!
Она была против, но перечить властному мужу не смела. Когда барчук подрос, то ему чаще всего приставлялась сказочница Фатина Алексеева. Сидела рано созревшая девушка на краю кровати и тянула:
- И-ва-н ца-ре-вич…
Барчук лежал и щипал за грудь или бока девушки. Когда молодой барин засопел, Фатина перестала говорить и тихонько привстала. Барчук вскочил и ударил кулаком ей в лицо со словами:
- Ты думаешь, что я уснул?
Девушка, в слезах, снова затянула:
- И-ва-н ца-ре-вич…
Жена Епишева была добропорядочной женщиной и хорошей хозяйкой. Она держала рядом с собой несколько дворовых девок для услуг. Но дня не проходило, чтобы она, на глазах у сына, не била и не щипала их за любую оплошность.
- Шевелитесь, ленивые коровы! - шипела генеральша.
Барыня хотела видеть ребёнка гусарским офицером, чтобы приучить его к необходимой выправке, каждое утро на четверть часа ставила Петю в специально устроенную деревянную форму, принуждавшую без движения стоять по стойке смирно.
- Главное для гвардейца, - строго учила она, - это осанка!
Мальчик от скуки развлекал себя тем, что плевал в лицо и кусал дворовую девушку, которая обязана была держать его за руки. В целях выработки в мальчике командных навыков мамаша на лужайку сгоняла крестьянских детей, а барчук длинным прутом немилосердно бил тех, кто плохо перед ним маршировал:
- Выше ногу! 
Барыня, сидя на подоконнике, курила трубку и смеялась, глядя на игру сына, который сделал из сверстников лошадок и подгонял их хлыстом.
- Загони их за конюшню! - шутя, советовала она.
Когда Пётр поступил на военную службу и уехал в столицу, дворня вздохнула с облегчением. Лишь спустя пять лет решил проведать отца.
- Один Бог знает, - вздохнула ставшая красавицей Фатина Алексеева, - что ему в голову взбредёт!?
Она с другими дворовыми девушками украшала усадьбу. Накануне Троиныного дня к вечеру все дома обсажены зелёными ветками деревьев, а полы в избе усланы травой и цветами. Весь предыдущий день девицы и молодые женщины собирали в поле и в домах лучшие цветы.
- В день сошествия Святого Духа всем быть к обедне! - настоятельно напомнил Епишев.
Состоятельный помещик, лет семидесяти готовился встретить законного наследника. Жить в имении ему было скучно. После недавней смерти жены образ жизни генерала состоял в удовлетворении двух страстей. Одной была псовая охота, на которой он, с приятелями день и ночь ездили по полям и по лесам.
- Второй - крепостные девушки... - злословили соседи.
Около десяти молодых девушек составляли его гарем. Они прислуживали ему за столом, сопровождали в постель, дежурили ночью у изголовья. Дежурство это носило своеобразный характер. После ужина одна из девушек громко объявляла на весь дом:
- Барину угодно почивать!
Это было сигналом для того, чтобы все домашние расходились, а гостиная превращалась в спальню. Туда вносили деревянную кровать для барина и тюфяки для его «одалисок», располагая их вокруг господской постели.
- Отче наш! - барин творил вечернюю молитву.
Девушка, чья очередь приходилась, раздевала старика и укладывала в постель. Дежурная садилась на стул рядом с господским изголовьем и должна была рассказывать сказки до тех пор, пока барин не уснёт.
- Самой же спать во всю ночь не разрешается ни в коем случае! - каждый раз напоминал генерал.
Утром она поднималась, растворяла запертые на ночь двери гостиной и возвещала на весь дом:
- Барин приказал ставни открывать!
Она удалялась спать, а заступившая на её место новая дежурная поднимала барина с кровати и одевала его. Часто Иван Семёнович вставал не в духе и бил прислугу тростью.
- Почему кальсоны грязные? - придирался он. 
Побои обычно доставались девушкам между пробуждением и до чаепития с неизменной трубкой табаку. Если не было экзекуций розгами, то многие получали пощёчины, и всё утро раздавалась брань, иногда без всякого повода.
- За что нас так мучить?! - плакали они.
Наказывали в доме чаще всего именно девушек из ближней прислуги, а наказаний дворовых мужчин было значительно меньше.
- Так развращённый помещик проводит дни своей бессильной старости... - молодые просвещённые соседи осуждали его. - Но можно представить, какими оргиями были наполнены его молодые годы и подобных ему господ, безраздельно распоряжавшихся судьбами и телами крепостных рабынь!
Приезд сына не изменил привычки Епишева. С утра он отчитал Фатину за мусор у его кровати и, не умывшись, вышел встречать коляску сына.
- Ну, здравствуй, Пётр! - они трижды поцеловались.
- Здравствуй, отец!
- Пора идти к обедне, - Иван Семёнович повёл его в церковь.
Она была украшена зеленью и цветами. Когда служба заканчивалась, то собранные душистые травы и цветы девицы и женщины снесли к алтарю. На них священник при чтении молитвы стоял на коленях.
- Бабы по окончании священнослужения берут свои связки и, расходятся по домам. - Епишев пояснил сыну их действия.
- Зачем?
- Эти травы больным дают пить, в них младенцев купают, их под усопших в гробы подстилают.
Под вечер, вся молодёжь имения при особых песнях пошла в ближайшие рощи. Каждая девушка для себя, и для отсутствующей сёстры или подруги, завивали на берёзах венки. Потом взявшись за руки, составляли вокруг таинственных берёзок круг и танцевали под грустные песни.
- А нам туда нельзя! - мужчины поодаль пили горелку, ели припасы из дома, будучи только зрителями.
По окончании всего праздника, при песнях дворовые неохотно расходились по домам, обсуждая, чья нынче очередь:
- Сегодня тебе прислуживать барину!
Крепостные крестьяне Епишева были самыми бедными во всей округе, поскольку он заставлял их работать на господской пашне все дни недели, включая праздники и даже Святую Пасху, но, не переводя на месячину.
- И ишо Михайло Семёнович пожаловал... - готовились они к худшему.
На праздник в имение старшего брата приехал дядя Петра. Это старый человек, имеющий значительный общественный вес и влияние. Он закоренелый холостяк, но содержал многочисленный гарем. Выстроил в усадьбе двухэтажный каменный дом, куда и поместил крепостных девушек.
- Ежели, в какой семье дочь отличалась красивой наружностью, - переговаривались крестьяне по дороге, - её брали в барский дом.
С некоторыми из них он, не стесняясь, ездил по гостям. Они сопровождали его днём и ночью. Никому из окружающих не приходило в голову стесняться данным обстоятельством, оно казалось всем естественным, нормальным. Только шутили:
- Редкая девушка из дворовых избегала сластолюбивых покушений. Сверх того, в одном из флигелей его дома жили шестнадцать горничных. 
Окна во флигель были загорожены решёткой, двери запирались замками, ключи хранились у младшего Епишева. Молодые затворницы в положенные часы ходили в сад и прогуливались под надзором двух старух.
- От времени до времени Михаил Семёнович выдаёт некоторых из них замуж, - знал его брат, - и новые красотки поступают на их место.
У старшего Епишева в доме находился хор - две цыганки и семь девок, которых он давно растлил. Они учили крестьянок пляске и песням.
- Пойте! - велел он им.
При появлении многочисленных гостей, прибывших на праздник, они составили хор и забавляли присутствующих. Обходился хозяин с девками так же жестоко, как и с другими, часто наказывает их арапником. Из ревности, чтобы они никого не видели, запирал их в особую комнату.
- Раз отпорол одну девку за то, что она смотрела в окно, - шепнул племяннику сластолюбивый дядя.
Соседи-помещики были довольны приёмом и отзывались о хозяине в высшей степени положительно:
- Генерал не только что в поступках, противных дворянской чести не замечен, но, более того, ведёт жизнь и управляет имением сообразно прочим благородным дворянам!
Праздничный ужин был сытным и прошёл в весёлой непринуждённой обстановке. Пётр устал с дороги и ушёл спать раньше других. Следующий день был банным.
- Банька уже готова! - разбудил его отец. - Возьми Фатиму и отведай первый парок. Она тебе спинку потрёт и вернёт силы!
Раз в неделю Епишев отправлялся в баню, и его туда должны были сопровождать все обитательницы его гарема. Нередко те из них, которые не успели, по недавнему нахождению в имении, усвоить все порядки, и в бане старались спрятаться из стыдливости, возвращались оттуда битыми.
- А она послушная? - зевнул сын.
- Уж поверь мне... - усмехнулся бравый генерал. 
Ровно через девять месяцев после памятного похода в баню у Фатины Алексеевой родился сын Павел. Молодой помещик своим отпрыском мальчика не признал, он вырос среди помещичьей прислуги, мальчиком на побегушках. 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/02/24/1551