Кулон

I
Андрей Леонидович Спасский был хирургом. Лучшим в мире. Ему доверяли оперировать американских президентов и арабских шейхов, английских королев и латино-американских лидеров. Не существовало операции, с которой бы он не справился. Один раз Спасский даже вернул к жизни человека уже лежавшего в морге. Отчаявшиеся родственники знали об исключительной репутации Спасского и попросили попытаться. Спасский попытался и, в прямом смысле, воскресил покойника.
  Игорь Андреевич Спасский был сыном знаменитого хирурга. Отец хотел, чтоб он тоже стал врачом. Хотел передать знания. Но Игорь счел, что становится врачом не по-спортивному. Не по-спортивному, потому что фамилия отца открывала бы перед ним любые двери. А Игорь был боец и хотел открывать двери самостоятельно. Открывать своими силами. Открывать по-честному.
Мама Игоря и жена Андрея Леонидовича, погибла в автокатастрофе. Спасский двадцать три часа боролся за её жизнь. Боролся, но не спас. Это была его единственная неудачная операция. Операция, после которой он поклялся, что больше никогда и никому не позволит умерить. Никому из тех, кого ему придется оперировать.

II
- Игорь, ты знаешь, я за оригинальность, - начал Спасский, открывая бутылку коньяка, - оригинальность условие прогресса, но фамилию! Фамилию-то, зачем менять? Маскарад, ей Богу!
- Пап, пельмени самое то, - сказал Игорь, допивая бульон из миски.
- Ты от темы то не уходи. Пельмени…- Спасский улыбнулся, - правда вкусные?
Оба засмеялись.
- Пап, если серьезно, то ты, пожалуйста, пойми. Меня в школе так и называли: «сын Спасского». Учителя боялись мне оценки низкие ставить. Ребята с дружбой лезли. Девушки с любовью.
- Так, а плохого-то в этом чего, не пойму?
- Пап, плохого ничего. Но я хочу сам себе доказать, что чего-то стою. Хочу, чтоб ты гордился. Чтоб мама гордилась.
Игорь всегда говорил о маме так будто она жива и носил кулон с ее фотографией на шее.
- Игорь, ты фантазер. Ей Богу, фантазер! Я в школу то твою ни разу не звонил. И уж тем более не ходил туда, чтоб тебе оценки аккуратней ставили. Ты сам! Слышишь меня? Сам закончил на четыре-пять!
- Пап, я не хочу спорить. Ты понимаешь, о чем я, - Игорь встал и подошел к чайнику, чтобы вскипятить воду.
- Хорошо. Допустим поменяешь ты фамилию. Но на черта ты собрался в МЧС поступать? На черта?
- Хочу людей спасть. Как ты.
- Так и спасай! Поступай в медицинский! Будет у нас с тобой династия. Чего, плохого-то?
- Пап, хирург у нас ты. А я пожарным дознавателем буду.
- Ну смотри. Вот упрямый. Хотя. В общем-то. Все ты правильно говоришь, Игорь. Все правильно.
Начали пить чай.
- А, что? – продолжил Спасский, - Войнов. Мне нравится. Игорь Войнов. Звучит!

III
Николай Александрович Людоедов называл себя бизнесменом. Отвечая на вопросы, откуда у него по особняку в Париже, Риме и Мадриде он отвечал: «Бизнес. Надо уметь делать бизнес.» И Людоедов делал. Его фирма торговала высокотехнологичными протезами и инвалидными креслами, которые пользовались высокой популярностью среди олигархов. Но, несмотря на это, европейская недвижимость была приобретена не на деньги от торговли протезами и креслами. А на деньги от торговли органами. Детскими внутренними органами. Впрочем, иногда Людоедов делал исключение и для взрослых. Как, например, для своей жены Анжелы. Анжела была то ли актрисой, то ли моделью, то ли певицей. Певицей, которая случайно узнала о подлинном бизнесе Людоедова. Узнала и решила шантажировать. Через несколько дней Анжела пропала без вести. Людоедов остался без свидетеля, а Гоша без матери.
Гоша был сыном Людоедова. Сыном, который верил, что исключительно благодаря протезам его Батя, как он называл Людоедова, оборудовал школу, в которой учился Гоша, новейшими компьютерами, что позволяло Гоше посылать учителей бранью или, например, насиловать девочек в женском туалете, что имело место быть неоднократно, но директор школы самих же девочек и обвинял, называя их маленькими потаскушками, давшими повод сыну достойневшего члена общества – Николая Александровича Людоедова. Кстати, немецкий внедорожник на котором ездил директор Гошиной школы тоже был подарком Бати.

IV
- Ну чё, Гоха, - начал Людоедов затягиваясь сигаретой, - куда учиться пойдем?
- Не знаю, Бать, - ответил Гоша затягиваясь не сигаретой, - может в пожарные?
- На кой?
- Не ну не на самого пожарного конечно…а на инспектора какого-нибудь. Чтоб проверять там…проверять и штрафовать, короче.
- Нормально, - одобрительно закивал Людоедов, - нормально.
- Только, Бать, это…можно сразу корочку мне? Без учебы? А то ходить куда-то! Слушать что-то! На кой мне это надо! Можно, Бать?
- Не проблема. От экзаменов освободим. Не парься. Но изредка в юневесетете засвечиваться придется, - с гримасой сожаления произнес Людоедов.
- Не ну изредка можно. Буду засвечиваться раз в месяц. Бабу полапаю какую-нибудь там, – засмеялись кривые зубы Гоши, – с очкариком подерусь каким-нибудь. Занятие найду, короче.
- Лады! По мамке то скучаешь? – С осторожностью спросил Людоедов.
- По мамке? – переспросил Гоша словно забыл, что у него вообще, когда-то была мама, - Да я ее не так часто и видел. Она все на съемках каких-то была. Клипы там. Фильмы всякие. Не ну жалко конечно. Ну а что теперь поделаешь то.
- Вот и правильно! Не грусти! Инспектор ты наш! – захохотала вставная челюсть Людоедова.

V
Игорь Войнов и Гоша Людоедов оказались в одном университете. Университете МЧС. Игорь поступил сам, а за Гошу заплатили. Игорь сидел на лекциях в первых рядах и задавал преподавателям вопросы, а Гоша заходил раз в месяц, чтобы кого-нибудь подомогаться или с кем-нибудь подраться. На третьем курсе Игорь стал капитаном баскетбольной команды факультета, а Гоше было трудно уже просто ходить пешком из-за проблем с сердцем. К концу четвертого курса за Игоря боролись лучшие пожарные команды страны, а за Гошу боролись лучшие врачи. Вернее, не за самого Гошу, а за его здоровье. И не врачи, а врач – Смертин Михаил Дмитриевич.
Смертин Михаил Дмитриевич был хирургом, с которым работал Людоедов. Работал по линии своей основной деятельности – торговли органами. Смертин был классным специалистом и даже обладал наградой заслуженного врача РФ.
- Ну как? – Спросил Людоедов, ковыряясь зубочисткой в зубах.
- Плохо… - Ответил, вздохнув, Смертин.
- Совсем?
- Четвертая стадия…
- Четвертая стадия?
- Недостаточности… Сердечной…
- И чё?
- Дистрофия... – Смертин откашлялся, - миокарда…
- И?
- Год остался твоему сыну, Коля... – Смертин почесал нос, - от силы…
- Год?
Постояли с пол минуты в молчании.
- Трансплантация, - Смертин чихнул, - трансплантация нужна…
- Не вопрос. – Выдохнул Людоедов, успокоившись, - нам с тобой не впервой. Свяжись с Падонко.
- Коля, - продолжил Смертин, сняв очки, - тут не все так просто…
- Чё ещё?
- Анализы у твоего сына не важные. Нужно очень сильное сердце, чтобы запустить его отравленный организм. Ты бы ему поменьше денег на наркотики давал, что ли…
- Не учи меня пацана воспитывать! – Людоедов перекусил от злости зубочистку.
- Ладно-ладно... Успокойся…
- Значит спортсмена будем искать. В первый раз что ли. Делов то.
Опять замолчали.
- Тоже умеешь ты, Миша, из слона муху сделать, - продолжил Людоедов.
- Коля, ровесник нужен…с его группой крови…а у него четвертая…
- Миш, не грузи. Звони Падонко. Разбирайтесь.
- Ладно.
- Ты же заслуженный врач РФ! – возбудился Людоедов, - через твои руки столько моих клиентов прошло! Ты и младенцев потрошил! И стариков! Звони Падонко. Мне пора.
- Ладно.

VI
Смертин работал в паре с Падонко. Сергеем Падонко – майором полиции. Майором, награжденным медалью «За доблесть в службе». Задачей Сергея было искать того, кого скажет Смертин. Поиски начались прямо в университете Гоши. Прямо среди однокурсников. Но среди желавших стать пожарным инспектором не оказалось здоровых ребят. Почти все, как и сам Гоша, были наркоманами. Поиски продолжились на факультете пожарных дознавателей. Тут ситуация была получше. Ни одного наркомана. Много здоровых, а один вообще капитан баскетбольной команды факультета. Как раз ровесник Гоши. Как раз с четвертой группой крови. Самой редкой группой. Сергей начал проверять кандидатуру по базе на предмет родственников. Охотиться на того, кого будут искать – риск. Но проверка ничего не выявила. Очень странно. Обычно даже если человек сирота, то база показывает информацию о погибших родителях, а тут вообще ничего. Но времени разбираться не было. Донор нужен был срочно.
Сергей подкараулил парня у выхода из университета. После поздней тренировки по баскетболу. Представился. Показал удостоверение. Сказал, что одногруппница парня попала в дорожно-транспортное происшествие. Потеряла много крови. Требуется переливание. Парень ни раздумывая ни секунды вызвался помочь. Уже через час он был на операционном столе. А через три его сердце было в руках Смертина.
Планировалась гетеротопическая трансплантация. То есть сохранение сердца больного и подшивание в организм сердца здорового, соединяя их между собой. Для того, чтобы новый орган прижился используется циклоспорин. Препарат обеспечивающий эту самую приживаемость. Смертин ввел циклоспорин в организм Гоши. Ввел и обнаружил реакцию. Аллергическую реакцию. О гетеротопической трансплантации пришлось забыть так как требовалось полное удаление больного сердца. Этот вид трансплантации называется ортотопической. То есть удалении больного сердца и установке на его место здорового путем пришивания к аорте и легочной артерии. Но и аорта и легочная артерия у Гоши были настолько хлипкими, что Смертин не отваживался оперировать. Требовалось исключительное хирургическое мастерство, а Смертин хоть и был классным специалистом, но не был исключительным.
- Ну чё? Когда выписывают? – Нервничал Людоедов.
- Коля, непредвиденные обстоятельства… - Смертин снял очки.
- Какие к чертям обстоятельства? – Начал злиться Людоедов.
- У твоего сына аллергия на циклоспорин…
- И?
- Требуется ортотопическая трансплонтация…
- На кой мне это знать? Когда выписывают я спрашиваю?
- Спасский нужен…
- Спасский?
- Да. Андрей Леонидович…
- Пацаны сейчас его найдут. Сколько есть времени?
- Часа два. Не больше.

VII
Сердце сохраняет жизнеспособность не более шести часов после смерти самого человека. Дальше уже начинаются ишемические изменения в миокарде и орган становится непригодным. Спасского привезли, когда прошло уже около пять часов.
Андрей Леонидович никогда не принимал участие в подобных мероприятиях. Он понимал, что не всегда люди становятся донорами добровольно. Знал о принципах Спасского и Людоедов.
- Ты знаешь, кто я? – Напрягся Людоедов.
- Да, я знаю, кто вы, - спокойно ответил Спасский, - вы занимаетесь протезами и креслами.
- Да-да-да-да, - засмеялся Людоедов с облегчением, - короче, спасешь Гошу – не обижу, – произнеся это Людоедов стал крутить на пальце какой-то кулон.
- Что это у вас?
- Это то, - Людоедов перестал крутить, - а… со жмура сняли.
- Не понял?
- Ну с донора, в смысле. Так ты спасешь Гошу или нет?
- Позвольте? – Спасский протянул руку, чтобы взять кулон.
- Чё? – Людоедов нахмурился.
- Позвольте взглянуть, – уточнил Спасский.
- А… на. – Людоедов передал кулон Спасскому.
Спасский раскрыл кулон и увидел там её фотографию. Фотографию своей жены и мамы Игоря.
- Какие-то проблемы? – Спросил Людоедов.
Спасский убрал кулон в карман. Достал фотографию из своего бумажника, положил на стол и подошел к окну. Людоедов взглянул на фото на столе и узнал на нем парня. Парня, которого они убили ради сердца. Сердца для Гоши.
- Ну ладно. – стал пытаться снять напряжение Людоедов, - Ну виноват. Признаю. Виноват. Извини. Готов…это…компенсировать. Сколько?
- Сколько?
- Ну да. Сколько тебе надо за…это…за утрату?
- Вы убили моего сына.
- Ладно. Давай тогда так. – Людоедов достал пистолет, - ты либо спасешь Гошу, либо…
- Либо, что? Вы убили моего сына. Почему я должен спасать вашего?
- Потому что у меня деньги! У меня власть! – Людоедов взбесился, - у меня пистолет!
- Вы сына моего убили, – спокойно произнес Спасский глядя Людоедову в глаза.
Пистолет упал на пол. Наступило молчание. Людоедов вдруг почувствовал всю беспомощность своих денег. Всю беспомощность своей власти. Почувствовал и встал перед Спасским на колени, зарыдав.
- Доктор! Андрей Леонидович! Простите! Умоляю! Спасите, Гошу!
- Хватит. У меня мало времени. – Спасский направился к двери.
- Спасите! Андрей Леонидович! Я гнида! – Кричал Людоедов ему в спину.
Спасский остановился и произнес, не поворачиваясь:
- У меня одна просьба к вам. После операции. Отведете меня к сыну.
- Да! Да! – Обрадовался Людоедов.
Спасский вышел из комнаты, а ему вслед раздавались страшные вопли Людоедова:
- Гнида я! Гнида! Я гнида!

VIII
Спасский победил. Гоша выжил. Людоедов сдержал слово и отвел Андрея Леонидовича к сыну. Спасский надел кулон с фотографией мамы Игорю на шею и заплакал.
На следующий день после операции Людоедов написал явку с повинной. Ему дали пожизненно. Все конфисковали. Все особняки. В Мадриде, в Париже, в Риме. Везде. Смертин и Падонко успели сбежать заграницу, но через пару недель Михаила Дмитриевича нашли с воткнутым в ухо скальпелем, а Сергея утопленным в джакузи. Самого Людоедова через несколько месяцев после заключения сокамерники сделали калекой. Парализованным калекой, который провел остаток жизни в тюремном изоляторе. Гоша остался ни с чем, но Андрей Леонидович его пожалел и пристроил уборщиком к себе в больницу. Спасский прожил до девяносто семи лет и умер во сне. Гоша до сих пор работает уборщиком в одной из больниц Петербурга, а в его груди бьется сердце Игоря. Игоря Войнова.

19 февраля 2018 года